Завтра в школу и всё такое. Как будто сейчас я могла думать о школе! Я едва выносила школу, когда моя жизнь была хоть немного нормальной — теперь же она станет бесконечной мукой.
— Да, дела, — говорила Рейси, стараясь звучать нормально. Она заправила за ухо белую прядь волос, — Когда-то ты говорила, что хочешь иметь сестру.
— Нет. Я говорила, что хочу, чтобы ты была моей сестрой, — напомнила я ей, — Я не хочу сестру — другую Меня.
— Это будет кошмар, — согласилась Рейси, и я пихнула ее босой ногой. Она засмеялась и сказала, — Итак, что же у Петры за объяснение?
— Я его не слышала, — я прислонилась к спинке кровати и положила подушку на колени. — Она сказала, что объяснит, но потом начала накладывать все эти защитные заклинания, а после этого заявила, что хочет видеть нас с Таис вместе.
— Думаешь, Таис переедет жить сюда?
Я застонала:
— Понятия не имею. Она живет с какой-то подругой своего папы. Хотя если Бабушка действительно кровная родственница… Ну, здесь нет лишней комнаты! Нам придется делить одну! — я пнула подушку на пол.
— Ладно, это какой-то цирк, — согласилась Рейси, — Проехали. Давай погорим о чем-нибудь еще. Как таинственный Андре? — она с намеком приподняла брови.
— Откуда мне знать? — прорычала я, — Я не видела его сегодня, потому что… ах, да, я выяснила, что у меня есть сестра-близнец, что моя бабушка обманывала меня семнадцать лет!
Рейси поджала губы:
— Ладно, всё ясно. К кому ты записалась на лабораторные по химии?
Стараясь удержать свой гнев, я неохотно рассмеялась. Только Рейси способна развеселить меня в такой момент:
— К Фостеру.
— Я тоже! Сможем переписываться. И вот неожиданный переход: так тебе всё еще нравится Андре?
— Больше, чем нравится. Он и только он — всё, чего я хочу, — я покачала головой, — Он идеален для меня. Представить не могу, что когда-нибудь захочу быть с кем-то другим.
Глаза Рейси тревожно распахнулись. Она никогда не слышала, чтобы я говорила подобное. Я тоже не слышала, чтобы я говорила такое. Я встречалась с тысячами парнями, но Андре был первым, кто действительно тронул мое сердце.
И даже более того. Всё это было ново для меня. Возбуждающе. Своего рода опасно.
— Нда, дела, — сказала она, очевидно, обдумывая это.
— Не бери в голову. А что у вас с Джоном? — сказала я. — Как у вас дела?
Летом у Рейси и Джона Уэйнберга был роман, а теперь они вместе посещают уроки английского.
— Возможно, я его недооценила, — призналась Рейси.
Я усмехнулась:
— Сегодня он выглядел реально здорово, разве нет?
— Ага… — она почти проболталась, когда ее сотовый зазвонил.
— Привет, мам. А… да. Хорошо. Да, ладно. Поняла.
Она отключила телефон.
— Завтра в школу, — бодро заявила она, — Лучше мне тащить свой зад домой, чтобы нормально выспаться!
Я засмеялась, чувствуя облегчение.
— Ладно. Но спасибо, Рейси. Ты мое средство для выживания, — Я обняла ее.
— Всё будет хорошо, Клио, — она отклонилась и заглянула в мои глаза, — Что бы ни происходило, всё будет хорошо, и я буду здесь с тобой.
Обычно мы не цацкались друг с другом, так что я была тронута.
— Спасибо. А вообще, у тебя ведь тоже сестры, верно?
У нее две старшие сестры и Трэй, на год младше нас.
— Ага, — она нахмурилась, — Они отстой. — Затем налепила на лицо фальшиво оживленную гримасу, — Но твоя-то будет классной, да?
Я фыркнула и лягнула ее по попе, когда она выходила.
Спасибо тебе, Богиня, за подруг.
Это была самая искренняя молитва из всех, что я произнесла за целый день.
19. Таис.
Трамваи, в отличие от автобусов и метро, кондиционерами не оснащаются. Вместо этого, в них есть окна, которые поднимаются и опускаются. Не считая окна там, где я сидела — сломанного и не сдвигающегося.
Я уже стала мокрой и липкой, а времени-то — и до восьми тридцати утра не доходило.
Прошлым вечером Акселль появилась дома около десяти часов. Покинув Люка, я вернулась и приняла долгий душ. Когда пришла Акселль, я спокойно ела разогретый в микроволновке куриный пирог, просматривая свои школьные бумаги за столом.
Это чересчур для нее — хотеть, чтобы из школы я пришла прямиком домой.
Много мы не говорили. Мне до смерти хотелось проорать ей вопрос: «кто она такая и почему я здесь?» Но что-то сдерживало меня.
Встреча с Клио сделала весь этот сценарий еще более странным и ужасающим, а Акселль была основной его частью. Хоть она и не казалась опасной, я насторожилась гораздо сильнее.
Известно ли ей о Клио? Если да, то, раз она не упоминала об этом при мне, значит, по каким-то причинам не хотела, чтобы о Клио узнала я.
Тогда если я расскажу Акселль, что Клио ходит в мою школу, позволит ли она мне вернуться туда? Или вся эта ситуация окончательно выйдет из-под контроля? В общем, я решила попробовать вести себя нормально.
Акселль была отвлечена и интереса не проявляла, а я при первой возможности проскользнула в постель.
Этим утром она всё еще спала, когда я выходила из дома.
И вот я сижу в качающемся, клацающем трамвае, наклонившись вперед, чтобы поймать теплый легкий ветерок из открытого окна над сиденьем перед моим.
Снова я нервничала, находилась на грани.
Словно вот-вот подбежит Акселль и вытащит меня из трамвая. Или, может, огромный дуб свалится на дорогу и превратит нас в месиво. Или кто-нибудь попытается сорвать мой рюкзак.
Просто что-то… какой-то не имеющий названия ужас давил на меня, прижимал к земле. Может, стоит перейти на кофе без кофеина?
Я сидела в самом конце. Все места были заняты людьми, которые ехали на работу, детьми в католической школьной форме, ребятами, спешащими в Бернарденскую и другие общеобразовательные школы.
Когда мы проехали Сакре Кер — католическую школу для девочек — большинство сидений опустело.
Всё еще нервничая и психуя, я вдруг решила пройти вперед, чтобы увидеть, когда злосчастная Бернарденская школа появится на горизонте. Сделав три шага по проходу, я услышала чей-то крик.
Время замерло, и я медленно обернулась. Огромный красный пикап вылетел с обочины и мчался в направлении трамвая. Я едва успела моргнуть, как он уже снес один из старомодных уличных фонарей, протянувшихся вдоль Чарльз авеню.
Фонарь треснул в тридцати сантиметрах от земли, и его верхняя часть копьем вонзилась в окно трамвая, разбив стекло и пролетев салон до середины через проход. Как раз через то место, где я только что сидела.
Трамваи не могут останавливаться резко, поэтому мы протащились с фонарем еще около футов двадцати (~6 м) с визжащими тормозами и искрами из-под колес.
Мои ноги подкосились, колени ослабли, и я рухнула на ближайшее сиденье. Если бы я не прошла вперед, то этот разбитый зазубренный кусок уличного фонаря проткнул бы меня, словно рыбу.
Стремительным шагом водитель бросился в заднюю часть трамвая.
— Никто не ранен? — выкрикнул он, и каждый из нас переглянулся друг с другом.
Не считая разбитого стекла, ни у кого не осталось даже царапины. Люди практически впечатались в сидения, но ни один не упал. Это было поразительно. Меня трясло от мысли, что я чудом уцелела.
— Так, все, проходим к передней двери, — скомандовал водитель. Безапелляционно. — Остерегайтесь осколков, — Он открыл заднюю дверь трамвая и прошел до того места, где ошеломленный подросток в бейсбольной кепке выбирался из пикапа.
В следующее мгновение на этого подростка, на вид напуганного и расстроенного, обрушилась череда его пронзительных криков.
Я слышала, как парень простонал:
— Отец убьет меня.
— Ему придется занять очередь! — бешено вопил водитель трамвая, — Посмотри, что ты сделал с моим трамваем, придурок!
Затем приехала полиция.
После того, как они всё вокруг перевернули, трамвай вышел из строя.
У меня не было желания дожидаться следующего, и оставшиеся десять кварталов я прошла до школы пешком.
Последствия того, что я висела на волоске от смерти, сделали меня взвинченной и встревоженной.
Ослабленная повышенной влажностью и мокрая от пота, я добралась до школы, как раз когда прозвенел первый звонок. Пара ребят кинули мне «привет» — вероятно, вся эта история с близнецами начиналась с начала.
Я робко улыбалась и здоровалась в ответ, благодарная за любые дружелюбные лица.
— Таис! Привет! — воскликнула Сильвия, подойдя ко мне, — Ты уже раздобыла себе биндер (папку с тремя кольцами формата А5) с местом для фамилии на обороте?
Это одна из вещей в наших списках школьных товаров.
Я кивнула и слабо улыбнулась.
— Ага. Хотя только что меня чуть не убил фонарный столб, — Я рассказала ей о случившемся, стараясь не показаться такой напуганной, какой была на самом деле.
О, нет! — посочувствовала она. — Что за ужасное начало дня! Но я рада, что ты в порядке.
Сильвии нравилась я сама по себе, а не просто как одна из чудесным образом разделенных близнецов.
Мысль о Люке всплыла в моем мозгу — я хотела нравиться ему так же — сама по себе.
Слава Богу, он не знал про нас с Клио.
Всего лишь на мгновение наш жгучий поцелуй вспыхнул в моих мыслях, и я почувствовала, как кровь прилила к щекам.
— Ох, ну и жарища. — Сильвия произнесла это как раз в ту секунду, когда прозвенел последний звонок. — Нам лучше поспешить в класс.
Но когда я обернулась, то увидела, как Клио исчезает в комнате дальше по коридору. На один миг наши взгляды встретились, и я похлопала Сильвию по руке.
— Ты иди, а я пойду глотну воды.
Она кивнула, а я поспешила за Клио по коридору, заглядывая в стеклянные двери. Одна из комнат была темной и пустой, и я едва не прошла мимо, но потом заметила темный силуэт. Я открыла дверь и заглянула.
— Клио?
Она оперлась на парту, ее длинные волосы спадали на плечи.
— Привет, она окинула меня взглядом сверху донизу, словно напоминая себе, насколько мы одинаковые, и жестом указала вправо. — Это моя… ээ, бабуля. Моя бабушка. Бабуля, это Таис.
Пожилая женщина вышла из тени. Я тщательно всмотрелась в ее лицо, но, определенно, никогда не видела ее раньше. Она не была похожа на меня с Клио, или нашу маму.
— Таис, — мягко произнесла она, подойдя ближе. Она быстро перевела взгляд с меня на Клио и обратно. — Меня зовут Петра Мартин. Вы… обе… выросли красавицами. Я так рада наконец увидеть тебя снова!
Бабушка Клио. Значит, моя бабушка тоже. Мама моей мамы.
Я никогда даже не знала о ней, а у Клио она была целых семнадцать лет.
Я нервно сглотнула, надеясь, что она хотела, чтобы я была у нее тоже, чтобы я разыскала свою семью.
Внезапно Петра обняла меня. Ее волосы пахли лавандой. Она отстранилась и улыбнулась мне.
— Так, сейчас вы идете со мной, — сказала она, направляясь в противоположную часть помещения к двери, ведущей на улицу.
Петра открыла дверь и проворно зашагала по двору, чтобы покинуть территорию школы. Я поспешила за ней, а Клио последовала за мной.
— Мы что прогуливаем школу? — я никогда в жизни этого не делала.
Петра быстро взглянула на меня своими ясными, синими, пронизывающими глазами.
— Ага.
— А, ну, ладно, — я кивнула. Что ж: всё бывает в первый раз.
Она привела нас к Вольво-универсалу, и пятью минутами позже мы припарковались у небольшого дома, расположенного за тротуаром, окруженного одной из тех чугунных оград, что я видела здесь повсеместно.
Перед домом располагался пышный садик, настолько густо разросшийся, что практически полностью скрывал его с улицы. Домик маленький, окрашенный в темно-рыжий цвет, с отделкой из натурального дерева. Два высоких французских окошка, открытые в сторону крошечного крылечка, и передняя дверь со стеклом в матовом каркасе.
Это было восхитительно.
После того, как мой папа умер, я чувствовала себя еще более одинокой, чем могла себе представить. Мне в буквальном смысле хотелось умереть.
С тех пор как вчера я встретила Клио, я надеялась и молилась, чтобы каким-то чудом это помогло, и с ужасным, невероятным переломом в моей жизни, произошедшим за последние пару месяцев, было покончено.
Я жаждала нормальной жизни, хотела иметь бабушку, дом, сестру. Реальных нормальных людей, которые хоть и не займут папино место, но зато — ближайшее второе.
Входная дверь вела напрямую в скромно обставленную мебелью гостиную. Я с интересом осмотрелась, словно исследуя свой новый дом — хотела бы я этого. Простая старомодная мебель. Пепельно-розовые стены.
Я чувствовала себя здесь спокойно, гораздо уютнее, чем среди черно-кожаных предметов Акселль в стиле «ар деко» (яркие краски и геометрические формы).
Как и в главной комнате Акселль, потолки были до абсурда высоченными, где-то футов двенадцать (3,65 м) — четырнадцать (4,27 м).
Три деревянных книжных шкафа в центре противоположной стены. Я прочла названия книг, надеясь, что они подскажут мне, каким человеком является Петра.
«Работа с Кристаллами». Дыхание застряло в горле, и я отчаянно внушала себе, что Петра всего лишь увлекается отделкой бижутерии. «Викканские Саббаты», «Магия Трав». «Функции Металла и Камня в Заклинаниях».
Я не могла скрыть тревогу на лице.
Все эти надежды, что зародились вчера в моих мечтах о настоящей семье, отчаянная потребность в доме и нормальной жизни, увядали внутри меня.
— Вы занимаетесь вуду, — пробормотала я, стараясь сдержать слезы.
И затем меня все-таки накрыло: Петра с Клио занимаются той же магической ерундой, как и Акселль с остальными!
Какова была вероятность этого? Насколько это распространено в Новом Орлеане?!
Я сглотнула, внезапно ощутив холод.
Петра с Клио — единственная семья, что у меня осталась. Неужели им нельзя доверять? Смогу ли я бросить их раз и навсегда?
Я сделала вдох. Я выслушаю Петру. Затем решу. Всё во мне жаждет, чтобы Петра с Клио принадлежали мне, а я им. Я подожду и посмотрю. Если они хоть как-то связаны с Акселль…
— Не вуду, — сказала Петра с легкой улыбкой, — Бонна магией. Чародейством. Похоже на Викку, с теми же основами. А теперь, идем на кухню. Попьем чаю.
Кухня была окрашена в красивый зеленый цвет, с двумя окнами и комнатными растениями на подоконниках.
Огромный белый кот спал на газетах на кухонном столе.
Я чувствовала себя подавленной и опустошенной. Как же я сглупила, дав волю надеждам!
— Убери кота со стола, — сказала Петра, подойдя к кухонному шкафчику и достав три стакана.
Клио взяла кота и протянула его мне.
— Это Кью-Тип.
Я неуклюже перехватила его. Кью-Тип сонно открыл голубые глаза и взглянул на меня. Затем закрыл и тяжело обмяк в моих руках.
На секунду я удивилась тому, как он меня принял, но потом поняла — я ведь не выглядела чужаком.
— Кью-Тип — большой мальчик, — пробормотала я, осматриваясь вокруг в поисках места, куда бы его положить.
В конце концов, не найдя ничего подходящего, я просто села на стул и устроила его у себя на коленях.
Петра поставила передо мной высокий стакан чая, и затем трое из нас сидели вместе.
В ведьминском доме.
— Он глухой, — сказала Клио, пытаясь снять напряжение, — Большинство белых котов с голубыми глазами такие.
— Как же вы его подзываете? — спросила я, стараясь быть вежливой.
Петра улыбнулась, и внезапно ее весьма закрытое строгое лицо расслабилось, ошеломив меня любовью и теплом.
Я всё еще удивленно моргала, когда она сказала:
— Мы довольно сильно топаем по полу, чтобы вибрации распространились по дому. И он прибегает. Даже с улицы, если находится поблизости.
Впечатленная, я взглянула вниз на огромного кота. Он урчал.
— К несчастью, несколько лет тому назад Клио была «не в себе» и постоянно топала ногами и хлопала дверями, — сухо продолжила Петра. Сидя напротив, Клио состроила полусмущенное лицо. — В конечном итоге, ей пришлось учиться контролировать свои эмоции, хотя бы ради кота.