Винн опустила глаза, смотря на кольцо на его руке. Это не имело никакого отношения к Стихийным Духам, охотящимся на нее, потому что она была единственной смертной, которая могла услышать их. Она засекала их каждый раз всегда и везде, когда они появлялись рядом. Но затем осмысление того, что он действительно имел в виду, наконец разлилось по ее овальному лицу.
— О, Чейн, — сказала она. — Сау'илахк исчез. Я сожгла его дотла в морском тоннеле.
— Ты сожгла его и на улицах Колм-Ситта, — возразил он. — И все же…
— Этот раз отличался от предыдущего, — настаивала Винн. — Я уничтожила его, и это — факт.
Возможно… но это был спорный вопрос. Это был не факт, поскольку не было никаких доказательств.
В подземелье гномов Винн использовала своё единственное оружие против нежити — посох с солнечным кристаллом — чтобы победить призрака. Да, на сей раз у нее была сильная помощь. Циндер, мастер со скалистым лицом гномских Ходящих-сквозь-Камень, тех, кто охранял останки и дух гномских заслуженных мёртвых, каким-то образом мог схватить бестелесную фигуру Сау'илахка голыми руками. И ироничный эльф по имени Чиллион, одетый в белые одежды как у Хранителей, подавил призрака шепотом, безмятежно улыбаясь.
Эти двое, наряду с другими Ходящими-сквозь-Камень, не дали Сау'илахку сбежать. Они дали Винн время, чтобы та смогла сжечь призрака посохом, а точнее его светом из кристалла, похожим на солнечный.
Она была уверена, что призрак больше не появится.
А Чейн — нет.
— По сравнению с призраком, я — обыкновенный вампир, — возразил он.
Он прекрасно слышал себя, свой низкий с хрипами голос, иногда срывавшийся на шипение с нотками рычания. И всё же он пытался казаться более спокойным, более рациональным.
— Ты сама видела, как Магьер отрубила мне голову.
С тех пор его голос навсегда остался искалеченным.
Винн затихла, её взгляд стал отсутствующим.
— И всё же, я здесь, — спокойно закончил он.
Он очень не хотел заставлять её вспоминать это. Наблюдать, как он умер своей второй смертью было очень больно для нее. Чейн все еще не понимал, как ему удалось вернуться. Все, что он помнил — это как проснулся, облитый кровью, под грудой недавно убитых тел в неглубокой могиле. Он существовал снова, а сверху на него смотрел Вельстил, как будто ожидал этого.
— Я путешествовала с Магьер, Лисилом и Мальцом в течение долгого времени, — ответила Винн наконец. — И когда они… мы уничтожали вампиров, они никогда не возвращались, — она прошла к своему столу и рассеянно поправила стопку тетрадей, сложенных там. — Когда я записывала всё это, я и подумать не могла, что у моих начальников нет интереса к правде.
Чейн поглядел на записи. Другая мысль повторно появилась, сменяя ту, которую он обдумывал последние ночи. Он даже не видел эти тетради, до того как Винн не удалось выкрасть их назад.
Но она записала в них все о своём путешествиях с Лисилом и Магьер, о событиях с не-мертвыми и Ан'Кроан, эльфами Запределья. Если он прочтёт их, то сможет лучше понять ее… понять ее истинные мотивы, цели, надежды и страхи. Даже если она и описывала события буквально, он знает её достаточно хорошо, чтобы прочитать всё между строк ее аккуратного почерка.
Его основная задача состояла в том, чтобы защищать Винн, в том числе и от себя. Это было его целью, и ему нужно прочитать это, чтобы понять все, что она испытала.
— Могу я прочитать их? — спросил он, кивая на стопку записей.
Винн побледнела.
— Я вела записи на слоговой азбуке бегайн, — пробормотала она. — Боюсь, ты не сможешь…
— Я уже немного читаю на ваших символах, — он шагнул ближе. — И сначала ты можешь помогать мне. Я скоро научусь, и смогу читать сам.
Винн открыла рот, чтобы сказать что-то ещё, но не произнесла ни слова.
Чейн не понимал, почему она колеблется. Он уже подорвал ее спокойствие, высказав свои сомнения о гибели Сау'илахка, но теперь, когда он обратился с просьбой, он не остановится.
— Информация в этих записях может помочь нам в путешествии.
Это рассуждение было здравым. Когда они поедут в другую миссию Гильдии в поисках ответов, как еще он узнает, что искать? Она должна была рассматривать его как часть своей задачи. Ему необходимо разрешение знать все.
Винн всё ещё молчала.
Чейн, наконец, догадался о причинах её колебаний. Все, что она принесла в Гильдию, было отобрано от нее. Теперь, когда она вернула часть своего драгоценного имущества, возможно, ей было тяжело отдать его кому-то снова, даже ему.
— Как ты и сказала, — продолжал он, — мы должны проводить время с пользой, пока Совет не примет решение. Мне нужно будет приобрести необходимые вещи для нашего путешествия, если ты ограничена стенами Гильдии. Но также, я должен лучше понять, что привело тебя к Балаал-Ситту.
И, тем не менее, она всё ещё колебалась.
— Разве они не были написаны для того, чтобы описать события, происходившие с тобой, поделиться твоим знанием?
Винн подняла взгляд на него.
— Конечно же, да, — она встала, подходя к небольшому рабочему столу. — Я переписала это в чистовик за время плавания из Запределья. Это описывает мою поездку в Древинку с Магьер, Лисилом и Мальцом. Ты можешь начать отсюда.
Ее внезапное согласие принесло ему облегчение, но что-то в ее глазах обеспокоило Чейна. Когда она держала первую тетрадь, ее маленькие пальцы побелели от того, как она стиснула её.
Что она скрывает?
Глава 2
Семь ночей спустя Винн стояла на коленях на полу своей небольшой комнаты и кормила Тень кусочками сушеной рыбы. Было тихо, за исключением клацанья зубов собаки и звука жующих челюстей. Она в который раз поглядела на дверь, задаваясь вопросом, почему Чейн все еще не пришёл, а затем осмотрела свою простую комнату: кровать, стол, тумбочка и одно узкое окно с видом на внутренний двор и сторожевую башню.
Когда-то она чувствовала себя в безопасности здесь, но теперь это стало ее тюрьмой. Совет выдерживал оглушительную тишину, и она начала задаваться вопросом, собираются ли они вообще решать ее судьбу. Как бы там ни было, она и Чейн готовились, составив список того, что необходимо было приобрести к поездке. Он заходил в ее комнату каждую ночь, прежде чем отправиться в город, чтобы рассказать ей, что он приобрел, или узнать об изменениях в списке — или вернуть тетрадь и взять следующую.
Винн внутренне сжималась всякий раз, когда он делал последнее.
Не то чтобы она возражала против того, что он читает её записи. Они были отчетами ученого, в конце концов. Но некоторая часть их содержания описывала охоту на нежить и её устранение. Чейн часто становился угрюмым или даже проявлял горечь, когда она упоминала своих старых товарищей — Магьер, Лисила и Мальца. Она могла только вообразить его состояние, когда он читал об этом.
Отношение Винн к этой троице было… сложным.
Магьер была грубой, темноволосой мошенницей, и единственным дампиром, о котором Винн когда-либо слышала. Лисил был полуэльфом, которого с юных лет обучали как убийцу, под властью тирана — вот какой была жизнь, от которой он сбежал. Малец был настоящим маджай-хи — истинный Стихийный Дух, который принял решение родиться в теле щенка в Эльфийских землях.
Во время, проведённое Винн в Запределье, на Восточном Континенте, она путешествовала с этими тремя в поисках артефакта, которым когда-то владел Древний Враг со множеством имен. Последний этап их поездки закончился на далеком юге в горах, в пустынной местности Пока-Пикс. Там они наконец добыли артефакт — шар — а также те старые тексты, которые принесли Винн только проблемы после возвращения домой. Она и ее товарищи унесли то, что смогли, и по их возвращению в новую небольшую миссию Гильдии в Беле, Винн дали задание доставить тексты в Колм-Ситт.
Магьер, Лисил и Малец поплыли с нею, вместе с шаром. Это плавание заняло большую часть года. Они оставались вместе, пока Колм-Ситт не показался в виду, а затем их пути разошлись. Товарищи Винн — главным образом Малец — решили, что шар слишком опасен, чтобы оставить его Хранителям. Они уехали, чтобы найти надёжное место для него и спрятать от тех, кто может его искать.
Винн всё ещё скучала по ним. Магьер, Лисил и Малец стали для неё больше даже, чем друзья. Они походили на родственников… стали её семьёй. Она чувствовала себя одиноко без них, и Чейн осознавал это.
Он так хотел прочитать ее записи, и она уступила его доводам, но каждый раз, когда он возвращал одну тетрадь и брал другую, он становился более тихим, напряженным и говорил только по существу. Что хуже всего, он делал вид, что не понимает, о чём речь, когда она спрашивала, в чём дело. Его ухудшившееся настроение могло и не иметь никакого отношения к записям, но она в этом сомневалась.
И усугубляло положение то, что он продолжал возвращаться к Сау'илахку.
Сау'илахк исчез — Винн знала это. Она видела его смерть, а Чейн — нет. Она описала ему каждую деталь, хотя и не могла объяснить влияние Чиллиона и Ходящих-сквозь-Камень на призрака.
Но он не видел своими глазами, как это произошло.
Чейн очень много значил для Винн. Он появлялся в самые худшие моменты ее жизни, когда казалось, что никто не сможет защитить ее. Он в буквальном смысле заслонял её собой и делал то, что считал нужным для её защиты, хотя ничего не получал взамен. Но он был вампиром, одной из высших форм не-мёртвых, нежити, известной в некоторых культурах как Дети Ночи. И иногда, словно хищник, охраняющий территорию, он заходил слишком далеко в своём стремлении защитить её.
Винн беззаветно доверяла ему как товарищу, но могла ли она позволить себе чувствовать к нему что-то большее? Все равно, она хотела понимать его лучше. Он волнуется из-за предстоящей поездки или из-за мизерного шанса на слепой успех? Или это было из-за того, что они обнаружили в Дред-Ситте? По тому, что она перевела в древних текстах и свитке Чейна, они раскрыли ещё более тяжкое бремя.
Магьер, Лисил и Малец были хранителями не единственного шара.
Враг создал пять таких для какой-то неизвестной цели, один для каждого из Элементов Существования. Друзья Винн были обладателями, скорей всего, шара Воды, и они были где-то на севере этого континента, пытаясь спрятать его.
В конце Великой Войны Враг дал тринадцати вампирам, известным как Дети, задачу разделить и спрятать эти пяти шаров. Оказалось что даже тысячу лет спустя, шары все еще существуют… где-то… последние отзвуки войны, в которую столь немногие верили. У Врага теперь были приспешники — старые и новые — помогающие в поисках шара.
Винн подозревала, что ещё один шар мог все еще быть в Балаал-Ситте. Если так, то она должна была найти его раньше, чем другие слуги Врага, вроде того призрака.
Тень проглотила последний кусочек рыбы и заскулила, прося добавки.
— Ты не станешь обжорой, как твой отец, — сказала Винн, поглаживая голову собаки. — Время для уроков языку.
Тень отпрянула, с низким рычанием прижав уши к голове.
— Тень… не спорь.
Голова Винн внезапно заполнилась хаотичной смесью ее собственных воспоминаний. На них она прикасалась к Тени и общалась с ней, делясь умственными образами. Этот мельтешащий каскад заставил её голову отяжелеть.
— Нет… не через память, — сказала она. — Ты выучишь слова, даже если мне придётся привязать твои уши торчком, чтобы ты услышала их.
Как ее отец, Малец, и другие маджай-хи, Тень общалась с сородичами воспоминаниями, передавая их через прикосновения, а не через речь. Винн тоже умела так общаться. Отец Тени был уникален, поскольку мог как-то передавать ей в голову свои слова. И отец, и дочь могли также заставить всплыть чужие воспоминания, пока человек находился в их поле зрения. Но, в отличие от Мальца, Тень не могла передать слова в голову Винн.
Вместо этого, Тень могла передать ей через прикосновение свои воспоминания. Она могла также показать воспоминания, которые взяла от других. Насколько знала Винн, никакой другой маджай-хи или человек не могли так делать.
— Тень, иди сюда, — сказала она.
Тень разомкнула челюсти, и розовый кончик ее языка скользнул по носу — точно так же, как раньше делал Малец.
Винн вздохнула.
— Я едва терпела это от твоего отца. Не думай, что я позволю тебе больше. Иди сюда!
Недавно, Тень допустила промах. Винн раскусила, что молодая маджай-хи действительно понимает слова. Тень не могла говорить, но она могла слушать, и делала она это так, чтобы никто не узнал. И она будет слушать теперь, чтобы учиться.
Тень резко присела.
Винн в удивлении отпрянула, но собака прыгнула к ней, обежала девушку и забралась под кровать. И свернулась там, отвернувшись к каменной стене.
Винн выпрямилась:
— Не упрямься!
Тень явно негодовала, что была вынуждена общаться на «бормотании» людей, но Винн была полна решимости расширить словарный запас собаки. Изнурительный процесс обмена воспоминаниями мог быть в порядке вещей для маджай-хи, не приученного ни к чему иному, но это не было достаточно эффективно для Винн.
Предстоящая борьба со зверем, размером с волка, заставила бы разумного человека трижды подумать, но все же… это не помешало Винн схватить Тень за хвост.
Тень с рычанием повернула голову.
Винн не отпускала:
— Не посмеешь.
Уши Тени вдруг встали прямо. Она посмотрела через комнату, низко зарычав и снова опустив уши, потом выбралась из-под кровати.
Винн выпустила хвост Тени и повернулась к двери.
— Чейн? — позвала она. — Это ты? Входи.
Дверь не открывалась, а ворчание Тени перешло к открытому предупреждающему рыку.
Прежде чем Винн посмотрела на собаку, её взгляд упал на стену рядом с дверью. Она начала медленно выпирать вперёд. Винн пятилась до тех пор, пока в колени ей не упёрлась кровать.
Серые камни стены прогнулись в комнату, как будто что-то давило на них с другой стороны.
Винн кинулась к углу возле двери и схватила посох. Она скинула кожаные ножны с его вершины, наставив длинный солнечный кристалл на слегка колеблющиеся камни стены.
Что-то похожее на капюшон плаща, скрывающий лицо, появилось из стены. Тяжёлая нога встала на камни пола, и в комнате оказалась крепкая фигура, вдвое шире Винн, но не выше её. Широкая рука с силой откинула капюшон назад, и коренастый гном с негодованием посмотрел ей в глаза.
Испуг Винн сменился гневом:
— Что ты здесь делаешь?
Красная Руда бросил взгляд на всё ещё рычащую Тень. Он не носил бороды, что было необычно для гномов мужского пола, его красные волосы спадали до плеч, закутанных в шерстяной плащ цвета железа. Он выглядел молодо, приблизительно на тридцать по человеческим меркам, следовательно, ему лет шестьдесят или больше. Но Винн знала ещё кое-что.
Красная Руда был старше, чего не было видно из-за того, что он был Хассагкрейг — Ходящим-сквозь-Камень Дред-Ситта.
— Почему вы задерживаете отъезд? — спросил он, проигнорировав ее вопрос.
Она стиснула зубы. Он оставил свою секту, полный решимости присоединиться к ней в поисках Балаал-Ситта, но она не доверяла ему. Он грозил еще более тёмными проблемами, чем Совет.
Из того, что она узнала о Балаал-Ситте, его падение — его полное разрушение — было работой предателя. Того, чьё имя давно забыли, осталось только загадочное название на древнем гномском — Таллухираг, «Бог Резни». Казалось, только Красная Руда знал его истинное имя.
Байундуни — Глубокий Корень — был Ходящим-сквозь-Камень Балаал-Ситта, как Красная Руда в Дред-Ситте. Но связь эта была глубже, чем только это, поскольку Красная Руда утверждал, что тот был его предком, призвавшим его к священному служению Ходящих-сквозь-Камень, опекунов и смотрителей заслуженных мёртвых гномов.
Красная Руда поклонялся этому устроившему геноцид предателю, утверждая, что Глубокий Корень — Таллухираг — не был Падшим, тем, кто олицетворял противоположность того, что представляли гномские Вечные.
Чейн подтвердил своим чутьём правды, что Красная Руда действительно верит в то, что Глубокий Корень не был предателем. Но в вере не было никаких доказательств. Сознательно или нет, все это могло сделать Красную Руду потенциальным орудием Врага через дух массового убийцы. А возможно, он уже им был.