– Сичас, сичас, милая, сготовлю, – раздалось за спиной. Неприветливая старуха, маячившая, в окне дома, где я ночевала, теперь сюсюкала и суетилась так, будто накануне и не ободрала меня на кучу монет, а приютила чисто по доброте сердечной.
Я хмыкнула.
– А может и не случится. На озеро, да на… бревно полюбуюсь. Так вы кажется говорили, что здесь ничего не происходит? – вежливо осведомилась я.
Он скрипнул зубами и отвернулся, глядя на дальние холмы и проплывающие над ними облака. – Как пожелаете.
Не стала бы на это ставить последнюю заначку, но по-моему он меня малость недолюбливал. Я смотрела на него снизу вверх, и меня удивляло совсем не то, что он нагло угрожал инквизитору Святого ордена, а деревенские его поддерживали. Я вообще мало слушала, что он говорил, просто продолжала смотреть. Небо, отражающееся в его глазах, казалось мне черным. Сожженным дотла.
Я не спеша зашнуровала сапоги, обнаружила заклинанием поиска озеро (где оно мне никто говорить не хотел) и направилась туда. Староста нагнал меня уже на полдороге, молча пошел следом. Потом также молча встал у дерева, стал наблюдать, похожий на могильную насупленную птицу.
Иногда я не люблю свою работу. Иногда я очень не люблю свою работу, думала я, ходя кругами у озера. Я ненавижу таинственные преступления, когда не понятно, какая нечисть тут поработала и главное зачем. Зачем их так демон побери положили?
– Зачем? – повторила я вслух. – Почему они лежат так?
– Мне-то откуда знать. Или меня в чем-то обвиняют? – буркнул вместо ответа староста. Я с трудом подавила желание обвинить его или уложить на бережок третьим.
Я инквизитор, а не следователь королевского розыска или некромант, с досадой вздохнула я. А значит, что здесь произошло узнать будет трудновато, и это добавляло мне головной боли.
– Нет, ни в чем. Пока, – мрачно добавила я. – Почему бы не рассказать, что здесь происходит? Это обязанность Святого ордена помогать… – я запнулась. – и защищать…
Девиз нашего ордена я помнила паршиво, запало в память только то, что он красиво звучал и был в рифму. Но я ни разу не сумела сказать его правильно, даже на церемонии посвящения. Шеф до сих пор мне это поминает. Старый зануда.
– Бродяги… некого тут защищать. Такое иногда бывает, может где в устье реки утопли, а здесь вынесло.
– Ага, хорошо так приплыли. Сразу на берег и с цветами, мечта гробовщика.
Он упрямо замолчал. Пахло лилиями и гниющей тиной. Омутом. Хоть озеро и было чистейшей воды. Я впервые остро пожалела, что так и не доучилась на мага. Эх, превратить бы этого старосту щас в жабу, пусть бы потом квакал по болотам, искал принцессу, которая его поцелует. Наверняка знает, что тут происходит, но ничего не скажет и другим запретит. Ррах наррвах…
Он неожиданно резко вскинул голову.
– Ладно, скажу. Но нечего наших обвинять, и так дурные слухи ходят…
За последние несколько седьмиц здесь было найдено уже несколько человек и все мужеского полу, один из соседний деревни, другие наемники без роду, без племени. И вообще странно, что они позабыли в этих краях. Все найдены поутру на берегу озера, с белыми лилиями на груди и обескровленные. Ни ран, ни укусов нет, только синяков многовато, будто гигантские засосы. Никто из местных к этому непричастен, пропадали в основном чужаки, зачем-то сунувшиеся сюда.
И все равно даже сейчас, я была уверена, что всей правды он мне не сказал. А может и вообще никакой не сказал. Черные глаза, что-то настороженно выглядывающее из них, словно прикидывая поверила или нет. Вот и вся правда, что у меня была.
Подозрительный тип, таинственное злодеяние и головная боль. Отличное утро.
Весь оставшийся день я потратила на обследование места преступления, в смысле места нахождения утопленников. Судя по следам, их аккуратно складывали на одном и том же бережку, и если б сердобольные селяне не оттаскивали на ближайший погост, здесь скоро накопилась бы горка. Следов нечисти я не почуяла. Может, мешала слишком близкая вода, может замочил кто-то из деревенских, или их и вправду спустили вниз по течению далеко отсюда, а они приплыли в озеро.
Вампиры и оборотни в здешних краях давно не появлялись, а остальные… мало ли кого жажда замучила… Для порядка я порыскала по лесу, но ничего не нашла. И никого. Селяне отмалчивались, староста ходил за мной молчаливой укоряющей тенью. Я его также молча мечтала в кого-нибудь превратить. Неплохо подошло бы в козла или барана. Жара дышала липкими губами на деревню, и до смерти хотелось грозы.
Дом у старой Терны был богатый, впрочем как и у остальных местных жителей. Не в пример другим поселениям деревенька. И что-то не похоже, что они зарабатывали тут только одним честным крестьянским трудом. На только честном труде на аррафский сервиз, сделанный гномами, не накопишь. О старосте она отзывалась с пугливым уважением и восхищением, об утопленниках просто помалкивала или говорила, что сами напросились. Странноватая это была деревня, тихая и слишком спокойная. По опыту знаю, именно в таких, где все жители помалкивают, да прикрывают друг друга, и водятся самые страшные тайны.
– А что чужаки у вас часто бывают? – поинтересовалась я. Старуха скосила тускло-зеленый глаз и с подвываниями зачастила, что деревенька у них маленькая и сюда даже налоговые сборщики не ходют. А зря, если бы завернули, здоровски бы удивились. Думаю, это вообще был бы лучший день в их жизни.
– Нечисть здесь водится? Может, что-то подозрительное?
– Да какая нечисть, деточка, – скривившись буркнула она. – Езжала бы ты других защищать, тех, кто нуждается.
Угу. Ничего не знает, ничего не видала, а что неизвестные типы на озере топнут, так это может сезон такой. Я снова скользнула взглядом по комнате. Под широким дубовым столом стояла тщательно перевязанная корзинка со специями, вяленым мясом, сладостями, мотками цветных ниток и лоскутами шелковых тряпок. Странный набор. Поймав мой взгляд, старуха быстренько задвинула ее подальше и что-то ворчливо забубнила под нос. В корзине не было ничего интересного, но она вела себя так, будто в ней по крайне мере лежал некромантский гремуар и что-то отрубленное. Из местных и слова было не выдавить, но я и так уже узнала многое. Теперь осталось только подтвердить догадки. Пошатавшись по округе, я постучалась в одиноко стоящий на отшибе дом старосты.
Он гостеприимно пригласил меня войти, сжимая в правой руке нехилый ножичек. Который видно до этого натачивал, да так с ним и вышел. Про худшие варианты я старалась не думать.
– Чем обязан, уважаемая?
Его черные проницательные глаза смотрели на меня и как будто мимо. Он словно видел кого-то другого на месте так доставшей его, мающейся от жары девицы. И мысли у него были тоскливые, мрачные.
– Попрощаться пришла. Уезжаю завтра. Утопленники у вас странные, но непохоже, что это ваша вина. Да и нечисти тут вроде бы не водится. – я нагло засунула нос к нему в дом, пытаясь разглядеть обстановку. Самая обычная, какая бывает в домах большинства холостяков.
– Может и вправду утопли выше по реке, – продолжила я. – а течением их приносит сюда. В любом случае то, что произошло здесь останется на вашей совести. А мне надо ехать дальше.
Он не запрыгал от радости, не начал истово благодарить высшие силы и тоска из его глаз убралась лишь чуть-чуть, из чего я умно заключила, что не я была его главной проблемой.
– Ну что ж, тогда прощевайте. Мне жаль, что мы отняли драгоценное время.
Я только хмыкнула и кивнула. Дверь гостеприимно захлопнулась у меня перед носом, но когда я заглядывала к нему перед этим, то успела заметить схожую корзиночку, что и у Терны, прикрытую ветошью. Бусы, бусы, все сверкающие, как отполированные водой, речные камни, шелковые тряпки, фарфоровые чашечки и тряпичная кукла. Явно не подходило к его по-холостяцки небрежно раскиданным вещам. Я снова хмыкнула. Завтра должен был быть веселенький день.
На следующее утро у берега озера пахло разгоряченными на солнце лопухами, ромашками, полынью и еще ко всему этому добавлялся призрачный, ночной аромат лилий, и было трудно понять настоящий он, или это просто нагретое раскаленным жаром воображение. Он настойчиво преследовал меня. Но сразу же ускользал как только я пыталась принюхаться. Уезжать я вобще-то не собиралась, просто нужно было ослабить их надоедливое внимание к себе. Рано поутру, убедившись, что за мной никто не следит, тихо встала и выскользнула за дверь. Жители рано радовались…
Озеро было большое и обходить его было долго и скучно. Я снова кругами побродила по берегу, а потом стала кидать камни. Они уходили на дно с резким всплеском, поднимая на поверхность куски ила и тины. Я собиралась заниматься этим тупым делом, пока кто-нибудь не приплывет или не прикончу всю рыбу. Попробовать стоило, если то, что я думаю, верно…
Вначале швыряла булыжники побольше, но на седьмом остановилась, решив, что девицы с шибко мускулистыми руками нынче в королевстве не в моде и проорала в помутневшую воду. – Следующим будет заклятье!
Я красиво повертела разрастающийся огонек в пальцах и начала размахиваться. Заклинания уничтожения мне всегда давались проще всего. Да и потрясали хм… до самой печени или сердца. Смотря, кто за что хватался.
Огненный шар вскользь прошел по поверхности воды и исчез, подпалив кончики камышей.
– Брр… какое же холодное утро, – неизвестно кому пожаловалась я. – Да и вода холодная. Вскипятить что ли? – я лениво поболтала в озере кончиками пальцев пуская искры. Пять… десять… тридцать ударов сердца. Тишина. Я уже начала сомневаться, когда у берега внезапно раздался странный всплеск и бульканье.
– Не надо больше.
Русалка была похожа на затертый гобелен в кабинете шефа, изображающий эльфийку, пугливо выглядывающую из-за какого-то дерева. Ткань была сероватая и вытертая, все цвета уже давно потускнели от времени, осталось лишь это застывшее, настороженно испуганное выражение. И часто, выслушивая нотации от шефа, я задумывалась о том, а что же она черт возьми делала за этим деревом, если не может убежать от того, кто ее так напугал, и вместо этого остается смотреть.
Русалка на вид была такая же красивая и бесцветная. Волосы не зеленые, скорее серые, длинные, спускающиеся по плечам и большим пятном змеящиеся по воде. Тонкая кожа, полупрозрачная, кажется ткнешь пальцем и синяками пойдет. Пульсирующие сплетения вен, заостренные уши, за которыми раздуваются жабры. Тонкие губы, курносый нос и огромные темно-синие глазищи. И если все остальное подкачало, то только из-за этих глаз любой нормальной, даже самой красивой девице оставалось лишь пойти и повеситься. С ней было не сравниться, потому что она всегда будет русалкой, а не обычным человеком. Никто бы даже из самых верных мужей не устоял, если поманит.
– Не надо заклятия, – пропела, проговорила она. – Мы не виноваты. Они сами.
Я увидела, как сверкнул на солнце кончик ее хвоста, сворачиваясь золотистыми кольцами и снова уходя на глубину. Сглотнула. Странное зрелище. Хочется увидеть еще раз и одновременно отвернуться.
Может, и правду говорила. В русалок, пьющих кровь, я не верила. В Хрониках инквизиции они всегда стояли в разделе «слухи» и под знаком вопроса, который лично накарябал шеф. Старейший, у кого я когда-то училась, вообще утверждал, что их не существует, хотя и из башни своей даже к колодцу не вылезал, не то что к проточной воде.
– Сами? – переспросила я. Я жалела, что меня никто не видит щас рядом с ней. А ведь считают, что русалки не существуют, да и говорить не умеют и с людьми не общаются… а тут болтаю запросто. Старейший бы от зависти удавился.
– Да, сами. Мы им говорили, чтобы не ходили дальше, что опасно там, что не нужно преследовать нас. Но никто не слушает. И когда становятся холодными они, и вода приносит их к нам снова, просим прощения мы. Что не удержали. Кладем лилии им на плечи и относим к берегу. Жаль нам, но ничего не можем сделать мы.
Хоть по легендам русалки это бывшие люди, утопленницы, но когда смотришь на них вблизи, понимаешь, что это такая же чушь, как и примета, что у встретившего лешего отрастает хвост. Отдельный народ и вполне разумный.
– Кто это делает?
Она вполне по-человечески замялась.
– Страж.
– Страж? – снова повторила за ней я.
У воды, в нескольких шагах от нас, что-то плеснуло. Озерная вода вдруг показалась мне мутной и зыбкой, как тонкая масляная пленка, сквозь которую на поверхность стремится прорваться что-то злое и нехорошее. Тянуло отползти от берега подальше. Жутковато становилось, и мертвенным холодом тянуло от озера, как из склепа. Я некстати вспомнила Ладислава… снова захотелось в его уютный новый склеп, взамен сожженного, с небольшим винным погребком и дорогой обстановочкой, некоторые вещи даже в доме аристократов в Сардаре были роскошью, я в этом уже стала разбираться. Смотреть, как он скалит клыки, рассказывая очередную байку из послесмертия, и знать, что сегодня беспокоиться не придется. Молния не бьет в одно место дважды. В смысле одна зловредная нечисть здесь уже имелась, а значит можно спать спокойно.
Мысли о знакомом вампире малость прогнали суеверный ужас. Ну вода, ну русалка… ничего особенного, а вообще у меня почти самая обычная работка.
Я медленно поднялась на ноги и пошла в сторону плеска, чтобы посмотреть. Не знаю, что меня потянуло, наверно моя дурная голова. Русалка вдруг запищала, надрывно и неразборчиво, но обращаясь явно не ко мне. Я приготовилась…
Щупальце обвило мою ногу и я довольно резко приложилась о каменистый берег. Из меня будто весь воздух вышибли, и уже танцующая на пальцах магия огненной струей ушла куда-то в небо. Пупырчатое щупальце в несколько человеческих ростов длиной это не то, что ожидаешь от довольно мирного на вид озера. И мне было совсем не интересно, какого размера сама тварюка, если у нее такие нехилые отростки.
Меня подняло в воздух и приложило еще раз, а потом потянуло в воду. Нормальный человек бы уже давно перестал сопротивляться или потерял сознание, но я вцепившись одной рукой в кусты, второй нашаривала серебряный кинжал. Ну где же ты, сволочь… почему все мои вещи теряются, как раз тогда, когда они нужны?
Если не повезет, мне это не разгадать и до самой моей смерти. Которая похоже скоро наступит. Кусты уже начало потихоньку выворачивать с корнем, а мои кости трещать от напряжения. Тянула тварь неслабо.
– Прекратить! – заорал кто-то. Кажется, я успела узнать голос старосты, а потом кусты все-таки не выдержали и меня потащило на глубину.
Я никогда не доверяла глубокой воде. Мне всегда было неуютно рядом с ней, даже если я плыву на надежном корабле и меня не пытается утопить осьминог-переросток. Никогда не знаешь, что ожидать от чего-то такого большого и своевольного.
Я не могла даже сконцентрироваться, чтобы начать колдовать, сгустки чистой силы уходили непонятно куда, но по монстру не попадали. Меня мотало по всему озеру, вода забивалась в нос, уши, рот, и казалось в мире уже не существует ничего кроме этой тяжелой давящей темноты.
А потом вдруг все закончилось. Чьи-то руки подцепили меня под лопатки и потащили на берег. Я долго дышала, кашляя и отфыркиваясь, намертво вцепившись в желтоватую траву у самой кромки воды. Мокрый до нитки староста успокаивающе хлопал меня по спине, наверняка оставляя на ней огромные синяки.
– Ну что же ты так… уезжать ведь собиралась, – нудно отчитывал меня он.
– Что это было? – наконец прохрипела я и не узнала свой голос. Он звучал почти жалобно.
– Страж, – испуганно и тонко отозвалась забытая мной русалка.
Это я и так поняла. Но почему… что же я хотела узнать…
– Ррах наррвах… – тоскливо протянула я. Слов в моей голове больше не было, только какая-то мутная каша, будто все мысли растеклись от здешней жары в липкую вязкую патоку, и собрать их в еще один единственный умный вопрос не удавалось.
Я посмотрела на разорванную штанину на левой ноге, за которую меня схватил этот странный монстр. На коже отчетливо виднелся след присоски щупальца, так похожий на те же ровные круглые синяки, которые я заметила на прошлых утопленниках. И судя по незабываемым ощущениям из меня много крови эта тварь выкачала. Надеюсь, этот страж не ядовитый.
– Если вы хотели меня прикончить, то вы это как-то странно делаете, – буркнула я, раздумывая, что тут вообще происходит. И никак не понимала. Зачем им было спасать мне жизнь?
– Мы и не хотели, – сказал староста. – Только увидел, что тебя нет, сразу понял в чем дело и куда ты пошла. Хорошо что успел, в прошлые разы времени не хватало.