– Луи, в Тень! – услышал я второй раз за сегодняшний день. Этот крик вывел меня из ступора, заставив укрыться. Пули, простые пули убили высшего. УБИЛИ. Тело оседало на землю. Сумка с Граалем упала.
– Руби! – выкрикнула Ярослава. Она прыгнула на автоматчиков, преодолевая огромное расстояние за один прыжок. Робин и Любослав заняли места слева и справа. Они летели навстречу шквалу пуль, в прыжке уворачиваясь от них. Это было завораживающее зрелище. На середине прыжка они синхронно выхватили мечи, завертели жуткую мельницу, отбивая пули. Такое по силам лишь высшим несущим спокойствие. А навстречу другому шквалу двигался Орсо, двигался, игнорируя град свинца, барабанивший по шкуре, вырывая клочья меха, но не в силах повредить плоть.
Служители отступили от воинов четко, грамотно, в который раз убедив меня, что знали они, против кого идут. Орсо преодолел последние метры прыжком. Лапы твари взметнулись, и двое автоматчиков отлетело. Тела ударились о деревья с четко слышимым хрустом. Упали, чтобы никогда не подняться. Боевая форма буквально удесятеряет силы.
Двое оставшихся друидов вступили в бой. Один вдруг принял боевое воплощение рыси, прыгнул на дерево и, оттолкнувшись, ринулся на Орсо. По массе он уступал нашему повелевающему стихиями, но сила прыжка повалила обоих на землю. Они покатились, полосуя друг друга когтями. Орсо был бойцом, даже чары свои он адаптировал к бою. Сейчас я понял, что он в этом не уникален: теперь он столкнулся с себе подобным и проигрывал. Верткая рысь уходила от медвежьих лап, способных размазать ее в лепешку, с поразительной ловкостью, не забывая работать когтями. Вот уж действительно поверишь: страшнее кошки зверя нет. А что есть рысь, как не большая кошка?
Второй друид шагнул навстречу нашим воинам, забрасывая щит за спину и обнажая серп-меч.
– Мой! – крикнула Ярослава. Два ее клинка завертелись в танце, подобном танцу кобры. Наивная девочка. Трое аколитов вполне могли потягаться с худшими из несущих спокойствие. А уж один на один справиться с учеником – дело пары минут. Но Яра не собиралась убивать его сама. Она всего лишь связала друида боем, подставляя под удар из Тени.
Я ринулся к аколиту, обнажая шпагу. Но опоздал. Друид то ли что-то почувствовал, то ли с самого начала это задумал, но левая рука его взметнулась в быстром жесте. Это заклинание хорошо знал даже я, человек, далекий от магии. Иногда использовал, чтобы произвести впечатление на низших девушек, если времени было в обрез. Мы называли его «очарованием». Действует только на противоположный пол. На какое-то время ты становишься для того, на кого колдуешь, всем, идеалом мечтаний. И силы в это заклинание друид влил такие, что оно пробило магический кокон Ярославы. Правда, лишь на миг. На короткое мгновение она замерла, и этого хватило. В руке друида возник пистолет. Грохнул выстрел: разрывная пуля в лоб, в упор. Никого не удивило, что и она прошла сквозь кокон, словно того и не было.
На месте лица – кровавая маска. Я был близко, видел все в деталях. Падающее тело – уже не Ярослава, а просто кусок плоти, из которого одним выстрелом вышибли душу. Не помня себя от ярости, я атаковал его. В глубоком выпаде моя шпага вошла в его спину. Он ничего не успел, потому что в тот миг в меня вселились духи моих предков, по крайней мере мне так показалось. Он выгнулся назад, как будто пытался лопатками сжать мой клинок. Он был мертв, но я еще дважды пронзил его. От последнего удара падающее тело развернуло, я прыгнул вслед ему и полоснул по горлу.
Что я тогда чувствовал? Не хотелось бы копаться в душе, но взялся за гуж… Мы с Ярой прекрасно понимали специфику наших отношений. Я ее не любил, это точно. Но и бесчувственным болваном никогда не был. В тот момент не было пустоты в душе от потери. Была ярость, да я уже говорил – гнев, что ее у меня отобрали. Печаль пришла потом, хотя продержалась недолго, но не по ее вине, а из-за того, что навалилось на нас со всех сторон. Она была хорошим человеком, а это гораздо больше, чем просто хорошая женщина. Но наша жизнь состоит из потерь. Полтысячи лет – не шутка. Мы становимся мудрее, сильнее и печальнее. Сила ведет к беспечности, и какой-нибудь молодой ловкач рано или поздно до тебя доберется, несмотря на то, что ты сильнее. Мало кто из высших дожил до седины. Наш путь – путь потерь, их больше, чем у низших. Говорят, со временем душа огрубевает, смерти близких не становятся катастрофой местного масштаба. Но объясните это тридцатилетнему высшему, чья юность, по сути, только начинается. Хансер в свои двадцать пять был взрослее меня, но это – дух Плутона, там и шестилетний пацан – уже взрослый.
Вспышка ярости улеглась в тот момент, когда тело друида коснулось земли. Атака из Теней – для них это серьезно. Я лишь надеялся, что у них нет способов перерождения, подобных нашим алтарям. И вот стою я каменным истуканом посреди поля боя. Шпага опущена, кинжал выпал из руки. Робин и Любослав рубятся со служителями, а те действуют штыками, периодически выпуская очереди. Но парни пока успевают уворачиваться.
Я пропустил момент атаки Хансера – она началась вместе с моей. И, конечно, уж он-то ударил куда надо. Друид, державший Аркадию, не понял, что произошло, пока две сабли, материализуясь из Теней, не снесли ему голову. Хансер тут же бросил правую в ножны и повернулся ко мне. Правая ладонь скользнула по наручу, а потом как-то резко дернулась снизу вверх. Короткий свист над моим ухом. Я обернулся. Один из служителей попытался подобраться ко мне со спины и уже целился. Вернее, целился он за миг до броска Хансера, а сейчас оседал на землю с пятью звездочками цепью от лба до паха.
– Грааль, Луи! – крикнул Хансер, выводя меня из оцепенения. Его звездочки сами выскочили из тела и полетели к хозяину, поднявшему навстречу им наруч.
Я ринулся к телу сына Болеслава. Бедный советник, сегодня он лишился единственного ребенка. Робин болезненно вскрикнул. Одна из пуль все-таки его достала, разворотив бок, и тут же штык-нож подсек левую ногу. Краем глаза я увидел, как над падающим воином появился Хансер и пошел на служителей, беспорядочно, на первый взгляд, рубя во все стороны. Но все пять автоматов смолкли. Низшие вынуждены были отбиваться. И только я понимал: это не наш успех, а наш провал. Такой натиск прерывающего нить обычно оставляет от низших только гору порубленных трупов.
Двое противников Любослава бросились наперерез мне, меняя магазины своих автоматов. Я перекатом ушел влево, потом вправо. Две очереди полоснули совсем близко. В длинном прыжке я дотянулся до сумки, подхватил ее, ушел в кувырок, развернулся.
Но надобности в этом не было. Перед моими противниками стояла Тайви, и оба, не мигая, смотрели ей в глаза. Ее зрачки все расширялись и расширялись, и вдруг служители, бросив автоматы, скорчились на земле. Два крика, полных смертельного ужаса, слились в один. Вот это я и называю «покопаться в мозгах». Не знаю, что она им внушила, но, учитывая ее сегодняшнее состояние, до конца дней они будут заикаться и мочиться в постель.
В этот момент Любослав, оставшийся один против двоих, обманув финтом противника, разрубил ему бедро, ловко извернулся, снес голову второму ударом с разворота и добил раненого.
– Аркадия, не спи! – Хансер крикнул, одновременно вкладывая сумасшедшие силы в отчаянную атаку.
И Аркадия сказала свое слово. Плести атакующие чары – значило накрыть и своих, и чужих. А убивать друидов поодиночке… ну извините, повелевающие стихиями – это оружие массового поражения. Аркадия сплела заклинание выборочного портала. Очень сложное, отнимающее все силы, но всех живых из Зеленого домена просто выдернуло с этого проклятого поля боя. И вовремя, потому что Орсо приходилось совсем туго.
* * *Мы оказались в распадке посреди вересковой пустоши. Совсем рядом чернела стена леса. Смеркалось. Неужели этот проклятый день подошел к концу? Событий на треть жизни. И смерти, смерти. Признаться, я до сих пор не видел трупов высших. С тех пор как я пришел в Зеленый домен с Меркурия, минуло восемь лет, они не ознаменовались ни одной войной с темными. И вдруг… сегодня я познал глубины пропасти, в которую может пасть высший. Сегодня я понял о друидах больше, чем кто бы то ни было в домене, кто не пошел в этот обреченный поход.
Левая нога вдруг подкосилась. Я неуклюже повалился набок. Начала пульсировать боль. Потянулся к ее источнику. Пальцы уткнулись в штанину, набухающую кровью. Три дырки на бедре, аккуратно наискось. В бою адреналин не дал их почувствовать, а теперь понял, что один из служителей все же оказался быстрее меня или, что вернее, удачливей.
Орсо лежал ничком. Вереск вокруг него стал алым от крови из множества порезов. Робин перетягивал жгутом ногу выше раны. Любослав просто стоял, глядя в закат. Что он там хотел разглядеть? Уходящие души своих братьев по оружию? Ярослава, еще теплое тело с размозженной головой все еще стояло у меня перед глазами. Болемир, растерзанный разрывными пулями на куски.
Тайви хлопочет над телом Лин-Ке-Тора, меняет повязки на открывшихся после телепортации ранах. Она оказалась крепче нас всех. Но предательская бледность уже была видна. Слишком много пришлось отдать, чтобы выжил ее возлюбленный. А потом еще двое служителей, у которых в головах наверняка ментальные блоки – такие, что иной высший позавидует. Друиды хорошо защищают разум тех, кого ценят. И все же Тайви дотянулась до них, пробудила самые жуткие страхи. Сколько лет жизни ей это стоило? Она спасла меня, с этим не поспоришь. Нога предала бы меня на первом же выпаде, а ребята, державшиеся против Хансера, мне очень не нравились.
И, наконец, сам Хансер, козырная карта, которую я захватил, желая просто скрасить обещавший быть скучным поход, ну и, уже во вторую очередь, прикрыть свою задницу (извиняюсь за простонародное выражение). Он сидел, уронив голову на руки. Сабли беспомощно лежали рядом. Именно так мне показалось в тот миг: беспомощно. Каменная маска спала. Я увидел его замешательство, под которым просыпалось злое упрямство. Сейчас я почувствовал дыхание Плутона, каким его себе представлял.
Яра, Ярочка, что же ты наделала, отважная воительница? Ты была одной из многих в жизни моей, а после смерти вдруг стала загубленной частью души. Бесполезно спрашивать себя – успел бы я спасти тебя, если бы не примерялся так долго? Ничего не вернуть. И Хансер прав: он действовал на благо отряда. Мне того, кого он прикончил, не свалить. Этот был настороже – требовалась реакция прерывающего нить. Хан, как всегда, четко выполнил то, чего за него не сделал бы никто. Но хочется кричать в голос: «Ты мог ее спасти! Почему ты не убил другого друида?!!»
Болемир. Бедный, бедный Болеслав. После того как пятнадцать лет назад в войне с Изумрудным доменом, темным двойником нашего, пала его жена, сильная верой, у него остался один сын. Больше жениться он не собирался – слишком любил покойную жену. Теперь прервется славный род со смертью его единственного сына.
– Дай посмотрю. – Чуткие пальчики прикоснулись к моему бедру.
Тайви, бледная как тень. Только глаза горят. Я повернулся так, чтобы ей было легче осмотреть и ощупать мои раны. Тепло, которое обычно струилось из ее рук, облегчая боль, сейчас еле заметно. Она была на пределе.
– Три пули, – хрипло сказал Хансер. – Две засели в мякоти, одна – в кости. Благодари богов, что не разрывные, а то тебя благополучно избавили бы от ноги.
– Хансер, предоставь ставить диагноз мне, – спокойно попросила Тайви. В ее голосе не было раздражения, лишь усталость.
– Я не прав? – безучастно спросил Хансер.
– Твое знание огнестрельного оружия не делает тебе чести – скорее наоборот, – вставила свое слово Аркадия.
– Откуда честь у такой мрази, как я… – Хансер хрипло рассмеялся. Правда, смех этот был больше похож на рыдания. Все это время он что-то разглядывал, а теперь встал и бросил это Орсо, уже перевернувшемуся на спину.
– Посмотри, медведь, в нас этим палили. По-моему, пули как пули.
Орсо поймал брошенную ему вещь. Это оказалась обойма для пистолета. Бывший друид понимал в огнестрелке не хуже Хансера. Трудно прожить на Земле и не разбираться в «стволах», как называл это Орсо. Правда, какое отношение оружие имеет к стволам деревьев, я не знаю. Может, друидская шуточка. Они все на природе помешаны.
– Так и есть, – проворчал Орсо, покрутив в руке обойму. – Обычные блуждающие пули, простые, как пареная репа.
– Ты как, медведь? Сильно подрали?
– Нам бы с этим типом на мечах сойтись, я бы показал ему, чего стоит лучший из бывших аколитов.
– Ты же не получил посвящения в аколиты, не получил серпа-меча.
– Потому что не захотел. Посвящение – это ритуал, формальность. Сил оно не добавляет, кроме способности убивать высших и второго звериного воплощения… Ну, ладно, черный, это прошлое, забыли. Не боись, в случае чего драться смогу.
– Хорошо. Любослав, собери дров. Аркадия, разведи костер. Ты, Орсо, найди воды – Тайви она для Луи скоро понадобится, а я пойду подобью какую-нибудь зверушку.
– С каких пор ты командуешь? – вскинулась Аркадия.
– Хорошо, костер разведет Любослав. А ты на ужин можешь пощипать вереска, потому как провизия осталась у Болемира в сумке, а тебя кормить пока не за что.
Разъяренная женщина вскочила на ноги, ее руки поднялись для плетения заклинания. Хансер позы на поменял, а как у него в руках появились два метательных кинжала, не понял никто.
– Как думаешь, кто быстрее? – устало поинтересовался он. – Хочешь в домен быстрой дорогой?
– Кобель!
– Это значит «да»? – Ленивый замах.
– Спрячь кинжалы!
– Хорошо. А ты держи руки так, чтобы я их видел. Учти, я нервный и мечу ножи без замаха, так что думай над своими жестами.
– Прекратите вы, оба. – Тихий голосок Тайви прозвучал как рокот грома. – Мало нам чужих, так тут еще свои как дети малые. Нашли когда в войнушки играть.
– Вот-вот, черный, – буркнул Орсо, – ты же мужчина, должен быть умнее. Надо было, чтобы и в вас по пуле всадили. Может, прыть поумерили бы.
Аркадия бросила на него испепеляющий взгляд. Вот в тот момент я окончательно и уверился, что нас подставили. Сильнейший отряд поручили девчонке, которая не умеет держать себя в руках. Лучшая боевая повелевающая стихиями – и одновременно никакой лидер. Что ни говори, есть пища для размышлений.
Хансер ушел. А Тайви взяла руководство в свои руки, и уж ей никто слова поперек не сказал. Есть в ней внутренний стержень. Обычно тихая, спокойная и, со стороны кажется, слабая. Хоть я и равнодушен к ее чарам, но и у меня рядом с ней всегда возникает желание защищать и оберегать. Что уж говорить о Лин-Ке-Торе и Хансере. Но когда у других опускались руки, в ней пробуждалось ЭТО. И уже никто не смел ей перечить.
Орсо притащил воды, Аркадия быстро вскипятила ее чарами. Тем временем Тайви перевязала Робина. Он потерял много крови, но держался – все-таки был потомственным высшим. К тому же у него пуля прошла навылет. Даже не морщился, когда штопали его раны. Потом пришла очередь Орсо. Но с ним возни почти не было. Первую помощь он себе и сам мог оказать: друид, хоть и бывший, как-никак.
И наконец, пришла моя очередь. Спирта было аккурат на промывку ран, а жаль. Когда из твоего бедра выковыривают эти кусочки металла, приятного, доложу вам, мало. А уж когда вынимали ту пулю, что засела в кости, Орсо дал мне закусить какую-то ветку и прижал к земле. И не зря. Деревяшку я чуть не перегрыз, а вырывался… Дурь, знаю, но у каждого есть порог того, что он может добровольно вытерпеть. В какой-то миг я почувствовал, как руки Орсо, державшие меня, покрываются шерстью. Понял уже потом, что человеческих сил просто не хватало, чтобы удержать меня. Говорят, низшие изобрели наркоз – такую вещь, которая позволяет не чувствовать боли. Высшие брезгливо отказались от этого изобретения – мол, нам не нужно никаких придумок, чтобы укротить свою плоть. Раньше мне это казалось правильным, теперь – нет.