Разбудил его какой-то непонятный звук. И голос. Открыв глаза и лёжа неподвижно, Гаор слушал.
Вот по прутьям решётки провели дубинкой, не постучали, а провели, ещё раз. И голос.
- Эй, фронтовик, иди сюда.
И снова дубинкой по прутьям.
- Слышишь, фронтовик, хватит дрыхнуть, иди сюда. Поговорим.
Прикусив губу, Гаор лежал неподвижно, чувствуя, как обдавший его ледяной волной страх сменяется столь же холодным бешенством.
- Лежи, - еле слышно шепнул снизу Полоша.
- Ты ж оклемался уже, фронтовик.
И дубинкой по прутьям. Но не стучит, стук по решётке - это вызов Старшего. По напряжённой тишине Гаор понял, что проснулись многие, но никто не шевелится.
- Трусишь, дерьмо фронтовое, вонючка армейская. Я ведь войду, хуже будет.
Войди - мысленно ответил Гаор. Войди, сам я не спущусь, тебе придётся подойти, вплотную, и тогда... ты без каски, значит, бить в переносицу, а там... войди. А как ты меня назвал, в задницу себе засунь. Спину тебе здесь никто не прикроет. Гаор бесшумно повернулся на койке, накрылся с головой. Теперь, где голова, где ноги, сразу не понять, приготовил руки. Войдя, гад попытается сдёрнуть его за ногу или за одеяло и поневоле подставит лицо. Тогда, на губе он так отбился.
- Я войду, фронтовик.
Снова дубинкой по решётке и напряжённая тишина.
И вдруг громовым раскатом шепот Тукмана.
- Дяденька, он щас опять Рыжего метелить будет? А за что, дяденька?
И тут пронзительно заверещала в женской спальне девчонка. В щёлку из-под одеяла, Гаор увидел, как тёмный силуэт у решётки вздрогнул и обернулся. Чёрт если гад сейчас её... придётся прыгать, чёрт...
- Что происходит? - прозвучал начальственный голос.
Девчонка мгновенно замолчала как выключенная, а надзиратель нехотя встал по стойке смирно. У решётки появился второй силуэт, и по характерной сутулости Гаор узнал начальника ночной смены надзирателей.
- Слежу за порядком, начальник, - издевательским тоном ответил надзиратель.
Начальник постоял у решётки, вглядываясь в темноту.
- Не вижу нарушений, - наконец сказал он. - Возвращайтесь на свой пост.
Надзиратель с насмешливой небрежностью козырнул и ушёл. Начальник постоял ещё, прошёл к женской спальне, где была такая же тишина и никто не шевелился, и, наконец ушёл. Тихо щёлкнула, закрываясь, дверь надзирательской.
Гаор перевёл дыхание и перевернулся обратно, лёг на спину, откинув одеяло с груди. Только сейчас он ощутил, что волосы у него мокрые от пота. Эк меня со страха пробрало - недовольно подумал он. Рядом и напротив так же тихо ворочались, укладываясь разбуженные, но голоса никто не подал. Гаор подумал о заверещавшей так вовремя девчонке и улыбнулся: её бы вместо воздушной сирены, на пункт дальнего оповещения. Ну, пронесло, теперь можно спать.
Сменялись надзиратели перед утренним и вечерним построениями, так что увидеть гада утром Гаор не опасался. Дежурят надзиратели: смена через три, так что на трое суток он в безопасности. Относительной, конечно, Седой ему правильно объяснил: здесь тот же фронт. Не одно так другое. Не бомбёжка, так обстрел. Не атака своя, так атака чужая. Только шкура у тебя и жизнь одна-единственная на все случаи. Но когда одной опасностью меньше - уже хорошо. А дальше трёх суток и на фронте не загадывали, там и на сутки, а, случалось, не то, что на период, на долю вперёд полная неизвестность.
О ночном случае утром никто ни словом, ни вздохом не обмолвился. Гаор понял игру: спал, ничего не знаю,- и молча принял её. К тому же назревали новые события.
- Выходной седни, паря, - объявил ему Плешак, когда они шли к своему складу.
- Это как? - заинтересовался Гаор.
Он заметил, что всё-таки какие-то не такие все сегодня, но думал, что это из-за ночного случая. А оказывается...
- А так, - стал объяснять Плешак, - работаем до обеда и шабашим. А апосля обеда нам фишки выдадут и до ужина выход на двор свободный. Но со двора ни-ни. Ух ты, паря, седни же и сигаретная выдача, забыл совсем. Ну, живём!
- Живём! - весело согласился Гаор.
Синяки его уже совсем не беспокоили, хотя только-только из чёрных побагровели. Свободный выход - это вроде увольнительной, а то он только и видит небо, когда на склад или со склада идёт. Здорово! И сигареты... да, вот ещё выяснить надо.
И как только, обыскав их, складской надзиратель впустил и закрыл за ними дверь, он сразу спросил.
- Плешак, сигареты всем дают?
- Мужикам тольки, - ответил Плешак, пыхтя за контейнером с электропечами. - Пачка на две недели.
- А фишки?
- Кому скольки. Ты его на себя подай, порожок здеся. Ага, хорош. Пошёл.
Они поволокли контейнер на его место, а Плешак продолжил рассказ.
- Ну, у кого какая работа. Грузчикам помене, кто в залах работает поболе. Уборщикам дворовым совсем ничего, кто на фасаде и большом входе убирается, тем куда поболе, у них и работа... не присесть. Мать со Старшим поболе всех имеют. Им и положено.
Гаор понимающе кивнул. Интересно, сколько ему отвалят. Пачка сигарет на две недели... нежирно, до... да, иначе не скажешь, до рабства он выкуривал пачку в день, и то это он уже себя отучать стал, а то вся почти ветеранская пенсия у него на сигареты уходила.
- Давай, паря, покатим их, сейчас из залов за запасом прибегут.
Гаор уже тоже знал, за чем прибегают чаще всего, и даже запомнил, какая бригада из какого торгового зала, так что, пока Плешак разбирался в бланке заказа, он, только посмотрев на него, уходил за нужным.
Перед обедом заказы пошли особенно густо, перед дверьми даже очередь образовалась, и надзиратель дубинкой успокаивал самых горластых. Их склад пятый, а всего - Гаор уже знал - десять, перед ними четверо, за ними пятеро, и те тоже не пустуют, в коридоре толкотня, ругань грузчиков из-за сцепившихся тележек и надзирателей, наводящих порядок. Туда слева, оттуда направо, а куда направо, если тут холодильники вытаскивают, а хреновина эта в полтора человеческих роста и встала, понимаешь, поперёк и хоть пили её.
- Рыжий, тащи!
- Куда? - заорал Гаор, - стопор убери, дурень! Стопор торчит.
Он протиснулся мимо застрявшего холодильника в коридор и, оттолкнув Булана, стал разбираться с тележкой.
Стопор выпал из-за тяжести. Тележка на такой груз не была рассчитана.
- На хрена ты за ним с такой фиговиной припёрся?!
- Какую дали, с той и приехал! - огрызнулся Булан.
Наконец Гаору удалось заправить выпавший стопор.
- Всё, вези. Только не тряси, опять выпадет.
Булан потащил тележку к выходу, а Гаор уже хотел зайти обратно, когда надзиратель остановил его.
- Выход без разрешения не положен. А пять по мягкому за это положено. Понял?
- Понял, господин надзиратель, - вздохнул Гаор, готовясь к неизбежному.
Сейчас скажут: "Спускай штаны и ложись", - а у него ещё то не зажило, когда по-старому приходится, то хреново, долго заживает. Но, против ожидания, надзиратель сказал совсем другое.
- Считай за мной, к следующему разу прибавлю.
Гаор ошарашено уставился на него.
- Благодари, - шепнул Плешак, стоя в открытых дверях, но за порогом.
- Спасибо, господин надзиратель, - сообразил, наконец, Гаор, быстро заходя, почти заскакивая внутрь.
Надзиратель захлопнул за ним дверь и, ругаясь, пошёл наводить порядок у другой двери.
- Уфф, - невольно выдохнул Гаор, - пронесло.
- Этот с разумением, - ответил Плешак, - если по делу, он и не заметить может. А ты в наглую так не лезь. Подождал бы, пока он отойдёт, и сделал бы как надо. А ты при нём прямо... нельзя так.
- А он стоял, - попробовал возразить Гаор.
- Он уже отходить собрался, - стал объяснять Плешак, - в сторону стал смотреть, будто увидел чего. А ты полез! Я же стоял. А был бы его старший, то и влепили б тебе. Ему тоже в деньгах за упущение терять неохота. Понял?
- Понял, - виновато вздохнул Гаор.
В самом деле, мог подставить. Складской надзиратель не придирался по пустякам, не бил при обыске, что Гаор уже научился ценить, не лез к ним на склад без особой необходимости и никогда не мешал Плешаку трепаться с грузчиками.
Гонка кончилась внезапно. Вдруг как отрубило шум в коридоре, щёлкнула система оповещения, и Плешак, не дожидаясь звонка, рванул к выходу так, что Гаор еле догнал его.
Надзиратель открыл им дверь, когда звонок ещё звенел.
- Ага, тут вы сразу. На обыск. Давай, Плешак, лысину подставляй, может, ты утюг туда запрятал.
Надзиратель посмеялся над собственным остроумием, шлёпнул напоследок Плешака по макушке, а Гаора дубинкой пониже спины, но слегка.
- Валите оба!
- Доброго вам отдыха, господин надзиратель, - выкрикнул Плешак, резво улепётывая к выходу.
Он даже ухитрился обогнать Мастака, работавшего на первом складе. Гаор бежал следом, не замечая боли, как не бегал даже на училищных кроссах, где за просрочку времени можно было оказаться в карцере. Сзади дружно топотали работавшие на дальних складах.
Гаор впервые за эти дни оказался на дворе днём, на свету и невольно остановился, ошеломлённый светом.
- Рыжий! - взвизгнул впереди Плешак.
- Давай, паря, - легонько пнули его в спину, - успеешь насмотреться!
И Гаор, сообразив, что пока все не соберутся, построение не начнётся, и значит, он задерживает всех, побежал уже всерьёз. Догнав Плешака, подстроился к нему, и они влетели в строй вовремя.
Командовал построением, как всегда, Гархем. Пересчёт, обыск, и вот, наконец, Гаор бежит вниз по гулкой лестнице.
В спальне толкотня, озабоченная, но не злая ругань.
-...быстрее...
-...не тяни...
-... куд-ды лезешь...
-... да не копайтесь, чтоб вас...
Срываются, и не вешаются, а кидаются на крючки комбинезоны, летят ботинки, торопливо, на бегу натягиваются штаны и рубашки,
- В белье матери в столовую не разрешают заходить, - на ходу объяснял Гаору Полоша, застёгивая рубашку, - в спальне как хошь ходи, хоть кожу сымай, а в колидор и в столовку оденься, хоть на голое, а чтоб штаны и рубаха были.
Гаор кивнул, натягивая чуньки. Пока Полоша всё это ему рассказывал, он успел переодеться.
И в столовой весёлый нетерпеливый шум. Матери быстро разливали суп и раздавали миски. Обычно в обед начинали есть сразу, как свою миску получил, а ждали всех в ужин, но сегодня обед "шабашный", после него отдых, и потому ждали, чтобы начать всем сразу. И хотя выдача ещё только будет, уже сейчас сговаривались, кто кому сколько и за что отдаст.
- Рыжий, - спросил Зайча, когда уже начали хлебать суп, - ты должен кому?
- Должен, - кивнул Гаор. - Мастаку за гребень.
- Не подождёт он с тебя?
- А что? - ответил вопросом Гаор, с интересом ожидая продолжения.
- Да перехватить я хотел у тебя, - признался Зайча, - я тут сговорился с одной, конфет обещал, а получается, что не хватат.
Гаор усмехнулся. Знакомая история: в училище случалось, они вовсе вскладчину уговаривались. Были знакомые проститутки, что делали курсантам с солдатского отделения скидку, даже они знали, что в общевойсковом да ещё на солдатском курсант самый голодный и бедный.
- Нет, - ответил Гаор, - я ещё и не знаю, сколько получу. Может всё отдать придётся.
- Сигаретами добавишь, - не отступил Зайча. - Мастак в пересчёт возьмет.
- А сам что курить буду? - сразу ответил Гаор.
От одной мысли о сигаретах голова кругом пошла, ведь он... две недели на обработке и в отстойнике, да здесь не меньше недели, три недели не курил, да он на фронте столько без сигарет не сидел. А пачка на две недели... двадцать штук на четырнадцать дней, это... шесть дней по две сигареты, и восемь по одной. Если через день, то он к следующей выдаче без особого напряга уложится. Каждый день курить будет!
- А ты куришь? - удивился Зайча.
- Я что, не живой? - даже обиделся Гаор, жуя кашу.
- А чего ж не занял ни у кого?
- А отдавать чем? Перетерпел, - буркнул, принимаясь за кисель, Гаор.
Зайча с уважением посмотрел на него.
- Это ты так могёшь? Ну, даёшь, паря. Где так выучился?
- На фронте, - ответил Гаор, сыто отдуваясь и переворачивая кружку, как положено, дном кверху.
Все встали, поблагодарили Мать и вышли в коридор. По спальням, как обычно, расходиться не стали, толкались тут же. Гаору сразу в несколько голосов объясняли, что выдача в надзирательской. Гархем говорит, кому сколько, а надзиратель выдаёт.
- Тут тебе сразу полный расчёт, паря.
- Ага, и выдача и вычеты...
- И "по мягкому" если, то тут же...
- И "горячих" тоже сразу выдадут.
- Это как? - настороженно спросил Гаор.
- Ну, надзиратель сам бить не стал, своему старшему или сразу Гархему доложил, а тот уж решает, чего тебе и сколько за нарушение.
- "По мягкому", это ложись без штанов, и по заднице тебе дубинкой.
- Это ещё ничего.
- А "горячие", это рубашку задираешь, штаны тоже книзу и становись.
- Тебя так тот ставил.
- А бьют и по спине, и по заднице.
- Это уж как им захочется.
- Или как Гархем скажет.
- Сам он только по морде тебе смажет если что.
- Смажет, сказанул тоже! Раз даст, вся морда опухлая.
- А смотри, ладонь-то у него мягкая...
- Потому и зубы у тебя на месте. А вот зальный наш бьёт, кровью потом плюёшься.
Получив столь ценную информацию, Гаор понял, насколько ему повезло в первый день. А тут ещё Старший, проходя мимо, бросил.
- Чуньки сними, привязаться могут.
Гаор бросился в спальню.
В пустой спальне голый Махотка упоённо барахтался на своей койке с затащенной им, наконец, и столь же упоённо теперь повизгивающей голой девчонкой. Появление Гаора застало их врасплох.
- Приспичило тебе, Рыжий?! - плачущим голосом заорал Махотка.
- Приспичило тебе, - ответил Гаор, проходя к своей койке и быстро разуваясь, - а мне по хрену.
Девчонка сначала весьма убедительно завизжала, будто от страха, а потом спросила из-за спины севшего на койке Махотки.
- Рыжий, а тебе чо, совсем не интересно?
- А я и не такое видел, - ответил Гаор, уже выходя из спальни.
Видеть он, и правда, всякое видел, и не Махотке его чем-то удивить или смутить, но сейчас его гораздо больше интересовала выдача фишек, сигарет и, как оказалось, "по мягкому" и "горячих".
Как сама собой у закрытой двери надзирательской толпа рабов густела, уплотнялась, сбиваясь по бригадам и командам.
- С Плешаком становись, - сказал Гаору Старший, озабоченно оглядывая толпу. - Махотка где? Опять с девкой барахтается?
В ответ хохотнули.
- Ему она заместо сигарет и будет.
- Пропустишь свою выдачу, - объяснил Гаору Плешак, - ни хрена уж не получишь.
- А могут и "горячих" влепить, - сказал стоявший за ними со своей тройкой Булан.
- Да уж, - засмеялись в толпе, - с этим задержек не бывает.
- А "горячих" за что? - спросил Гаор.
- А что на выдачу не пришёл, - ответили ему.
- Милостью хозяйской, значит, пренебрегаешь.
Плешак вздохнул.
- И чего тянут?
- "Горячие" пересчитывают, - заржали в ответ.
- Это чтоб на всех хватило? - не выдержал и спросил "придурочным" голосом Гаор.
Шутку оценили дружным ржанием, а кто-то от полноты чувств влепил Гаору пятернёй по плечу. Его чуть не перекосило от боли, но он сдержался.
Наконец щёлкнул замок на двери надзирательской, и сразу наступила тишина. Все замерли в напряжении. И появление из мужской спальни наспех одетого Махотки, а за ним девчонки никаких комментариев не вызвало. Не до того. Напрягся и Гаор.