Не понимаю, как киваю, как выхожу из машины, как иду в парк. Разум отказывается принимать тот факт, что я решилась на подобное, но сердце упрямо тянет меня вперёд.
Сначала я слышу музыку: дикий рок, металл, похожий на скрежет железа. Музыка становится громче, по мере того как мы приближаемся к аттракционам, затем просто оглушающей. Впереди показываются люди, много людей. Раза в три больше, чем я предполагала, и у меня потеют ладони.
– Надень капюшон, – командует Астахов, и я послушно натягиваю капюшон на лицо. – Нам незачем выделяться.
– Как их много, – шепчу я, и мои глаза широко раскрываются: я вижу толпу, стоящую около заброшенного колеса обозрения.
Люди смеются, кричат, разбрызгивают по сторонам пиво. Кто-то танцует, кто-то лежит на ледяном асфальте, кто-то кричит или дерётся: полный хаос, изумительная свобода, которая не приносит ничего хорошего. Все без исключения одеты в темную одежду. У многих татуировки, у кого-то даже пирсинг. Боже мой, это секта? Надо найти Карину и сваливать.
– Полностью с тобой согласен.
– Разделимся? – Мой голос уверенный, так что Лёша кивает и удаляется от меня в противоположном направлении.
Если бы он знал, что творится у меня внутри! Не отошёл бы от меня ни на шаг.
Я выдыхаю и приближаюсь к толпе.
Значит, так выглядит знаменитая банда. Свора пьяных подростков, которая не в состоянии контролировать себя и свои желания. В каждом из них я вижу потенциальную угрозу. Им абсолютно плевать, что я прохожу рядом или пробираюсь вглубь их норы, но они в любой момент могут сорваться, как дикие собаки. И тогда мне придётся несладко.
Оглядываюсь и вижу костёр рядом с будкой, где когда-то продавали билеты. Костёр не просто большой, а огромный. Языки пламени тянутся к тёмному небу и освещают всё вокруг на десятки метров. Несмотря на то что я стою на приличном расстоянии от огня, чувствую безумное тепло, и мне хочется подойти ближе, согреться ещё сильнее.
Внезапно толпа начинает расступаться. Меня сносит волной в сторону и прижимает к какому-то толстому парню. Не думаю, что он замечает. Образовывается некая дорожка. Я вытягиваю шею, чтобы увидеть, для кого её сделали, но не могу подняться на носочки. Все стоят так близко, что я пугаюсь, как бы не задохнуться.
Неожиданно толпа начинает кричать: «Шрам! Шрам! Шрам!» Люди поднимают руки вверх, девушки дико визжат, а парни рычат, словно одичавшие звери. Поднимается гул. Толстый незнакомец резко взмахивает руками, и на меня едва не выливается его пиво. Он не обращает на это внимания. Впрочем, я не удивляюсь. Лишь пытаюсь отойти в сторону, но это оказывается непросто.
– Шрам! – орёт он. – Шрам! Ты его видишь? – Он неожиданно смотрит на меня, но я примерзаю к месту. – Видишь его? Он уже пришёл?
Он? Удивленно вскидываю брови. Шрам – это человек?
Девушки рядом со мной визжат, будто их проткнули ножом. Означает ли это, что пришёл тайный предводитель?
– Чушь, – бросаю я и собираюсь продолжить поиски Карины, но вдруг все затихают.
Недоуменно останавливаюсь. Какого чёрта? Почему никто не двигается с места? Наступает такая мертвая тишина, что самым громким звуком оказывается биение моего сердца. Судорожное биение. Мне становится не по себе.
Тянусь за телефоном, чтобы позвонить Лёше, услышать, что он нашёл Карину, и немедленно сбежать. Но вдруг все начинают медленно стучать ногами об асфальт. Как гром, удары эхом разносятся по парку, а у меня кровь стынет в жилах. Не удивлюсь, если мои глаза стали огромными от ужаса. Выпускаю из руки сотовый и осматриваюсь: я нахожусь в центре чего-то странного, опасного, необъяснимого. Разум кричит: «Уходи, Лия, уходи скорее!» Но сердце не позволяет ему взять верх, произнося тихо, но уверенно: «Останься. Ты именно там, где должна быть».
Эта «стая» подростков похожа именно на стаю. Их первобытное желание свободы, страсти, огня пугает и завораживает одновременно. Я чувствую, как мурашки пробегают по спине и загорается сердце внутри, а в глазах блестит азарт, адреналин. Внезапно ловлю себя на мысли, что соскучилась по такому чувству.
Только через несколько секунд мне приходит в голову: почему соскучилась, если раньше я никогда не испытывала подобного?
– Сегодня новый день, – неожиданно провозглашает мужской голос, и я поднимаю глаза, смотрю на будку рядом с костром. Там, на крыше, стоит высокий парень. Он в тени, поэтому я вижу лишь силуэт. – Новая ночь в нашем распоряжении. Как вы знаете, я не силён по части громким слов, поэтому не буду тратить время на опровержение сложившегося стереотипа, скажу одно: посвящение продолжается! – Толпа одобряюще кричит и вновь вскидывает вверх руки. – Наши новички готовы к новым испытаниям, ждут, когда придёт их время доказать свою принадлежность к стае! – «Стае»? Мне становится страшно от того, что мой выдуманный термин оказывается реальным названием этого сборища. – Не будем их томить! Два испытания позади! Нам предстоит ещё пять, а пока… – Парень замолкает, и толпа стихает вслед за ним. Он игриво улыбается, раскидывает руки в стороны, закрывает глаза и шагает с трехметровой будки вниз. Кто-то взвизгивает, я же хватаюсь пальцами за рот. Парень спокойно приземляется на ноги, встаёт и вновь одаряет всех очаровательно улыбкой. Языки пламени освещают его лицо, и теперь я понимаю, почему люди выкрикивают слово «шрам». – Не дайте ночи пройти зря.
Толпа вновь дико орет, а я не могу оторвать взгляд от огромного шрама на лице предводителя. Рана начинается около левого глаза и неровной, бесформенной линией идет вниз по щеке, подбородку, шее… Мне и в голову не приходит, что должно случиться с человеком, чтобы оставить после себя такой отпечаток. Наверное, нечто ужасное.
– Лия! – Я ощущаю на себе чью-то руку и с силой выворачиваю её в сторону. – Ты что делаешь?!
Недоуменно поднимаю глаза и понимаю, что передо мной Лёша.
– Прости, я… – отпустив локоть парня, растерянно хмурюсь. – Понятия не имею, как я это сделала.
– Неважно. Карины нигде нет.
– Что?
– Я не смог её найти.
– Она не могла уйти далеко.
– Зря мы пришли, – шепчет Лёша, и я замечаю, как вздуваются вены на его шее. – Я не должен был позволять тебе.
– Перестань. Похоже, им всё равно, есть мы или нет. Этих подростков занимают совсем другие мысли.
– Ты не понимаешь. Ты ничего не понимаешь!
– Господи, Лёш, что за паника? – Я хмурюсь. – Всё идет гладко, перестань меня пугать.
– Мы должны найти Карину и как можно скорее убраться отсюда!
– Я и так этим занимаюсь, если ты не заметил.
– Лия, просто…
– Хватит! – с недоумением гляжу на друга. – Если тебе страшно, жди меня в машине. Я найду сестру и приду к тебе.
– Ты даже не пытаешься меня услышать!
Восклицание Лёши тонет в новой порции криков. Люди двигаются за Шрамом, и я вскидываю брови. Что заставляет их прислуживать этому человеку? Почему подростки – неуправляемые свободолюбивые эгоисты слушают какого-то парня с отпечатком жизни на лице?
– Жди меня в машине, – напоследок отрезаю я и уверенно иду за толпой. – Я найду Карину и вернусь к тебе.
Возможно, Астахов говорит что-то ещё, но я не слышу. Его страх не должен мне помешать.
Новое столпотворение не позволяет даже издалека увидеть, что происходит в центре. Я подпрыгиваю. Бесполезно. Осматриваюсь в поисках места повыше. Безрезультатно. Приходится воспользоваться стандартным методом.
– Пропустите, – отрезаю я и, словно угорь, извиваюсь между людьми.
Мои движения резки, просьбы – совсем не просьбы. Я знаю, что пришла в место, где свои законы, и стараюсь им соответствовать. Иного способа пробраться к центру просто не существует, так что приходится быть наглой.
– Пропустите! – в последний раз восклицаю я и наконец оказываюсь в первом ряду.
Передо мной стоит огромная квадратная установка. Первое, что приходит на ум, – гигантский аквариум. Я бы рассмеялась, если бы не видела данное сооружение собственными глазами. Стеклянный куб доверху наполнен водой, внутри колеблется чье-то тело. Люди вокруг отсчитывают время, Шрам стоит с секундомером в руке. Вдруг я понимаю: чёрт подери, вот оно, посвящение новичков. Их испытывают на прочность. Правда, каким способом? Пытаясь утопить? Становится не по себе. Вряд ли обычный человек продержится без кислорода так долго. Да и кто пойдет на подобное? Это же чистой воды самоубийство!
Я присматриваюсь: внутри находится девушка. Несладко ей приходится. Куб выглядит устрашающе, как и толпа, обволакивающая его. Неожиданно в моей голове возникает вопрос: сможет ли адреналин прибавить несколько минут без кислорода, когда страх воды, людей и закрытого пространства нагло их отнимает?
Я скрещиваю перед собой руки и осматриваюсь: «Ну же, Карина, где ты?»
Неожиданно тело в аквариуме шевелится и медленно всплывает вверх. Но, когда девушка вытягивает руки, она и все люди, окружающие куб, понимают: проход закрыт.
– Нет-нет, – кричит Шрам, указывая на секундомер. – Ещё двадцать пять секунд.
Я хмурюсь. Он её не выпускает?
Девушка начинает сильно бить по люку, брыкаться, но парень не шевелится. Сначала я ощущаю глупое недоумение: почему он ей не поможет? Потом мною овладевает паника: ведь она задохнется! А затем меня поглощает дикий ужас: заложница разворачивается ко мне лицом, и я понимаю, что это Карина.
Первое, что я делаю, – кричу, но мой возглас не услышан. Толпа орёт так громко, что мой голос теряется, как спичка посреди пожара. Меня на автомате тянет к кубу, и я начинаю молотить по нему, как ненормальная:
– Карина! Карина!
Сестра спускается чуть ниже и замечает меня. Схватившись одной рукой за горло, она вторую прикладывает к стеклу и что-то шепчет.
– Боже мой, – судорожно протягиваю я. – Боже, Карина! Помогите ей! Кто-нибудь!
Последний кислород выходит изо рта моей сестры, и я вижу, как начинает оседать её тело.
– Нет! Карина, нет! Выпустите её!
Я срываюсь с места и непроизвольно несусь по лестнице к Шраму. Он удивленно замирает и смотрит на меня, словно видит призрака.
– Отпусти её! – верещу я и кидаюсь вперёд, будто одичавшее животное. – Отпусти! Она умирает! Ей нужен воздух! Открой чёртов люк! Открой его!
Парень молчит, стоит всё так же без движения, словно статуя. Его бездействие злит меня, и я сама нагибаюсь над рычагом, пытаюсь потянуть его на себя.
– Прошу, помоги мне! Пожалуйста, она же задохнется!
– Осталось всего тринадцать секунд, – холодно отрезает парень, и меня одолевает такой безумный гнев, что я готова разбить куб собственными руками. – Правила для всех едины.
– Господи. – От безысходности я готова расплакаться. – Ну же! Давай! – Я тяну рычаг и одновременно не могу понять, почему он не поддаётся. – Давай же!
Время на исходе. Люк не сдвинулся с места. Мой взгляд падает на биту.
Она лежит совсем рядом, в метре от меня. Какое простое и безумное решение. Неужели выхода из куба нет? Неужели испытание проходил не тот, кто находился под водой, а тот, кто смотрел на него? Не понимая, что делаю, я хватаю профессиональную тяжелую биту, спрыгиваю с куба и, размахнувшись, бью по стеклу.
Толпа отпрыгивает назад и в смятении утихает. Наверное, я первая, кто решился пойти против системы.
Ещё один удар. Стекло треснуло.
– Карина! – ору я, увидев, что сестра лежит на дне аквариума. – Нет!
Я вновь размахиваюсь и на этот раз полностью избавляюсь от преграды. Вода мощным потоком набрасывается на меня и утаскивает за собой подальше от куба и от толпы. Осколки царапают кожу, застревают в одежде, но я не обращаю на это внимания. Подрываюсь с асфальта, кидаюсь к сестре. Она совсем бледная, почти прозрачная.
– О, боже мой, Карина, – я падаю рядом с ней на колени, прохожусь руками по её светлым волосам, наклоняюсь к лицу. Дыхания нет. – Даже не думай! Слышишь? Даже не думай об этом!
Я вдыхаю воздух в её рот и начинаю делать массаж сердца. Раз, два, три. Ещё один вдох. Раз, два, три. Вдох. Раз, два…
Сестра резко выгибается и выплевывает застрявшую в горле воду. Тяжело и громко задышав, Карина испуганно выгибается на холодном асфальте и цепляется за мою руку так крепко, что мне становится больно.
– Боже, – шепчу я и обнимаю сестру. – Никогда больше не пугай меня так.
– Лия? Я… я не понимаю…
– Ты кто такая? – внезапно спрашивает меня мужской голос, и я поднимаю голову. Шрам нависает надо мной, будто грозовая туча. Его лицо злое, глаза черные, как у акулы. – Отвечай!
– Я не хочу проблем, – тихо начинаю я, соображая, что делать. Идти на конфликт глупо, хотя о чём я? Конфликт неизбежен. – Я пришла за сестрой. От вас мне ничего не нужно.
– Ты пришла в чужой дом и решила, что можешь вести себя так, как тебе заблагорассудится?
– Но Карина могла умереть!
– Твоя сестра сама пошла на это! – заключает Шрам. – И мне наплевать, благими ли были твои намерения. Ты вторглась на мою территорию.
– Я сейчас же уйду, – обещаю и встаю, поднимая Карину. – Прошу, позвольте нам уйти, мы никогда сюда не вернёмся.
– Твои извинения – вздор. Мне плевать на них. – Я чувствую, как от его взгляда исходит гнев. Даже поза кажется опасной. – Придётся платить. Только каким способом…
– Я не сделала ничего плохого! – Мой голос звучит уверенно, хотя внутри бушует неизведанный ранее страх. – За что платить? За то, что я спасла сестру?
– За то, что ты – чужая, – толпа поддерживает его высказывание. – Ты не из стаи.
– Прошу, – вновь повторяю я и подхожу чуть ближе к Шраму. – Прошу, отпустите нас, мы с вами больше никогда не пересечемся. – Заметив непреклонность в его взгляде, я судорожно выдыхаю. – Тогда отпусти хотя бы Карину. Я не позволю причинить ей вред. Делайте со мной что хотите, но её не трогайте.
Неожиданно парень улыбается. Я хмурюсь, не понимая причины резкой смены его настроения. С чем она связана? С тем, что я дрожу от страха? Или с тем, что Карина едва стоит на ногах?
– Готова отдать жизнь за сестру. Благородно. – Я киваю. – Знаешь, что мы ценим в нашей стае? Три простые вещи: свободу, бесстрашие и…
– Самоотверженность, – одновременно с ним шепчу я.
Шрам продолжает:
– Желание поставить жизнь другого члена «стаи» выше своей – повод для нас уважать и восхвалять тебя. Правда, есть одно «но», – я задерживаю дыхание и выдыхаю, когда он жестко и громко чеканит: – Ты чужая.
Люди вокруг снова орут, а одна девушка, совсем молоденькая, выходит немного вперед и кричит:
– Чужая!
Меня пугает поведение толпы. Что им от меня надо? Почему они хотят причинить мне вред? Словно гигантский механизм, подростки подчиняются Шраму и соглашаются со всеми его словами и выводами. Более того, я сразу поняла, что, попроси он их спрыгнуть с моста, они спрыгнут. Попроси задержать дыхание на пять минут – задержат. Попроси лечь под поезд – лягут.
Череда подростковых самоубийств – не выдумка. И теперь я знаю причину.
– Как мы накажем гостью? – громко спрашивает Шрам, и подростки начинают нервно смеяться, переглядываясь. Я крепче сжимаю сестру за плечи и выпрямляюсь: хочу казаться выше и увереннее. Но, в любом случае, всё катастрофически выходило из-под моего контроля. – Мне кажется, нужно прибегнуть к традиционному методу. – Я сглатываю и сосредоточенно смотрю на парня. – Ты позволила себе слишком много, перешла черту. Я бы простил подобное жертвоприношение, если бы не материальный ущерб, который ты нам нанесла.
– Материальный ущерб? – Невозможно поверить, но я смеюсь. Нервы, наверное. – Ты собираешься наказать меня за то, что я разбила ваш самодельный аквариум?
– Да, именно так.
– Не пытайся провести меня. Я не знаю, кто ты и что тебе от меня нужно, но со мной подобные фокусы не пройдут. Это испытание изначально было сделано для того, чтобы разбить стекло.
– Неужели?
– А как ты ещё объяснишь то, что рядом с кубом лежала бита? Ваш девиз: свобода, бесстрашие и самоотверженность. Это значит, что кто-то из толпы должен был схватить орудие и избавиться от стекла в считаные секунды. Но почему-то никто этого не сделал.
– Возможно, потому, что ты не позволила никому до этого додуматься.
– О чём ты? – Как же мне страшно. Я пытаюсь говорить громко, чётко, уверенно, но внутри буквально умираю от дикого ужаса. – Ещё пара секунд – и Карина умерла бы!
– Это было бы печально…
– Боже, да ты псих.