Тьма, пара огоньков, переливы черных и серых тонов. Фафнир летел в ночи где-то в небе Бургундии. Он не спал, он был готов, но почему тогда он не явился в замок?
— Гадарик! — закричал Хурган, хотя хватило бы того, чтобы прошептать имя его советника. Нибелунги слышали все, хотел ты этого или нет.
Хурган списал это на свою паранойю, но у него возникло ощущение, что даже Гадарик пришел чуть позже, чем обычно.
— Ваше величество. — Гадарик поклонился.
— Что случилось с Фафниром? — рявкнул Хурган.
— А что такое? — откликнулся советник. Судя по взгляду Гадарика, его этот вопрос не интересовал.
— Я его зову, а он не прилетает, — объяснил король.
— Он же не пес. — Гадарик пожал плечами. — Хоть дракон и служит вам, он живет своей собственной жизнью.
— С каких это пор? — прошипел Хурган. — Я его хозяин, и мой зов должен быть для него приказом!
— Когда Фафнир будет вам нужен, он появится, чтобы быть рядом, — заверил Гадарик короля. — Что ж, тогда я к вечеру…
И вновь Хурган внезапно осознал, что Гадарик отступил в тень, не спросив его разрешения. Это было неслыханно.
— Стой, Гадарик! Не так быстро!
— Мой король?..
Была ли в голосе нибелунга насмешка?
— Останься.
— Почему?
— Потому что я так хочу.
Это была битва за власть, длившаяся безмолвно. Сражение происходило в сознаниях человека и нибелунга, и в конце концов разум победил.
— Как пожелаете.
Зверь за троном зарычал, будто его порадовала победа хозяина.
Хурган заставил Гадарика помучиться.
— Мне кажется, что мой замок пустеет с каждым разом, когда я отвожу взгляд, — после паузы сказал он.
— Это лишь шутка, которую играет с вами усталость, — поспешил заверить Гадарик.
— Где Элея? — осведомился король.
Гадарик слегка напрягся, но под мантией этого не было видно. Он надеялся, что ему не придется отвечать на этот вопрос так быстро.
— А что, принцесса… отсутствует?
— Я ее не видел уже три дня, — прорычал Хурган.
— Я уверен, что она где-то в Вормсе. В поисках… развлечений.
Они оба знали, какие развлечения обычно искала Элея, но на этот раз такой ответ Хургана не удовлетворил.
— Я всегда узнаю об этом от стражников, моих шпионов или от тебя.
Гадарик сложил кончики пальцев, как будто собирался помолиться, чего на самом деле никогда не делал.
— Возможно, мы с вами недооценили тот факт, что принцесса Элея уже сотню лет переживает… переходный период. Она пытается удовлетворить свою потребность в самоутверждении, найти новые горизонты. Дайте ей время, и она вас удивит.
— Это уж точно. — Хургану не нравился этот ответ, но выбора у него не было. — Может быть, завтра мы узнаем, в чем тут причина.
— Несомненно, — пообещал Гадарик.
Он вновь попытался откланяться, словно вор, которого застали на месте преступления.
— Гадарик?
— Да, мой король?
— Ты помнишь повстанцев? Тех, на которых отказался нападать Фафнир, когда ты был там?
Гадарик кивнул. Он до сих пор с болью думал об этом.
Хурган посмотрел нибелунгу в глаза, не отводя взгляда.
— Я хочу, чтобы они погибли. Мне все равно, о чем мы там говорили. Все равно, что тебе для этого нужно предпринять. Я хочу, чтобы их убили. И поскорее.
— Не знаю, возможно ли… — начал Гадарик.
— Зверь голоден, — перебил его король, и, словно в доказательство его словам, из-за трона послышалось рычание.
Гадарик решил не усугублять конфликт и, легко поклонившись, исчез.
Хурган почувствовал себя немножко лучше. Сильнее.
И вновь Кальдер проснулся утром в холодном поту, пытаясь вспомнить свой сон. Ему в последнее время часто снились жестокие сны, наделенные своеобразной красотой: тишина на поле боя, после того как все воины были убиты, спокойствие, которое приходит с великой силой, тепло орошенного кровью клинка.
Повстанец сунул голову в кадку с холодной водой и поупражнялся со своим новым мечом. Меч был длиннее и шире того, который он раньше носил с собой. Настоящий меч для героя. Победителя. Кальдер перерубил деревянную балку, проткнул настенный ковер и начал парировать удары собственной тени. Раненая рука жаждала движений, радостно отдаваясь болью на каждый выпад. Вскоре Кальдер отправится искать Зигфинна и Брунию в Вормсе, чтобы помочь им в борьбе с Хурганом.
Два дня назад Данаин пошел в Гёранд, собираясь встряхнуть там людей. Пора было подарить Исландии немного надежды, пробудить в ней новую сущность. Впрочем, Кальдер был не уверен, нужна ли этой горстке оборванцев сильная рука. Занеся меч над головой, повстанец с криком ударил по старому исландскому трону, так что лезвие застряло и не поддавалось попыткам вытащить его.
— Ну разве не скучно? Нечего терять, нечего выигрывать, — донесся голос из проема двустворчатой двери, которая вела на винтовую лестницу.
Кальдер развернулся на каблуках, готовый в любой момент атаковать противника. В предрассветных лучах он увидел очертания незнакомой девушки. Стройная, с мальчишескими узкими бедрами, длинными волосами и в прямой юбке.
— Не стоит оставлять тренировки, — запыхавшись, выговорил Кальдер, чувствуя, что у него мурашки побежали по коже.
В тронном зале стало холодно.
— Можно войти? — мягко спросила незнакомка.
Кальдер махнул рукой.
— Пожалуйста. Это не моя собственность, и я готов ею поделиться.
Девушка сделала несколько шагов вперед, и Кальдер увидел, что она красива и изящна, с тонкими чертами лица и собранными в аккуратную прическу каштановыми волосами. Платье на ней было серым, без каких-либо украшений, но они и не были нужны, ведь девушка обладала достаточной красотой.
— Меня зовут Кальдер. — Ничего другого ему в голову не пришло.
— Эльза, — ответила девушка. — Меня зовут Эльза.
9
ЗИГФИНН И ЛЕС НИБЕЛУНГОВ
Хотя Зигфинн по-прежнему ночевал в таверне, большую часть времени он проводил в комнате Глисмоды и ее сына Никетаса. Он наслаждался тем, что это вошло в привычку. Молодая мать дарила ему тепло и чувство какого-то просвета в этом темном мире. Зигфинн учил мальчика тому, что умел сам, а Глисмода рассказывала ему о своей жизни поденщицы в самом большом городе континента. Иногда Зигфинн просто сидел в углу, читая книгу, которую ему дал Халим. Эта книга помогла ему лучше понять черное столетие. Мрачные иллюстрации и величественные слова описывали тиранию дракона Фафнира и его победы над лучшими воинами Бургундии: Гундомаром, Гизельгером, Гунтером, Зигфридом, а в конце даже над Брюнгильдой Исландской. И только Хургану удалось если не победить, то хотя бы укротить дракона, но за это пришлось заплатить чудовищную цену: Хурган вступил в сговор с нибелунгами и позволил им завладеть Бургундией. За это нибелунги сделали его бессмертным и отдали ему в подчинение демонов Орды, при помощи которых король уже через два поколения поработил окружающие государства. Однако Бургундия при этом погрузилась в грязь и бедность, как будто сама проиграла все эти войны.
Зигфинн наткнулся на имена, которые не слышал раньше: дочь Хургана Элея, в своей жестокости подобная отцу, но намного непредсказуемее; Гадарик, наделенный магией советник Хургана; Зверь, сидевший в тени трона и пожиравший любого, кто не нравился его хозяину.
В книге были карты, списки и рисунки. Вормс за это столетие разросся подобно раковой опухоли. Возникли законы, смысла которых никто не понимал. Королевство не стремилось к славе или милости богов. Его целью была лишь вечность.
Просматривая карты этой местности, Зигфинн заметил, насколько необычную форму со временем принял город: вместо того чтобы увеличиться по окружности, он приобрел очертания двузубой вилки, как будто на северо-востоке наткнулся на какое-то сопротивление.
На карте в этом месте был обозначен лес.
Зигфинн спросил об этом Халима, но иноземец сделал вид, будто не знает ответа. Потом принц попытался поговорить с Глисмодой, но и она ему ничего не сказала. Даже маленький Никетас убежал, когда Зигфинн спросил его о лесе. Казалось, будто этот вопрос вызывает в людях какое-то неприятие. Каждый об этом знал, но никто не хотел говорить. Или не мог.
Зигфинн понимал, что ему нужно идти в лес, и поэтому взял мешок с провизией, свой меч и собрался в дорогу. Глисмода помогла ему и пожелала удачи, правда, стараясь не упоминать, куда именно он собрался. Даже когда Зигфинн сел на коня, женщина сделала вид, будто принц не рассказывал ей, какова цель его поездки.
— Пусть твой путь будет прям, а небо над головой безоблачно.
Зигфинн скакал целый день, и замок Драконья Скала остался далеко позади, затянутый дымкой. На дороге начала пробиваться трава, а шум города стал тише. Тут не было ордынцев, а потому уменьшилась и вонь.
Внезапно город оборвался. Зигфинн сделал один шаг и очутился на краю леса.
Дорога не терялась среди деревьев. Она просто исчезла. Вокруг не было ни домиков, ни полей. Зигфинн удивленно оглянулся. У него за спиной находился густонаселенный город Вормс, но сделай один шаг — и впереди уже никого не было. Да и лес, несмотря на то что был густым, оставался вполне проходимым.
Какой-то старый крестьянин собирал дрова на границе между городом и лесом.
— Эй, добрый человек, — обратился к нему Зигфинн, — скажи, а почему ты не зайдешь в лес? Ведь там легче найти дрова, чем здесь, где ты подбираешь только тонкие ветки?
— Нет здесь леса. Да и дров нет, — без тени иронии ответил старик, продолжая заниматься своей работой.
Покачав головой, Зигфинн пришпорил коня, но, вместо того чтобы поскакать вперед, лошадь встала на дыбы и, заржав, засучила передними ногами, будто пыталась прорвать какую-то невидимую завесу.
Спешившись, Зигфинн привязал лошадь к дереву и направился вперед пешком. Он не предчувствовал беды, ничто не указывало на опасность. Наоборот, этот огромный смешанный лес показался принцу более здоровым, чем другие леса в королевстве.
Первые пару шагов ничто не менялось, и Зигфинн мысленно посмеялся над суеверными жителями города, боявшимися сюда ходить. Принц понимал их страх перед Фафниром и ордынцами, но в лесу были только деревья, трава, мхи и мелкие животные, которых можно было легко зарубить мечом.
Что бы ни находилось в этом лесу, он найдет его и вернется к Глисмоде. На это уйдет день, может быть, два.
И тут у Зигфинна начали дрожать ноги, а сапоги вдруг потяжелели. Он даже подумал, что забрел в топь и его засасывает. Но земля была сухой и твердой.
Воздух тоже как будто сгустился и давил принцу на плечи. Казалось, звуки леса доносились издалека, словно проникали сквозь несколько слоев ткани. Мышцы Зигфинна, обычно послушные и эластичные, закоченели.
— Никтоооо… — зашипело в лесу.
Принц оглянулся. Ну да, никого тут и нет. Никто тут не появлялся.
— Лесссс нашшшш… НАШШШ! — шипение слышалось отовсюду.
Болезненно морщась, Зигфинн повернулся в том направлении, откуда пришел. Лошадь находилась в нескольких шагах от него, но добраться туда казалось невозможным. Воздух подрагивал, будто земля была объята пламенем.
Зигфинн подумал о том, чтобы вернуться. Он хотел вернуться. Его сердце сжималось от охватившей его паники, пот лил ручьем. Все в нем говорило, что нужно выбираться из этого странного леса, где нет ни цвета, ни запаха, ни птичьих голосов.
Но принц упорно продолжал идти вперед. Ноги подкашивались, с каждым шагом идти становилось все сложнее, земля словно засасывала его.
— Смеееерть… СМЕЕЕЕРТЬ! — доносилось из-под каждого листа.
В какой-то момент Зигфинн оступился и, ударившись лицом о мягкую листву, почувствовал, что лежит на кровати. Ему хотелось погрузиться в сладкий сон, но он сопротивлялся, запрещая себе спать. Он полз дальше, пока не наткнулся на низкую ветку и, уцепившись за нее, сумел подняться на ноги.
Ему не хотелось ни есть, ни пить, свет здесь был странным, каким-то серым, безжизненным, так что не чувствовалось разницы между днем и ночью. Зигфинн понял, что не понимает, сколь быстро идет время.
Схватившись за подбородок, он понял, что у него выросла борода. Сколько же он уже идет?
Теперь Бруния находилась по ту сторону стены, вне Бурантии, вне власти Хургана. Но от этого принцессе не становилось радостнее, ибо ее жажда свободы не была утолена. Она старалась держать себя в руках и не делать необдуманных шагов. В ее планы входило пребывание рядом с Лаэртом, и эти планы нужно было реализовать. Все остальное не имело значения. Бруния про себя поблагодарила слепую женщину, подсказавшую ей эту возможность.
Ребенок. Зигфинн. Вормс.
Бруния начала пользоваться своей красотой еще в роскошной повозке Лаэрта. Если другие рабыни были напуганы или проявляли свое отвращение, а может быть, покорность, Бруния сделала вид, будто она заинтересована в общении с наместником. Лаэрт удивился, когда она, посмотрев ему в глаза, сказала:
— Возможно, мне следует поблагодарить вас за то, что вы выбрали мое общество?
Лаэрт смерил ее взглядом. Несомненно, Бруния была не первой женщиной, пытавшейся манипулировать человеком при власти, и Лаэрт об этом знал.
— Тебе придется поблагодарить меня за это не только словами. — Его голос прозвучал вовсе не так сурово, как он рассчитывал.
— Могу ли я спросить о вашей провинции, если этот разговор со мной вас не побеспокоит? Как там обстоят дела?
Лаэрт вздохнул и вдруг сильно закашлялся. Рванувшись к нему, Бруния прижала его голову к своему плечу, но он отстранился, недовольный тем, что рабыня заметила его болезнь.
— Все в порядке. Тебя это не касается.
Бруния увидела, что принц кашлял кровью, но ничего не сказала. Лаэрт сделал вид, что его ничего не беспокоит.
— Я не король, если ты об этом.
— Меня, признаться, интересует другое. Ваша страна… она какая? Красивая?
Лаэрт ткнул пальцем в окно повозки.
— Можешь полюбоваться. Слишком много солдат, потому что мы должны охранять границу, и слишком мало времени на все остальное.
— И все же тут красиво. — Бруния не лгала. По сравнению с Бурантией эти земли казались мирными и плодородными. — Какой народ живет здесь?
— Мы венеды, — ответил Лаэрт. — В основном славяне. Я сам веду свой род от римлян.
Бруния еще никогда не слышала о венедах, но в этом мире все было вверх тормашками. У нее на языке вертелось много вопросов, но Бруния решила не давить на Лаэрта.
— Это все, о чем ты хотела узнать? — наконец спросил он.
Бруния с облегчением улыбнулась.
— Нет. Я хочу узнать все.
Лаэрт тоже улыбнулся. У него была приятная улыбка, не характерная для правителя.
— На это еще будет время. Скорее всего.
Они приехали в замок. Он был меньше дворцов, в которых привыкла жить Бруния, но, по крайней мере, здесь была приличная жизнь и хорошо организованный двор. Лаэрт вышел из повозки и направился к своим подданным. Бруния не стала следовать за ним и дождалась слугу, который провел ее в дворцовую пристройку. Она была не первой рабыней, которую Лаэрт привозил домой. Это было заметно по тому, насколько привычно действовали слуги, — ее помыли, дали ей новую одежду и накормили. Бруния пыталась незаметно разузнать о наместнике. Каким был Лаэрт? Как можно было его разозлить? Почему он до сих пор не женился? Но ответов она не получила, а настаивать не стала.
Луна уже поднялась в небо, когда придворная дама повела Брунию в комнату Лаэрта, расположенную в боковом крыле замка. Тут ее раздели, натерли ароматическими маслами и расчесали ей волосы. После этого Брунии пришлось голой усесться на стул и дожидаться Лаэрта. В отсутствие правителя ей было запрещено укладываться в постель.
Она просидела так часа три. Голая. Неподвижная. Ждущая. Время от времени она опускала ладонь на свой уже наметившийся животик.
— Я не одна, — прошептала она.
— Ты никогда не будешь одна, — мягко заметил кто-то.
Это была слепая Видящая. Брунию не удивило, как она проникла в комнату. Она вообще не верила в то, что эта женщина существует на самом деле.
— Я знаю, что нужно сделать, — сказала принцесса. — Я только не уверена, что знаю, как это делать.