– Нет, но на пути. Так дашь?
Эльф покопался в одном из внутренних карманов (надо заметить, что покрой эльфийской одежды так и остался для ведуньи загадкой. Все их одеяния обладали бесчисленным множеством карманов, от самых маленьких до поистине огромных. Однако сколько бы в них ни валялось всякой всячины, внешне это никак не проявлялось) и протянул девушке искомое.
Она приняла маленькие деревянные пластиночки из его тонких ловких пальцев, повертела в руках, потом сжала их в кулачке и прикрыла глаза. Эльф потягивал напиток, ожидая результатов.
Наконец Ива шумно выдохнула, открыла глаза и прижалась лбом к плечу полулежащего друга. Тот взял чашку в другую руку и прижал любимую к себе.
– Что-нибудь почувствовала? – поинтересовался он.
Знахарка, не отрываясь, покачала головой.
– Надо подальше отъехать, а лучше вообще убраться с земли кошек. Местная магия каким-то образом мешает мне. А мне, – она кивнула на котелок над костром, – надо посмотреть в воду.
– А чем тебе здешняя вода не нравится? – опешил Т’ьелх.
– Я же сказала – местная магия мне мешает.
– А вода-то тут при чем?
Травница расхохоталась. Протянула руку и потрепала его по растрепанным волосам.
– Какой ты смешной! – Она поднялась и, раскинув руки, подставила лицо ласковому утреннему солнцу, жмурясь от удовольствия. – Погадать хочу.
– И?
– И мне нужна вода. Какой-нибудь чистый ручей, протока, а совсем хорошо было бы, – замечталась ведунья, – слияние трех речек или ручейков.
– Я знаю неподалеку такое место. Как раз из земель кошек выберемся самым коротким путем – к закату, если не спешить, будем.
– Отлично. Не будем спешить. Все равно я только на рассвете буду гадать. Кстати, не вздумай подсматривать.
– А что, ты раздеваться будешь?
– Дурной! – захихикала Ива. – Просто все испортишь.
– Что испорчу?
– Во-первых, гадание не получится.
– Это почему же?
– Именно для этого гадания нужно одиночество. И потом… ты мужчина.
– И что? Раньше тебе это нравилось.
– Мне и сейчас нравится. Просто я женщина, и вода, она тоже как бы женщина. Понимаешь? Это вроде как не гадание, а разговор двух подружек.
– А вы с ней подружки?
– Именно так я ее всегда воспринимала.
– Ладно. А во-вторых?
– Что во-вторых?
– Ты сказала, во-первых, гадание не получится. Значит, было и «во-вторых».
– А, да, было. Не подглядывай, потому… всякая дрянь может вылезти, или увидишь что-нибудь не то.
– Как в зеркале после заката?
– Ну типа… Вода – это тоже грань. Но… она как бы к нам более дружелюбно настроена, если чтить ее и не обижать. Вот поэтому-то дурочки всякие от незнания и собственной глупости гадают по зеркалам, а умные знахарки, как твоя возлюбленная, «смотрят в воду». Так что поднимайся, лентяй, поехали к твоему заветному месту с тремя ручьями!
Как ни стыдно было Иве признаваться, но путешествовать вдвоем с эльфом ей нравилось определенно больше, чем втроем. Вернулась магия их любви – той самой, которая так мешала им передвигаться с нормальной скоростью из-за постоянных остановок ради самой любви. Так что к заветному месту они подъехали к самому закату.
Надо сказать, он был роскошен. Где-то около получаса влюбленные пробирались по лесу, чтобы выехать на его опушку. С той открывался чудесный вид на полный цветов луг. Все цвело, и запах растений пьянил. Жара уже спала, и воздух был полон приятной предвечерней свежести. Ива завороженно застыла на грани леса и луга.
– Т’ьелх!
Лучи солнца залили все вокруг. Казалось, мир купается в закатном злате.
– Да, моя милая? – Его ладони скользнули по ее талии.
Каждая травинка, каждый цветок были здесь на своем месте. Будто сама богиня Земля отдыхала, любуясь собственной красотой.
– Как чудесно!
Эльф улыбнулся. Что ни говори, а Ива принадлежала этому миру – лугам и полям. Знахарка видела и роскошные города, и величественные замки, и совершенные гробницы Города Мертвых, и много всего другого, но ее сердце принадлежало таким вот местам. Т’ьелх чувствовал это всей своей натурой. Его самого тянуло к этой девушке не только из-за любви, что так внезапно вспыхнула между ними, но это будто требовала вся его сущность эльфа, которые были детьми природы в большей степени, чем люди. Именно из-за этого свойства и светлые и темные эльфы легче всего находили общий язык с дриадами и друидами. Какая-то часть девушки принадлежала лугам и полям, и ее тянуло к ним, как тянет на родину.
– Идем, я покажу тебе ручей, как ты просила.
Она покачала головой:
– Покажи мне просто направление. Я лучше сама.
Вечерний воздух был сладок. Т’ьелх сидел у костра и ждал свою возлюбленную. Его сердце знало, что она уже рядом еще до того, как чуткий слух уловил ее шаги. Ведунья вошла на поляну совершенно бесшумно. Эльф давно заметил, что когда его милая задумывается о чем-то, она как-то очень органически вливается в окружающий мир. Правда, это правило действовало только на лоне природы. А та и рада была этому: деревья раздвигали ветки перед знахаркой, трава сама стелились ей под ноги, вода лилась в руки. Трудно объяснить. Может, эльф был просто влюблен до такой степени, что возлюбленная казалась ему почти богиней.
Знахарка подошла к костру и тут же уселась к нему на колени:
– Я хочу тебя. Сейчас. Немедленно.
Эльф немного подивился этому заявлению. Обычно девушка либо намекала о своих желаниях, либо обходилась без слов. Уже принимая ее поцелуй, он, заглянув в темные глаза, понял, что сейчас слышал магию своей любимой. Ива явно много колдовала, и магия все еще плескалась в ее крови и жаждала выхода. Он уже знал, как опасна призванная, но не использованная Сила. А любовь – это тоже волшебство.
Т’ьелх припал к этим сладким губам и понял, что в него вливается Сила. Она не была оформлена, поэтому так и пьянила и без того едва сдерживающегося мужчину. Одним движением он опрокинул возлюбленную на одеяло и запустил руки под ее одежду. Прохладная ткань пахла луговыми цветами и чистой водой, а кожа девушки ласкала его губы так, что невозможно было оторваться. Т’ьелх порывисто вздохнул и подумал, что пропал.
Восход солнца Ива почувствовала всей кожей. Она открыла глаза и осторожно выбралась из объятий любимого. Немного полюбовалась на него. Потом потянулась и тихонько рассмеялась.
Ее ждало колдовство, и это наполняло ее счастьем не меньше, чем проведенная в любви ночь.
Девушка тихонько переоделась в льняное платье и, захватив все необходимое, отправилась к присмотренному вчера местечку.
Надо отметить, что лучше места для колдовства выбрать было нельзя. Полянка была совсем небольшая, но за деревьями проглядывал давешний луг. Два маленьких ручейка подбегали к выходу одного подземного источника, расположенного прямо под молодой ивой. Ее длинные ветки склонялись к воде так, что казалось, она о чем-то шепчется с ней. Травы вокруг были сочные и мягкие, а цветы большие и яркие. Ручейки, сливаясь, превращались в один большой, далее образуя маленькую речушку. Первые лучи солнца несмело касались длинных ветвей ивы. Вода тихонько журчала. Девушка всей кожей чувствовала волшебство, разлитое в воздухе. Оно было в самой природе, ею созданное и ни капельки ей не чуждое.
Ива подумала, что древнее обряда и представить себе сложно, казалось, что он был придуман самой природой, когда она создала такие восходы.
Ведунья скользнула к воде и уютно устроилась под стволом своей тезки. Шепча заклинание, Ива опустила в ручей пару цветков и рассыпала немного зерна. Потом повела ладошкой над волнующейся влагой. Другая ее рука упиралась в землю. Девушке казалось, что она чувствует, как та пульсирует под ней. Спиной знахарка ощущала безмолвную поддержку родного дерева. Наполненный волшебными запахами воздух и тот, казалось, ластился к коже. Сама того не осознавая, Ива была частью этой земли, этой природы, этого мира, и он хотел, жаждал ей помочь.
Наконец вода успокоилась, девушка глянула на ее гладь и нежно, но четко коснулась примерной середины омута пальцем. От него побежали круги, но когда они успокоились, зеркало ручья отражало уже не молодую иву и светловолосую ведунью, даже не небо над головой и не зелень леса, а совсем-совсем другое. Но именно то, что знахарка хотела увидеть.
– Понимаешь, любимый, та, с которой так жестоко обошлась твоя семья, была из рода лесных людей. Их иногда ошибочно путают с друидами и дриадами. Это неверно. Как я понимаю, друиды – это маги любой расы, которые свою магию нашли в силе природы, леса, его обитателях, ну и повернутые они все на природе, что уж тут говорить. Дриады – это лесные существа, вроде как белки, только разумные. А лесные люди – это действительно люди. Но они каким-то образом связаны с лесом – как если бы у них в предках были лесные духи. Деревья и лесные жители слышат их и помогают как своим. Надо сказать, что лесные колдуны считают лес и все, что в нем, разумными существами.
У каждого, кто принадлежит к этому народу, имеется своего рода покровитель – дерево или какое-то другое растение. Тот амулет, что ты называешь Алисией, это знак как раз такого хранителя, частичка, которую дерево отдало добровольно. У каждого колдуна или колдуньи леса есть подобный. Со смертью лесного человека она возвращается к материнскому древу. Но… в этом случае не вернулось. Я так полагаю, эта пластинка —олицетворение сердца, души, самой сути лесных колдунов. А сердце Алисии разлетелось на кусочки. Она умерла, вложив всю свою магическую энергию в проклятие, и нечему было возвращаться, – кусочки разлетелись по миру. Возможно, в те места, что были важны для девушки, но скорее – куда попало. Вот только собраться вместе они не смогли. Еще и по той причине, что энергия, которую когда-то отдало Алисии ее дерево-хранитель, продолжала подпитывать проклятие, а значит, само дерево не могло забрать свою часть. Понимаешь?
– Ну… примерно. И что ты думаешь, из всего этого следует?
– Думаю, что если соплеменники Алисии не отличаются излишней мстительностью, они сами рады будут нам помочь. Наверняка дерево тоже страдает.
– Но у нас нет последней пластинки…
– Я думаю, вернее, я в воде увидела, что она в лесу. Не могло быть так, чтобы ни одного кусочка домой не вернулось. Более того, нет оснований сомневаться, что их искали. Даже странно, что не нашли.
– Ничего странного, – проворчал эльф. – Лесные колдуны почти не вылезают из своих дебрей, соответственно плохо знают окружающую их цивилизацию. Это твой покорный слуга все ходы и выходы…
Ива улыбнулась. День подходил к концу. Ее клонило в сон. А в висках билась навязчивая мысль, что когда они доберутся до цели, их странному роману придет конец. Он уплывет в свое море, а она останется на пороге Академии Магических Искусств.
– Думаю, надо ехать к морю. Сядем на корабль, обогнем Западные земли, а там и до Леса недалеко. Кстати, он называется Хмурый Лес. Это на человеческом языке.
– А что, есть и другие названия?
– Конечно, на каждом языке свое.
– А как на эльфийском?
– Орриогама.
– Хм… интересно. Мне даже больше нравится.
– Эльфийский язык, разумеется, благозвучнее человеческого. Но основная масса рас не может воспроизвести даже половину звуков нашей дивной речи, поэтому при общении с не-эльфами мы предпочитаем использовать человеческий.
– Что, противно слушать искажения? – подначила знахарка, размышляя, обидеться ей или нет.
– Уши вянут, – передернулся эльф.
– Благо есть чему, – не удержалась Ива. – Вот какие лопухи.
– И не лопухи вовсе, – обиделся эльф. – Очень даже милые ушки.
– Ага, и самомнение у вас милое.
– Это не самомнение. Это факт. Наш язык красивее.
Травница покачала головой. Что-то неуловимо расстроило ее.
Т’ьелх немного помялся, потом продолжил прерванный неожиданным спором разговор:
– Значит, доберемся до Хмурого Леса. Потом снова на корабль и морем до Каменного острова.
Ведунья согласно кивнула. Вот и подтверждение ее мыслям. На Каменном острове, вернее, на нем и нескольких островах помельче стоит Каменный город – Стонхэрм. А там, на острове Союза Всех Стихий находится одна из самых известных магических академий.
Говорят, нельзя думать о грустном. Мысли рождают события. Однако с помощью мыслей их нельзя предотвратить, только настроение себе испортишь. Только когда грустно… попробуй об этом не думай!
Незаметно день уступил время сладкой летней ночи. Ива посмотрела на прекрасное звездно-бархатное небо. Между ним и ею качались на слабом ветру длинные ивовые ветви. Они спускались русыми косами до самой воды. И девушке казалось, что они плачут и грустят вместе с ней. Говорят, именем ивы нельзя называть детей, не то им на роду выткут Пряхи Судьбы вечные слезы. Неправда, подумала знахарка, ивы просто плачут за нас, чтобы не коснулись нас беды и минули печали. Травнице хотелось отвернуться, но слезы все равно стояли в глазах. В темноте этого чудесного тепло-нежного вечера она и ива грустили о том, что вскоре произойдет.
На следующий день эльф со знахаркой добрались до небольшого торгового городка. Оттуда Т’ьелх послал весточку своей команде с голубиной почтой. Корабль должен был прийти в Трим на день раньше, чем путники.
Ива никогда ранее не видела море. Поэтому Т’ьелх повез ее сначала в небольшую бухточку с пустынным песчаным пляжем.
Знахарка наблюдала, как приближается это неизвестное море по все усиливающемуся блеску в прекрасных темных глазах ее спутника. Они зажглись каким-то новым неизвестным огнем, а на губах появилась какая-то шальная улыбка. Он все чаще мыслями улетал куда-то далеко. Хотя почему далеко? Вон уже показались серые скалы выше облаков.
«Прекрати, – одернула себя Ива. – Радуйся, что он любит что-то, кроме тебя. И это не другая женщина. Только тот, кто занимается любимым делом, умеет жить полноценной интересной жизнью, способен любить женщину, не превращая это прекрасное чувство из радости в зависимость».
И вот… дорога пошла вниз. Эльф уже улыбался не переставая. Скалы, поросшие различными хвойными деревьями, отступили, и Ивиному взору предстало… оно, море – бесконечная гладь синего цвета, на стыке с горизонтом сияющее на равных с солнцем.
В лицо ветер швырнул странный горьковатый аромат незнакомых трав, водорослей, зноя, пропитанного запахом хвои, и чего-то еще. Ива вдохнула поглубже. Неизвестный воздух заполонил легкие. И девушке показалось, что в этот миг мир словно раздвинул свои границы и стал еще необъятнее. Улыбка сама прыгнула на ее губы. Радость нахлынула на знахарку, как всегда в подобных случаях ей захотелось смеяться. Эльф все прочитал в сияющих карих глазах и, не в силах удержаться, припал к ее сладким устам. Этот поцелуй они запомнили навсегда.
Но вволю поплескаться в новооткрытом чуде Т’ьелх ей не дал: его сжигало нетерпение…
Вечером этого же дня они въехали в портовый городок Трим. С точки зрения бывалого моряка ничего особо привлекательного в нем не было: те же кривые улочки, те же полупьяные таверны, длинные доки, бесконечное количество складов, шныряющие везде подозрительные личности и духарной рыбный рынок. Но девушка крутилась во все стороны, с головой выдавая, что она здесь впервые. И если бы не едущий рядом темный эльф, при взгляде на которого у всех без исключения мошенников переставали чесаться руки, далеко бы ей, как говорится, «при своих» не уехать.
Каким-то непостижимым чутьем Т’ьелх нашел корчму, где заседала большая часть его команды. Разношерстная полупьяная компания мигом выстроилась по струнке после капитанского рыка: «Опять напились, бездельники!» «Бездельники» мигом повскакивали с мест, а кто-то даже успел проблеять: «Никак нет, кэп!», прежде чем сообразил, что, собственно, почему нет. Более полуминуты эльф все равно не смог выдержать соответствующей рыку мины, и его губы расползлись в улыбке. В следующий миг раздался содрогнувший таверну ржач, и начались отчаянные хлопки по спинам, сложные рукопожатия, полуобъятия и радостные вопли.