Тот пребывал во хмелю, однако при виде девушки поднял на нее лучистые глаза и совершенно трезвым голосом спросил:
— Мне ты тоже откажешься составить кампанию?
«Он явно слышал мой разговор с фолдитами, — мелькнуло в голове у Веллы. — Как бы чего не вышло».
— Только если ненадолго. — Она с удовольствием присела напротив юноши и почувствовала, что не хочет больше вставать и таскать эти дурацкие кружки. Никогда. — Ты опять хочешь мне что-то рассказать?
Норлан сверкнул ровными белыми зубами и потрогал бородку, словно проверяя, на месте ли она.
— Нет, теперь я хочу тебя кое о чем спросить, если не возражаешь? — И продолжил, не дожидаясь ответа, который едва ли был бы отрицательным: — Кто тот парень, с которым ты так мило воркуешь и, если мне не изменяет зрение, на виду у всех целуешься?
— А ты, можно подумать, ревнуешь? — Велле стало еще приятнее сидеть напротив Норлана и наблюдать, как он сердится.
— Можно подумать. На тебя не похоже, чтобы ты целовалась-миловалась с первым встречным, да еще в присутствии своей строгой матушки, которая, кстати, насколько мне известно, разведала обо мне все, прежде чем разрешила тебе первый раз принести мне вишневого, как сейчас помню, пива. Выходит, ты с ним хорошо знакома. Я прав?
— Ты, как всегда, попал в самую точку, стрелок. — Девушка прыснула и покрутила в пальцах пустую кружку, пахнущую хмелем и вишней. — Мы знакомы с ним вот уже семнадцать зим. Это мой брат Хейзит. Теперь доволен?
Было чуть ли не воочию заметно, как гора сомнений свалилась с плеч юноши. Он посмотрел на того, кого еще мгновение назад считал своим злейшим противником, и не смог сдержать смешка облегчения.
— А я уж хотел было пригласить его на свидание с моим мечом, — признался он, потирая затылок и ловя насмешливый взгляд девушки. — Ладно, ты ему про это ничего не говори. Не хочу выглядеть перед твоими родственниками полнейшим глупцом.
— Кстати, он тоже интересовался твоей персоной и, думаю, был бы не прочь скрестить с тобой мечи, если б у него имелся свой. Он пошел по стопам отца и выбрал мирное ремесло: Хейзит у нас строитель.
Норлан понимающе кивнул и уже другими глазами посмотрел на своего несостоявшегося противника, который о чем-то увлеченно беседовал с седым стариком в синем бархатном камзоле.
— Я бы сегодня не называл ремесло строителя таким уж мирным. Но насчет меча ты права: он ему едва ли достанется в ближайшее время. Хейзит, говоришь? Ты нас как-нибудь при случае познакомь, ладно?
— Надеюсь, Ротрам, который сейчас как раз рассказывает ему о тебе, тоже рассеет некоторые его предубеждения, и знакомство в скором времени состоится.
— Простите, что помешал, — прервал их разговор высокий мужчина средних зим, облаченный под стать Норлану, с той лишь разницей, что вместо одного желтого листа на его кожаном камзоле было вышито два. Шлем он держал на сгибе левой руки, накрыв правой ладонью рукоять меча.
Велла узнала в нем начальника Норлана, а заодно и доброго друга, которого тот в свое время представил ей как «брегона Аларда». Ее всегда удивляло, что со стороны подтянутый и четкий в словах Алард выглядит скорее помощником даже говорящего с некоторой ленцой Норлана, а не наоборот.
— Какого пива вам принести? — задала обычный вопрос девушка, поспешно освобождая место к явному неудовольствию обоих мужчин.
— Как всегда, вишневого, — с поклоном ответил Алард, дождался, пока Велла отойдет, и только тогда сел, положив шлем рядом со шлемом Норлана. — Прервал что-то важное?
— Вы крайне проницательны, хелет Алард. Смею предположить, ваши новости не требуют отлагательств?
— Большую часть ты уже знаешь по утреннему сбору.
— Неужели отец передумал и решил все-таки отпустить нас в Пограничье? — Лицо Норлана оживилось.
— Не знаю, что решил хевод Тиван, но нас вызывает к себе Ризи.
— Он разве в замке?
— Сейчас в замке, насколько мне известно, собрались и херетоги, и все советники Ракли, и чуть ли не аолы, хотя насчет последних я сомневаюсь. Говорят, после ночных гонцов от Тулли к Ракли пожаловал еще кто-то из Пограничья, и теперь они все сидят и совещаются. Потом Ризи будет нас ждать у себя.
Брови Норлана поднялись.
События и в самом деле развивались быстрее, чем он предполагал, когда ночью вел по коридорам замка двух промокших до нитки посланцев с соседней заставы, потребовавших срочной встречи с Ракли. Они предъявили страже, которую в тот час выпало нести людям Норлана, верительную грамоту, подтверждавшую срочность порученного им задания, и были незамедлительно препровождены прямо в покои Ракли. Вышли они оттуда очень скоро. Ракли еще крикнул из-за двери, чтобы измученных долгой скачкой гонцов отвели на кухню, что Норлан и сделал, вспомнив заодно о Велле и необходимости во что бы то ни стало ее навестить. А теперь еще их, видите ли, вызывает Ризи, этот вечно неумытый сотник, все заслуги которого сводились к тому, что когда-то на охоте он помог Ракли справиться с ни в чем не повинным, но рассвирепевшим от боли кабаном.
— Идем прямо сейчас? — переспросил он.
— Сиди, пожалуйста. У нас еще есть время. И не могу же я уйти, не отведав хмельной вишни.
Алард с благодарностью принял из рук подошедшей Веллы холодную кружку и сунул ей в кармашек передника монету. Монета звякнула обо что-то твердое.
«Наверняка дал, как всегда, больше, чем требуется, — подумала девушка и посмотрела на Норлана. Тот выглядел озабоченным и как будто позабыл о ее присутствии. — Странно, что могло так его взволновать?»
Она оставила мергов вести одним им понятную беседу и опять поспешила к матери, которая уже расставляла на стойке дымящиеся блюда с отварной рыбой и тушеной капустой — заказ фолдитов, не распускавших больше в ее присутствии рук и языков. Блюда по очереди перекочевали на видавший виды поднос, а с подноса — на забрызганный пивом стол.
— Как поживает твой братец? — не сдержался заводила.
— Прекрасно, чего и вам желает, — отмахнулась подносом Велла, и тут ее взгляд упал на только что вошедшего в зал воина, который неловко застыл на пороге, не то не решаясь войти, не то высматривая кого-то.
Девушка так опешила, что машинально села на лавку к радости изумленных фолдитов.
Как будто не было двух зим разлуки, как будто только вчера она видела перед собой освещаемое костром это мужественное лицо с рано начавшей седеть бородой и высоким лбом, переходящим в гладко выбритое темя. Неужто он вспомнил о ней и вернулся? Теперь, когда она смогла встретить и полюбить другого. Что же делать? Пойти навстречу? А как же Норлан? Его подарок так приятно оттягивает передник…
Потом она увидела нечто еще более удивительное: гость, заметив того, кого все это время искал, направился через весь зал к стойке и, не дойдя до нее двух шагов, преспокойно сел за стол Хейзита. И, что уж совсем не лезло ни в какие ворота, братец обрадованно вскочил, пожал ему руку — ту самую руку, которая когда-то так сладко обнимала ее за талию, — и оживленно о чем-то заговорил, представляя Ротраму.
Сохранять спокойствие оказалось выше ее сил, и, не обращая внимания на огорченные возгласы фолдитов, Велла поднялась и, как во сне, пошла навстречу своей судьбе.
— Какого пива вам принести? — услышала она собственный голос и увидела серые глаза, которые смотрели на нее, не мигая, узнавая, восхищаясь.
Он узнал, узнал ее!
— Велла, не спрашивай, а неси лучшее, что у нас есть! — безжалостно прервал этот немой разговор Хейзит, дергая сестру за передник. — Это человек, с которым мы вместе служили на… — Он поперхнулся, закашлялся и, понизив голос, добавил: — Мы его угощаем, с матерью я уже договорился. Его зовут Фокдан, и он мой друг.
Велла как-то странно посмотрела на брата и поспешно убежала.
— Твоя сестра? — поинтересовался гость, глядя в стол.
— Как вы догадались? — Хейзит хохотнул, хотя истинная причина его радостного возбуждения заключалась в том, что Фокдан все-таки пришел, причем, судя по его заговорщицкому виду, не с пустыми руками. — Вита Ротрам, разве мы с Веллой чем-нибудь похожи?
— Внешне она получше тебя, это точно, — ухмыльнулся торговец, с интересом разглядывая нового собеседника.
— Не ломай зря голову, — вздохнул тот. — Я догадался потому, что бывал здесь раньше. Велла — красивое имя, — и добавил прищурившись: — Не то что Хейзит.
Теперь рассмеялись все трое. За столом восстановилась непринужденная обстановка.
— Фокдан, я уже кое-что рассказал Ротраму о нашем деле, так что спокойно можете говорить при нем. Встреча состоялась? Что он сказал?
— Судя по тому, как забегали в замке, скоро о том, что случилось с нашей заставой, не будет знать только глухой. Так что и скрытничать не придется. Почему у тебя пустая кружка, Ротрам?
— Я уже не одну опустошил перед твоим приходом. Но знаешь, ты прав. Эй, Велла, будь добра, захвати-ка и мне пивка за компанию! Я хочу выпить, — продолжал он, когда на столе перед каждым возникло по новой кружке, а перед Фокданом — еще и тарелка с толстой яичницей и луковыми колбасками. — Выпить за того человека, которого мне выпала честь знать и которого, как я понимаю, больше нет с нами, — за твоего отца Шигана, да будет милостива к нему Квалу!
Фокдан изменился в лице, но взял себя в руки и сделал несколько жадных глотков.
— Там погибло немало достойных вабонов, — с неожиданно вставшим в горле комком проговорил Хейзит. — Надеюсь, для шеважа это будет началом конца.
Воцарилось молчание. Каждый думал о своем. За соседним столом захохотали.
— Ну так что вы сказали Ракли? — поспешил загладить неловкость Хейзит. — Вернее, что он сказал вам?
Фокдан откинулся на удобную спинку и попробовал прочность подлокотников. Еще раз, как бы на всякий случай, глянул вокруг и только тогда ответил:
— Он все уже знал. Фейли оказался прав: меня опередили двое гонцов. Они прискакали на рассвете. Уж не знаю, что они ему передали и насколько подробно Ракли их выслушал, но, когда я постарался поподробнее описать то, что мы видели, он пришел в гнев и, похоже, раскаялся в своей поспешности.
— В смысле отправки карательного отряда?
— Ну разумеется. — Фокдан снова придвинулся к столу, оперся в доску могучими локтями и заговорил еще тише: — Когда я выходил, к нему сбегались все главные военачальники, многих из которых я даже не знаю. Вероятно, он созвал их на большой совет, чтобы решить, как поступить. Быть может, они еще успеют отозвать отряд и спасти несколько сотен совсем не лишних жизней.
— Несколько сотен? — поразился Хейзит.
— А я о чем тебе тут весь вечер талдычил? — воскликнул до сих пор внимательно слушавший виггера Ротрам. — Уж не берусь судить, был ли Ракли готов к тому, что услышал, или нет, но я давно наблюдаю за замечательно растущим спросом на оружие и доспехи. Увы, замечательно растущим, — добавил он, сделав ударение на первом слове.
— Одних только мергов в отряде под сотню да сверов[17] не меньше полусотни. Прибавь сюда фултумов — итого уже почти триста душ. Да лесорубов с плотниками десятка два. Да обоз с провиантом. Вот и считай.
— Да, погорячился Ракли, — сокрушенно протянул Ротрам. — Но зато ты, пожалуй, прав: такое воинство далеко не уйдет. Сверы — народ небыстрый. Их еще можно успеть остановить.
— Я тоже на это надеюсь. Хотя…
— Что?
— Мы же не знаем наверняка, кто их там поджидает. У страха глаза велики. Может, шеважа при виде такой силы дадут драпака и заставу удастся восстановить хотя бы в дереве?
— Не на то надеетесь, — покачал головой Хейзит. — Я слишком хорошо помню, сколько в нас летело стрел. Хорошо бы на них по дороге никто не напал. Вроде нашего незнакомца в шляпе и ему подобных.
— Что за незнакомец? — поинтересовался Ротрам.
Хейзит кратко пересказал ему странную встречу на лесной тропе. Торговец только и смог, что пожать плечами.
— Впервые о таком слышу, — признался он. — Хотя я никогда не был сторонником всех этих глупых убеждений, будто, кроме нас да шеважа, никто больше в здешних местах не обитает. Ну, пусть не в здешних, но ведь может же где-нибудь жить народ, о котором мы ничего до сих пор не знали. И не один.
— Ты сегодня помянул моего отца, — прервал его Фокдан, словно стряхивая с себя очередной приступ оцепенения. — Так вот он придерживался тех же взглядов, что и ты. Говорят, он в пору своей молодости немало постранствовал, а иногда даже брал с собой моего старшего брата. Тот мне по секрету рассказывал, что они видели разных людей, языка которых не понимали. Только я долго думал, что все это не более чем сказки, под которые меня укладывали спать. Что скажешь?
— Твой отец умел держать язык за зубами, это точно. — Ротрам выпил, не дожидаясь собеседников. — Но и скрывать ему наверняка было что. Я никогда к нему с расспросами на эту тему не приставал, хотя и догадывался, что иногда он проводит время вовсе не там, где все думают, — в лесу, охотясь, или на реке с рыбаками. Иногда он показывал мне интересные вещи, которых я в наших краях не видел. Вроде того камня, что подарил твоей сестре Норлан.
Хейзит навострил уши.
— Но напрямую я его, увы, никогда не расспрашивал. Вы же сами знаете, как у нас относятся к тем, кто надолго покидает свои дома, а тем более без видимой причины. Шигана вечно куда-то тянуло, и он этого стеснялся. Помню, как-то я в шутку попросил его привезти мне при случае образчик какого-нибудь оружия поинтереснее. Я в ту пору уже начинал приторговывать и был бы не прочь заказать у знакомого кузнеца эдакую диковинку, которая принесла бы мне известность и деньги. Так твой отец сделал вид, что не понял меня. Мол, шутишь, ну и шути.
Зато потом как-то раз я застал его в задумчивом расположении духа и услышал из его уст мысль, которая, признаться, не дает мне покоя и по сей день. Он сказал, глядя на замок: «От кого мы строим такие стены? И кто научил нас строить такие стены? Видать, были у вабонов враги посерьезнее шеважа. Где-то они теперь?» Так и сказал.
— А мы вот Хейзита спросим, — заметил Фокдан. — Он у нас строитель. Ну-ка скажи, кто научил твоего отца стены возводить?
— Его отец, — не задумываясь, ответил Хейзит. — А того — отец отца. Всегда так было.
— Всегда-то оно, может, и всегда, да только Ротрам верно говорит: с какой такой стати? Это сейчас мы с тобой знаем, что без камня не обойтись, и завтра ты попробуешь доказать это Ракли, а ведь раньше как бы шеважа ни наглели, как бы сильно ни доставалось нашим заставам, о защите замка никто серьезно не думал. Потому что ни один шеважа никогда не покидал Пограничья, не говоря уж о том, чтобы добраться до Бехемы. Откуда бы шеважа ни пришли, они — жители леса. И, если мы не ошиблись, они только что научились управлять огнем.
Хейзит не совсем понимал, к чему Фокдан клонит. Ротрам между тем задумчиво кивал и нервно теребил бороду.
Хейзиту пришел на ум их разговор по дороге сюда, когда не то Фейли, не то Исли поставил под сомнение древность Вайла’туна. В смысле того самого замка, о котором сейчас шла речь. Ведь если на месте нынешнего Вайла’туна некогда стоял другой Вайла’тун, старый, то, значит… А что это, собственно, значит? Что вабоны строили из камня всегда? Только почему обязательно из камня? Может быть, тот, старый замок, давший имя их таверне, был глиняным? А то и вовсе деревянным. Может, он потому и разрушился, что не был каменным. Но тогда в словах Фокдана звучит странная правда: когда, как и почему предки нынешних вабонов научились добывать и класть камень, если на них никто не нападал, во всяком случае, с огненными стрелами? Нет, слишком много вопросов для одного длинного дня! И слишком много пива, которого обычно никогда не бывает много! Где Велла? Неужто опять сидит со своим Норланом! Норлан? Куда это он подевался? Ведь совсем недавно вон там болтал с кем-то из таких же, как он, расфуфыренных мергов и поглядывал исподтишка в их сторону.
— Шел бы ты спать, сынок, — услышал он голос Ротрама и только сейчас заметил, что упирается щекой в твердое дерево стола. — Уморили тебя переезды.