Он знал, что Линсе понравится его комната. Таркл был молод и силен, а потому ничего не боялся, даже своих сомнительных соседей. А девушку должно успокоить то, что его комната находится на четвертом этаже. У него есть один расчудесный стул и еще один, не совсем чудесный, и два коврика, и кусок красивой деревянной панели на стене, и большое окно — со шторами, между прочим — и великолепный, широкий, плотно набитый тюфяк. А еще стол, и даже таз для умывания. Вся эта роскошь дополнялась бочонком из-под пива, который он когда-то стянул и разрубил пополам. Одна половина служила столиком для лампы, а вторая могла играть роль табурета, подставки для ног, да всего, чего хочешь! Одежду и кое-какие ценности Таркл держал в массивном тяжелом комоде, который стоял в дальнем углу.
— Ага, замок на месте, — провозгласил он. Линса хлопнула рукой, которой обнимала Таркла за талию, ему по спине и издала звук, похожий то ли на хихиканье, то ли на хмыканье, то ли на писк. Таркл мысленно поздравил себя с удачным вечером и снова порадовался, что ему удалось затащить ее сюда.
Он отомкнул замок, барским движением распахнул дверь настежь и широко махнул рукой, приглашая ее войти.
Линса шагнула в комнату, залитую лунным светом, и, задрожав, прижалась к Тарклу.
— Ну и сквозняк из окна! — сказала она. — Ты хоть бы шторы повесил, что ли.., эй! Это че такое, шутка? Или как?
Таркл уставился на свою собственную комнату. Желудок ухнул куда-то вниз, к горлу подкатил здоровенный ком, и, несмотря на сквозняк из распахнутого окна, на котором штор не было и в помине, его прошиб пот.
Комната была пуста.
Ни штор. Ни ковриков, ни половинок пивного бочонка. Ни стола, ни стульев. Ни тюфяка. Ни щепочки от чудесной деревянной панели. Лампа и тазик для умывания пропали тоже. И что самое невероятное, исчез комод. А ведь ему пришлось кланяться в ножки двум здоровякам, чтобы они помогли затащить широкий и тяжеленный комод наверх, в его комнату. И где тот комод?
Невероятно! Этого просто не может быть! Таркл пялился на пустую комнату, в которой не осталось ни единой пылинки. Комната казалась даже больше, чем была, — такая неприкрытая, жалкая и голая, просто сверкающая пустотой. Похоже, кто-то даже специально подмел пол!
Все, что осталось от былой роскоши, — это то, что было надето на нем, плюс кое-какая мелочь в кармане. На полулежала пара зимних гамаш, аккуратно размещенных так, чтобы носки указывали на дверной проем, где стоял сейчас Таркл. Штанины лежали порознь — гамаши были разрезаны пополам.
«Этого не может быть», — подумал Таркл. Колени у него подогнулись.
В задней комнате «Кабака Хитреца», кем бы ни был этот самый Хитрец, в узком кругу лиц шло тихое празднество. Джодира, жена Аадио, выслушав рассказ о похождениях своего супруга и его двоих приятелей, в восторг отнюдь не пришла. Время от времени она бормотала: «Дети, просто дети малые!» и бросала на мужа мрачные взоры. Остальным было указано, чтобы они поменьше поддавались дурному влиянию Ганса по прозвищу Шедоуспан. И все же она не могла удержаться от смеха вместе с трио ночных ворюг, которые и так и этак перемалывали события последней ночи.
— Мы чуть не померли под этакой тяжестью, — фыркнул Ахдио, хлопнул себя по брюху и потянулся за еще одной кружкой своего лучшего пива.
— Я же говорил, что тот комодище нужно было переносить сразу, как пришли, пока мы еще не устали! — проворчал Ганс.
Трод захихикал.
— Жаль, что ты не видела, — сказал Ахдио. — Эх, какая жалость, что ты не видела этого цирка!
— И слава богу. Зато наслушалась больше некуда! — парировала Джодира.
— Есть куда! — воскликнул Ахдио и снова захохотал. — Еще как есть!
— А мне хотелось бы посмотреть на толстую рожу этого придурка, — признался Трод, мечтательно уставившись в очередную кружку пива.
— Мы чуть дуба не дали, — повторил Ахдио, — пока волокли и выпихивали этот громадный комод через окно и затаскивали его на крышу! Они вдвоем толкали снизу, я слышал, как они кряхтели и ругались, а я вытягивал наверх, весь взмок. Ну, и конечно, тоже кряхтел и ругался, пока тащил эту дуру на веревке… Чертов комод будет побольше меня самого.
— Ты же мог надорваться, — заметила Джодира.
— И-эх, дорогая, твой муженек еще достаточно крепок, чтоб подсобить друзьям передвинуть мебель! — ответил Ахдиовизун, трясясь и перейдя к концу фразы на фальцет, сменившийся новым раскатом смеха.
Ахдио все хохотал и хохотал, содрогаясь всем телом, пока его бесхвостый кот Любимчик не ударился в бегство, одарив хозяина негодующим взглядом, отчего тот разошелся еще пуще, да так, что чуть не свалился со стула.
— Мне на ноги намазали липучего клея, — наконец сказал он. — Ганс взял его у Чолли. Так что по стене я забрался в один момент, почище этих верхолазов. — Он окинул лучезарным взглядом своего работника и своего друга, вора. — Иди сюда, Любимчик. Иди, я налью тебе рюмочку.
— А что, если кто-нибудь вас видел? — спросила Джодира.
— Кто-нибудь… А кто, по-твоему, мог нас увидеть?
— Ну, гулял кто-нибудь… — начала она. Ганс хмыкнул. Джодира запнулась и посмотрела в его сторону.
— Мы были в Низовье, — пояснил Трод. — Сидели на стене, над переулком. В Низовье никто и никогда не гуляет по переулкам, ни днем, ни ночью!
— А, — выдохнула Джодира. — Мне не приходилось бывать… ладно. Грубая шутка над грубияном, — добавила она, снова невольно улыбнувшись. — Как ты думаешь, Таркл когда-нибудь разыщет свои вещички?
— А как? — усмехнулся Трод. — Только мы с Гансом можем забраться на ту крышу, к его шмоткам!
Наступило молчание. Только Любимчик шумно лакал пиво из своей плошки. Все посмотрели на Ганса, который до сих пор покачивал в руках первую кружку пива. Он один не смеялся, даже не улыбнулся ни разу, и разговаривал только со своей кружкой.
— Таркл свое получил, — угрюмо сказал он. — Теперь очередь свиньи Марипа.
Ахдио сразу стал серьезен.
— Мне нужно рассказать тебе то, что Трод услышал прошлой ночью от маленького засранца Хакки.
Темные глаза Ганса выжидающе уставились на Трода.
— Кто-то гавкнул, что, похоже, ты слинял куда подальше, — начал Трод. — А Хакки сказал — тихо так, с ухмылкой, — что Таркл рассказал ему, что его наняла Эмоли, хотела избавиться от тебя и даже сказала, как это лучше сделать.
Ахдио хмыкнул:
— Он сказал, что она сказала, что он сказал, что я сказал, что она с…
— Кто такая Эмоли? — перебила его излияния Джодира, и Ахдио снова рассмеялся.
— Едва ли тебе захочется познакомиться с ней, любовь моя.
Это хозяйка борделя «Сад Лилий».
Джодира, женщина скромная, заморгала. Перевела взгляд на Ганса.
— Но почему… Что ты такого сделал, Ганс, что настроил против себя хозяйку борделя?
Но Ганс все еще смотрел на Трода. На лице его отражалось изумление, а может, и озарение неожиданной догадкой. Что бы ни было написано на его лице, но взгляд его стал отсутствующим, направленным внутрь себя — Ганс крепко задумался, что-то прикидывая и просчитывая.
Внезапно он встал и вышел. Трое оставшихся озадаченно посмотрели на дверь, за которой скрылся их товарищ. Ахдио покачал головой.
— И тебе спокойной ночи, Ганс, — пробормотал он.
Ганс заскочил домой, натянул стеганый жилет, подхватил возликовавшего Нотабля и, выбежав на улицу, нетерпеливо подождал, пока кот решит свои кошачьи проблемы. И двинулся по улице прежде, чем Нотабль закончил обряд обнюхивания свеженапущенной лужицы. Кот в негодовании хлопнул хвостом по боку и засеменил вслед за хозяином, недовольно пыхтя.
— Успокойся, Нотабль, — буркнул Ганс. — Мы идем надело.
Нотабль в ответ издал низкий горловой рык. Потом зашипел и распушил шерсть, заметив приближающуюся к ним фигуру в плаще. Когда Нотабль вздыбил шерстку, он тут же стал в два раза больше, так что мог бы до судорог напугать любую собаку, а то и человека. Но невысокий незнакомец в плаще не обратил на него никакого внимания, он шел прямо на Ганса. Шедоуспан тоже увидел незнакомца, и в его руке незаметно появился нож. Но пустить его в ход Ганс не успел.
— Ганс, — позвал его голос Мигнариал. — Ганс!
— Спокойно, Нотабль! Джилил.., что ты делаешь здесь так позд… — запнулся он, и волосы зашевелились у него на затылке.
Он слышал голос Мигнариал, но знал, что перед ним Джилил.
И все же что-то было не так: Мигнариал говорила таким странным тоном всего несколько раз. Он всякий раз тогда собирался на дело, и всякий раз Мигнариал об этом не подозревала. Ганс шагнул в сторону, и ей пришлось повернуться к свету, падающему из окна. Он увидел ее глаза. Так и есть! Ему стало нестерпимо жутко. Она смотрела застывшим, невидящим взглядом, словно статуя, а не живой человек.
— Ганс.., проверь, захватил ли ты с собой кинжал с серебряным лезвием.
Ганс вздрогнул. О отец Илье! Значит, Джилил такая же! Дар С'данзо. И проявился этот дар так же, как и у ее старшей сестры, сильней, чем у их покойной матери, да и любой другой женщины С'данзо, которых и о которых знал Ганс. Джилил и Мигнариал это не стоило ни малейших усилий. Они просто Видели. Ганс спрятал нож и сказал, вернее, начал говорить дрожащим голосом:
— Я взял его…
Но тут к ним подошла высокая фигура в плаще, ее капюшон был поднят, а позади маячила парочка незнакомцев, и нож снова очутился в левой руке Ганса.
— Ты видишь мои руки, в них ничего нет, поэтому ты можешь спрятать свой нож, юноша. И успокой свою собаку.
— Мегера! — воскликнул Ганс.
— Мегера? — переспросила Джилил уже нормальным, но слабым голосом. Она пошатнулась, и высокая женщина придержала ее за талию.
— Мррррмау…
— Это кот?!
— Нет, Нотабль. Они не опасны, — успокоил его Ганс и обратился к уважаемой старейшине рода С'данзо:
— Что вы здесь делаете?
Старая карга оторвала глаза от удивительного кота.
— Давайте объяснимся, юноша.
— У меня есть имя, старуха. Меня зовут Ганс.
— Его зовут Ганс. Что ты здесь делаешь, Ганс?
Мегера удивленно и несколько сконфуженно моргнула и повернулась к девушке.
— Нет, Джилил, вопрос должен звучать не так. Что здесь делаешь ты?
— Аа.., на улице… Наверное, мы с вами гуляем? Я чувствую себя немного.., странно.
— Мегера, это ваши телохранители? — тихо и твердо спросил Ганс командирским голосом.
Она расправила плечи.
— Сопровождающие.
Он кивнул.
— Ага. Джилил, ты только что попала под действие дара ясновидения. Ничего страшного, но не могла бы ты постоять в сторонке, вместе с.., сопровождающими? — Он метнул взгляд на пожилую даму. — Мне нужно перемолвиться парой слов с Мегерой.
Смущенная Джилил позволила одному из телохранителей увести себя, а Ганс не сводил темных глаз со старейшины С'данзо.
— Ты живешь здесь, Ганс?
— Да.
— А откуда Джилил знает, где ты живешь?
— Мегера, я голову даю на отсечение, что она не могла об этом знать. Она спросила, что я здесь делаю. Она пришла предупредить меня, хотя не знала ни где я живу, ни что я собираюсь сделать.
Видя, что Мегера собирается возразить, он поднял руку.
— Постойте. Выслушайте меня.
Он поведал ей о Мигнариал, о том, как она неоднократно предупреждала его об опасностях, о которых не имела ни малейшего представления.
— Она не знала, но говорила, Мегера, — сказал он. — Джилил тоже не знает, совсем как ее сестра.
Казалось, Мегера удивилась, но не слишком.
— Я знаю, что с Мигнариал бывало такое, — ответила она. — Мне рассказывала ее мать. Я занимаюсь с Джилил не только потому, что она — юная девушка и дочь моей подопечной. Девочка, девочка, — поспешно поправилась она, слишком поспешно.
Ганс понимал, что она напомнила себе напомнить Гансу, что Джилил — всего лишь девочка. «И держи свои загребущие лапы подальше от нее, бродяга», — мысленно добавил он, но вслух ничего не сказал.
— Она сказала тебе что-то важное?
— Совсем как Мигнариал. Однажды она нашла меня — как сейчас Джилил — и предупредила, чтобы я захватил с собой горшок, помеченный крестом. У меня и правда был такой горшок, с известью. Но Мигнариал никогда его в глаза не видела. Если бы я не захватил с собой известь, я бы погиб от заклятья Керда.
— Керд!
— В следующий раз она подпрыгнула на месте и приказала «взять с собой большого рыжего кота». Она никогда не видела Нотабля, вот этого котяру.
— Да, он и вправду большой.
— И если бы я не взял его с собой, меня бы укусила змея.
Такая, из Бейсиба…
— Бейнит, — подсказала она. — А ты живешь далеко не скучно, молодой чело… Ганс. Бейсибское чудовище, Керд. Наверное, мне не стоит расспрашивать об этих приключениях. И ни разу Мигнариал не знала, куда ты направляешься?
Не совсем поняв, что имела в виду С'данзо, Ганс покачал головой. По крайней мере, он пресек ее попытки назвать его «юношей» и «молодым человеком», ответив ей «старуха».
— Оба раза она ничего не знала. Да и потом, уже в Фираке, тоже.
— А сегодня…
— Уверяю тебя, Мегера, никто не знает, где я живу. Один нехороший человек едва не продал меня работорговцам. Сдается мне, он немало заработал на продаже людей в рабство. Я собираюсь остановить его.
— Пожалуйста.., пожалуйста, повтори то, что она тебе сказала сегодня. Я имею в виду Джилил.
— Только после того, как ты объяснишь мне, как ты здесь оказалась. Наверное, ты следила за ней? Или вы гуляли, а потом она куда-то пропала, а ты пошла за ней? Ведь так?
Мегере потребовалось не меньше минуты, чтобы примириться с мыслью, что этот человек умеет разговаривать приказным тоном не хуже ее самой. Даже с ней, Мегерой. Может, ей и не удалось смириться с этой мыслью, но она затолкала ее куда-то подальше, в самый темный уголок сознания.
— Я была у них в гостях. Потом Джилил внезапно встала и вышла из комнаты, не сказав ни слова. Это было так непохоже на нее! Когда мы увидели, как девушка быстро выскользнула на улицу в плаще, я попросила ее отца остаться на месте, а сама вместе с двумя сопровождающими последовала за Джилил. Мы бежали за ней не как шпионы, а как защитники, мы даже не прятались. Но, казалось, она ничего вокруг не замечает. Она спешила, очень спешила. Теперь-то я знаю, почему… Мне кажется, что знаю. Сила Джилил и ее сестры превосходит даже мою.
— Шпионы частенько выдают себя за защитников, — сказал Ганс, давая ей понять, что почувствует любую фальшь, даже в словах Мегеры. А потом ответил на ее предыдущий вопрос:
— Она выглядела очень странно, совсем как когда-то Мигнариал.
Два или три раза произнесла мое имя и спросила, захватил ли я с собой кинжал с серебряным лезвием.
— У тебя есть такой кинжал?
— Я бы показал его тебе, но боюсь встревожить твоих «сопровождающих».
Губы ее даже не дрогнули, но в глазах отразилась улыбка.
— Ладно, Ганс… Как ты полагаешь, он тебе может сегодня понадобиться?
— Он понадобится мне. Мегера, обязательно понадобится, если Джилил действительно обладает такой же силой, как и ее сестра. Ты знаешь о серебре и магии.
Мегера подавила легкий вздох, но волнение прорвалось в ее голосе:
— Да, я знаю о серебре и магии, Ганс.
Он промолчал. Она заговорила снова, но на этот раз ее глаза сверкнули и сузились:
— Только не говори мне, что тот нехороший человек — колдун.
— А я и не собирался ничего тебе говорить. Мегера.
Она молча смотрела на него, и Ганс признался:
— Да, колдун.
Она тяжело вздохнула, качнула головой, потом посмотрела на Джилил и вновь перевела взгляд на молодого мужчину, одетого во все черное.
— Ганс. Несколько дней назад я кое-что разузнала о тебе. Возможно, это чуть больше, чем следовало.., или чуть меньше…
А может, тот, кто говорил о тебе, знал Ганса далеко не до конца.
— Никто не знает его до конца. Можешь мне поверить. Мегера.
— Обещаю, что не буду пытаться узнать о тебе больше, чем тебе хотелось бы. Ты не навестишь меня, Ганс?
— Сегодня?
— Нет-нет, не сегодня. Когда провернешь сегодняшнее ночное дело, выбери подходящее время в течение следующей пары-тройки дней и приходи ко мне в гости, хорошо?