— Я всегда за, — отозвался Вэн.
Он вернулся в главную залу и через секунду появился оттуда с крепким луком и колчаном за спиной. В бою великан презирал стрельбу из лука, отдавая предпочтение длинному тяжелому копью, с которым обращался точно с прутиком-зубочисткой, но, отправляясь на охоту, каждый раз подтверждал свое право называться отменнейшим из стрелков.
Джеродж тоже поспешил прочь, чтобы тотчас вернуться с Тармой. Оба чудовища возбужденно болтали друг с другом — им предстояли как прогулка, так и любимейшее из занятий. Поскольку в крепости находилось множество воинов, подъемный мост днем был опущен. Сопровождаемый монстрами Вэн грузно протопал по доскам настила и направился в лес.
Во время охоты никто не осмелился бы дразнить Джероджа или Тарму. Даже случайно наткнувшийся на них в лесу воин сто раз бы подумал, привлечь ли к себе их внимание, не говоря уже о том, чтобы вызвать их гнев. Джерин часто охотился с ними. Оказавшись среди деревьев, они сбрасывали с себя большую часть налета очеловеченности, свойственного им в Лисьей крепости, и становились настоящими хищниками, не собиравшимися терпеть от людей всякий вздор.
Джерину же, к своему величайшему сожалению, приходилось мириться со многими глупостями. Иногда ему даже казалось, что в искусстве управления это самая сложная вещь. Прежде он никогда не относился к дуракам снисходительно, а в юности вообще не мог их терпеть. Он либо игнорировал их, либо начинал оскорблять, пока те не убирались подальше. Однако, став поначалу бароном, а затем присвоив себе титул принца, Лис постепенно понял, что число олухов более чем велико. Настолько, что, если относиться к ним соответственно, придется множить и множить число своих врагов. И мало-помалу он выучился терпеливости, хотя до сих пор ему все это было не по нутру.
Тут из главной залы вышли одновременно Райвин Лис и Карлан, сын Вепина. Увидев их вместе, Джерин не на шутку встревожился. Карлан уже сам умел влипать в неприятности, а если вдруг и не очень-то виртуозно, то Райвин подобную незадачу способен был с великой готовностью устранить. Райвин мог вовлечь в неприятности кого угодно, начиная с себя самого и заканчивая богами.
К облегчению Джерина, приятель Лис сказал бывшему старосте что-то, весьма не пришедшееся тому по душе. Райвин громко расхохотался. Карлан явно озлился, но промолчал. На его месте Джерин бы поступил точно так же. Карлан провел почти всю свою жизнь с мотыгой, лопатой и плугом, Райвин же не меньше времени посвятил луку, мечу и копью. Если ты с детства не обучен воинскому искусству, то дерзить воину, с твоей стороны, просто верх глупости, а не смелость.
Продолжая смеяться, Райвин отвесил Карлану шутовской поклон и отправился восвояси. Карлан увидел Джерина и поспешил к нему.
— Лорд принц! — воскликнул он, покраснев от бессильной ярости. — Они насмехаются надо мной, лорд принц!
Хотя староста и выражался лучше, чем Джеродж, в данной ситуации он мало чем отличался от монстра. С другой стороны, воины могли дразнить его безнаказанно: он ведь не мог порвать их на клочки.
— И как это выглядит? — спросил Джерин.
— Они придумали мне прозвище, — возмущенно ответил Карлан. — Один шутник назвал меня Карлан Чернильные Пальцы, и теперь все это повторяют за ним.
Он протянул руки, показывая их Лису. Правая действительно была в чернилах.
В ответ Джерин тоже вытянул руки.
— У меня есть такие же пятна, видишь, — сказал он. — Их далее больше, чем у тебя. Я ведь левша и потому задеваю ладонью еще не просохшие письмена.
— Но вас они не называют Джерин Чернильные Пальцы, — возразил Карлан.
— Тут ты прав. Я заработал себе другое прозвище, — сказал Джерин. — И ты тоже можешь это сделать. А пока начни, например, гордиться той кличкой, какую они тебе уже дали, вместо того чтобы злиться им на потеху. Знаешь ли, многие из них не смогли бы найти свое имя на листе пергамента, далее если бы оно было написано аршинными буквами.
— Мне не хотелось бы связываться с таким количеством ваших воинов, — сказал Карлан, выпятив нижнюю губу, словно обиженное дитя.
— Тогда тебе прямой путь в деревню, но не в свою, а куда-нибудь в глушь, — сказал ему Джерин. — Причем старостой тебе там не быть, как ты сам понимаешь. Ты до конца жизни останешься крепостным среди таких же крестьян. Если ты и вправду этого хочешь, я уже завтра отправлю тебя и твою семью в путь.
Карлан замотал головой.
— Я не хочу этого, лорд принц. Я хочу постоять за себя, но не знаю, как это сделать. Если я попытаюсь что-нибудь предпринять, они меня просто убьют. — И он бросил взгляд в том направлении, куда удалился Райвин.
— Если ты попытаешься пырнуть кого-то ножом, тебя убьют, — согласился Лис. — Но есть и другие способы, если хорошенько подумать. Вооруженный человек может противостоять нескольким безоружным. Так же и человек, знающий грамоту и счет, может утереть нос тем, кто этому не обучен…
Он увидел, как загорелись глаза Карлана. Это его позабавило. Бывший староста был неглуп, но еще не научился скрывать свои мысли. Однако через секунду огонь в глазах Карлана потух. Он сказал:
— Вы ведь предупредили меня, лорд принц, что мне грозит, если вы поймаете меня на жульничестве. Мне очень не нравится, когда воины насмехаются надо мной, но от вас я могу дождаться не только насмешек.
Сдерживая улыбку, Лис с удовольствием отметил про себя, что все-таки сумел вселить в душу Карлану разумную долю страха. Он ответил:
— Я сейчас не имел в виду обман, по крайней мере, обман, касающийся причитающихся мне податей. Но если человек оскорбляет тебя, ему не следует удивляться, если ты уделишь самое пристальное внимание подсчетам феодальной дани, отправляемой им сюзерену. Ты понимаешь, о чем я? — Он подождал, пока Карлан кивнет, и продолжил: — Возможно, ты получишь меньшее удовольствие, чем от удара обухом топора в физиономию обидчика, но ведь и тебе тогда не смогут отплатить тем же.
Карлан опустился на одно колено, обхватив правую руку Лиса своими руками.
— Лорд принц, — вскричал он, — теперь я понимаю, почему вы всегда побеждаете! Вы, как никто другой, смотрите далеко в будущее. О, научите этому и меня!
В тот вечер с некоторым удивлением Лис сказал Силэтр:
— Так вот, пока я объяснял ему, как постоять за себя и притом уцелеть, он впитывал мои слова словно губка. Выйдет ли из него достойный помощник или я превращаю его в чудовище, более опасное, чем неоплаканные кузены Джероджа и Тармы?
— Пока сложно что-то сказать наверняка, — ответила, как всегда разумно, Силэтр. — Возможно, произойдет и то и другое. В конце концов, он может стать полезным чудовищем, если ты понимаешь, о чем я.
— Что очень удобно для меня, но не слишком-то хорошо для него, — отозвался Джерин. — Может, мне все-таки следует отослать его в какую-нибудь отдаленную деревушку и кончить на том. Это будет проще всего, и у бедняги Карлана не возникнет уже искушений, о каких он ранее даже не помышлял.
— Ерунда, — решительно заявила Силэтр. — Если бы ему были неведомы подобные искушения, он бы никогда не стал тебя надувать. Теперь же ты все повернул так, что он будет использовать свои таланты для тебя, а не против тебя.
— Такие люди, как Карлан, всегда стараются лишь для себя, — ответил, качая головой, Джерин. — Единственный способ заставить их действовать в угоду тебе, это убедить, что таким образом они проще всего добьются своих целей.
Силэтр кивнула.
— Да, я это понимаю. Именно так ты и поступил с ним. К тому времени, когда он закончит свои проверки, твои вассалы останутся практически без штанов.
Она рассмеялась, а Лис, напротив, встревожился.
— Этого нельзя допустить. Если он прижмет их слишком сильно, они начнут винить меня. Мне вовсе не нужно, чтобы мои соратники взбунтовались.
— Ты сумеешь его обуздать, прежде чем он зайдет слишком далеко, — сказала Силэтр уверенно.
Иногда она верила в Джерина больше, чем сам он в себя.
— Да одобрят слова твои боги.
От Лисьей крепости к реке Ниффет шел уклон в несколько сотен шагов. И на этом пространстве, покрытом травой и кустарником, где обычно паслись коровы и овцы, Джерин устроил военные тренировки. Кое-кто заворчал, а Дранго, сын Драго, высказался открыто:
— Это глупая затея, лорд принц. Мы выступим, найдем проклятых трокмуа и втопчем их в землю. Здесь не о чем беспокоиться. — И он скрестил мощные руки на широкой груди.
— Как ты похож на своего отца, — сказал Джерин.
Дранго расплылся в улыбке, хотя ничего комплиментарного Лис в виду не имел. Драго Медведь был сильным и храбрым вплоть до того самого дня, когда схватился за грудь и упал замертво, но он не отличался большим умом.
— Йо, — подхватило сразу несколько голосов. — Только спусти нас на трокмуа, а там уж мы с ними разделаемся.
— Вы упражняетесь в стрельбе из лука? — спросил Лис.
Его люди кивнули.
Он предпринял очередную попытку.
— Вы упражняетесь и с мечом, и с копьем?
Снова кивки.
Лис приложил все усилия, чтобы донести до них свою мысль:
— Надеюсь, вы практикуете это и стоя в движущихся колесницах, чтобы лучше держаться в бою?
Когда все опять дружно закивали, он прогремел:
— Тогда почему, тысяча чертей, вы не хотите упражняться на всех колесницах одновременно?
Вовсе не следовало ожидать от них логического ответа. Дранго сказал:
— Потому, что мы и так знаем, как это делается, и потому, что уже участвовали в сражениях.
— Лихачи, — презрительно отозвался Джерин. — Каждая колесница сама по себе, каждый воин сам за себя. Так же сражаются и лесные разбойники. У нас будет больше шансов взять верх, если мы спланируем все заранее, а не станем выдумывать что-то на ходу. К тому же, — он указал на правый фланг, — в этом походе мы применим кое-что новенькое.
— Йо, от этих глупцов, восседающих на лошадях, никакого проку, — пробурчал Дранго, окинув фланг недоверчивым взглядом.
— Ты и вправду сын своего отца, — сказал ему Джерин, чувствуя себя древним старцем.
Шестнадцать лет назад, еще до ночи оборотней, Драго Медведь стал насмехаться над Смельчаком Дуином, уверяя, что от верховой езды больше мороки, чем пользы. Тогда они едва не подрались. Но только теперь подошла пора выяснить, кто из них прав.
Заметив жест лорда, Райвин Лис помахал ему со спины пританцовывающего под ним жеребца. Он возглавлял пару дюжин всадников, большинство из которых были вдвое моложе его. Именно возраст стал решающим фактором в пользу того, что Джерин отдал конницу под его начало. Если повезет, южанин окажется более благоразумен, чем горячие головы у него под рукой. Впрочем, Райвин всегда служил живым доказательством, что опыт и зрелость вовсе не обязательно идут рука об руку.
— Мы попробуем атаковать по-новому, — сказал Джерин Дранго. — Возможно, ты поймешь, к чему я клоню.
Он и сам уже начал подумывать, а не бросить ли колесницу и не пересесть ли на боевого коня, но его многолетнее воинское содружество с Вэном и с их общим возницей Раффо удерживало его от этого шага.
Он резко махнул рукой сверху вниз. Колесницы запрыгали по ухабам луга уже не такой разорванной линией, как несколькими днями раньше. А на правом фланге лошади мчались гораздо быстрее, чем любая упряжка, тащившая колесницу с воинами. Кроме того, всадники без всяких усилий преодолевали те изломы ландшафта, где колесница неминуемо перевернулась бы. Райвин даже перепрыгнул на своей лошади через глубокий овраг. Попытаться проделать такой же маневр на колеснице было бы сущим безумием (по крайней мере, для любого здравомыслящего человека, хотя Райвина это могло и не остановить).
— Итак, — сказал Джерин, когда тренировка закончилась. — Вы еще не изменили своего мнения относительно верховой езды на лошадях?
И вновь Дранго высказал мнение консервативного большинства, как в свое время это делал его отец:
— Возможно, совсем чуть-чуть, лорд принц, но не сильно. Лошади хороши для разведки и атаки с флангов, но решающее слово в уничтожении врага останется за колесницами.
Поскольку Лис и сам до сих пор сражался на колеснице, он не мог особенно с этим поспорить. По правде говоря, он был практически согласен с Дранго. Ему не раз приходилось противостоять натиску колесниц, поэтому он прекрасно знал, как при этом у атакуемого стынет кровь в жилах и деревенеют мышцы. Топот копыт, дребезжание и громыхание повозок, мчащихся на тебя, свирепые крики воинов, стоящих в них во весь рост, с оружием наготове… Чтобы встретить такой напор не дрогнув, нужно быть настоящим мужчиной. Конница же сама по себе такого страху нагнать не могла.
И тогда он сказал:
— Мы используем кавалерию на флангах, чтобы ослабить натиск врага. Мы никогда прежде такого не делали, особенно в схватках. Поэтому-то я и провожу эти тренировки в последнее время: чтобы посмотреть, как все пойдет. Колесницам на флангах придется держаться поближе к всадникам, а те, в свою очередь, не должны отрываться от колесниц слишком уж далеко…
— Так почему же вы сразу этого нам не сказали, лорд принц? — спросил Дранго.
Лис не мог решить: то ли ему задушить своего вассала, воспринимающего все лишь буквально, то ли самому начать биться головой о боковые поручни своей колесницы. Судя по самодовольному тону оппонента, мысль о том, что всех сгоняют на луг не только из-за нелепого упрямства лорда, только сейчас, наконец, проникла в его тупую башку. И, по-видимому, достигла сознания.
Глубоко вздохнув, Лис сказал:
— Попробуем еще раз. Теперь мы направимся вниз по склону, к Ниффет. Если лесные разбойники следят за нами с той стороны реки, как они это обычно делают, то и им будет над чем призадуматься.
И все понеслись вниз к Ниффет, повинуясь приказу, а затем, дав лошадям немного отдохнуть, помчались обратно вверх к Лисьему замку крепости. Часовые на крепостном валу приветствовали их радостными криками. Джерин решил, что это добрый знак. Зачастую столь кровожадный настрой споспешествовал удачному бою.
— Знаешь что, Лис? — сказал Вэн, когда Раффо не спеша направил упряжку к подъемному мосту. — К тому времени, когда здесь будет верховодить сын Дарена, большинство его воинов пересядут на лошадей. Они будут слушать старые песни менестрелей о сражениях на колесницах и недоумевать, почему певцы все перевирают.
— Ты думаешь? — спросил Джерин.
Вэн закивал своей большой головой. Его слова удивили Джерина. В том, что касалось военного искусства, чужеземец был почти так же консервативен, как Дранго.
— Ну что ж, возможно, ты и прав, но бьюсь об заклад, что барды к тому времени тоже изменят свои песни. — Обдумав сказанное, он покачал головой. — Нет, беру свои слова назад. Ты, скорее всего, ближе к истине. У менестрелей заготовлен огромный запас строф и куплетов о колесницах, так же как о крепостях, любви и обо всем, что только можно представить. Если им придется воспевать лошадей вместо колесниц, они запутаются в собственных стихах.
— А если учесть, что большинство из них так же ленивы, как и все остальные, они не сумеют сами придумать ничего новенького, так что нам придется слушать все те же старые песни еще какое-то время. — Вэн склонил голову набок, пристально изучая Лиса. — Не каждый бы вот так взял и признал свою неправоту.
— Какой смысл удерживать позицию, которую защитить невозможно? — спросил Джерин.
В такой форме объяснение показалось чужеземцу логичным. Он кивнул, спрыгнул с колесницы и пешком направился в Лисий замок.
Джерин въехал вместе с Раффо в конюшни. Там, вдохнув полной грудью травянистый запах навоза, обратился к Райвину:
— Ты неплохо показал себя на учениях. Теперь мне хотелось бы посмотреть, способны ли твои молодцы прямо с седла поражать цель копьем или стрелами.
— Не хотел бы я оказаться на месте пешего воина, которому в живот копьем с бронзовым листоподобным острием целится конник, — ответил Райвин с витиеватостью заправского барда. — Задавить его или проткнуть будет не труднее, чем острогой выловить форель из ручья.