Огненная ведьма. Славянская академия ворожбы и магии
Пролог
За что мне всё это? — этот вопрос я задавала себе уже несколько часов, сидя на балконе и глотая слёзы. Да уж, завидовать мне было не в чем. Сирота, воспитанная в детском доме, с горем пополам выбившая себе однушку у государства, где, в общем-то, и живу. Единственным близким человеком у меня была Маринка, моя подруга. Тоже сирота, с которой мы росли вместе в детском доме, что называется и в горе, и в радости. И вот, казалось бы, случилось счастье. Через два года после того, как мы с Маринкой покинули детский дом, я, работая официанткой, чтобы оплатить институт, познакомилась с Володей. О, это была сказка для юной сироты: успешный, красивый и обходительный молодой человек двадцати семи лет.
Романтические вечера, море цветов, подарки и неиссякаемое количество комплиментов. Но подкупило меня не это, а нежность, забота и любовь, которой он меня окружил. Я впервые в жизни чувствовала себя нужной и любимой, это был год моего счастья. Но…
Это ужасное “но” разрушило всё. Сегодня пораньше ушла с института и вернулась в квартиру Вовы, где последнюю половину года практически всё время жила. И, как в старом анекдоте, застала его на горячем. И было бы очень смешно, если б не было так грустно.
Зайдя в квартиру, первое, что услышала — это женский протяжный стон, преисполненный страсти и желания. Сердце рухнуло в пятки, на деревянных ногах прошла в спальню, дверь была распахнута, женские вещи были разбросаны вперемешку с мужскими, а на постели, где ещё утром спала я, мой благоверный вколачивал женское тело в простыни и вырывал её стоны. Они были так заняты, что не услышали моего возвращения. Я ничего не говорила, даже не плакала, только испытывала чувство горечи и стекаемых помоев, которые только что мне влили в душу. Стою и не понимаю: за что? чем я заслужила, почему? Видимо, последние слова были сказаны вслух, так как Вова вздрогнул и резко остановился. Увидев, наконец, меня, он побледнел и просипел:
— Цветик? А ты чего так рано? — интересный вопрос, а главное, подходящий в данных обстоятельствах.
И вот тогда меня ждало настоящее потрясение — под ним лежала и, с огромными от ужаса глазами, на меня смотрела Маринка. Слёзы подступили к глазам. Как она могла так со мной поступить? Она же была мне самым родным и близким человеком. Она же так радовалась за меня, когда я встретила Вову. И что же получается, это всё было игрой, она лишь хотела увести его?
— Как давно? — единственное, на что меня хватило. Ком в горле не давал сказать всё, что хотелось.
— Два месяца, — ответила, теперь уже бывшая, подруга, по щекам которой текли слёзы. Меня не волновали её чувства, и чем они вызваны. Винила она себя или нет. Дети, растущие в детских домах, умело выдавали любые эмоции. Жить, как говорят, захочешь, не так раскорячишься. Я лишь скривилась от омерзения. М-да, таком дерьме я ещё не купалась.
— Цветик, стой, я всё объясню, — Вова начал подниматься. Но мне сейчас только объяснений не хватало, что он мне может ещё объяснить, что так случайно вышло? Он совершенно случайно два месяца изменял мне с моей подругой? Мой истерический хохот разнёсся по всей квартире, смех меня душил, слёзы стекали по щекам, но также резко, как начала смеяться, также и остановилась. Слёзы мгновенно высохли.
— Ну и свиньи же вы.
— Можно подумать, ты считала, что ты единственная и неповторимая? — Вова начал закипать, видимо, просто не понимая, как реагировать на моё поведение.
Нет, неповторимой я себя не считала. Я была простой. Невысокого роста, чуть выше метра шестидесяти, с копной коротких, густых, слегка вьющихся волос рыжего цвета, но не такого огненного оттенка, как хотелось бы, а ближе к каштановому. Серо-зелёныебольшие глаза, маленький курносый носик и пухлые губы. В фигуре тоже не было ничего выдающегося: небольшая грудь, маленькая попа, я вообще была очень худенькой, ну так это и понятно — в детском доме на казённых харчах не отъешься, а сейчас подвижная работа также не способствовала набору веса.
— Нет у тебя больше Цветика, и объяснения мне твои не упёрлись, — холодно и с презрением ответила ему.
— Да что ты можешь без меня, ты никто, девка из детского дома, кому ты нужна?
Более не обращая на них внимания, под непрекращающиеся оскорбления, самые безобидные из которых были: нахлебница, шалава и приживалка, я собирала в сумку свои вещи. К слову, всё это время я продолжала работать, несмотря на его уверения, что это необязательно, да и место проживания у меня было. Собрав вещи, всё-таки не удержалась и показала на пальцах, куда он может идти со своими словами, и палец этот был не указательный. Ушла, бросив ключи в прихожей, не говоря больше ни слова.
Как добралась до дома, практически не помню, перед глазами была мутная пелена из слёз. Дошла до остановки, дождалась автобуса и отправилась домой.
И вот, сижу на балконе в родной однушке, жалею себя маленькую, которая в двадцать один год осталась совсем одна. Ни родных, ни друзей, ни любимого мужчины. Нет, у меня, конечно, были приятели, но это всё-таки не близкие люди. Так что жалела себя в обществе ночного неба и бутылки водки.
Звёзды. Я с детства могла смотреть на них часами и мечтать. Есть в них что-то завораживающее, заставляющее верить в чудо, предаваться мечтам и верить в их исполнение. Вот и сейчас, глядя на яркие точки, мечтала. Мечтала о том, чтобы в одно мгновенье моя жизнь изменилась, появились близкие люди, друзья, о любви, которая навсегда, и о волшебстве, которое она бы в мою жизнь внесла. Ведь любовь — это магия.
— Ну где же ты, волшебство в моей жизни, избавь меня от одиночества — во всю мощь крикнула я, глядя в небеса.
А в ответ звенящая тишина. А нет, ошиблась:
— Я сейчас полицию вызову, вот они тебе и волшебство устроят, и одиночество помогут скрасить, в обезьяннике, — рявкнул кто-то из соседей — ночь на дворе, а она орёт, как сумасшедшая.
И правда, посмотрела время на телефоне-половина третьего ночи.
— Извините, — пискнула я.
Но и это не заставило меня прекратить витать в облаках, ведь, хотя бы здесь, в придуманном мире, у меня были те, кого мне не хватало в этой жизни. Родители, кто же они, почему я оказалась в детском доме?
Мечтая, не заметила, как начала засыпать. И, уже уплывая в мир грёз, увидела перед собой мужчину с…. крыльями. - Ну всё, допилась, знала же, что нельзя мне пить, здравствуй, белая горячка - пробормотала и закрыла глаза.
Глава 1. Бойтесь своих желаний, они имеют свойство сбываться
Просыпалась я тяжело. Голова гудела и готова была разорваться на мелкие кусочки. Спину обдавало холодом от поверхности, на которойлежала.
“Так, собираем себя в кучу и пытаемся понять, почему так холодно. Блиииин, нажралась-таки в одиночку и уснула на балконе”, — думала, пытаясь настроиться на поднятие своего бренного тела. — “Осторожненько открываем глаза… И быстренько их захлопываем”.
Видимо, белочка всё-таки меня посетила, чтобы мне не было так одиноко. Прямо надо мной стоял высокий брюнет в кожаных брюках и рубашке цвета ночного неба. Но это-то я бы пережила. Крылья, мать вашу, у него были стрекозиные крылья! Этого моя тонкая душа уже не могла пережить, и я решила, что неплохо было бы ещё поспать, видимо алкоголь ещё не выветрился из организма, раз меня так нещадноглючит. Повернувшись на бочок, положив под голову руки, чтобы было мягче, начала снова проваливаться в сон. Но нетут-тобыло.
— И долго ты тут возлежать ещё планируешь? У меня делпо горло, чтобы тебя тут караулить. — прозвучало над головой.
Громкий бас говорившего, как раскаты грома, разносился повсюду. От такой побудки подскочила как ошпаренная, и во все глаза уставилась на этого мужика. Протёрла глаза, надеясь, что видение исчезло, но мужчина остался стоять на месте.
— Т-тыкто? — так, похоже, помимо сестры-Горячки беленькой, меня сейчас в свои объятия пожелал принятьи брат Кондрат, потому что такие потрясения не для меня. Упасть в обморокне дал этот непонятно кто. Вздёрнул на ноги и недовольным голосом ответил:
— Фей я. И почему мне вечно везёт на истеричек? — спросилэтот… фей, ни к кому не обращаясь.
— Кто-кто? ФЕЯ? Мужик и фея? Это что, подшутитькто-торешил надо мной? — не понимала, что это за представление и кто его устроил.
— Не фея, а фей. Да, мужик, ичто в этом особенного? — сложил руки на груди.
— Ага, ещё скажи, что ты мой крёстный фей. Сейчас вручишь мне хрустальные туфельки и отправишь к принцу насвиданку, в смысле на бал. Не, не. Никакая ты не фея, чего ты мне голову морочишь? Вот где твоя волшебная палочка? А платье? Не бывает фей без палочек! Вот. И вообще, что за дурацкие розыгрыши? Кстати, где я?
Мы стояли посреди огромного холла, пол из отшлифованного камня, напоминающий мрамор, широченная лестница, уходящая наверх, тоже каменная, кованные железные перила, отделанные деревом, потолки, метров десять высотой навскидку, окна, отделанные цветной мозаикой, благодарячему всё помещение играло разными бликами, создавая впечатление настоящего волшебства. Стооп, стоп, стоп. Нехорошее предчувствие закралось в душу.
— Всё, блаженная, ты меня достала, последний раз повторяю, Я — ФЕЙ! — он уже рычал, и у меня от этого рыка голова трещинами пошла, — ты в Славянской академии ворожбы и магии, мне приказано тебя доставить, я доставил, а ты орешь как ненормальная. Какие платья и палочки, что ты несёшь, какая крёстная фея с туфлями? Дура сумасшедшая. И зачем только таких в академию берут?
Нет, вы слышали? Я ещё и дуройоказалась. Этотстрекозёлкрылатый крылья напялил и всё, фея он. Ая, значит, уши сейчас развесила, чтобы лапша лучше держалась на них, и верю ему. Да щщазз. Более дурацкого розыгрыша ещё не встречала, да и ситуация, в общем-то, меня уже изрядно раздражала.
— Слушай сюда, фея ты недоделанная, ты куда меня припёр? Кто тебя надоумил эту чушь мне рассказать? Стрекозёл! — уже орала не хуже этого мужика, потому что издеваться над человеком, болеющим с похмелья — это бесчеловечно.
— К ректору! — взревел этот ненормальный, схватил меня за плечи и взлетел.
Очешуеть, он взлетел, на самом деле. Это ж с ума сойти. Мы летеликуда-товверх, но я даже по сторонам не смотрела, во все глаза уставившись на прозрачные крылья, которые сейчас двигались с такой скоростью, чтоколибрисдохли бы от зависти. Лишь лёгкое дребезжание воздуха в том месте, где были крылья, говорилооб ихдвижении, но я не могла оторвать глаз от этого видения. В моей голове не укладывалось, как такие крылья могли выдержать вес двух взрослых человек, и как вообще такое возможно. Это же что-то из ряда фантастики.
— Тыправда фея? — сглотнувком, охрипшим голосом спросила я.
— Фей, — ужепривычно поправилон.
— А разница в чём?
— Фея — этоженщина, — выдал фей жутко умную мысль.
-Аааа, ага, фей. А я туткакими судьбами?
Мой мозг решительно отказывался работать в таких условиях. Мне даже показалось, что слышу, как скрипят извилиныв голове, пытаясь обработать информацию, но у них однозначно плохо получалось. Я совершенно ничего не понимала.
— Я тебя порталом перенёс, по приказу ректора, — его голос был недовольным и раздражённым.
— Ага, порталом, — всё же с фентэзятиной была поверхностно знакома и немного представляла, что это за зверь, — азовут тебя как?
— Александр, я адепт этой академии, последний год остался доучиться, — одарил меня таким взглядом, мол, чего пристала, зараза, вконец уже одолела своими вопросами. Но меня его взгляды не волновали, мне была необходимаинформация.
— Александер, значится. А меня ты спросить не забыл, прежде чемфеячить, хочу я в вашу академию или нет? — в конце сорвалась на крик, моя нервная система не выдержала перенапряжения.
— Прежде чем что делать? — медленно моргнул он, видимо, забуксовав на неизвестном слове.
— Феячить, Сашенька, феячить, или как у вас это называется? Фейковать, фействовать? — я решила, что не мне же только страдать от неизвестности и непоняток, пусть и он почувствует себя идиотом, который ничего не понимает.
— Да ты нормальными словами можешь говорить или нет? — взревелфей. Видимо, не у одной меня нервишки-то шалят. Но ничего, он надо мной издевался и не хотел ничего объяснять, значит и мне пошалить разрешалось.
— Ой, а что это мы такие нервные-то? Говорю же, меня надо было спросить, хочу ли я в вашу академию, прежде чеммагичитьи переносить сюда, но ведьмагичатмаги, а ты фей, значитфеячишь.
- Идиотка, что ты несёшь? - шипел Александер, - Здесь все маги, вне зависимости от расы, а что касаемо твоего согласия на перенос сюда, так кто ж просил волшебства в жизнь? - спросил, ехидно ухмыляясь, - просила? Получи и распишись, тебя за язык никто не тянул, сама захотела.- закончила эта сволочь, злобно улыбаясь.
Ну, просила, так кто ж знал, что оно так закончится. Ведь и предположить не могла, что лишь сказав какую-то глупость, окажусь в магической академии. И злобные улыбки его мне не нравились. Что-то мне опять нехорошо стало, видимо, академия эта — далеко не райский уголок, раз столько злорадства в голосе, да и моё самое чувствительное до неприятностей место ощущало, как к нему подбирается песец, который уже точит зубки.
На этой “оптимистичной” ноте моих мыслей меня буквально сбросили на пол. Благо, до пола было сантиметров двадцать, но и этого хватило, чтобы от неожиданности я рухнула, и единственной опорой оказалась тяжёлая деревянная дверь, которая, неустояв под напором моей тощей тушки, распахнулась, и я ввалилась вкакой-токабинет.
- Ах ты, зараза крылатая, аккуратнее не мог? Я ж себе чуть ноги не переломала! Предупредил бы о том, что прибыли!- орала на этунедоптичку, поднимаясь на четвереньки и потирая ушибленный локоть.
- Мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит? - вопросил женский голос.
Он был настолько прекрасен, что, заслушавшись, не поняла о чём вопрос. Подняла глаза и обомлела. На меня смотрела Женщина. Да-да, именно так, с большой буквы. Она была прекрасна. Кожа цвета топлёного молока, лёгкий естественный румянец на щёчках, большие глаза цвета изумруда смотрели изучающе, они излучали мудрость, накопленную не за один десяток лет, но при этом эта женщина выглядела не старше тридцати-тридцати пяти, высокая, её стройная фигура была затянута в шёлковое платье такого же цвета, как её глаза. Длинная чёрная коса перетянута зелёной ленточкой, с которой свисают металлические монетки. Эта женщина восхищала.
- Вот, ЛилияСеребренникова,доставлена, как ибыло приказано, - ответил этот крылатый засранец.
— Что-то не припомню, адепт, чтобы Вам приказывали доставить её таким образом, — в её голосе прорезались недовольные нотки, видимо, былавпечатленамоим появлением.
— Простите, это недоразумение, — сказал фей и покосился на меня.
Не поняла, это я недоразумение или ситуация в целом? Судя по тому, как он пялится на меня, подозреваю, что всё-таки первый вариант, ладно-ладно, запомню.
Я, к слову, так и сидела на ковре и осматривала кабинет. А посмотреть было на что. Пушистый ковёр с длинным ворсом, с которого не хотелось подниматься, настолько он был мягкий, бежевого цвета с зелёным орнаментом. Стеллаж во всю стену, от пола до потолка (а потолки тут метра три высотой), заполненный книгами, судя по корешкам, древними. Интересно, как она их достаёт с верхних полок-то, приставной лестницы видно не было, не подпрыгивает жеона. Представив эту картину, с трудом сдержала хихиканье, которое рвалось из меня. Большой добротный стол из красного дерева, на котором лежаткакие-топапки, свитки, бумажки, в общем, рабочий беспорядок. Кресло из того же дерева с резными ножками и высокой спинкой, больше напоминающее трон, обтянутое тканью такого же цвета, что и ковёр. Ещё два кресла стояли напротив стола, гораздо меньше хозяйского, значит для посетителей, но выглядели дорого, как и всё в кабинете. Но не это привлекло моё внимание, а статуэтки и прочие мелочи, сделанные из малахита. Их было очень много: разные животные, какие-то птицы с женскими головами, русалки, статуэтки людей, драконов, даже феи есть (невольно покосилась на моего сопровождающего), даже чернильница и перо были малахитовые. Они были настолько искусно сделаны, что приковывали взгляд. Коллекционершачто ликакая-то. Но это было не главным, мне требовались ответы на вопросы, которые я планировала задать хотя бы этой женщине. Надеялась, что она-то будет разговорчивей и разъяснит мне всё.