— Ясно, — Тзигона кивнула, словно получив ответ на давно интересовавший вопрос.
— Горе и вина после смерти друга все разрушили. Я действовал вопреки всему, чему меня учили. Эмоции, надо признать, обладают огромной силой. — Он помолчал немного и добавил, — Это внове для меня, и я не знаю, что будет дальше. Я должен чувствовать ярость, но ее нет. Я не могу оплакивать женщину, которой никогда не знал. Не могу ненавидеть человека, которого никогда не видел. Возможно, все изменится. Если так, я не знаю, как поступлю тогда.
— Даже сейчас ты честен, — негромко заметила она, изучающе глядя на Маттео. — Может быть, это и не так уж плохо иногда.
Они быстро покинули дом, каждый углубившись в собственные мысли. Тзигона привела его сюда намереваясь сказать Маттео правду: что именно эта женщина дала ему жизнь. Но, как он сам указал, невозможно предсказать, как он поступит теперь, когда эмоции вошли в его жизнь. Вполне вероятно, решит отомстить магу, ставшему его отцом — и ничего хорошего из этого не выйдет.
Первым заговорил Маттео.
— Поэтому у джордайни нет семей, верно?
— Магия въедается глубоко, — мрачно ответила Тзигона. — Видимо, вытравить ее из человека нелегко, и трудно сказать, что получится из такой попытки.
— Осторожность — наследие бедствия, — обратился к старой поговорке Маттео. — Чтобы предприняли такие шаги, в прошлом должно было случиться что-то кошмарное.
— Ошибки случаются, — согласилась Тзигона. Она глубоко вздохнула, решаясь. — Полагаю, это единственный способ объяснить, как появилась я.
Глава семнадцатая
Тзигона приготовилась к вопросам, которые непременно должны были последовать. С некоторым удивлением она поняла, что готова рассказать ему все, что сама знает о своем происхождении и прошлом, секреты, не разделенные прежде ни с кем. Маттео всегда был абсолютно честен с ней. Такая честность создавала долг, а она всегда возвращала долги.
Но Маттео не ответил немедленно на ее угрюмое предположение. Вместо этого он достал из сумки небольшой, туго скрученный свиток, и вручил ей.
Девушка взяла его, разгладила и прочла краткое послание. Спустя мгновение она подняла пораженные глаза к его лицу.
— Читается, словно смертный приговор, — сказала она лишь наполовину в шутку.
— Я тоже так решил, — согласился джордайн.
При всем желании, Тзигоне трудно было спорить. Кассия, верховный советник короля Залаторма, одна из наиболее могущественных джордайни в стране, просила о помощи всех членов ордена джордайни, в поисках информации о местоположении и действиях воровки по имени Тзигона.
У девушки перехватило дыхание. Маттео помог ей бежать, прямо нарушив правила своего ордена. На миг даже острый язык Тзигоны отяжелел перед лицом такого открытия.
— Я думала, джордайни не пишут посланий, — наконец нашлась она. Маттео слабо улыбнулся в ответ на невысказанное ею.
— Похоже, на сей раз Кассия решила сделать исключение. Осмелюсь предположить, джордайни не единственные в городе адресаты. Наверняка оно отправилось и в городскую стражу и глашатаям и Старейшинам.
— На этой копии личное послание, — указала она на несколько нижних строк. Почерк был другой, и надпись сделана чернилами изумрудного оттенка, мало для кого из профессиональных писцов доступными. Она прочла вслух, голосом Кассии.
— Предупреждаю тебя откровенно, Маттео, эта молодая женщина неимоверно опасна. Ты был замечен в ее обществе, но отныне тебе надлежит всеми силами избегать ее. Проверка в детстве обнаружила у нее огромный магический дар. Она использовала свою силу безответственно, и совершила множество преступлений. Если пожелаешь, приходи ко мне после того, как ее задержат. Ты поймешь сразу же, ибо тайна ее рождения объясняет все. Один джордайн не может приказывать другому, но твоя помощь в этом деле крайне важна, и будет оценена как великая служба Халруаа.
— Тайна моего рождения, — уже своим голосом, с сомнением заговорила Тзигона. — Думаешь, она и вправду знает?
Маттео неуверенно ответил:
— Слово джордайна нерушимо. Так меня растили, так меня учили верить.
— Но?
Вздохнув, он провел рукой по волосам.
— Я узнал, что можно обманывать, не сказав ни единого лживого слова. Ты возможно заметила, Кассия не говорит, что обладает этой информацией. Просто заявляет, что в ней заключены все ответы. Возможно — только возможно, учти — Кассия послала записку, надеясь, что я передам ее тебе.
— Наживка, — уточнила Тзигона.
— Возможно, — повторил он сумрачно, и посмотрел на нее. — Теперь, когда ты все это знаешь, как ты поступишь?
Тзигона долго молчала.
— Кое-что в словах Кассии правда. У меня есть какая-то врожденная магия. Дикие способности, так это зовется. Но я не волшебница, — с вызовом объявила она, поймав взгляд джордайна.
— Так ты говорила, — без эмоций заметил он.
— Как ты знаешь, я воровка, — она коротко хохотнула. — Здесь нечем хвастать, но я и ты согласны, что это лучше, чем быть халруанским чародеем.
— Ты их ненавидишь, — заметил Маттео. — Я хотел бы понять причину.
— Еще спрашиваешь, увидев что магия сотворила с той бедной женщиной?
Он ответил не сразу, и говоря не встречался с ней глазами.
— Этот процесс — он всегда один и тот же для всех женщин, рожающих джордайна?
Тзигона понимала, что сейчас творится у него внутри. Он гадал, не постигла ли та же участь его собственную мать, изображал ее в таком состоянии, пленницу собственного увядшего рассудка. На миг Тзигона задумалась, не стоит ли сказать ему, что нет нужды напрягать воображение — он уже видел все худшее.
— Не знаю, — наконец ответила она. — Возможно, некоторые рожают без помощи зелий и чар.
— Возможно. — В его взгляде сквозила горечь. — Хотел бы я чем-то помочь несчастной. Джордайн не может стать богатым. Наши расходы оплачивают патроны, разве что время от времени мы получаем небольшие подарки. Если я найду свою мать — такой — как мне позаботиться о ней?
— Ты видел дома, сады. Халруаа следит, чтобы наши маги получали все необходимое. О твоей матери заботятся.
Она подумала было, что слишком откровенна. Но в глазах Маттео не мелькнуло прозрение, он лишь кивнул, размышляя.
Больше говорить было не о чем, и это понимание тяготило Тзигону больше всего.
— Ну, полагаю, теперь ты не можешь себе позволить показываться рядом со мной, — бросила она.
— Теперь мы вообще не можем показываться, — парировал он. — Пообещай, что покинешь город немедленно. Я узнаю, что знает Кассия, и как-нибудь сообщу тебе. — Он едва заметно улыбнулся. — Все что тебе нужно — признать, что долг между нами оплачен сполна. Даже джордайн знает кое-что о чести.
Такой расклад был лучше, чем Тзигона имела право ожидать. Маттео исполнит обещанное. Ему придется извернуться и как-то обелить себя в истории с ее исчезновением, но девушка чувствовала, что при необходимости он составит убедительную историю. Тем не менее, она чувствовала беспокойство при мысли оставить все на него, и не только потому, что не любила полагаться на других. Тзигоне нравилось быть в компании; она быстро заводила друзей, и легко расставалась. Сейчас расставание оказалось не таким легким.
Но она улыбнулась и протянула руку.
— Договорились.
Маттео видел сквозь улыбку ее неуверенность и оценил жест. Он по-дружески взял ее ладонь в свою.
Пробормотав ругательство, Тзигона отбросила его руку, наклонилась вперед и на мгновение крепко обняла. И исчезла, с проворством белки соскочив с дерева.
Маттео вздохнул. В неожиданной тишине, которую она оставила за собой, он ощутил как гудит голова и колотится сердце. Сжал виски ладонями чтобы унять боль, потом надавил в нужной точке у основания шеи. Пальцы раздвинули густые темные волосы и замерли — не обнаружив того, что должно было там находиться. Серебряной цепочки с эмблемой ордена.
Его медальон вновь исчез.
Юноша поджал губы, потом хмыкнул. Не просто воровство, послание — таким способом Тзигона заверила его, что они встретятся вновь.
Хотя его учителя-джордайни наверняка были бы недовольны, эта мысль вовсе не опечалила Маттео.
Ему понадобилась добрая часть часа на спуск по гингко. Затем он первым делом нашел представителя городской стражи и отдался в руки правосудия. В конце концов, его задержали для проверки Инквизиции, в настоящий момент он являлся беглецом от верховного советника короля. Его отвели во дворец, и послали вестника Кассии. Леди джордайн лично явилась в привратный пост и забрала пленника с собой, заверив стражников, что вполне способна управиться с Маттео и приказав не производить никаких дальнейших действий без ее команд.
Они бок о бок, молча, проследовали к дворцовым садам. Наконец Кассия остановилась у дерева, склонившегося под тяжестью зрелых желтых ягод.
— Нет необходимости обращаться к инквизитору. Будем откровенны. Ты мне не симпатичен, и я не пекусь о твоем благе, но все же мне претит отдавать любого джордайна на растерзание проклятым гончим. Расскажи, что тебе известно о девушке. Избавь себя от позора Инквизиции, а орден — от забот дальнейшего разбирательства твоих прегрешений.
Маттео развел руками.
— Рассказывать почти нечего. Не так давно, я защитил незнакомую девушку от нападения в таверне. Лишь позже я узнал, что она беглая воровка.
— Но напавшего на нее ты знал.
— Даже слишком хорошо, — бросил он с горечью. — Тем самым утром вемик на моих глазах убил моего лучшего друга. Не стану отрицать, это повлияло на мои дальнейшие действия.
— Неблагоразумно, но в целом понятно, — согласилась Кассия. — Тем не менее, ты продолжал с ней видеться время от времени.
— У меня едва ли был выбор, — сухо заметил он. — Тзигона решила, что в долгу передо мной, поэтому и держалась поблизости. Она появлялась, когда решала, что может оказать мне какую-либо услугу — в результате ее долг только увеличивался.
— И ты ни разу не попытался предупредить власти?
Он пожал плечами.
— Наши встречи всегда случались по ее инициативе, неожиданно, и длились недолго. Я не мог предупредить о том, чего нельзя было предсказать.
— Девушка после ваших встреч неизменно оставалась целой и невредимой. Как ты объяснишь это?
— А как объясняют это стражники дюжины городов? Или Мбату, воин-вемик, служащий личным телохранителем гончей Кивы? Тзигону труднее удержать, чем солнечный зайчик. Я лишь скромный советник, — без следа иронии констатировал Маттео. — Было бы самонадеянно утверждать, что я преуспею там, где потерпели поражение столь многие.
— Скромность! — фыркнула советник. — По-моему, это качество в длинном списке твоих достоинств фигурирует впервые.
— Но мое нынешнее положение — плод множества моих недостатков, — с легкой улыбкой парировал Маттео.
Кассия подняла ладонь в жесте фехтовальщика, признавшего полученный укол.
— Я редко ошибаюсь. Будет ли тебе приятно узнать, что я недооценила тебя? Помоги мне, и я посчитаю, что ошиблась к лучшему.
Он посмотрел в безмятежное лицо женщины, пытаясь отыскать обман.
— Меня держали в заключении там же, где и Тзигону. По вашему приказу?
— Разумеется. Воровка утверждала, что ты впустил ее во дворец.
— Я не запер ставни, — подтвердил он. — Тзигона, несомненно, восприняла это как приглашение. Позвольте перефразировать вопрос. Будет ли вам приятно услышать, что Тзигона украла медальон, знак моего положения?
Ее расчетливые черные глаза сузились, пытаясь понять, на что он намекает.
— Не особенно. Говори яснее!
Маттео достал послание и протянул ей. Кассия, поджав губы, прочла его, и бледное лицо советника почти посерело.
— Ты решил, я послала тебе письмо, рассчитывая, что девушка его украдет?
— Логичное предположение, — объяснил Маттео.
— Вполне логичное, — согласилась она. — Скажи, где она теперь?
— Не знаю. Она сказала, что собирается немедленно покинуть город.
Кассия улыбнулась, насмешливо и жестко.
— А ты ей поверил? Как джордайн, ты обязан говорить правду. Но ты ведь не такой дурак, чтобы думать, что так поступают и остальные?
Он встретил ее ядовитый взгляд, и ничем не показал своих тайных мыслей.
— Нет, леди. Я не настолько глуп.
Вторая записка от Кассии пришла поздно ночью, и не так неожиданно как первая. Поблагодарив посланника, Маттео расправил пергамент. Изумрудные чернила советника образовали короткое послание, приказывавшее немедленно явиться к ней в покои.
Приказывавшее. Маттео с унынием отметил этот оборот. В первом письме Кассия признавала, что не может ему приказывать. Возможно, теперь она думает иначе. Возможно, теперь он прислуживает ей. Все что ей нужно — одно слово, и с его жизнью джордайна покончено. Он будет пребывать уважаемым служителем истины, пока ставит требования Кассии выше долга. Но как же его обещание Тзигоне? Как он может узнать секреты, хранимые Кассией, не поиграв в ее игру по крайней мере некоторое время?
Сложный вопрос, и совсем не похожий на науки, изучению которых посвятил он свою жизнь. Вздохнув, Маттео убрал письмо и направился сквозь дворцовый комплекс к роскошным апартаментам королевского советника.
Он постучал в дверь, та с легкостью отворилось. Маттео это не удивило, — в конце концов, Кассия ждет его.
Негромко позвав ее по имени, он вошел в комнату, и застыл на месте. Кассия лежала на полу выпучив глаза, бледное лицо приобрело болезненно сероватый оттенок.
Маттео опустился рядом. Кожа была холодна на ощупь.
По его прикидкам, она уже несколько часов как умерла. Причина смерти сомнений не вызывала. Вокруг ее шеи туго обвилась серебряная цепочка, впившись в кожу.
На один жуткий миг он подумал, что медальон — его.
Осторожно протянув руку он повернул маленький серебряный диск.
Отметка с обратной стороны была эмблемой Кассии, джордайна на службе короля Залаторма.
Маттео выдохнул, облегченно и виновато. Почему он сразу подумал о Тзигоне? Она ведь сказала, что покинет город? Она согласилась предоставить ему добывание информации у Кассии. И никогда за все время их общения она не казалась способной на убийство.
Но что за преступления, на которые намекала Кассия? Тзигона по собственному признанию была воровкой. А кем еще?
Необходимость знать заставила его встать, и вторгнуться в кабинет советника. Маттео тщательно осмотрел письменный стол Кассии, затем стал пролистывать содержимое полок, книгу за книгой. Он искал потайные ящики, сейфы в стенах, тайники. Таковых у королевского советника оказалось в общей сложности целых восемь. Все пустые, кроме одного, в котором обнаружился увядший цветок, маленький мешочек со скаями и серебряная расческа.
— Неопровержимые доказательства, — на которые намекала Кассия, отсутствовали.
Глубоко вздохнув, Маттео начал обыск с начала. Он осмотрел кресло джордайна, тиковое, утонченной работы и с обивкой в новомодном стиле — съемные подушки набивались пухом, который можно было вытащить и распушить снова. На кресле был заметен отпечаток, оставленный Кассией, однако ему показалось, что внутри его находится меньший, более глубокий след. Кассия была высока ростом, и хотя ее нельзя было назвать полной, обладала внушительными габаритами. Второй отпечаток должен был оставить кто-то тонкий, словно мальчишка. Кто-то вроде Тзигоны.
И еще, серебряная расческа. Джордайн вспомнил, что сказала Тзигона в день, когда они пытались заглянуть в ее память. Она помнила, как мать расчесывала ей волосы. Для нее, похоже, это было важным. Возможно, и расческа тоже. Тогда почему она оставила ее здесь?
Новый, тщательный осмотр комнаты обнаружил небольшую корзину под письменным столом, а в ней единственный лист пергамента. Разгладив его, Маттео прочел письмо Кассии чародейке Синестре Беладжун. На пергаменте стояла печать короля. Видимо Кассия, обычно не нуждавшаяся в письменных принадлежностях, позаимствовала его из запасов своего патрона.
Он быстро достал записки, полученные им от Кассии, и сравнил почерк. Письма принадлежали разным людям. Поскольку Кассия, как и все джордайни, не отправляла рукописных посланий, никто не мог знать ее почерка. Точнее никто, кроме самой Кассии.