Стражники на границе владений Бевандера и тех, что раньше принадлежали Рикольфу, потянулись к оружию, когда Джерин и его спутники приблизились к ним. Еще недавно они бы уже выхватили клинки, поскольку земли, лежавшие севернее, долгие годы раздирала война между Бевандером, его тремя братьями и их отцом. Бевандер победил с помощью Лиса и принес мир на территорию, которая слишком долго страдала от бедствий.
— Кто хочет въехать в это поместье? — выкрикнул главный страж.
Такая формулировка избавляла его от необходимости выбора: то ли назвать то, что он охраняет, бывшими владениями Рыжего Рикольфа, то ли владениями Дарена, сына Джерина, то ли еще как-нибудь. Джерин одобрял, когда действовали не наобум, если имелась такая возможность.
Он назвал себя и Дарена. Услышав столь известные имена, стражники засуетились.
— В данный момент у нас нет никаких притязаний на эти владения. Сегодня мы просто хотим проехать через них к дороге на Айкос.
— Но, лорд принц, — сказал главный страж, — в замке… в бывшем замке Рикольфа никто не готов вас принять. Мы ничего не знали о том, что вы собираетесь тут проехать.
И не случайно.
— Ничего страшного, — с легкостью ответил Лис. — Как я уже сказал, мы просто следуем мимо. Никому не нужно особенно беспокоиться по этому поводу.
Он знал, что эти слова приведут стражников в еще большее волнение, но ничего не мог тут поделать. Один солдат заметил Джероджа с Тармой.
— Опять эти твари! — воскликнул он. — Я думал, мы избавились от них навсегда.
Чудовища всюду наводили ужас на людей, едва успев покинуть окрестности Лисьей крепости, где все к ним привыкли. Джерин предупреждал их об этом, на случай, если они позабыли о реакции тех, кто впервые приезжал в его замок. Джеродж сказал:
— Я не тварь. Разве ты — тварь?
Стражник уставился на него во все глаза. Меньше всего на свете он ожидал, что упырь заговорит.
Джерин не был расположен обсуждать статус сопровождавших его чудовищ, да и вообще что бы то ни было с какими-то караульными. Глянув поверх собственного носа на их главу, он сказал:
— Итак, не будете ли вы столь любезны, чтобы пропустить нас?
Они все равно проедут, вне зависимости от любезности приграничного караула, и на лице главного стража было написано, что ему это известно. Не обращая внимания на сардоническую улыбку Джерина, он ответил:
— Да, проезжайте с миром, и пусть в Айкосе вы узнаете все, что вам нужно.
Дарен сказал:
— Спасибо. Назови мне свое имя: я ценю хорошую службу.
Тут стражник вытянулся по струнке.
— Юный лорд, я — Орбрин, сын Дарвана, и очень рад представиться вам.
После этого он торжественно взмахнул рукой, пропуская отряд колесниц.
По приказу Вэна Раффо подвел свою колесницу к повозке Джерина. Вэн сказал:
— Мне понравилось. Бывшим вассалам Рикольфа придется нелегко, попытайся они поднять бунт против твоего сына, если их люди относятся к нему так же, как этот страж.
— Ты прав, — ответил Лис, — Дарен обошелся с ним именно так, как надо. Вообще-то я не думаю, что у нас возникнут какие-нибудь неприятности по дороге на юг, тем более что Отари и остальные более или менее сильные бароны узнают о нашем пребывании здесь, когда мы отсюда уедем. Что меня действительно беспокоит, так это наша обратная дорога из Айкоса. К тому времени они успеют хорошенько подготовиться, ежели что-то придет им на ум.
— Йо, вероятнее всего, — сказал чужеземец. — Что ж, разберемся с этим, когда придет время. Другого выхода нет.
Джерину оставалось лишь кивнуть. Он полагал точно так же.
Как обычно, завидев крепость Рыжего Рикольфа, к которой они приблизились во второй половине дня, Лис почувствовал себя как-то странно. На него нахлынуло множество воспоминаний. А смотреть на эту крепость, находясь возле Силэтр, было еще более странным. Когда он вез ее из Айкоса и заехал сюда, Рикольф увидел между ними нечто большее, чем видели они сами. Он тогда списал слова своего бывшего тестя на его раздражительный нрав. А теперь Силэтр уже давно была его женой, а Рикольф покинул мир живых. Все меняется.
Он получил еще одно подтверждение этому, когда часовой на башне выкрикнул:
— Кто приближается к замку Дарена, сына Джерина?
Джерин собирался ответить на оклик. Но, услышав, как он сформулирован, сделал знак сыну. Дарен сказал:
— Дарен, сын Джерина, едет в собственный замок, но еще не затем, чтобы там обосноваться, а на ночлег.
После этих слов подъемный мост поспешно опустили. Заметив на колеснице рядом с Дареном Джероджа и Тарму, воины, опустившие его, насупились, но было уже поздно. Дарену и Джерину насилу удалось убедить солдат гарнизона, что эти чудовища если и не безобидны, то вряд ли станут нападать на кого-то, если их не дразнить и не злить. Впрочем, один взгляд на их зубы отбивал всякое желание это делать.
Хромой старик по имени Рикрод, сын Гондала, управлял замком в отсутствие господина. Он разместил Джерина и его товарищей в главной зале и накормил их ячменной кашей, жареной утятиной и попотчевал элем. Совершив возлияние, Джерин подумал: а не появится ли Бейверс сейчас? Но бог эля бездействовал, что вполне соответствовало «лучшим» традициям элабонских богов.
Для Джерина главная зала этого замка была полна призраков — не ночных духов, которых можно ублажить кровью и держать на расстоянии посредством отсветов пламени, а призраков из его прошлого. Среди них был и надравшийся Райвин, исполняющий непристойные танцы, и Волфар Топор, по рождению элабонец, но по дикости истинный гради, и сам Рыжий Рикольф, крепкий, уверенный, очень надежный. Была там и Элис, о которой он до сих пор не мог думать без приступов сожаления.
Он взглянул на Силэтр. Для нее здесь не существовало никаких призраков, и на нее не давили воспоминания, одолевавшие мужа. Она была его настоящим, его реальностью, и гораздо лучшей, чем та, что канула теперь в вечность. Он это осознавал. Однако умственными усилиями нельзя прогнать призраков прошлого. Они будут преследовать его до конца.
— Господин, — сказал Рикрод, — почему вы вернулись сюда? Ведь ваши дела на севере еще не улажены.
Джерин открыл было рот, чтобы ответить, но тут понял, что вопрос адресован совсем не ему. Управляющий не сказал «лорд принц», а господином здесь был не он, а Дарен. Тот и дал ответ:
— Я направляюсь в Айкос со своим отцом и товарищами. Если боги будут добры к нам, это путешествие поможет нам уладить наши дела.
Боги, которых Джерин собрался искать под святилищем Сивиллы, вряд ли окажутся добрыми. Хотя чем злее они будут, тем больше от них будет проку. В том деле, в котором Джерин намеревался использовать их. Однако Рикрод кивнул и сказал:
— Надеюсь, прозорливый Байтон даст вам совет, который вы сумеете разгадать настолько быстро, чтобы было еще не поздно ему последовать.
— Я тоже надеюсь, что мы сумеем применить то, что узнаем, — сказал Дарен.
Он не обмолвился ни словечком о Байтоне. Он позволил Рикроду делать выводы самому, чем еще сильней укрепил его в ложном мнении, и все это без капли обмана. Джерин был ошеломлен. Он сам вряд ли смог бы провернуть это лучше.
Силэтр тоже это заметала. В ту ночь в комнате, отведенной им управляющим, она сказала супругу:
— Он здесь прекрасно справится. Дарен ведет себя очень по-взрослому, особенно вдали от Лисьей крепости, где он — всего лишь твой старший сын. Он готов к тому, чтобы получить в руки власть.
— Да, я тоже так считаю, — отозвался Джерин, — и так же думают… некоторые здешние вассалы. Если мы победим и Дарен вернется сюда, чтобы унаследовать поместье деда, в Лисьей крепости мне будет его не хватать. Придется начать обучать Дагрефа. Посмотрим, что из него выйдет.
Силэтр тихонько засмеялась.
— С ним загвоздка вовсе не в том, мало или нет, он будет знать об искусстве управления своими вассалами и другими людьми. Главное, захотят ли они идти за ним или предпочтут свернуть ему шею.
— Да, это вопрос, — согласился Джерин, смеясь.
Затем он умолк, призадумавшись. Если из Дагрефа получится лидер, должен ли будет Джерин сделать наследником своего отпрыска от Силэтр и, таким образом, оставить Дарена бароном небольшого поместья в тени своего младшего сводного брата? Или он должен назвать своим преемником Дарена и тем самым обидеть Дагрефа? И то и другое решение могло привести к войне между ними.
Лучший способ решить эту проблему, подумал Джерин, это не умирать. Хотя серебро в бороде предупреждало его, что на такой выход, каким бы желанным он ни был, ставку делать не стоит. Не говоря уже о том, что не стоило забывать и об угрозе со стороны внешних врагов. «Меня и без того окружает немало забот», — напомнил себе Лис. Не следует искать дополнительных. Неизвестно, что выйдет из Дагрефа. Если он не сможет править, а у Дарена это получится, что бы Джерин ни делал для него, все потеряет смысл после его смерти.
Силэтр заворочалась на бугристом матраце. Она всегда относилась к Дарену как к собственному сыну и ни разу еще не выгораживала своих детей в ущерб ему. Но кровные узы есть кровные узы. Однажды им с Джерином придется со всем этим разбираться. Однако это произойдет не сегодня. Как и Джерин, она понимала, что иногда ожидание решает проблемы лучше, чем их обсуждение.
— Посмотрим, — сказала она, наконец. Затем, словно боясь, что даже этого много, добавила: — Хотя сначала нам предстоит уладить множество других вопросов.
— О, так вот почему мы оказались здесь и вообще отправились в Айкос? — сказал Джерин. — А я-то все думал, что мы путешествуем в свое удовольствие.
Силэтр фыркнула и ткнула его в бок. Вскоре, несмотря на бугристый матрац, они оба уснули.
Джерин едва не пропустил камень, на котором был высечен глаз. Этот камень стоял в начале дороги, отходившей от элабонского пути на восток. К городу Айкосу и святилищу Байтона. Он выругался про себя. Каждый раз, отыскивая этот проселок, он прилагал массу усилий, чтобы не заблудиться.
Как и всегда, местность между основной магистралью северных территорий и странными дебрями, окружавшими храмовую долину, повергала его в ужас. Людям еще долго придется приводить эти земли в порядок. После разрушений, причиненных сначала землетрясением, а затем и чудовищами. Те, кому удалось тут выжить, работали на износ. Он жалел бы их еще больше, если бы до всех этих несчастий они не промышляли тем, что грабили путешественников. Впрочем, завидев Джероджа с Тармой, бывшие грабители мчались прочь, чтобы укрыться в рощах, обступавших возделанные ими поля.
О чем Джерин совсем не подумал, так это о том, как отреагирует заколдованный лес на появление в его чаще монстров. Он так редко забывал о чем-либо важном, что его замешательство в связи с упущением очень болезненно в нем отозвалось. Джеродж и Тарма посматривали вокруг с огромнейшим интересом, погружаясь вместе с Джерином, Силэтр и остальными их спутниками в прохладную зелень под своды густевшей все больше и больше листвы.
Лес, казалось, тоже смотрел на них во все глаза, а затем взорвался от возмущения. Десять лет назад чудовища, по всей вероятности, творили здесь нечто ужасное. И деревья, по-видимому, не забыли о том. Как и остальные странные существа, обитавшие среди них. Путешественник, проезжавший через лес, никогда не видел этих созданий, но, как правило, ощущал их присутствие, выражавшееся, например, в покалывании на шее — с тыльной ее стороны. Сейчас Джерин чувствовал не только покалывание. У него было ощущение, будто весь лес, битком набитый загадочными тварями, кем бы они ни являлись, вот-вот обрушится на него. На него, на его спутников, а когда все закончится, от них всех не останется ничего, что могло бы помочь позже кому-либо понять, в чем заключалась неосторожность, допущенная группой несчастных, рискнувших избрать этот путь.
Силэтр, сидевшая рядом, вздрогнула. Хотел бы он знать, что она чувствует. Но спросить не успел. На то, чтобы произнести что-то здесь, требовалось особое усилие воли, а она вдруг заговорила, причем очень отчетливо, громко:
— Клянусь прозорливым Байтоном, что мы все, — на последнем слове она сделала ударение, — пришли с миром и не собираемся причинить никакого вреда ни этому лесу, ни кому-то из его обитателей.
Ее слова почему-то не растворились меж толстых серо-коричневых стволов, как это обычно бывало. Вместо этого они словно были подхвачены сильным эхом и разлетелись каким-то образом во все стороны от тропы, причем много дальше, чем им позволили бы законы природы. После этого ощущение угрозы исчезло, и гораздо более внезапно, чем появилось.
— Спасибо, что ты убедила меня в необходимости твоего участия в поездке, — сказал Джерин.
Силэтр выглядела столь же довольной и столь же ошарашенной, как и он.
— Это сработало, причем отлично, не так ли? — тихонько сказала она. В отличие от клятвенного заверения, эти слова не ушли за пределы повозки.
Когда Лис с соратниками выехал из этого странного древнего леса, Джеродж и Тарма облегченно вздохнули.
— Мне не понравилось это место, — объявил Джеродж. — Совсем не понравилось. Там мне было как-то не по себе.
— Там всем бывает не по себе, — ответил Джерин, но, взглянув на Силэтр, поправился: — Почти всем.
— А ты еще удивляешься, почему Дагреф выходит из себя, когда замечает какую-либо неточность, — сказала она.
Лис величаво помалкивал, зная, что любой его ответ лишь сделает его еще более уязвимым и даст ход новым и справедливым укорам жены. Но Силэтр уже смотрела вниз, на храмовую долину, с возвышавшегося над ней холма.
— Святилище, насколько я вижу, выглядит точно так же, как и всегда. Владыка обещал, что так и будет, поэтому, разумеется, так и должно быть, но каким унылым и съежившимся кажется городок.
— Я подумал то же самое десятилетием раньше, когда приехал сюда, чтобы разузнать у тебя, что случилось с моим сыном Дареном, — ответил Джерин. — Айкос начал увядать уже тогда, когда сюда перестали приезжать просители с южной стороны Хай Керс. Землетрясение, повлекшее за собой пожары, только усугубило положение. Да, ты совершенно права.
Как и десятилетием, раньше, хозяева постоялых дворов встретили Джерина и его товарищей с чистой и ничем, кроме, пожалуй, жадности, не омраченной радостью. Когда же, в результате этой самой жадности, они заломили грабительские цены, Вэн нахмурился и сказал:
— Мы вполне можем переночевать под открытым небом. У нас есть сушеный хлеб и копченая колбаса, а в такой близости к храму будет достаточно просто разжечь пару костров, чтобы отогнать ночных духов.
Таким образом, разговор вновь вернулся в русло здравого смысла, и Джерин договорился разместить своих людей и лошадей по той цене, которую и собирался заплатить, а может быть, даже и меньшей.
— Так странно, — снова и снова повторяла Силэтр. — Когда возвращаешься в те места, которые хорошо знал, то ожидаешь, что они окажутся такими же, как тогда, когда ты их покинул. Но видеть Айкос таким… — Она покачала головой.
В баре гостиницы, которую Джерин выбрал для себя, Силэтр, Дарена, Вэна и Джероджа с Тармой, сидел и пил эль один из стражников храма, седой ветеран. Увидев чудовищ, он закашлялся, подавился и схватился за меч. Когда Джерину, наконец, удалось его успокоить, он пристально взглянул на Силэтр. На этот раз он не подавился, а страшно побледнел:
— Госпожа, — выпалил он, — вы ведь мертвы! У прозорливого Байтона теперь другой голос.
— Да, у прозорливого Байтона другой голос, — согласилась Силэтр. — Что касается остального, Клел, я тоже думала, что ты умер, а теперь рада видеть, что ошибалась.
— Некоторые из нас все же выжили, — ответил Клел. — Увидев, сколько упырей выскакивает из-под святилища, мы бросились в лес и скрывались там, словно бандиты, пока все чудовища не исчезли. Почти все, — добавил он, бросив подозрительный взгляд на Джероджа с Тармой.
— Вы отправились в тот самый лес? — Джерин указал себе за спину, на заколдованную чащобу, которую они только что пересекли, и с выражением живейшего любопытства на лице подался вперед. — Вы же не могли все время торчать на дороге, которая там идет, или прятаться рядом. Что представляют собой дебри этого леса?