Маттео с изумлением наблюдал за обучением по методике джордайни, проходившем под пологом магической тишины. Он скорее ожидал бы увидеть снег в середине лета.
Разглядывая толпу, он зацепился взглядом за высокого, рыжеволосого мужчину, и не сумел сдержать пораженного вздоха.
Тзигона вопросительно посмотрела на него.
— Вон тот, — тихо указал он. — Он очень похож на моего друга Андриса. — Ему в голову пришла ужасная мысль. — Или создание некромантии, бывшее прежде Андрисом! Я видел, как вемик убил его в день, когда мы встретились.
Он говорил едва слышно, почти шепотом. Но какие-то защитные чары подхватили слова, и повторили их раздавшимся на весь лес эхо.
Воины остановились, и повернулись к их укрытию, оружие наготове.
Но лицо Андриса расплылось в счастливой улыбке. Он сделал быстрый, нетерпеливый жест, словно сбрасывая паучью сеть.
— Верь своим глазам, дружище! — раздался его чистый, звонкий голос. — Я жив и здоров, и счастливей чем был когда-либо! Иди к нам, я расскажу тебе обо всем.
Глава девятнадцатая
— Это ловушка, — прямо заявила Тзигона.
Маттео замешкался, не в состоянии до конца поверить тому, что видит.
— Андрис был моим ближайшим другом. Я не могу уйти, не сказав ему ни слова. Если ты не пойдешь, я пойму, но сам я должен.
Она подумала и пожала плечами. Джордайн вышел на поляну, и услышал за собой легкие шаги Тзигоны.
Андрис торопливо зашагал на встречу, друзья от души обнялись. Наконец Маттео отодвинулся и рассмотрел Андриса. Время, проведенное на солнце, придало ему загара, а на худощавой фигуре чуть прибавилось мышц.
— Ты выглядишь весьма неплохо для мертвеца.
На лице Андриса промелькнула искренняя печаль.
— Моя «смерть» была обманом, чтобы я смог принять участие в этом предприятии. Я часто хотел послать тебе весточку, но это могло помешать будущему сражению.
— Сражению? — недоверчиво переспросил Маттео. — Здесь, в жутком болоте? Андрис, что с тобой? Сколько человек выжили в Ахлауре? Ты хоть представляешь, с чем будешь иметь дело?
— С ларакеном, — последовал мгновенный ответ. — Это существо, выпивающее магию. Но никто из нас не обладает магическими способностями. Мы сражаемся как джордайни против магов, полагаясь лишь на разум и оружие.
— Разум и оружие? — повторила Тзигона, подходя к Андрису и разглядывая кинжалы у него на боку. — Хм-м… и верно, оружие. Видимо, ты наполовину прав.
Андрис вопросительно уставился на Маттео.
— Это Тзигона, — коротко ответил тот. — Сюда ее заманила Кива. Поверь, ларакен не единственный враг.
— Кива не враг, — возразил Андрис тихо. — Я веду этих людей, но подчиняюсь эльфийке.
— Андрис, кое о чем Кива тебе не говорила. Ты многое о ней не знаешь.
— Несомненно. Скажешь, тебе известны все секреты чародеев, которым ты служил?
— Я в достаточной степени уверен, что ни один из них не убивал Кассию, — резко парировал Маттео.
Его друг посуровел.
— Кассия мертва, от рук Кивы? Ты уверен? Вне всяких сомнений? Кива была проверена магией?
— Еще нет.
— Тогда погоди с обвинениями. Кива много дней путешествовала с нами. Мы никогда не приближались к Халараху, так что она не могла убить Кассию.
Тзигона закатила глаза.
— Кива — маг, верно? Ты думаешь, она не может путешествовать быстрее лошади или корабля?
Андрис задумался, потом, пожав плечами, обернулся к Маттео.
— Позволь мне рассказать, что мы планируем. Выслушай, что уже сделала и чего пытается достичь Кива, прежде чем судить ее.
— Не могу представить, ради чего стоит вести этих людей в Ахлаур! Вам не выиграть этот бой.
— Мы победили в Килмару, — объявил Андрис. — Мы разрешили Парадокс Килмару, как я и говорил тебе.
Маттео уставился на него.
— Так вот почему Кива тебя забрала. Но как же она узнала о твоих идеях насчет Килмару? Ты говорил кому-нибудь кроме меня и учителей?
— Никому.
— Тогда как?
Оба юноши умолкли, пытаясь разгадать загадку.
— Я могу сказать, — с явной неохотой встряла Тзигона. — Ты говорил учителям, так? Ну, вот и все. Один из них рассказал все Киве.
— Это немыслимо, — отрезал Андрис.
— Год назад я бы согласился, — задумчиво сказал Маттео. Он повернулся к Тзигоне. — Это твое предположение, или ты знаешь точно?
Девушка поморщилась.
— Скажем так, у одного из учителей есть секрет, который он бы предпочел оставить секретом. Кива это знает, и меняет молчание на информацию. Ей нужен был предводитель, правильно? Кто был ее лучшим выбором?
— Андрис и я практически во всех дисциплинах были почти на равных.
— Ну вот, поэтому Кива выбрала Андриса. Думаю, учитель сдался без особого спора. Наверное решил, что лучше Андрис чем ты.
— Что это за секрет? — тихо спросил Маттео. Она помолчала немного.
— Теперь, после всего увиденного, как бы ты поступил, зная, что один из твоих учителей-джордайни — твой настоящий отец? Сколько времени тебе понадобилось бы на прочие тайны джордайни, на поиски матери? А как скоро твои братья начали бы задавать похожие вопросы? В ордене наступил бы хаос.
Маттео обдумал ее слова.
— Один из учителей мой отец. А та женщина, что ты мне показала. Она моя мать?
— Да.
Он жестко кивнул.
— Тогда чародею стоило хранить тайну. Я бы убил его за то, что он с ней сделал. Может еще и убью. Ты же знаешь его имя?
Тзигона поколебалась, мотнула головой.
— Я всегда искала мою мать. Когда я заметила твою родословную, автоматически посмотрела и имя твоей. Я прочла все, что о ней написано, а на отца внимания почти не обратила. Он маг из Колледжа джордайни, больше мне ничего не известно.
Андрис с возрастающим изумлением следил за их диалогом.
— Маттео, это чушь! Ты не можешь верить россказням мальчишки! Печальные времена наступили для ордена, если младшие открыто лгут.
— Следи, кого называешь джордайном! — вспыхнула Тзигона, тыкая пальцем ему в грудь. — И лучше не зли меня, если не хочешь и о себе кое-что услышать!
Против воли, Андрис выглядел заинтригованным.
— Происхождение джордайна неважно.
— Ты так в этом уверен. Ну хорошо, достаточно будет и этого: в тебе эльфийская кровь. Несколько поколений назад, но поверь, она есть.
Андрис уставился на нее, словно получив удар мечом. Маттео вздохнул и повернулся к Тзигоне, явно забывшей, что она до сих пор носит «позаимствованные» облачения джордайна.
— Это было необходимо?
— Я была в болоте, — ответила она мрачно. — Недалеко вглубь, но достаточно. Поверь. Никто с даже каплей эльфийской крови не должен там появляться.
— Напротив, — негромко заметил Андрис. — Теперь у меня даже больше причин.
Фыркнув, Тзигона всплеснула руками.
— Вот так — пытаешься предостеречь, а кто слушает?
Андрис обнял друга за плечо.
— Мы здесь готовимся совершить очень важное дело. Надеюсь, ты решишь быть с нами.
Они повернулись, наблюдая за бойцами, возобновившими занятия. Маттео, изучая отряд, нашел в нем знакомых из школы, учеников, в юном возрасте отчисленных, поскольку их признали неподходящими к жизни джордайна. Были там и двое-трое приговоренных гончими как запятнанные магией. Но все сражались с энтузиазмом и страстью, готовясь послужить эльфийке, разрушившей их жизни.
— Мы с тобой джордайни, — тихо промолвил Андрис. — Избранные за наши дары, обученные служить магам Халруаа. Никто из чародеев не может остановить рост болота Ахлаура. Мы можем.
Маттео заинтересовался вопреки себе.
— Тебе известен секрет болота?
— Чародей Ахлаур открыл врата на План Воды. Они остались приоткрыты, и ларакен питается струйкой магии, просачивающейся с элементального плана. Наша работа — пробиться к вратам и расчистить дорогу для Кивы. Пока мы будем отвлекать ларакена, она войдет в болото и закроет портал.
— Но это хуже Парадокса! — запротестовал Маттео. — Закрой врата — и ларакен вырвется из болот. Много чародеев погибнет.
Тзигона фыркнула.
— О, в Киве больше, чем я думала! Мне казалось, только у меня такая мечта.
Это высказывание привлекло интерес Андриса.
— Ты очень не любишь магов. Странный настрой для юного джордайна.
— Я не мальчик, и я не джордайн! — возмутилась она. — Наоборот, я набита магией под завязку. Ларакен магию ест, и, похоже, это единственное, зачем я могла понадобиться Киве — наживка.
— Так ты та девушка, о которой говорила Кива! — оживившись, воскликнул джордайн. — Та, что может позвать ларакена!
Взгляд Тзигоны отяжелел.
— С чего ты взял, что этот ларакен придет на мой зов?
— У тебя дар. Так сказала Кива, — наследие твоей матери, волшебницы Кетуры.
У Тзигоны кровь отлила от лица.
— Кетура, — повторила она неожиданно знакомое имя. — Конечно. Любые существа являлись на зов мамы.
— Ты наделена и магией, и способностью сопротивляться ей. Ларакена привлечет твой голос. Ты отведешь его от врат, и Кива навсегда захлопнет их. Но, если Кива права, дотронуться до твоей магии он не сумеет.
— А если она неправа? — осведомилась Тзигона, пародируя восторженный тон джордайна.
— Не стоит просить такого от нее, — тихо заметил Маттео. — Пусть у нее есть этот талант от матери, но я подозреваю, она еще обладает своего рода прорицательским даром. Только видит не будущее, а прошлое. Я с этим столкнулся. Дар в ней только пробудился, но я не уверен, что ларакен его не почует.
— В таком случае бой будет опасен для нее, да и для нас тоже, — подумав, кивнул Андрис. — Только полностью лишенные магии могут избежать ларакена.
— Слишком большой риск, — отрезал Маттео. — Тзигона, тебе нужно уходить. Быстрее.
Его слова расшевелили память, воспоминания, пробужденные именем ее матери.
— Беги, дитя! — сказала Кетура, страх звенел в прекрасном некогда голосе. — Не останавливайся.
Эхом отражаясь в ее мыслях, как и почти двадцать лет назад эти слова обдали ее холодом. Она реагировала инстинктивно, как в детстве — развернулась и побежала.
Она добралась до ближайшего большого дерева, вскарабкалась и устроилась в успокаивающих лиственных руках. Сжав кулаки, прижала их к глазам, яростно стремясь вновь пробиться в глубину транса воспоминаний.
Вдаль, вглубь скользила она, пока не оказалась снова маленькой девочкой, убегающей вместе с матерью. Они находились во дворце загадок, магическом лабиринте, заполнявшем огромный двор. Шаги гремели по вилле, направляясь к ним.
Тзигона повернулась, собираясь метнуться назад, в безумный лабиринт, потянула мать за юбку. Но женщина мягко отвела крохотные пальцы.
— Иди, — сказала она тихо. — Моя магия почти иссякла. Они скоро найдут меня, останусь я или побегу.
— Я тебя не оставлю, — заупрямилась девочка.
— Ты должна. Они ищут тебя.
Девочка-Тзигона кивнула. Она почему-то всегда это знала. Но знать и действовать не одно и то же, она не могла заставить себя уйти.
В открытой двери появился силуэт, хотя звуки шагов были еще далеко. Девочка со смесью восхищения и страха уставилась на самое прекрасное создание из всех, ею виденных.
В дверном проеме стояла эльфийка редкой, необычной красоты. С кожей медного, словно пустынный закат, цвета, уложенными сложной прической зелеными волосами. Золото, изумруды, малахит искрились на ее горле и ладонях. Над желтым шелковым платьем она носила верхнюю одежду темно-зеленого цвета, прошитую золотой нитью. Раскрашенные губы изогнулись в улыбке, не коснувшейся глаз — золотых и безжалостных как у охотящейся кошки. Она была прекрасна; она ужасала.
— Здравствуй, Кетура, — промурлыкала эльфийка. — Нам пришлось побегать за тобой. А это, конечно, твой проклятый ублюдок.
Голос, сладкий и звонкий как церковные колокольчики, не обманывал Тзигону. «Ублюдок» — худший эпитет среди халруанцев. Однако, как она понимала, в данном случае это не просто оскорбление, но и правда.
Перестук шагов замер за дверью и эльфийка покосилась через плечо.
— Взять их, обеих, — с холодным удовлетворением приказала она.
Но Кетура прыгнула вперед, впечатав ладони по сторонам дверного проема. Она бросила отчаянный взгляд на ребенка.
— Беги, дочка! — взмолилась она. — Беги, не останавливайся.
Тзигона медлила. Зеленый свет окружил ее мать, извиваясь вокруг как удушающие лианы. Кетура затряслась и рухнула на колени, беспомощно хватаясь за горло.
Ужас толкал девочку прочь, но вина приковала к месту. Она просила маму вызвать могучее создание. Неужели это — результат ее желания?
Протолкнувшись мимо упавшей волшебницы, эльфийка бросилась за второй добычей. Но девочка резко припала к земле и словно рыба ускользнула от расставленных медных рук. Перекатившись, она метнулась назад, в зачарованный двор.
Голос матери преследовал ее, моля не прекращать бег. Добежав до разделенного водопада, она нырнула, не зная разобьет ли голову, взлетит ли к ярким осколкам, сопровождающим Селун по небу. Однако, легко пролетев водопад, она окунулась в рыбий садок. Нащупала наугад отверстие тоннеля в стене.
Вынырнув напоследок глотнуть воздуха, она погрузилась в глубину. Последние слова матери последовали за ней в воду, повторяясь снова и снова пока она плыла.
— Забудь меня!
Хватая воздух и всхлипывая, Тзигона очнулась от транса. Кива схватила мать! Кива, уже тогда гонявшаяся за ней! Она крикнула во весь голос, позволяя вырваться наружу потере, страху и ярости, копившейся всю жизнь.
— Я не забуду, — пообещала она, вытирая слезы из глаз. — Я никогда не забывала тебя.
Но это было неправдой. И наконец-то она узнала причину. Последние слова были не просто прощанием — в них была сила. Значит, защита Тзигоны не была абсолютной. По крайней мере, мать умела пронизывать ее.
Однако теперь чары рассеялись и воспоминания хлынули потопом. Долго еще Тзигона прижималась к дереву, позволяя картинкам и звукам омывать ее, перебирая их. Плохие времена были, но они принадлежали ей. Дольше всего она держалась за любимое воспоминание — как она слушала ночную песню Кетуры и затем, затаив дыхание, ждала, кто откликнется прекрасной чародейке.
Вскоре Тзигона начала напевать смутно запомненную мелодию, сначала неуверенно, потом четче и сильнее. Звук собственного голоса испугал ее — глубокий, яркий, полный магии и красоты. Голос ее матери, не отточенный, но узнаваемый безошибочно, лился с ее губ.
Искорка света сгустилась перед ней, в крохотном вихре, замедлявшемся, но обретавшем цвет и плоть. Когда она остановилась, из воздуха выступил крохотный крылатый мальчишка. Хлопая крыльями, он подлетел ближе, и озадаченно вгляделся в ее лицо.
— Кетура? А где твои волосы?
— Не Кетура, — ответила она тихо, и неожиданно поняла, что не знает, какое имя ему назвать. В сердце всколыхнулась надежда. Наверняка ее самый первый друг знает ее имя! — Я дочь Кетуры. Ты помнишь меня? — Маленькое личико сверкнуло улыбкой.
— Дитя? Это ты?
— Почему ты зовешь меня "дитя"? — с нехорошим подозрением осведомилась девушка.
— А почему ты меня — "Спрайтом"? — ответил он вопросом на вопрос. — Ты не могла произнести мое имя, а я — твое.
— Какое это было имя? — потребовала Тзигона. — Скажи так, как сможешь!
Спрайт пожал плечами.
— Если ты не знаешь, откуда ж мне знать? Кетура сказала, его нельзя произносить, вот я и не спрашивал.
Разочарование охватило Тзигону, но она понимала, что сделала мать. Имена обладают силой, и знание ее истинного имени могло стать орудием в руках разыскивавших ее. Ладно, ничего не поделаешь.
— Ты пришел, когда я позвала, — сказала она спрайту. Миниатюрный парнишка снова пожал плечами.
— Пришлось.
Тзигона задумчиво кивнула. Наверное, рыжеволосый джордайн все же не так глуп, как кажется. Поэтому Кива искала ее. А как только предназначение было бы исполнено, Кива, несомненно, собиралась перерезать ей горло первым, попавшим под руку ножом.
Мысль о том, чего она уже лишилась из-за Кивы, вызвала вспышку ярости.