– На фига?
– За поясом их царицы Ипполиты.
– Давно?
– Пару недель как.
– Спасибо. – Сатир выпустил хитон, и прохожий уковылял по своим делам. – В принципе тут каждая собака о Геракле все знает.
– Гм, – сказал Реджи. – А сразу нельзя было у прохожих спросить? Зачем мы во дворец-то перлись?
– Так интереснее, – сказал Силен. – Кроме того, у них во дворце такие служаночки! Полный цимес!
– Тебе в лесу девок мало?
– Девок много не бывает, – сказал Силен. – К тому же городские более искушены в плотских утехах. Слушай, я тут одно заведение знаю…
– Амазонки где живут? – перебил его Реджи.
– Там. – Силен неопределенно махнул рукой. – Довольно далеко отсюда, как я слышал. Но тебе повезло. Я с тобой пойду.
– С чего бы это?
– Давненько я собирался к амазонкам наведаться, – сказал Силен. – Вот всякие у меня были, а амазонок еще не было. Непорядок. К тому же надо их породу немного улучшить.
– Ты считаешь, что можешь улучшить чью-то породу? – уточнил Реджи. Он бы не слишком удивился, если бы речь шла о козах. Но женщины…
– Ты не смотри, что я невысокий, – сказал Силен. – Рост в этом деле не главное. У меня, между прочим…
– Не продолжай, – попросил Реджи.
– Не буду, – пообещал Силен и подпрыгнул, исполнив свой фирменный пируэт с пощелкиванием копытами. – Пошли, что ли…
Питер Гриффин храпел, свалившись под стол.
Негоро некоторое время пытался выковырять его из груды пустых бутылок и отнести на кровать, но ему удалось только водворить пьяного мага обратно в кресло.
Тогда Негоро прошелся по комнате, схватил бутылку и опустошил ее из горла.
– Не умеет пить молодежь, – констатировал он.
Фактически самому Негоро не было от роду и года, однако он унаследовал ментальность своего создателя, а Негориус, если вы помните, был сверстником самого Горлогориуса, а значит, являлся одним из самых старых деятелей волшебной гильдии.
Поскольку сам Негоро был дублем, то есть личностью неорганического происхождения, алкоголь его почти не брал.
Гермес, самый молодой и пронырливый бог из олимпийской дюжины, спешил в царство Аида по своим делам и был крайне удивлен, когда обнаружил, что вход перекрывает громадная туша, состоящая сплошь из голов и рук. Когда Гермес бывал здесь в последний раз, а случилось это не так уж давно, Цербер выглядел несколько… менее внушительным.
– Здрасьте, – сказал Гермес. – А где бабуля? В смысле где собака? В смысле Цербер где?
– Я за него, – ответили Гермесу пятьдесят глоток, и земля задрожала от этого гула.
– Громкость уменьши, Бриарей.
– Вообще-то я Гиес, – сказала туша, но громкость уменьшила.
– Все время вас путаю, – признался Гермес. – Больно вы, ребята, друг на друга похожие. Голов много, рук еще больше… «Еще бы мозгов хоть чуть-чуть», – добавил он про себя. Но вслух произносить не решился. Бог ты или не бог, а эта сторукая скотина может прихлопнуть тебя, как комара.
Впрочем, большую часть времени гекатонхейры[68] были ребятами добродушными, и неприятностей от них ждать не приходилось. Но различать их Гермес так и не научился.
– Это потому что ты невнимательный, Гефест, – сказал великан.
– Вообще-то Гермес, – поправил здоровяка Гермес.
– Я вас тоже все время путаю, – сказал Гиес. – Похожие вы друг на друга. Все как один мелкие. А Гефест кто?
– Гефест – это такой хромой и с молотом. Кузнец он.
– Точно, – вспомнил Гиес. – А ты, значит, Гермес.
– Да.
– Бог воров? – уточнил Гиес.
– И воров тоже, – сказал Гермес. – И потом, что за наезды? Воры что, не люди, что ли?
– Люди, – согласился Гиес.
– Каждый человек заслуживает бога, который будет выслушивать его молитвы, принимать его жертвы и…
– И плевать на него с Олимпа, – закончил Гиес.
– Ты мне зубы не заговаривай, – сказал Гермес. – Я с тобой политику партии обсуждать не собираюсь. Где Цербер?
– В отгуле.
– Где?! – изумился Гермес.
– Не ори, – сказал Гиес. – А то я так заору, что на тебя небо грохнется. Веришь?
– Верю, – сказал Гермес. – Так что там с отгулом?
– Значит, дело было так, – сказал Гиес. – Сидим мы с братанами, Тартар охраняем и в карты режемся. Тут Цербер прибежал. Привет, говорит, гекатонхейры. Мы ему тоже говорим, привет, мол, Цербер, давно не виделись…
– Ближе к теме, если можно, – сказал Гермес. – А то ты мне сейчас будешь пересказывать, как он с каждой головой отдельно здоровался.
– Ну, он говорит, чего вам, ребята, втроем Тартар охранять, когда из него уж тысячу лет никто сбежать не пытался, – сказал Гиес. – Тут и двоих за глаза хватит. А третий пусть за меня пару дней подежурит.
– А сам он куда слинял?
– Дело у него, говорит. Надо кота какого-то за хвост куснуть. Хороший, мол, человек попросил.
– Зашибись, – сказал Гермес.
– И не подумаю, – сказал Гиес. – Сам зашибись, если приперло.
– Ладно, я с этим кобелем потом разберусь, – сказал Гермес. – Оставил пост, так сказать, манкировал служебными обязанностями… А сейчас мне некогда. Дай пройти.
– Пароль! – громыхнули пятьдесят глоток.
– Пошел на фиг, скотина сторукая, – сказал Гермес.
– Это для прохода в Тартар пароль, – сказал Гиес. – А тут другие слова нужны. Мне Цербер их на ушко перед уходом шепнул.
– Да я в жизни паролем не пользовался, – сказал Гермес. – Меня Цербер всю дорогу без пароля пускал.
– Тогда сиди и жди, пока Цербер вернется, – сказал Гиес. – Потому что я без пароля тебя не пущу.
– У меня дела, – сказал Гермес.
– У всех дела.
– Меня дядя Аид ждет.
– Всех дядя Аид ждет.
– У меня времени нет.
– У всех времени нет.
– Ну ты и гад, – сказал Гермес.
– Теперь точно без пароля не пущу, – обиделся Гиес. – Ходют тут всякие, нехорошими словами обзываются…
От злости Гермес прикусил свой кадуцей.
ГЛАВА 3
Не спрашивай, чего хочет женщина. Вдруг ответит.
– Где амазонки? – требовательно спросил Реджи.
Место, куда они попали, не слишком отличалось от окрестностей горы, где стрелок встретил сатира. Амазонок не наблюдалось.
– Понимаешь ли, в чем дело, – сказал Силен. – Прямого дромоса в страну амазонок не существует. Иначе почему я так долго собирался к ним наведаться? Боюсь, что дальше нам придется идти пешком.
– В принципе я ничего не имею против хорошей пешей прогулки, – сказал Реджи. – Но тут мне в голову пришла мысль, а не дурак ли я. Давай уточним кое-какие моменты.
– Давай уточним, – сказал Силен, извлекая из воздуха кувшин с подозрительным запахом алкоголя. – Люблю уточнять на двоих. Хотя на троих оно как-то веселее выходит.
– Не сейчас, – отмахнулся от кувшина Реджи. – Насколько я понимаю, ты – существо сверхъестественное?
– Это кому как, – сказал Силен. – В нашем мире я вполне естественен и органично в него вписываюсь.
– Но, по сути, ты являешься представителем мифологического сословия?
– Типа того.
– Ты местный бог?
– К счастью, нет, – сказал Силен. – Правда, жертв мне никто не приносит, но и ответственности меньше. У богов слишком много обязательств, связанных с их статусом. Аресу надо зарисовываться чуть ли не на каждой войне, Дионису требуется постоянно бухать независимо от того, хочет он этого или нет, Зевс вынужден вмешиваться во всевозможные дрязги, Гермес служит у него на побегушках… А я – птичка вольная.
– У тебя есть доступ к нектару, птичка вольная?
– Нет, – сказал Силен. – Чего нет, того нет. А ты с какой целью интересуешься?
– Мне, собственно, нектар нужен, – сказал Реджи.
– А Геракл тут при чем?
– Мне посоветовали обратиться к нему за помощью.
– Кто посоветовал?
– Цербер.
– Здоровенный двухголовый пес со змеями вместо гривы?
– Ага.
– Известная личность, – сказал Силен. – В принципе он прав. Геракл конечно же тебе поможет. Если захочет. И если это в его силах.
– Мне намекали, что у него здесь хорошие родственные связи.
– Это да, – сказал Силен. – Связи у него тут – закачаешься. Его даже обещали на Олимп взять, когда он откинется. В смысле, когда он копыта откинет.
Пока Питер храпел, Негоро отыскал в башне волшебника кухню, немного порылся в шкафах и наконец нашел то, что ему было нужно. Нехитрая вроде бы вещь, но она поможет заполучить нового союзника, причем союзника, имеющего магические способности. Со знаниями Негоро и волшебством Питера они смогут продвинуться по пути к цели, поставленной еще стариком Негориусом.
Надо только правильно разыграть свои карты.
– Вообще я должен тебе признаться, что боги в наших краях – один другого краше, – разглагольствовал Силен, периодически прикладываясь к вину. Реджи слушал его вполуха. В конце концов, информация могла оказаться полезной, ведь именно пойло этих ребят стрелку предстояло добыть в итоге всего этого похода. – Компания, честно говоря, довольно-таки гнусная. Кровосмешение, постоянные супружеские измены, склоки, геноцид… Воры, убийцы, развратники. Боюсь, долго они не протянут. Слишком они на людей похожи. А люди, сам понимаешь, смертны. Быть похожим на смертного – смерть. Особенно для бога.
– Не боишься такие разговоры вести? – спросил Реджи.
– А чего мне бояться, если меня никто не слышит?
– Я слышу.
– Ты не считаешься: Ты не местный и вряд ли меня вложишь. А если и вложишь, то никто тебе не поверит. Сам подумай, твое слово против моего, при том, что я – сатир, и не последний, а ты – какой-то стрелок, перекати-поле. И вообще, ты сам – смертный.
– Природа тут у вас красивая, – сказал Реджи.
– Не фиг тему менять, – сказал Силен. – Впрочем, ты прав. Места неплохие. Хочешь, я тебя потом на рыбалку свожу?
– Я не большой любитель рыбалки.
– А чего тут любить? Наливай да пей.
Они шли сквозь рощу, в которой резвились дриады. Дриады были чем-то средним между девушками и молодыми деревьями. Реджи не мог точно определить, что в них от девушек, а что от деревьев, но общий эффект не был ему неприятен.
«Что-то мне все это подозрительно, – подумал Реджи. – Вторая миссия подряд, как я попадаю в довольно приятные места и встречаюсь с относительно приятными личностями». Реджи терпеть не мог, когда все так хорошо начиналось. В конце за это приходилось слишком дорого платить.
Илья Муромец лежал на печи в своей любимой позе «сытый гиппопотам» и довольно мурлыкал себе под нос. В Триодиннадцатом царстве все было спокойно. Проученные хазары копили в своих степях силы для новой попытки, Кащей Бессмертный окончательно умер и вроде бы не собирался воскресать, Змей Горыныч в последнее время вел себя прилично и никого не похищал, а князь Владимир наконец-то проявил уважение к главному былинному богатырю и отдал под его командование целую дружину.
В общем, жизнь удалась.
Муромец собирался немного отдохнуть от былинных подвигов и пожить в свое удовольствие. Единственный человек, который мог это удовольствие испортить, – Иван-мудрец, недавно превратившийся в Ивана-дурака, уже не представлял опасности. Дурак не может навязывать богатырям выполнение непонятных миссий. На то он и дурак, чтобы самому с ними париться.
Эх, хорошо, подумал Муромец, и тут в дверь богатырской избы постучали.
Стучавший явно пытался сделать это аккуратно, но у него не вышло. Стены заходили ходуном, а с потолка посыпалась побелка.
Иногда просто беда с этой богатырской силой.
– Входи, Леха, – сказал Муромец.
Смущенный Алеша Попович протиснулся в дверь и разместил свое тело на лавке.
– Откуда ты знал, что это я, старшой?
– Кто еще может действовать с деликатностью бешеного слона и беспокоить меня в неурочное время? – риторически вопросил Муромец. – Вернулся из патрулирования, как я погляжу.
– Вернулся, старшой.
– Ну и как там в патрулировании? Все спокойно?
– Не совсем, старшой.
– Проблемы? – Муромец изумленно изогнул правую бровь. – Я надеюсь, ты уже все разрулил?
– Не совсем, старшой, – снова вздохнул Алеша.
– Ты меня удивляешь, – сказал Муромец. – Более того, ты меня беспокоишь и даже пугаешь. Что же это за проблемы такие, что с ними не может справиться целый былинный русский богатырь?
– Да как бы тебе объяснить, старшой…
– По возможности доступно, – сказал Муромец. – Используя для этого нормальные русские слова. Или я слишком многого от тебя требую?
– Ну, в общем… как бы да… а он… и ржет, собака… Я такого отродясь не видывал.
– Слова русские, – согласился Муромец. – И в какой-то степени даже нормальные. Только я все равно ничего не понял.
– Э… Вот…
– Попробуем задать наводящие вопросы, – сказал Муромец. – Где?
– В Лукоморье.
– Нездоровое место, – сказал Муромец. – Вечно оттуда всякая пакость лезет. Кот еще этот.
– Нету кота, – выпалил Алеша.
– Куда же он делся? Я думал, его с этого дуба калачом не сманишь.
– Кранты коту, – сказал Алеша. – Собственно, это и есть часть проблемы.
– Пока я вообще никакой проблемы не вижу, – сказал Муромец. – При вести о смерти этого поганца и слезинки из моего глаза не выкатится. Он на нас всех контракт заключил и тварь эту в сапогах науськал. И кто его порешил?
– Он… Оно… Чудище.
– Поганое? – уточнил Муромец.
– Классификации не поддается, – сказал Алеша. – Никогда в наших краях такие не водились.
– Мутации, блин, – вспомнил старшой богатырь мудреное слово. – Экология портится, вот и чудища с каждым годом все страшнее. Какое оно из себя-то?
– Собака.
– Логично, – сказал Муромец. – Собака задрала кота. Законы природы, и ничего ты с ними не сделаешь.
– Страшная тварь, – продолжил описание Алеша.
– Ротвейлер со стальной челюстью и капающей с клыков кровавой слюной? – предположил Муромец.
Алеша вздрогнул.
– Нет, – сказал он. – Вроде беспородная. Дворняга в смысле. Здоровая такая, что твоя лошадь. И ржет.
– Минуточку, – сказал Муромец. – Так оно все-таки собака или лошадь? Я в том плане интересуюсь, что собаки вроде бы не ржут.
– А она не как лошадь ржет, а как человек. И разговаривает по-нашему.
– Ага, значит, чудище говорящее, – сказал Муромец. – А ты говоришь, не поддается классификации. Особые приметы у него есть?
– А то, – сказал Алеша. – Примет у него куча, и все особые.
– Думаю, тут ты прав. Говорящую собаку размером с лошадь трудно перепутать с кем-то другим.
– Еще у нее две головы, – сказал Алеша.
– Точно, мутант, – сказал Муромец. – Мало нам трехголовых змеев, так еще двухголовые собаки бегать повадились. Интересно, сколько голов у детей будет, если эту тварь с Горынычем спарить.
– Он Горынычу скорее все три глотки перегрызет, – сказал Алеша. – Хотя, если подумать, есть в этой твари что-то змеиное.
– Шизофрения косила наши ряды, – вздохнул Муромец. – Ради всего святого, что есть в нашей земле, объясни мне, что змеиного может быть в двухголовой собаке размером с лошадь?
– Грива, – выпалил Алеша.
Муромец глубоко вдохнул, задержал дыхание. Выдохнул. Повторил процедуру несколько раз.
– Кажется, я начинаю понимать, в чем дело, – сказал он. – Дыхни.
– Да не пил я, старшой.
– Все равно дыхни.
Алеша дыхнул. Занавеска сорвалась со своего места и вылетела в окно. С пола поднялись тучи пыли. Муромец принюхался.
– Вроде действительно не пил, – сказал он. – Жаль, такая хорошая версия накрылась. Значит, у чудовища была грива, напоминающая гриву змеи?
– Не совсем так, старшой, – сказал Алеша. – Она сама состояла из змей. Грива, я имею в виду.