"Они тут не жили, они умирали тут", - мелькнуло в голове у Птицы, но она лишь поправила Травку, громко сопевшую ей в ухо.
- Вот оно, жилище хранителей карты, - проговорил вдруг Ог и поднял высоко факел. В стене Птица увидела двери. Деревянные створки выглядели совсем целыми, и даже железные запоры на них работали - Ог несколько раз повернул их в пазах, словно пытаясь убедиться, что это не сон и не видение.
- Эти двери устанавливали не так давно, и сотни лет не прошло, наверное, - задумчиво заметил он.
За крепкими дверями находился просторный коридор, полный дверей и шкафчиков, сработанных из дуба. Кто привез в пустыню дубовые шкафы? Разгадки не было, зато в соседней комнате они нашли еще несколько полуистлевших трупов. Ог зачем-то взял в руки то, что когда-то было человеческой кистью, и пояснил:
- Порубали мечами их. Срезы ровнехонькие. И вон на той головешке тоже, - он мотнул головой в сторону темного черепа, чьи зубы до сих пор скалились в непонятной усмешке.
Птица дрожала так, что язык не поворачивался задать вопрос. Поначалу она вообще думала, что тут все погибли от суэмского проклятия. Но раз Ог говорит, что этим людям просто отрубили головы - значит, так оно и было, скорее всего. Огу всегда видней.
На самом деле Птице было все равно - отчего погибли эти люди, и когда они жили, и откуда у них множество хороших вещей, посуды, меховых одеял, которые сейчас покрывала многолетняя пыль. Ей хотелось убраться отсюда и поскорее.
Ог вдруг наклонился и одним пальцем подцепил что-то с пола. В колеблющемся факельном свете Птица слишком хорошо рассмотрела браслет-оберег, очень сильно похожий на те, что делают в храме Линна. Только подороже, с серебряными крошечными бусинами и медными пластинами.
Ог слегка покрутил браслет на пальце, после посмотрел на Птицу и ясно произнес:
- Не помогли этим людям их обереги. Видишь, Птица? - глаза его строго и немного зло темнели в неверных отблесках факельного света, а в голосе слышались нотки усталости.
Птица только торопливо кивнула. Она видит, видит. Надо бы убираться уже отсюда.
Но Ог не торопился. Он осмотрел все комнаты, порылся в шкафах, опрокинул несколько ритуальных статуй зменграхов и разорвал несколько лент с колокольчиками, свисающих прямо с дверных проходов. Ленты, напоминающие о вознесенных молитвах в храмах духов Днагао.
- Тут точно жили хранители карты, я в этом уверен, - сказал он наконец, доставая из одного из шкафов какие-то свитки, - интересно будет почитать их историю. Кто их так всех...
Ог сунул свитки в седельный мешок, к деревянным картам, и маленький отряд, наконец, покинул и это помещение.
Птица уже умирала от усталости, когда уходящий вниз коридор внезапно вывел в огромную, гулкую пещеру, где пахло влажной землей, и было довольно прохладно. Под ногами оказался ровный скальный камень, а веселое пламя факела отразилось от темной, маслянистой водной поверхности.
- Вот, наконец, и подземная река. Я так и знал, что все проходы, что уходят вниз, наверняка приведут к этой реке.
- Надхеги тут бывают? - беспокойно спросил Еж, вертя головой во все стороны.
- Бывают, только чуть выше - там, где для них достаточно широкий проход. Нам их бояться не стоит, так глубоко под землей они не обитают. Приходят иногда на водопой. Их вообще тут не должно быть, видимо те, что нам встретились, пришли за самцом, которого я приманивал. Видимо, это были его самки. Самец был красивым, ничего не скажешь, даже немного жаль его.
Голос Ога стал более веселым, и, слушая его рассказы, Птица понимала, что у нее не осталось уже сил ни для удивления, ни для страха. Хотелось только одного - поесть, выкупаться и лечь спать. И чтобы встать завтра утром - а над всеми ними сияет солнце и под ногами пролегают травы. Чтобы над землей оказаться, а не в этом мраке, где даже вода в реке выглядит совсем по-другому.
- У меня тут вещи припрятаны, попробуем поискать. Как найдем, так и сделаем привал. Место там хорошее, удобное. Есть большой камень, чтобы развести около него огонь и согреться, - пояснил Ог.
Они еще какое-то время брели по краю подземной реки, и темные воды с готовностью отражали свет факела. Тихие и молчаливые воды. Казалось, что река неподвижна, замерла, застыла под непосильным гнетом времени и земли. И казалось совсем странным, что далеко наверху над этой рекой пролегает сухая пустыня, так сильно нуждающаяся во влаге. И вода ведь совсем-совсем рядом... И в то же время - не достать. Уходит река вглубь, Птица это видела, убегает под толщу камня, скрывается в недрах, не желая давать жизнь иссохшим, выгоревшим до песка землям. Проклятая земля, потому что. Проклятие суэмцев - или баймов, ведь суэмцы иногда становятся баймами - держит это место в своей власти. И они сейчас тоже во власти страшного проклятия. Потому погибли и те люди, которые пытались жить в этих местах. Плохое это место, очень плохое...
Отряд поднялся вверх и у огромной скалы, выступающей к самой воде, хозяин остановился. Заплясали на черной скальной поверхности оранжевые пятна света, появился проход - узкая щель, спрятанная под складкой скалы. Наплывы черной, застывшей смолы почти скрывали вход. Ог бесстрашно нырнул туда, и псы его остались стоять с поднятыми кверху ушами. Глаза их сверкали настороженно и недоверчиво.
Птица и сама немного испугалась - вдруг хозяин не вернется, погибнет в этой пещере? Что они тогда будут делать? Как выберутся из проклятых подземелий? Но Ог быстро вынырнул из темноты, таща за собой увесистый тюк. Пояснил с довольной улыбкой:
- Тут есть все, даже хворост для огня. Сейчас поедим, после поспим. В реке можно помыться, опасных тварей тут не водиться. А дальше путь будет простым и легким. Скоро доберемся до Каньона, и вы сможете оценить мой дом, - тут Ог улыбнулся еще сильнее и сказал, - там горят "вечные огни суэмцев". Так что, никакого мрака, ребята.
Птица поежилась. Слова Ога о доме с "вечными негаснущими" огнями казались далекой и неправдоподобной сказкой. Настоящим для них сейчас было это подземелье, полное мрака и неизвестностей.
В тюке Ога оказались дрова - почти полный тюк дров. И небольшой мешочек с сухими фруктами, пакетики с какими-то травами, баночки со странными снадобьями и копченное мясо, завернутое в промасленную бумагу.
- Нормальная еда сейчас будет, - пояснил Ог и занялся костром. - Идите и отмойтесь, пока я тут готовлю. Мыло, Еж, возьми у меня в седельных мешках. И помойся первым, после попробуешь расседлать лошадей и покормить. В дальнейшем, когда окажемся у меня дома, это будет твоей задачей. Понял?
Еж тут же отозвался:
- Понял, конечно. У мамы Мабусы не было лошадей, и я никогда никого не расседлывал.
- Ничего, я тебя научу. Давай быстрее, нам надо накормить и лошадей и девочек, а то Птица страшно злая, когда голодная.
Последнюю фразу Ог произнес совершенно серьезно, но глаза его, ставшие даже немного синими, блеснули озорным весельем. И ужас, царящий в душе Птицы, немного ослабил свою хватку. Если хозяин шутит, значит, все не так уж и плохо. Да и она сама, если прислушаться к собственным ощущениям, боится сейчас не потому, что что-то чувствует, а, скорее, по привычке. От такого страха раньше очень помогали браслеты. Но теперь-то их нет, и надеяться не на что. Кому все-таки молиться Ог, интересно?
Вода в реке оказалась ледяной. Ужасно ледяной, и Птица не решилась зайти в нее даже по щиколотку. Осторожно поливая ладошками, она торопливо смыла с себя пот и грязь, после привела в порядок Травку, которая морщилась и постоянно дергалась. Понимая, что замерзает, подхватила малышку и заторопилась к яркому, веселому костерку, что так уютно потрескивал у большой черной скалы. Краем глаза заметила, как жадно припали к воде хозяйские псы - видимо, пить хотели еще с того времени, когда все они были наверху, в жаркой пустыне.
У Ога на сковородке уже потрескивали кусочки копченого окорока и пахли так, что у Птицы потекли слюнки. Землю покрывало расстеленное одеяло, сверху него лежал плотный плащ Ога.
- Садитесь, сейчас поедим, - спокойно сказал Ог.
Позже, когда Птица и Еж получили по несколько кусков мяса в свои глиняные мисочки, Ог тоже спустился к реке и слышно было, как он с разбега прыгнул в черные, холоднющие воды. И как он может быть настолько храбрым, чтобы купаться в такой темноте? Впрочем, вернулся он скоро, придерживая на весу раненую руку. С него капала вода, а с раны - скупыми каплями кровь. Птица поморщилась и отвернулась - ей доводилось видеть и больных, и увечных, но людей с открытыми ранами - никогда.
Ог вытащил из сумки деревянную коробку, хлопнул крышкой об землю и достал пузатую темную бутылочку, видимо, с лекарством. Достал что-то странное, белое и мягкое, смочил в лекарстве и принялся осторожно обрабатывать длинные бороздки раны на руке. Морщился и изредка шипел сквозь зубы.
- Тебе помочь? - осторожно спросила Птица и тут же разозлилась на себя за свою смелость. Чего лезть к хозяину, когда не просят?
- А ты умеешь? - не поднимая головы спросил Ог и кинул очередную испачканную белую штуку на землю.
- Нет, - коротко ответила Птица.
- Тогда не надо.
Впрочем, Ог и сам управился довольно быстро. Смазал края раны какой-то темной мазью, той самой, которой обрабатывал и ногу Ежу, после замотал чистой полоской ткани. Кинул в огонь белые штуки и сказал:
- Твою ногу тоже надо осмотреть, Еж, и поменять повязку. Как ты себя чувствуешь?
- Нормально. Болит, но совсем чуть-чуть.
- Вот и славно.
Ог сам накормил Травку, подкладывая ей в мисочку мясо, порезанное на маленькие кусочки, после сказал:
- Холодно тут, потому придется нам всем как-то устраиваться вместе, иначе замерзнем. У меня есть еще одно одеяло - его хватит, чтобы укрыться всем четверым. Травку я пристрою около себя, а Еж ляжет между мной и Птицей, чтобы не замерзнуть. Там дальше видно будет.
Едва закончили ужин, Ог взялся за миски, но тут Птица его остановила. Едва дотронувшись до его руки и пряча глаза, сказала:
- Посуду я могу помыть. Умею.
Ог улыбнулся, по-доброму, так, что снова обозначились ямочки на щеках - Птица бросила на него короткий взгляд и тут же опустила ресницы - и сказал:
- Отлично. Давай.
Наконец посуда была вымыта, лошади расседланы и накормлены - и тут уже старался Еж. И даже нога мальчишки была обработана. Уставшая Птица растянулась на одеяле и почувствовала рядом с собой теплый бок хозяйского пса. Бояться уже не осталось никаких сил, она закрыла глаза и провалилась в сон.
Проснулась она от того, что ей страшно захотелось по маленькой нужде. Костер по-прежнему трещал где-то сбоку, у каменной скалы, отчего скала нагрелась и отдавала мягкое приятное тепло. Лежать рядом с псом и Ежом было удобно и хорошо. Ноги все еще гудели от усталости, но это было приятное ощущение, и Птица с надеждой подумала, что хорошо было бы подольше полежать и отдохнуть. Чтобы ночь подольше не заканчивалась. И тут же обозвала себя дурой. В этих пещерах ночь не заканчивается никогда.
Осторожно выбравшись, Птица поднялась и увидела хозяина, сидящего на краю одеяла. Ог держал в руках свитки, немного хмурился и временами подбрасывал дрова в огонь. За спиной его, прижавшись боком, посапывала заботливо укрытая одеялом Травка.
Ог даже не глянул на Птицу. Торопливо сбегав за угол скалы, Птица вернулась, но, вместо того, чтобы пролезть на свое место между Ежом и собакой, она села на корточки у огня и протянула к пламени руки. Даже самой себе Птица не осмеливалась признаться, что ей интересно рядом с хозяином. Об этом и думать не стоит, иначе все мысли Ог поймет не глядя на нее, Птицу.
- Еще одну ночь проведем в этих подземельях - и все. Дальше выберемся наружу прямо у Каньона Дождей, - тихо сказал Ог, не отрываясь от свитка.
Птица чуть не сказала по привычке: "Да, господин", но вовремя спохватилась. Зачем она тут сидит рядом с хозяином? Почему сразу не пошла спать? Вот, глупая!
- А ты знаешь, Ог, историю суэмцев? - послышался вдруг сонный голос Ежа.
- Знаю, - последовал короткий ответ.
- Расскажи, а?
Вот нахал! Хозяин ему что, странствующий развлекатель, что ходит по тавернам и рассказывает древние легенды и поверья?
- Что там рассказывать? - Ог пожал плечом, - Суэма когда-то была могущественной страной, а кроме Суэмы других стран не было. Только она одна во всем этом мире. И люди в ней не знали смерти и болезней. Они умели делать удивительные вещи, от которых их жизнь становилась легкой, светлой и приятной. Но однажды люди нарушили единственное и главное повеление Создателя и открыли Дверь в Храме на горе Верблюжий горб. С той поры к ним и пришло проклятие. Древний город Хаспемил опустел, потому что его жители переродились, превратились в выродков-баймов. После в баймов стали превращаться почти все суэмцы, жившие на севере.
Ог свернул свиток и посмотрел на Птицу темно-серыми глазами:
- Главное проклятие суэмцев заключалось в том, что они изменялись не внешне, а внутренне. Был один человек - стал совсем другой. Суэмцы могут чувствовать своих перерожденных. Так и появились проклятые, баймы. А уже после в Суэме стали появляться люди наподобие нам. Наши предки пришли сюда из других миров, после Первой большой войны с баймами. Построили города, королевства. Мы не такие умные и сильные, как суэмцы, и мы не живем столько лет, сколько живут они. У суэмцев смерть не имеет такой власти, какую она имеет у нас. Их земля и Создатель дают им многие сотни лет для жизни, и они не умирают от болезней и немощей да и не знают, что это такое.
- А они вообще умирают? - тихо спросил Еж.
- Да. Пожив лет семьсот, они уходят к Создателю - так это у них называется. Они так и прощаются со своими умершими: просто говорят "Встретимся у Создателя".
- А разве Создатель их не проклял? - осторожно проговорила Птица, по-прежнему стараясь не смотреть на Ога.
- Создатель никого не проклинал. Суэмцы сами взяли на себя то, что не следовало брать. Проклятие распространяется только на тех, кто переродился, на баймов. Но ведь немало суэмцев остались верными Создателю и не поддались чарам Двери. Они по-прежнему живут в Суэме, они отстояли свои земли во Второй Великой войне с баймами. А дверь закрыли люди, пришедшие из других миров. Наподобие нас.
- Да, я слышал про Избранных, - тут же спохватился Еж, - про них немало всякого рассказывают. Про особенный меч, что может сразить даже духов Днагао. И про то, как был убит Великий Дракон Гзмарданум.
- Что, прямо вот так, в темноте и хочешь поговорить о Гзмардануме? - усмехнулся вдруг Ог.
Птица нервно моргнула и по привычке схватилась за запястье. Нахмурилась и пожелала внутри себя Ежу провалиться. Опять болтает на ночь глядя. Глупая привычка!
- Да нет, просто... просто вдруг ты знаешь что-то интересное... - пробормотал, смутившись, мальчишка.
Ог усмехнулся, мотнул головой, хрустнул свитком, свернув его и положив к себе на колени. Посмотрел на Птицу, пристально, с легкой улыбкой и спросил:
- А ты хочешь послушать интересных историй?
Птица не знала, что сказать. Про Гзмарданума она точно не желает слушать тут, в темноте и мраке, когда смерть бродит совсем рядом, хватает за руки и дышит в затылок. Но ей хочется послушать Ога, точно хочется. И посмотреть, как становятся светлыми его странные глаза, меняющие свой цвет.
Птица неопределенно пожала плечами и ничего не сказала.
- Скажи, давно ты умеешь чувствовать животных? Надхегов, например?
Подняв с земли тоненькую веточку, Птица удивленно вскинула брови, тихо ответила:
- Я не умею чувствовать животных. Это странно, кто это умеет? - веточка тихо хрустнула в ее пальцах.