– Прозорливость владыки достойна восхищения, – сказал Ивар.
– Яаотль, распорядись, – император махнул рукой и сел на прежнее место.
– Пойдем, – человек в плаще взял ошалело хлопающего глазами Куаутемока за плечо и подтолкнул к дверям. – А ты, – он повернулся к хуастеку-проводнику, – иди к своим.
Тот поклонился, вдоль стенки зашагал туда, где пировали посол и его свита. Топоча, как стадо быков, викинги выбрались за дверь.
– Стойте тут, – распорядился Яаотль. – Я приведу ваших.
– Что за тип сидел рядом с императором? – спросил Ивар, когда Яаотль скрылся внутри. – Зыркал на нас, точно мы его родного батюшку жизни лишили.
– Это Гравицкоатль, верховный служитель Уицилопочтли, – ответил Куаутемок. – Фактически он управляет всеми жрецами, даже главный служитель Тлалока ему подчиняется…
– Да, врагов всегда завести легче, чем друзей, зато потерять сложнее, – изрек Нерейд. – А кем тебя только что назначили?
– Отомитль – это воин, приближенный к императору, имеющий право находиться во дворце! – Куаутемок гордо продемонстрировал кожаные браслеты. – Теперь я могу вступить в союз воинов-орлов или воинов-ягуаров!
Дверь приоткрылась, из нее выступил Яаотль, за ним появились Арнвид с учеником и Гримгельмир.
– Он нам еще… – начал было Нерейд, но Ивар ткнул его локтем. Рыжий викинг поперхнулся и замолчал.
Из зала выскользнули четверо слуг с факелами, пошли впереди. Яаотль, а за ним викинги свернули на узкую дорожку, уходящую в сторону от той, что вела к воротам.
Из тьмы выплывали раскоряченные деревья с толстыми, как бочки, стволами, покрытыми шелушащейся коростой. В кронах что-то шелестело, издалека доносилось раздраженное взревывание.
– Там что – псарня? – поинтересовался Нерейд.
– Император собирает диковинных и редких зверей, держит в клетках, – сказал Куаутемок.
Дорожка вывела к низкому зданию с очень широким фасадом, украшенным мозаикой из морских раковин и пластин нефрита.
– Покой Соленой Воды, – сообщил Яаотль. – Тут вы будете жить. Слуги доставят внутрь все необходимое, так что наружу без приглашения лучше не выходить.
– Намек понял, – хмыкнул Ивар.
– Проходите, – Яаотль махнул рукой. – А ты, воин, оставайся здесь, я объясню твои обязанности.
Ивар кивнул Куаутемоку, первым шагнул на широкие ступени из белого камня. Миновал двери, а когда оказался внутри здания, ощутил слабый запах морской соли и водорослей.
В просторном зале убралась бы вся усадьба Ивара.
Слуги зажигали светильники, развешенные на вбитых в стены крюках, расстилали циновки, бросали на входящих викингов полные страха и удивления взгляды. В одном из углов виднелся самый настоящий очаг, в потолке над ним – отверстие дымохода.
– Разместимся с удобством, – сказал Ингьяльд.
– И нападать на нас будет тоже удобно, – хмыкнул Ивар. – Двери широкие, окон много, все не перекроешь.
Услышал за спиной сдавленное, полное ужаса восклицание.
Слуги медленно пятились к двери, бормотали что-то себе под нос. Смотрели на конунга так, словно он только что разбил статую их бога, да еще и помочился на обломки.
В павильоне Утренней Звезды было прохладно, врывающийся в окна ветерок нес запахи цветов и свежей зелени. Тень императора за ширмой двигалась неспешно, время от времени доносилось причмокивание, туда-сюда сновали слуги с пустыми и полными блюдами.
Гравицкоатль терпеливо ждал.
Вчера вечером, только увидев чужаков с прозрачными, как вода, глазами, он ощутил сильнейшую тревогу, а ночь провел в молитвах и беспокойном сне, полном жутких видений.
Пронесли воду в украшено драгоценными камнями тазу, раздался плеск, довольное урчание, и тут же слуги подхватили ширму и отодвинули в сторону. Жрец, встретившись взглядом с императором, поклонился, ощутил лбом шершавую плоть циновки.
– Ты появился во дворце с самого утра, – голос правителя звучал тихо, но Гравицкоатль знал, что он может звенеть, словно медный гонг и реветь, точно храмовая труба. – Что отвлекло тебя от выполнения обязанностей в храме?
– Забота о безопасности владыки и государства, – проговорил Гравицкоатль, не поднимая взгляда.
– Да ну? – император хмыкнул. – Говори!
– Прибывшие вчера в Теночтитлан чужаки, коих невежды именуют детьми Кецалькоатля, – жрец ощущал, что в словах его сквозит злоба, но остановиться не мог, – должны быть убиты как можно скорее, а их кровь – пожертвована великим богам.
– Интересно… – правитель ацтеков с удивлением разглядывал склонившегося перед ним служителя Уицилопочтли, думая, какая муха того укусила. – Я сам пригласил их быть моими гостями, а теперь должен отправить на жертвенный камень? Ты понимаешь, что предлагаешь?
– Истинно так, владыка, – Гравицкоатль осмелился поднять голову, лицо его исказила злобная усмешка. – Великий покровитель нашего народа, Светоч Мира, Сияющий Орел явил мне ночью видение. И затряслись мои члены и ослабли, и пал я на пол бездыханный…
– Ладно тебе, про члены-то, – буркнул император. – Что конкретно сообщил тебе Уицилопочтли?
– Он показал, как такие вот белые люди со светлыми глазами сжигают наш город, обращают в развалины его дворцы и храмы, – жреца трясло, черные глаза его дико сверкали, а раны на щеках, оставшиеся от ритуального самоистязания, набухли свежей кровью. – Показал, как лягушки квакают там, где был Теночтитлан, и рыбы жиреют от мертвечины!
– Очень здорово, клянусь зеркалом Тескатлипоки, – император огладил подбородок.
Он прекрасно понимал, что должен прислушиваться к советам жрецов, особенно вот этого, тщедушного и злобного, точно змея, но в то же время осознавал, что принеся в жертву тех, кого сам назвал гостями, будет обречен на долгие муки совести.
Да и слишком невероятной выглядела мысль о том, что горстка чужаков сумеет разрушить протянувшуюся от океана до океана империю.
– Эх, если бы мы взяли их в плен… – пробормотал правитель ацтеков. – Так ведь нет – сами пришли! Знаешь чего, – его взгляд обратился к замершему в ожидании жрецу. – Давай подождем. Когда Солнечный Орел явит волю более открыто, тогда и начнем действовать.
– Мудрость владыки превыше всего, – мрачно ответил Гравицкоатль.
Глава 14.
Праздник огня
Птицы за окнами вопили мощно, словно перепившиеся русичи, немелодично храпели викинги, кто-то тоненько и жалобно присвистывал, точно глиняная свистулька.
Ивар открыл глаза и потянулся, ощущая, как хрустят суставы и расправляются занемевшие от долгого лежания мускулы.
– Да куда ты лезешь, клянусь подолом Фрейи? – донесся от дверей раздраженный шепот Ульва. – Не видишь, спят все?
– Но велено купать гостей… – растерянно отозвался кто-то.
Ивар поднял голову – у широких дверей Шестирукий препирался с малорослым ацтеком, облаченным в набедренную повязку.
– А, конунг, – обрадовался Ульв. – Вот, пришел. Требует, чтобы мы проснулись и отправились купаться.
– Мысль хорошая, – сказал Ивар, втянув носом воздух, пахнущий как старые портянки. – Поднимай всех и отправимся. А то храпят как свиньи, да и грязью заросли так же…
На лице ацтека отразилось облегчение.
Дружинники просыпаться не желали, отворачивались к стенам, пытались закрутиться в циновки. На пинки и тычки отвечали недовольным ворчанием, открывали глаза и тут же засыпали вновь.
– Ладно, – сказал Ивар, – придется использовать особый метод… А ну встать, к оружию!
Одеяла полетели в стороны, дружинники повскакали, начали дико озираться, хвататься за мечи и секиры.
– Ну, конунг… зубы Фенрира… ты чего? – спросил Нерейд, на щеке которого краснела полоска пролежня.
– Утро наступило, вставать пора, – ответил Ивар. – Все понятно?
Рыжий викинг застонал, обхватил голову руками, Кари недовольно заворчал и принялся обуваться.
На улице викингов ждал Куаутемок, обвешанный яркими перьями и драгоценными цацками до такой степени, что напоминал попугая. За его спиной толпились десятка два наряженных попроще воинов.
– Да осияет вас свет нового дня, – сказал командир полусотни высокопарно. – Мы будем охранять вас.
– Вот спасибо, – буркнул Нерейд. – А то мы прямо трясемся от ужаса.
Малорослый слуга в набедренной повязке привел их к окруженному зарослями бассейну, где плескалась – сначала Ивар не поверил – настоящая морская вода.
– Специально для вас, – сообщил Куаутемок. – Раз вы пришли из моря, то должны мыться только такой.
– Спасибо, – ответил Ивар, разглядывая дно, украшенное переливающимися узорами из нефритовых пластинок.
Викинги стягивали пропыленную и грязную одежду, с плеском прыгали в воду, брызги летели выше верхушек деревьев. Воины-ацтеки наблюдали за происходящим с брезгливым изумлением, слуги двигались бесшумно, точно мыши.
– Эх, девчонок не хватает, – заметил Ульв, с надеждой оглядываясь. – Как тогда, у ольмеков…
– Тут такое не принято, – прокряхтел Арнвид, которому один из слуг натирал спину с помощью какого-то корешка, дающего белую, сладко пахнущую пену.
Другие слуги стирали одежду викингов в больших деревянных бадьях.
– А что принято? – спросил Ивар. – И вообще, сколько вы тут пробыли?
– Три дня, – эриль заурчал, словно кот, которому чешут брюхо. – Поначалу мы думали, что хуастеков вместе с нами просто казнят, но потом император узнал о нас и всех позвали на пир. А что до местных обрядов – их сам Один не запомнит, но одно я понял твердо – напиться не выйдет…
– Как так? – на лице Нерейда отразилось жестокое разочарование.
– Кто пьяным покажется в пределах города, того просто убивают, – сообщил Арнвид. – Выпивка дозволена только старикам, да и то по праздникам. Хотя сегодня, как я понимаю, не простой день…
– Если бы молодость знала, если бы старость могла, – не очень внятно выразился Нерейд. – А что за праздник?
– День Шиутекутли, Старого Бога, повелителя огня, – сообщил Куаутемок с берега. – Будет принесена большая жертва из захваченных в этом году пленников.
– Ага, понятно, – Ивар кивнул в сторону Гримгельмира. – А этот как? Все время с вами?
– Куда же ему деться? – ответил Арнвид, глянув на великаньего отпрыска. – Благодаря этой мерзкой роже мы у хуастеков уцелели. Жертвенный нож оказался слаб против его твердой шкуры.
– Еще бы, – Нерейд уважительно покачал головой. – Великан как-никак. А вот интересно, другие части тела у него тоже каменно-твердые?
– Подойди да спроси, – хмыкнул эриль.
– Я бы на вашем месте поторопился, – сказал Куаутемок, беспокойно поглядывая на поднимающееся из-за деревьев солнце. – А то вы не успеете поесть до жертвоприношения.
– Интересная фраза, – заметил Ивар, выходя на берег. – Тут кормят, прежде чем убить?
Натянул рубаху и штаны, влажные, но зато чистые, надел сапоги, а когда застегнул пояс с мечом, ощутил себя только что родившимся.
В Покое Соленой Воды его обитателей ждал завтрак. На аккуратно расстеленных циновках стояли миски с кукурузной кашей, сдобренной медом и перцем, жир блестел на кусках индюшатины и собачатины, отдельно лежали круглые пироги, фрукты.
Слуги опахалами отгоняли мух.
– Ох, красота, – сказал Нерейд.
– Ешь быстрее, – Ивар глянул в сторону нетерпеливо переминающегося у дверей Куаутемока. – А то тех, кто задерживается, тут тоже приносят в жертву, богу опозданий…
Викинги ответили дружным гоготом.
Ели быстро и жадно, словно голодали месяц, с хрустом за ушами и аппетитным чавканьем. Блюда пустели так быстро, что слуги не успевали их менять.
– Мы готовы, – проговорил Ивар, когда с едой оказалось покончено. – А нам точно необходимо посетить это жертвоприношение?
– Вы гости императора, – в голосе Куаутемока прозвучало осуждение. – А от его приглашения может отказаться лишь тот, кому надоела жизнь…
– Вот это по-нашему, – одобрил Ульв. – Чуть что не так – на кол! Или голову отрубить. Красота!
Выйдя из Покоя Соленой Воды, зашагали на север. Миновали здание, где вчера шел пир, обошли пруд, где плавали десятки птиц. Оставили в стороне навесы, под которыми в огромных клетках рычали хищники.
Посыпанная желтым песком дорожка вывела к высокой ограде и калитке в ней, охраняемой двумя воинами. При виде чужаков они вытянулись, грозно выпучили глаза.
– Осторожнее, так можно и лопнуть, – сказал Нерейд, проходя мимо. – Или воздух вовсе не в то отверстие пойдет…
Один из воинов засипел, другой побагровел, став похожим на спелый томат.
За калиткой обнаружилась узкая улочка, ограниченная двумя стенами. Вторая, расположенная напротив окружающей императорский дворец, казалась выше, и по верху ее шел ряд оскаленных змеиных голов.
– За ней – храмовый квартал, – вполголоса сказал Арнвид. – Нас туда, судя по всему, и ведут.
Калитку в змеиной стене охраняли не просто воины, а вооруженные жрецы с покрытыми грязью волосами и исцарапанными лицами. Глядели мрачно, наготове держали мечи.
– Нам сюда. – Куаутемок как ни в чем не бывало прошел между служителями богов, за ним поспешили викинги.
За змеиной оградой все было застроено очень тесно. За площадкой для игры в мяч зеленели деревья, из них поднималось украшенное колоннами строение, чуть левее располагалась небольшая пирамида с цилиндрическим храмом наверху. За ним возвышалась громада самой большой пирамиды с двумя святилищами на макушке.
– Нам туда, – Куаутемок указал в сторону цилиндра. – Оттуда мы сможем наблюдать за церемонией.
– А что это такое? – полюбопытствовал Гримгельмир.
– Храм Кецалькоатля, вашего отца. А дальше на север – пирамида Тескатлипоки, могущественного и коварного.
При этих словах по спине Ивара побежал морозец. Арнвид рассказал о встрече с ночным чудовищем, и эта новость конунга вовсе не обрадовала – предпочел бы не привлекать внимания местных богов.
Кто знает, пили ли они мед с асами?
Двигаясь вдоль змеиной ограды, обошли пирамиду с юга, стал виден вход в святилище Тескатлипоки, сделанный в виде оскаленной пасти, ведущая к нему лестница, покрытая потеками застывшей крови.
– Брр… – сказал Нерейд. – Хоть бы пол мыли иногда, что ли…
У подножия главной пирамиды виднелось сооружение, напоминающее врытую в землю лестницу из двух столбов. На заменяющих ступени длинных шестах чудовищными плодами висели нанизанные человеческие головы.
Тут были старые, почти оголившиеся черепа с торчащими клоками обесцветившихся волос, и свежие, из шей которых едва перестала сочиться кровь, а по лицам ползали мухи, влезали в ноздри, в дыры на месте глаз.
– Это зачем? – Кари почесал затылок, раздался звук, какой бывает, если скребут по дубленой коже. – И где тела?
– Это приношение богам, – отозвался один из воинов-ацтеков. – А тела съели во время ритуального пира…
Ивар ощутил, как его передернуло, увидел кислую улыбку на лице Арнвида.
Полезли вверх по лестнице, через десяток шагов стала ясна причина доносящегося из-за ограды глухого равномерного шума. Площадь перед храмовым кварталом оказалась заполнена народом.
Цветастые, украшенные вышивкой накидки стоящей в первых рядах знати выглядели ярко, как листья в осеннем лесу. От ворот в змеиной ограде к одной из улиц вел широкий проход.
– Пожалуй, хватит, – Куаутемок остановился, когда они добрались до середины высоты.
Отсюда была видна площадь, зелень садов, окружающих императорский дворец, серая глыба главной пирамиды, два святилища на ее вершине – алое, украшенное белыми черепами и золотыми бабочками, и бело-синее, окаймленное гирляндами раковин.
Между ними, у начала ведущей вниз лестницы стоял император, ветер трепал его зелено-бронзовый плащ.
За спиной правителя ацтеков толпились жрецы, в черных накидках похожие на стаю ворон, впереди всех располагался Гравицкоатль, рядом с ним – женщина, чьи волосы были рыжими, точно пламя.
– А баба-то что там делает? – удивился Нерейд.
– Это Надикецаль, верховная жрица Чальчиуитликуэ, той, что в платье из драгоценностей, – ответил Куаутемок. – Она славна на весь Теночтитлан благочестием и страстью в служении богам…