Кошарский неторопливо натянул перчатки, вздохнул и совершенно спокойно закончил:
— Ладно, заболтатся я с тобой. Жена, должно быть, заждалась. Да и шофер, наверняка, уже уснул в машине, меня дожидаясь. А тебе пора переодеться, а то от тебя скверно пахнет… Всего хорошего, Андрюша. Спокойной ночи, дружок…
Андрей послушно оскалился в ответ, проклиная своего заботливого начальника.
Едва лишь за Кошарским закрылась тяжелая входная дверь, Андрей выскочил из конторки и бросился в хозяйственную кладовую. Оставаться в пропахших мочой брюках он не желал, но и собственную чистую одежду он не хотел поганить.
Прежде надо было принять душ, а пока Андрей надеялся найти хоть что-нибудь на смену.
Отперев кладовую, Андрей щелкнул выключателем и окинул беглым взглядом довольно большую комнату, которую едва-едва освещала совсем слепая лампочка. Разглядеть с таким светом ничего нельзя было, и он смог лишь проложить путь через нагромождение вставленных одно в другое ведер, штабеля картонных коробок, мешков и пакетов, перевернутых стульев и кресел.
Приглушенно ругаясь, Андрей пробрался в середину кладовой, распихал ногами какие-то мешки и ведра и остановился на расчищенном месте, соображая, что именно и где следует искать.
Эту комнату хотелось покинуть поскорее. Здесь пахло не только вековой пылью, но и еще кое-чем. Этот запах был неотъемлемой частью человеческого бытия. Он присутствовал, как правило, во всяком подсобном помещении, в разного рода казенном жилье или, например, в пассажирских поездах… И уж самое место ему было в подобных этой кладовке конурках. Происхождение запаха прояснилось сразу. Его источник стоял на виду: в одно из ведер были сунуты плохо промытая и недосохшая половая тряпка и пеньковая швабра.
Подозревая, что уборщицы держат где-нибудь в углу запасное рванье,
Андрей начал обследовать свалку. Но его ждали сегодня лишь разочарования.
Правда, несколько раз ему попадались какие-то трикотажные тряпки с двумя штанинами, но все они были непременно с круглыми дырками на причинном месте. Необъяснимая страсть своих соотечествениц мыть пол непременно штанами, надетыми на швабру, могла серьезно помешать Андрею привести себя в порядок…
Андрей остервенело копался в тряпье, но ему попадалось все, что угодно, только не то, что положено надевать на нижнюю часть тела. Наконец он завидел нечто подходящее на самом верху штабеля картонных коробок, и, подпрыгнув, сдернул сверху две тряпки. Одну из них, синий рабочий халат, он отбросил в сторону, оставив широкие линялые синие брюки, заляпанные во многих местах разноцветными каплями масляной краски. Все лучше, чем ничего.
Андрей быстро освободился от своих мокрых форменных брюк и, содрогаясь от отвращения, натянул находку. Хотя Андрея никто не назвал бы худощавым, ужасные штаны едва держались на его талии. Свернув комом испорченные форменные брюки, Андрей выбрался из бытовки, все еще чувствовуя, как дрожат руки от недавно сжигавшей его злобы.
В темном вестибюле было прохладно и пусто. Все, кому следовало уйти, давно ушли.
Когда из-за колонны неожиданно выскочил оборванный паренек в черной куртке, скособоченных сапогах и шапочке с помпоном, Андрей в первое мгновение испугался, не ожидая увидеть чужих. Затем, не желая тратить слова, грозно пошел на непрошенного гостя с намерением вытолкать его взашей, рывком хватил за грязный воротник…
— Эй, ты чего?! — заверещал паренек, и Андрей, переведя дух, с изумлением понял, что не узнал в оборванце собственного сына.
— Ну ты сегодня вырядился… — опешил Андрей. — Это уже слишком…
— Ты же сам послал меня… повертеться возле них, — пояснил Шурка с тревогой. — Ты что, не помнишь?
— Помню. Ну и как? — скептически усмехнулся Андрей, отпуская сына.
— Есть результат?
— Этот длинноволосый — жмот. А стриженный ничего… Вот! Добыл пять баксов, — довольно улыбнулся Шурка и полез в карман. — Пап, у нас какой курс нынче?
— Бес его знает, — нервно фыркнул Андрей. — Везунчик ты у меня, Шурка, а вот мне сегодня…
Он замолчал на полуслове. Ни к чему было отчитываться перед мальчишкой, тем более в столь неблаговидных происшествиях.
— Пап, ты что такой? Что-то не так? — опять встревожился Шурка.
— Все в порядке. Иди-ка, смой эту грязь… — Андрей брезгливо сморщился, проведя пальцем по щеке сына.
— Можно, я с тобой посижу? — с надеждой спросил мальчик, кивнув на конторку.
Но Андрей категорически покачал головой, и Шурка, вздохнув, поплелся в служебку.
Входные двери заскрипели вновь, и Андрей, чертыхаясь, швырнул мокрые брюки в конторку, а потом вышел в вестибюль.
Невысокая, тонкая, как стебелек, женская фигурка застыла у лестницы.
— Елена? Ты зачем здесь? — удивился Андрей.
— Джан еще здесь? — нетерпеливо отозвалась она. — Я звонила домой, его не было…
— Он уехал десять минут назад… Где ты шляешься? Он считает, что супруга его дома заждалась… — съязвил Андрей, вдыхая сильный аромат вечерних духов.
— Я была в театре, — невозмутимо ответила женщина.
— Ой ли?
Елена и вправду была в нарядных, но слишком легких для конца октября туфлях и в неброском, но изумительно элегантном вечернем платье, которое виднелось под расстегнутым плащом.
— Тебе предъявить билет? — засмеялась она.
— Джану предъявишь… Не для того я вас свел, чтобы ты, дура, своими похождениями все испортила! — заорал Андрей.
— Ты что себе позволяешь? — тихо и брезгливо спросила Елена. — Я прекрасно понимаю свою высокую миссию. Нечего на меня кричать… К тому же я действительно была сегодня в Мариинке.
Андрей стиснул кулаки:
— Ладно… Извини, я просто не в себе.
— Что-то случилось?.. И чем это пахнет?
— Производственная травма… — ответил Андрей, вспомнив утешения Кошарского.
— А раз так, нечего срывать на мне досаду, — отрезала Елена.
Андрей безропотно проглотил замечание. В последнее время он чувствовал себя все беспомощнее в ее присутствии. Да, Елена приходила по первому зову, выполняла поручения, не обсуждая их и не протестуя. Но при этом на ее лице всякий раз появлялось выражение брезгливой усталости.
Когда-то все было иначе.
Год назад Андрей искал себе и сыну очередное временное пристанище. Тогда Марьян уже вполне освоился в Питере и настойчиво звал Андрея к себе на жительство. Но жить с Марьяном означало связать себе руки, и Андрей не согласился.
Будучи в то время на мели, он не мог снять жилье и решил обосноваться на некоторое время за городом в одном из легких дачных домиков, позаброшенных на зиму своими городскими хозяевами.
Совершенно наугад Андрей и Шурка выбрали один из домишек, такой же отсыревший и нетопленный, как все прочие, с выбитыми кое-где стеклами и дверью, держащейся на соплях. Андрей был уже закаленным скитальцем, да и Шурку успел приучить к кочевой жизни, поэтому такие мелочи не могли испугать их.
Выбранный домишко ничем не отличался от множества, сгрудившихся вокруг, но если с вечера отец с сыном ничего подозрительного внутри не обнаружили, то утром Шурка расслышал на чердаке какие-то звуки… В недостроенной еще мансарде оказались следы недавней оргии и избитая, обессилевшая в нервной лихорадке девушка.
Нужно было, конечно, вызвать милицию и скорую, но Андрею совсем не хотелось никому объяснять, кто он и что делает с чужом доме, поэтому, тщательно осмотрев девушку, Андрей решил, что справится своими силами.
Какие-то подонки обошлись с бедняжкой довольно скверно, но то ли вовремя одумались, то ли просто побоялись убить. Ее связали, чем попало, да и бросили прямо в пустом промерзшем домике, оставив ничего не подозревающим хозяевам страшный подарок к неблизкой еще весне… Если бы не случай, пославший ей Андрея, девчонка неминуемо погибла бы, потому что ни освободиться самой от пут, ни позвать на помощь она не смогла бы.
Сначала она страшилась даже собственной тени, боялась, что насильники вернутся, долго не хотела назвать свое имя… Андрей как мог успокоил ее, приложив все свои умения, просидел с ней несколько ночей, пока она не оклемалась немного, залечил нехорошие жестокие раны, поил, кормил, расчесывал длинные каштановые волосы, вытирал слезы со щек…
Потом Елена поправилась, и Андрей готов был ее отпустить на все четыре стороны. Но девушка оказалась не только красавицей, но и умницей, и Андрею подумалось, что он вполне имеет право воспользоваться ее услугами хотя бы в качестве компенсации за хлопоты.
Марьян встал на дыбы. Третий всегда казался ему лишним. Марьян с неохотой терпел даже Шурку, а уж идее Андрея насчет девушки он сопротивлялся долго и упорно. Андрею с трудом, но удалось восстановить мир в своем королевстве, и он оставил Елену при себе.
Несколько месяцев он кормил ее наравне с собственным сыном, одевал так, как подобает быть одетой красивой девушке ее лет… И справедливо надеясь если не на безоговорочную преданность, то уж хотя бы на благодарность и помощь, Андрей через некоторое время посвятил ее в свои дела и планы. Вряд ли она оказалась от них в восторге, но никаких протестов не высказала, и выполняла все, что ей велели. Хотя в последнее время Андрея просто бесил ее усталый взгляд, полный досады и отвращения.
В душу Андрея уже не первый раз закралось сомнение: а можно ли доверять девушке так же безоговорочно, как и прежде? Вряд ли… Все перечит да подшучивает, и глаза какие-то отсутствующие…
— Не раскисай, Андрей, — равнодушно произнесла Елена. — Попробуй отнестись ко всему философски… Должны же быть издержки на пути к твоим великим целям. Я вот должна изображать верную супруга старого придурка. Думаешь, так приятно его дряблые телеса оглаживать? А ты вот штанишки подмочил, и уже расклеился…
— Замолчи! — оскалился Андрей. Иногда ему хотелось просто свернуть ей шею. — Ты ничего в этом не смыслишь!
— Ну не скажи, — грустно обронила Елена. — Благодаря твоим гениальным затеям я начала разбираться в самых невероятных вещах…
Он не мог понять, почему взгляд девушки становился таким холодным, едва только они оказывались наедине. Это злило, это тревожило, это заставляло строить самые немыслимые предположения.
Андрей давно уже научился держать себя в руках и благодаря этому столько лет жил тихо и незаметно. Но участившиеся стычки с этой юной, но такой своеобразной женщиной могли пустить псу под хвост все благие усилия. То ли она просто осмелела и строит из себя независимую особу, то ли на уме у нее что-то мерзкое… Андрей чувствовал, что ему этого уже не разгадать. Теперь, когда все смешалось, когда все планы на грани срыва, Елена становилась для Андрея размытым пятном, над которым он потерял контроль и былую власть. А может быть и вовсе не было той власти.
— Ты чем-то не довольна? — уточнил Андрей.
Она склонила голову. Каштановые волосы соскользнули с плеч, завесили лицо. Рука Андрея сама потянулась поправить эти скользкие блестящие пряди.
Елена недоуменно взглянула:
— Что?
Андрей провел тыльной стороной ладони по бархатной щечке. Елена наклонила голову на бок, словно собираясь прижаться щекой к мужской руке, но вдруг резко толкнула ладонь Андрея подбородком:
— Не надо! Марьяна своего ненаглядного погладь…
Он подавил желание ударить ее и только сказал твердо:
— Завтра мне нужно, чтобы ты кое в чем помогла Марьяну. Ему предстоит одно трудное дельце.
— На тему?
— Тема та же. Березин. Я не собираюсь отдавать его Джану.
Она не задала больше вопросов, опустила голову, засунула руки в карманы плаща, вздохнула с таким отстраненным и скучающим видом, словно любое поручение Андрея было ей одинаково безразлично.
— Они нужны тебе оба? И Егор тоже? — произнесла она вдруг.
— Егор? Хм… — удивился Андрей. — На что мне сдалась эта безмозглая нянька-наседка? Правда, он больно лягнул меня в колено, но в сравнении с проделками его брата это ровным счетом ничто. Мусор мне ни к чему…
— Что ж, я поняла! — Елена встала и, не говоря больше ни слова, пошла к выходу.
— Задача ясна?! — крикнул Андрей ей вдогонку. — Марьян с тобой свяжется!
Она что-то прошипела, прошла через вестибюль, как следует отводя душу, хлопнула всеми дверями и выскользнула на улицу.
Андрей со вздохом поднялся, протопал к входной двери, накинул здоровенный старорежимный крючок, покрутил ключами в замочных скважинах, вернулся в конторку и включил систему сигнализации, а потом медленно побрел по коридору, в служебную бытовку.
Три вахтера, работавшие в Гильдии посменно с Андреем, имели отличные квартиры, после смены стремились кто домой, кто в места не менее привольные, и к удобствам во время дежурства они были почти равнодушны. Служебной комнатой они не очень-то интересовались и пользовались ею редко. Поэтому Андрей, устраиваясь на работу, с согласия коллег и разрешения Кошарского превратил служебку в свое временное жилище.
Это было просторное помещение с огромным трехстворчатым окном, от которого, правда, почти не было толку: слишком высоко от пола было расположено это окно. Однако при значительном объеме комната была теплой, и за долгие годы скитаний, предшествующие появлению Андрея в Гильдии, это было первое приличное место, не вызывающее отвращения.
Андрей перегородил комнату тяжелыми старыми шкафами, устроил закуток для ночевки, оборудовал уголок для кухни. Наконец, он перенес из канцелярии компьютер, который пылился там без дела: бухгалтерша, классическая конторская шушара предпенсионного возраста, произросшая из недр какого-то профкома, боялась прикасаться к чудесной машине.
Компьютер был водружен на низкий столик, подключен, отлажен, и Андрей частенько поигрывал вслед за Шуркой в его игрушки, проходя этап за этапом. Бессмысленное в сущности занятие успокаивало разыгравшиеся нервы. Хотя, конечно, после сегодняшних передряг никакая игра не в силах была помочь…
В комнате было темно, только попискивал компьютер, и умытая, но еще непросохшая физиономия Шурки блестела в непосредственной близости от монитора. Мальчишка сражался с очередным монстром, так ожесточенно орудуя джойстиком, что тот только жалобно потрескивал.
— Не тыкайся носом в экран, — машинально проговорил Андрей, закрывая за собой дверь.
— А то зрение испорчу? — засмеялся Шурка.
— Это было бы не очень смешно.
— Брось, папа. Какая разница, если я скоро окажусь прямо там… Шурка кивнул на экран монитора. — Я не успею испортить зрение… Да там глаза и не нужны…
Может быть, была вина Андрея в том, что сын до сих пор с трудом выражал свои мысли… То есть, говорил-то он иногда больше, чем нужно, но от его заявлений в пору было чесать в затылке.
— Где это ты окажешься? — подозрительно уточнил Андрей. — Прямо там
— это прямо где? Замахнулся на виртуальную реальность?
Шурка с досадой поморщился.
— Ну не прямо там… — вздохнул он. — А в таком же беспредельном месте.
— В компьютере нет беспредельных мест, а одни нули и единицы, я же тебе объяснял… — возразил Андрей. — Ты уже в состоянии это понять…
Андрей прекрасно понимал, что вразумлять Шурку бесполезно. Мальчишка всерьез относился к своим фантазиям.
— Чтобы попасть туда, как я знаю, надо прежде покинуть этот мир навсегда. Сделай милось, повремени с этим… — Андрей произнес это в шутливом тоне, но беспечное отношение сына к пограничному и потустороннему тревожило его. Поменьше бы Шурке общаться с Марьяном…
— Папа! — нетерпеливо окликнул Шурка.
— Что? — устало вздохнул Андрей.
— А Елена говорит, что ты псих…
— Наплюй на нее, — отмахнулся Андрей.
— Да-а, наплюй… — голос сына зазвучал обиженно. — Ты же не псих!..
— А вдруг у меня и справка есть? — усмехнулся Андрей.
— Как это? — растерялся мальчик.
— Шутка, — отрезал Андрей.
Шуток сын не понимал, и это иногда огорчало Андрея.
Справка, тем не менее, существовала. О том, что Шурка… ну если и не псих, то почти. Подросток с задержкой психического развития. Правда, умыкнув сына из специнтерната, Андрей забыл прихватить эту справку.
— Ага-а… — загадочно протянул Шурка.
— Что «ага»? — не понял Андрей.
— Ух ты! Куда собрался?! На, получи, фашист, гранатой от советского солдата!! — выпалил Шурка под отчаянный скрип суставов джойстика. Потом он вдруг бросил игру, отвернулся от компьютера и внимательно взглянул на отца. Ему хотелось спросить что-то еще, но похоже, ему был боязно.