— Дурная, — парировала змея. — Мы поможем тебе справиться с ней.
Атака стала мгновенным вихрем крыльев, клыков и канатов из лунного камня. Тзигона спрыгнула с ветви, уступая змее дорогу, и в падении полоснула вверх ножом. Клинок разорвал одно из прекрасных крыльев, чуть не отрубив его. Не собираясь рисковать, Тзигона ухватила раненное крыло и с силой потянула. Этого оказалось достаточно, чтобы сорвать существо с ветви. Как только веревка натянулась, удерживая ее, молодая женщина отпустила крыло. Свистящий вопль змеи, по спирали устремившейся к земле, эхом разнесся по дереву.
Легонько качаясь из стороны в сторону, Тзигона прислушалась к раздавшемуся в отдалении шлепку. Убрав нож, она обхватила обеими руками веревку, подтянулась и рывком выбросила вверх ноги, обхватив ими ветвь; будучи сильной и ловкой, она без труда забралась на нее. Быстро отвязала веревку, свернула ее и повязала к поясу. Взгляд на луну сообщил ей время. Серп Селун можно было видеть даже днем, свисавшую над городом единственным приоткрытым глазом. Примерно через полчаса она исчезнет за шпилями Школы Предсказаний. Тзигона находилась высоко над крышами, и по ее прикидкам ей потребуется примерно столько же времени на спуск с дерева. Прежде чем начать, она шепотом предложила леди луне посостязаться в скорости.
Ей удалось опередить Селун; проказливо улыбнувшись в сторону школы магов, девушка приступила к разделке добычи.
Кожа змеи высоко ценилась, вырученных за нее денег хватит надолго. Хотя мясо обладало неприятным вкусом, она все равно отрезала кусок. Звездозмея намеревалась съесть ее, так что Тзигона сочла справедливым отплатить ей тем же.
Еще через час она появилась из задней двери небольшого заведения алхимика. Талант хозяина в области зелий и превращений был невелик, и посещали его в основном представители нижних слоев — торговцы, фермеры, наемники, шахтеры и тому подобное. Тзигона время от времени продавала ему всякие необычные штуковины, препараты для заклинаний, которые он покупал, не задавая лишних вопросов.
— Тзигона, ты неизвестно чья дочь, но, по крайней мере, ты богата, — пробормотала она, и сама кивнула понравившейся фразе.
Звон монет приятно аккомпанировал музыке ее избранного имени. Ей нравилось экзотическое звучание, быстрый щелчок языка в «Т», переходивший в акцентированный ударный звук и два коротких завершающих слога.
— Тзи-го-на. — повторила она негромко и еще раз кивнула.
Слово означало «кочевник» на каком-то странном северном наречии. Она услышала его несколько месяцев назад и взяла себе. Новое имя не соответствовало ее происхождению, зато подходило под образ жизни.
Пока что — и еще на некоторое время — этого должно хватить.
Глава четвертая
Тишина нависла над тренировочным полем джордайни, тяжелая как болотный туман. Со стороны близлежащей библиотеки раздались удары хитроумных водяных часов, но никто не обратил на них внимания, никому не пришло в голову отправиться на следующий урок. Никто не говорил. Никто не шевелился.
— Нет!
Это, как раненная пантера, выкрикнул Темо. Могучий джордайн расчистил себе дорогу сквозь строй, и встал между гончей и приговоренным другом.
— Здесь какая-то ошибка, — умоляюще начал он. — Наверняка ошибка! Андрис лучший среди нас всех. Я поставлю вопрос перед Советом джордайни, у меня есть на это право.
— Вопрос? — Киву, кажется, его выступление скорее повеселило, чем оскорбило. — В подобных случаях гончей принадлежит последнее слово. Никаких апелляций или обсуждений. Но поскольку ты говоришь со страстью непривычной для джордайни, являя тем самым приятное разнообразие, я готова выслушать.
Отвернувшись от Темо, она обозрела неожиданно обнадеженные лица друзей Андриса.
— Видел ли кто-нибудь, как этот человек использует магию? Говорите свободно.
Громкий хор отрицаний пронесся по ряду джордайни, большей частью обрамленный формальными фразами, которыми джордайн подчеркивает, что произносимое им не сатира или иносказание, но буквально понимаемая истина.
Кива выглядела слегка скучающей, но решительно настроенной исполнить свои обязанности как полагается.
— Быть может, он проявлял какие-то необычные способности, или достигал результатов труднообъяснимых без привлечения магии?
— Он превосходно разбирается в военной стратегии, леди, — ответил Вишна. — Исключительно. Но это ничего более чем приложение дисциплинированного разума к взращиванию природных способностей.
— Очередная поговорка, — заметила Кива сухо. — Вы, джордайни, всегда разговариваете заученными фразами и формулами? Это ужасно тоскливо.
— Истина редко столь же интересна как ложь, — пробормотал Маттео.
Гончая повернулась к нему, словно не веря своим ушам. Маттео незамедлительно осознал ошибку. Если эльфийка решит, что он обвиняет ее в обмане, можно прощаться с жизнью. Но через мгновение Кива улыбнулась и кивнула.
— Согласна. В отличие от истины, ложь должна быть правдоподобной. Для нее требуется внутренняя логика и внимание к деталям, которых истина, в своей наивной надменности, часто не может достичь. Ты понимаешь меня, джордайн?
Маттео ответил как и всегда: честно.
— Не вполне, леди.
Нефритовые брови взмыли вверх.
— Ого. Редкая находка — человек, готовый признать, что он чего-то не знает, вместо того чтобы соврать. Ты делаешь честь своей касте, джордайн.
Мелодия голоса гончей несла в себе истинное почтение, но Маттео видел насмешку, поблескивающую в ее глазах. Озадаченный, он постарался не ударить в грязь лицом.
— Я благодарен за ваши слова, леди, — сказал он, легким ударением показывая, что распознал скрытый укол в комплименте. Кива выглядела заинтригованной.
— Ты хорошо говоришь, для того, чьи мозги забиты пословицами и избитыми истинами. Возможно, ты пожелаешь рассказать мне о своем собрате по учебе. Что в нем заставляет кристалл петь?
— Я не знаю ничего об этом кристалле и его свойствах, леди, потому не могу ответить на ваш вопрос.
— Весьма достойный ответ, кстати, — заметила она одобрительно. — Тебе неизвестен кристалл. Допустим. Но ты знаешь этого человека и его характер?
Слегка замешкавшись, Маттео коротко кивнул.
— И ты знаешь его хорошо? — настаивала гончая. Он оглянулся на Андриса, чье лицо знал даже лучше чем собственное.
— Так хорошо, как один брат может знать другого, — тихо ответил он.
— Ты никогда не замечал в нем ничего странного, выходящего за рамки подобающие лишенному магии советнику? —
Утренняя дискуссия о Парадоксе Килмару непрошеной всплыла в мыслях Маттео. Он быстро отбросил воспоминание, но какой-то намек видимо отразился в его глазах. Губы Кивы изогнулись в улыбке довольной кошки.
— Значит, что-то все же есть. Говори.
В отчаянии Маттео посмотрел на друга.
— Ты клялся говорить правду, — негромко заметил Андрис. — Я не хотел бы, чтобы ты нарушил клятву ради меня.
— Андрис действительно очень хорошо разбирается в стратегии, — через силу начал Маттео. — Он изучал ее куда тщательнее любого из нас. Ему присущ оригинальный склад ума, позволяющий сквозь исторические детали видеть свершившееся и то, что еще может случиться. Как опытный ткач, он собирает детали и прядет из них новую ткань.
— Весьма поэтично, — холодно прервала его Кива. — Твои соображения учтены. Переходи к делу.
— Этим утром Андрис сообщил мне, что решил Парадокс Килмару.
Негромкий шорох изумления прошелся среди джордайни. Остолбенело замерли наемники гончей, даже мастера обменялись недоверчивыми взглядами. Маттео заметил, что все они выглядели в равной степени пораженными. Но ведь Андрис сказал, что уже сообщил одному из них?
Но сейчас у Маттео не было времени на размышления. Гончая наклонилась к нему, с грозным выражением на прекрасном лице.
— Знаешь ты, сколько волшебников потратили жизнь на эту загадку? — голос ее стал приглушенным и яростным. — Сколько их погибло в болотах. Только маг или полный идиот осмелится даже пытаться! Скажи мне, джордайн, твой друг — глупец?
Ловушка была очевидна. Впервые в жизни Маттео пожалел о клятвах, обязывавших его произносить только истину.
— Нет, — выдавил он слабо.
— Значит, он все-таки маг. — Кива повернулась к вемику. — Андрис недостоин быть джордайном, и опасен для них. Прими меры.
Тот припал к земле, поджал задние лапы и не успел Маттео перевести дыхание, как гигантский полулев перепрыгнул через него, мазнув жесткой шерстью по руке. Маттео зажмурился, пытаясь отогнать незнакомую влагу, собравшуюся в глазах.
Но темнота не ограждала его от звука, ужасного грохота столкновения, Андриса упавшего наземь под тяжестью огромного вемика, быстрый резкий треск ломающейся кости. Маттео узнал характерный щелчок — сломана шея — и без слов попрощался с другом. В безнадежном молчании он наблюдал, как вемик поднимает обмякшее тело Андриса человеческими руками и перебрасывает джордайна через могучее плечо.
Кива повернулась к учителям, столь же безмолвным и ошеломленным, как и их ученики.
— Сегодня больше тестирования не будет. Судя по этим вытянутым лицам, оно стало бы пустой тратой времени. Я вернусь, когда ваши подопечные будут находиться в лучшей форме.
Гончая развернулась на месте и двинулась прочь, сопровождаемая несшим мрачный груз вемиком и стражей.
Когда стук их подков затих вдали, старший преподаватель повернул печальные глаза к ученикам. Маг тяжело сглотнул несколько раз, прежде чем заговорить.
— В эту ночь и ближайшие, приливы достигнут наибольшей высоты, и из доков Кербаала сегодня отчалит немало кораблей. В городе намечается большой праздник, таверны станут соперничать друг с другом за моряков. Эль и вино будут дешевле, чем все следующие несколько месяцев. Поскольку бережливость — добродетель подобающая джордайни, предлагаю вам поучаствовать, — объявил он с натянутой легкостью.
Ни шевеления, ни звука. Глубоко вздохнув, маг оставил безнадежную попытку.
— Лошадь и деньги ждут каждого, кто пожелает, — сказал он мягко и печально. — Идите, с благословением Мистры и моим. Купите несколько часов забытья.
Несколько студентов ускользнули прочь, но быстрее всех Темо. Заметив блеск слез в глазах гиганта, Маттео увидел и мрачное напряжение на его лице. Это не предвещало ничего хорошего.
Вишна, вероятно, рассудил так же. Старый боевой маг подошел к Маттео, стоявшему в одиночестве, все еще не отошедшему от результатов своего невольного предательства.
— Иди с Темо, мальчик. Огради его от неприятностей.
Губы Маттео скривились в невеселой ухмылке.
— И как мне этого добиться? Острым мечом истины?
Слыша горечь и боль в его голосе, Вишна сочувственно вздохнул и положил ладонь на плечо юноши.
— Не твоя рука убила Андриса. Такая мысль противоречит истине, а кроме того высокомерна.
— Высокомерна? Как это? — с отчаянием вопросил Маттео. — Неужели я могу гордиться тем, что помог убить друга?
— Необязательно получать от чего-то удовольствие, чтобы гордиться. Брать на себя ответственность там, где ее нет — тоже самоуверенность. Ребенок думает, что все на свете вращается вокруг него, что его воля и слова могут сами исполнять желания. Ты не дитя. Помни об этом.
Маг говорил отточено и четко. Маттео кивнул, понимая и назначение слов, и их справедливость.
— Благодарю, учитель, — ответил он автоматически, употребив слова, которые приучен был произносить в завершение каждого урока. Вишна вздохнул.
— Урок окончен. Иди.
Маттео неохотно последовал его указаниям. Перспектива провести вечер в шумном портовом городе мало привлекала и при лучших обстоятельствах. Но он быстро умылся и оделся в традиционное облачение, свободную безрукавку из белой ткани, с подходящими под цвет гетрами. На шею он повесил знак своего класса, круглый серебряный медальон с изображением эмблемы джордайни: левая половина поля зеленая, правая — желтая, и разделяющий их зигзаг кобальтово-синей молнии. Надев ремень с кинжалами, он отвел назад свои темные волосы и завязал их тонким кожаным ремешком. Эти вещи — одежда, оружие, медальон и принадлежности для личной гигиены — составляли все его имущество. джордайну не дозволялось иметь ничего лишнего — только его знания, репутация и друзья.
Сегодня Маттео понял, насколько зыбки его права на третью, самую драгоценную составляющую. Он двигался как во сне, оглушенный смертью Андриса, и осознанием того, насколько на самом деле непрочно его собственное положение.
Всю свою жизнь Маттео гордился собой, как подобало человеку его талантов и положения. Избранный при рождении — еще до рождения, строго говоря, — и выращенный в коллективной роскоши Дома джордайн, он получил лучшее образование возможное в самой цивилизованной из стран. Он тяжко трудился, и с полным основанием ожидал получить соответствующее вознаграждение. Закон воспрещал джордайни владеть собственностью и накапливать состояния, но они жили очень богато и могли продвигаться в положении. По настоящему одаренный советник высоко ценился среди владык-чародеев Халруаа, и мог выбирать для себя хозяина и занятие по нраву.
Но теперь Маттео понимал, как хрупко это обещание сверкающего будущего. Все что потребовалось — слово мага-гончей и лучший из джордайни отдан в жертву, без сожалений, и с той же легкостью, с какой Вишна избавился от порванного башмака.
Сейчас было не до раздумий. Маттео потерял сегодня одного друга, и не собирался терять другого. Темо вероятно уже давно в пути, и Маттео не осмелился позволять ему выплескивать горе в одиночестве.
Поездка в Кербаал, ближайший город, занимала от двух до трех часов, ибо Дом джордайн располагался изолированно. Угнездившись в середине полуострова, выдававшемся в залив Тертал, он представлял собой широко раскинувшийся комплекс зданий и полей для тренировок и упражнений. Студенты проводили часть времени каждый год в путешествиях, под тщательным наблюдением, поскольку это считалось важным компонентом обучения, но все, в чем когда-либо нуждался Маттео, можно было найти здесь. Все знания, искусства и науки самой высокоразвитой страны были к его услугам, создавая ощущение безопасности и привилегированности, доселе определявшее жизнь Маттео. Его учеба тщательно сосредотачивалась на взращивании советника, обладающего широчайшими познаниями, личности погруженной в себя, верного магам которым он станет служить, но не имеющего права на привязанность к какому-либо волшебнику.
Пожалуй, мысленно заметил он, такая жизнь плохо подготовила его к тому, как воспринимать дружбу, тем более к потери друга. Он даже не вполне представлял, как испытывать горе. Его разум и тело были отточены как клинок эльфийского воителя, но собственное сердце для него оставалось загадкой.
Быстро навестив стойла, он с радостью обнаружил, что его любимого скакуна пока никто не взял. В обширных конюшнях Дома джордайн не нашлось бы никакой лошади более подходившей к его мрачному настрою. Роскошный черный жеребец по крайней мере на ладонь превосходил в высоту любого другого коня, виденного Маттео. Его родитель, если верить слухам, прибыл из далекого Амна — земли, знаменитой лошадьми. Хотя жеребец и являлся лучшим из всех лошадей в стойлах, Маттео не удивился, что он все еще в загоне. Какой-то грум кощунственно обозвал жеребца «Сирик» и кличка прилипла. Жеребец оказался таким же непредсказуемым, и возможно таким же сумасшедшим, как и злой бог, чье имя он носил.
Конюший, неохотно повинуясь приказу Маттео, подготовил лошадь, в то время как другой слуга принес дорожный рацион. До Кербаала минимум два часа, а отправляясь немедленно он к тому же пропускал обед. Есть ему не хотелось, напротив он здорово подозревал, что желудок взбунтуется, но джордайна слишком хорошо обучали, чтобы он пренебрег необходимостью. Их выбирали за необычную силу умов и тел, не только почти абсолютную неуязвимость к магии. Суровые наказания приучали юношей следовать правилам, оттачивавшим все их дары. Хотя посещение таверн, строго говоря, не воспрещалось, путешествие в полный соблазнов Кербаал без присмотра было редким событием.