Размышляя на эту тему, Хейзит упорно продолжал свои поиски. Дита нигде не было видно. Неужели это и вправду его рук дело? Хейзит считал, что его. Уж больно гладко складывалось в единую картину все, что он знал: Дит запросто мог видеть Фейли, когда тот впервые зашел вместе с Хейзитом ночью в таверну и на время избавился от личины старика; он присутствовал при разговоре Хейзита с сестрой и матерью, когда Велла неосторожно упомянула Харлина; он был одним из первых, кого Хейзит заметил на пожаре; наконец, этот голос в толпе, произносящий слово «заговорщики», которое так охотно повторяли те двое сверов, что разыскивали в их таверне Фейли. Теперь ему нужно во что бы то ни стало отыскать и призвать Дита к ответу.
Люди неохотно уступали ему дорогу. Возникшая на пути Эльха стала единственной, кто при виде него выразил радость, но он шарахнулся в сторону от ее пышной груди и… заметил Дита. Тот отступил в темный проход между домами и разговаривал с кем-то, кого Хейзит никогда прежде не видел. Собеседник Дита оживленно жестикулировал, то и дело указывая на пепелище, потом кивнул, подхватил длинные полы своей рубахи и поспешил не куда-нибудь, а к стремени мерга.
Хейзит притаился, наблюдая, что последует дальше, и стараясь не спускать глаз с Дита, который остался стоять в темноте.
Мерг наклонился к лысеющей голове посыльного, молча выслушал его, отмахнулся, но, выпрямившись в седле, громогласно объявил:
— Представление закончено! Всем расходиться по домам! Того, кто не выполнит моих распоряжений, ждет наказание. Здесь больше нет ничего интересного.
Люди возмущенно загалдели, однако не нашли, что возразить тому, на чьей стороне была сила, и стали разбредаться восвояси.
Хейзит не придумал ничего лучше, как перемахнуть через изгородь ближайшего дома и залечь под кустом. Сквозь щели в досках он продолжал лицезреть то, что осталось от жилища Харлина, хотя и упустил при этом из вида Дита.
Мерги принялись тщательно разгребать дымящиеся завалы. Одни пользовались копьями, другие предпочитали топорики на длинных рукоятках, до сих пор притороченные к лукам седел, третьи не гнушались рубить не прогоревшие до конца поленья мечами, хотя Хейзит всегда полагал, что использовать оружие не по прямому назначению все равно что осквернять его. Это навело его на мысль, что, если вдруг из пекла восстанет хозяин дома или сам Фейли, горе-спасатели прикончат их с такой же незатейливой решимостью.
Главный мерг по-прежнему сидел на спине своего рысака, которому явно наскучило топтаться на одном месте, и он то и дело воротил морду в сторону замка. Всадник настойчиво удерживал его сильной рукой в железной перчатке и продолжал переговариваться с посыльным Дита.
Хейзит постарался запомнить внешность этого человека.
Кроме длинной, чуть ли не волочащейся по земле рубахи, на нем был пояс из простой веревки, несколько раз обмотанной вокруг намечающегося живота и заканчивающемся довольно странными не то кожаными, не то металлическими шарами размером с половину кулака. Подобные пояса Хейзиту приходилось видеть на заставе у двух или трех эльгяр, и он знал, что они только выглядят мирно, а на самом деле предназначены для боя сразу с несколькими противниками. Пояс распускался, перехватывался посередине и превращался в умелых руках в грозную двойную палицу с тяжелыми грузилами на концах. Хейзит за ненадобностью позабыл название этого примечательного пояса, однако помнил, как один из эльгяр показывал свое мастерство владения им: он умудрился не подпустить к себе двух нападавших, оглоушить одного, вырвать меч из рук другого, а когда тот обратился в постыдное бегство, метнуть пояс вслед и перехлестнуть ему ноги так, что бедняга кубарем покатился по траве.
Внешность у незнакомца была самая что ни на есть заурядная, если не считать проплешины на макушке, делавшей его старше своих зим. Еще Хейзит отметил слишком тонкий рот, больше походивший на щель, с плаксиво опущенными углами.
Хейзит был совершенно уверен в том, что никогда не встречал этого человека прежде, ни в Вайла’туне, ни тем более в таверне «У старого замка». Откуда же его мог знать Дит, считавшийся домоседом и выходивший прогуляться разве что до рынка? Может, там они и познакомились? Правда, какое это теперь имеет значение? Дит, хоть и прячется сейчас в укрытии домов, выдал себя с головой. Именно он узнал и выследил Фейли. Именно он подослал в таверну тех двух сверов. Именно он воспользовался наивностью Веллы и узнал, где тот прячется. Именно его, скорее всего, и видели убегающим с факелом от уже горящего жилища Харлина. И теперь он, как стервятник, нацеливающийся на падаль, готовился полакомиться тем, что останется после выполняющих, по сути, его же приказ мергов.
Некоторые бревна из пепелища были оттащены к изгороди, за которой прятался Хейзит. Он слышал, как вконец измотанные мерги втихаря клянут своего начальника, бубня себе под нос, что с охотой уступили бы ему место, а то уж больно чистеньким он умудряется выходить даже из пожара. Один из мергов удосужился назвать его по имени — Андохас. Хейзит запомнил. Пересчитав по головам отряд, он удостоверился в том, что, скорее всего, это Андохас занимает пост десятника.
Прошло довольно много времени, прежде чем незнакомец отклеился от стремени Андохаса и, осторожно переступая через тлеющие то здесь, то там головешки и смешно задирая подол, принялся бродить по пепелищу, что-то явно выискивая. «Хочет найти трупы, — догадался Хейзит. — Интересно, что он будет делать, если таковых не окажется?»
Предчувствия Хейзита не обманули.
Время шло, и незнакомец раздражался все сильней. Он уже пользовался не только переданным ему копьем, но и ногами, расшвыривая в разные стороны ни в чем не повинные угли и поднимая облака пепла. Наклонившись, брезгливо подцепил копьем какой-то предмет, поднес к самому лицу и возмущенно отшвырнул, да так, что тот, погромыхивая, докатился до изгороди, из-за которой Хейзит со внезапным облегчением признал в нем клетку с обгоревшим трупиком филина.
«Хоть какая-то польза от пожара», — подумал Хейзит и стал во все глаза смотреть, удастся ли незнакомцу отыскать вход в подвал. Через некоторое время ему стало ясно, что вряд ли, поскольку все поиски ограничивались задачей найти тела хозяина и его гостя.
Помогавшие по мере надобности ворошить угли воины первыми объявили об этом вслух.
— Похоже, никто, к счастью, не погиб, — сказал один из них, убирая меч в ножны и обращаясь к Андохасу, который не мог скрыть своего равнодушия по этому поводу.
Зато если бы мерг заметил взгляд, брошенный на него человеком в длинной рубахе, он бы наверняка снова выхватил меч и принял защитную стойку. Хейзит все это видел и ехидно посмеивался.
— Здесь нам больше нечего делать, — принял решение Андохас. — Пусть утром сюда приходят другие, а мы двинемся дальше. Ночь только начинается, и кто знает, где еще могут оказаться все эти ваши заговорщики.
Незнакомец хотел было возразить ему, однако мерги уже повскакивали в седла и потянулись вереницей прочь, прихватив с собой факелы, оставленные давно заснувшими в своих постелях вабонами, довольными уже тем, что на сей раз беда обошла их стороной.
«Неужели никто так и не понял, что тут только что произошло», — думал Хейзит, следя за удаляющейся кавалькадой. Говоря по правде, самого его тоже одолевали сомнения относительно причин всех этих неожиданных событий, но он хоть знал, кто за ними стоит. Немного терпения, и ему откроется истина. Кроме терпения понадобится осторожность. И везение. Последнего ему не занимать, судя по тому, что до сих пор он оказывался в самом центре круговерти загадок, намеков и подозрений. Теперь крайне важно не упустить нить.
Когда последний всадник скрылся за домом, Хейзит встал на ноги и смог выглянуть поверх изгороди, доходившей ему до плеча. Не успел он заметить, куда направился незнакомец и где прячется Дит, как позади раздался грубый окрик:
— Тэвил! Кого это носит по моему саду! Ну погоди у меня, сейчас я выйду!
Ждать Хейзит не стал. Метнувшись в сторону, чтобы не свалиться прямо на черные головешки, он ловко перемахнул через изгородь и, пригнувшись, обежал дом с другой стороны, спугнув нескольких мальцов, которые, очевидно, тоже прятались в темноте, надеясь покопаться в пепелище, когда все разойдутся. Дети с визгом разбежались, что было Хейзиту только на руку: пусть хозяин дома и все, кто сейчас прислушивается, думают, будто это всего-навсего проделки ребятни.
«Только бы не натолкнуться на Дита и его тайного приспешника, — мелькнула мысль. — Кстати, где они?»
Он обогнул дом, потом второй, оказавшийся жилищем пекаря и его выдающейся во всех отношениях женушки, заглянул в ближайшие проулки, однако никого там не застал. Неужели они тоже убрались восвояси, наивно решив, что на сегодня их задача по поиску заговорщиков выполнена?
Стоило Хейзиту поставить себя на место того, кто не знал о наличии в доме писаря большого погреба, как он осознал, что едва ли околачивался бы сейчас здесь в ожидании сам не зная чего. Вероятно, он поспешил бы обратно в таверну рассказать обеспокоенной его долгим отсутствием матери о том, что их добрый знакомый Харлин погиб в огне, а вместе с ним — мятежный арбалетчик Фейли, бежавший из одного пекла, чтобы попасть в другое.
Кстати о таверне! Если Дит ушел отсюда, очень может быть, что он направился именно туда. И если выяснится, что Хейзит до сих пор где-то бродит, это вызовет у Дита справедливые подозрения. Хотя, какое ему дело? Диту выгодно, скорее всего, продолжать разыгрывать полную непричастность к происходящему и таким образом оставаться в роли доносчика замка, роли, которую он исполняет неизвестно с каких пор.
Хейзит подобрался к одиноко стоящему посреди дороги колодцу, сел на влажную от разлитой вокруг воды землю и призадумался.
Почему же неизвестно? Разве Харлин не намекал при их последнем разговоре на то, что большинство несчастных случаев таковыми вовсе не являются? То есть, если он прав, гибель отца, его падение с собственноручно выстроенной стены в ров не было случайностью. Хокан дружил с опальным писарем Харлином. Даже построил ему дом, который теперь лежит грудой углей. Не означает ли это, что Хокан мог знать то, о чем знает Хейзит: про переписанные свитки, двух жен Дули и еще многое другое, про что Харлин не успел упомянуть? И на свою беду поделился этим открытием с ближайшим другом, тоже строителем — Дитом. А тот недолго думая выложил все Ракли и получил доходное место личного осведомителя с заданием продолжать слежку за всеми подозрительными личностями, которые вступают в связь с бывшим старшим писарем замка.
Нового замка.
Хейзит аж подскочил от внезапной догадки.
Ну конечно! Какого же еще? Отец погиб от руки предателя, но успел незадолго до смерти передать ему, своему сыну, весточку, смысл которой он постиг только сейчас, сидя в грязи у сослужившего сегодня добрую службу колодца.
«У старого замка». Это не просто название таверны. Это гораздо больше, чем название. Это — своего рода завещание ему, сыну. И всем тем, кто знает правду об истории вабонов. Завещание настолько хитрое, что даже Дит не понял его смысла. Подобные ему наверняка сочли, что название «У старого замка» выражает преданность старине Меген’тора, и потому никто до сих пор не додумался заставить Гверну сменить табличку при входе. «У замка» звучало бы слишком очевидно. «У нового замка» — слишком вызывающе, чтобы не привлечь внимание преданных Ракли людей. А вот «У старого замка» было именно тем выражением, между слов которого скрывался намек на разницу между просто «замком» и тем, каким ему надлежало быть.
Хейзит в возбуждении стукнул кулаком по каменной кладке колодца. Он разгадал! Он понял отца! Теперь он точно знает, что все рассказанное Харлином — правда. Во всяком случае, так считал его отец. Кто же еще из завсегдатаев таверны догадывается об истинной природе ее названия?
Что-то было не так…
Хейзит осмотрелся. Вокруг все было тихо.
Опустил взгляд на свою руку. Снова сжал ее в кулак. Кулак ныл от удара. Колодец-то был из камня. Здесь, где все постройки из дерева, а камень ценится превыше всего уже потому, что его запасы давно иссякли, обыкновенный колодец имеет каменные стены!
На всякий случай он провел ладонью по шершавой кладке.
В темноте не разглядишь, но ошибки быть не могло. Колодец из камня. Причем, судя по узким выступам, из того же, что и Меген’тор.
Это открытие настолько поразило Хейзита, что в первый момент он схватился за голову, словно боясь ее потерять.
Жить всю жизнь поблизости, учиться в доме Харлина, иногда захаживать сюда за водой, если матери казалось, что содержимое ближайшего к таверне колодца недостаточно чисто для варки ее знаменитого пива, чтобы только сейчас заметить это совпадение! Да и совпадение ли? События последних дней красноречиво намекали на то, что во взрослой жизни, к которой он с некоторых пор имел непосредственное отношение, почти любое совпадение можно объяснить, если знать, зачем оно нужно. Насколько Хейзит помнил, крупных пожаров в Малом Вайла’туне не происходило ни разу. Таких, чтобы дом сгорал целиком да еще грозил подпалить соседние постройки. И вот стоило шеважа научиться обращаться с огнем и сжечь их заставу, а ему — вернуться домой, как пламя словно идет по его следу. Или по следу кого-то из его новых знакомых, точнее — одного из них: Фейли.
Домыслы? Хейзит первым усомнился бы в существующей здесь связи, если бы все это не происходило у него на глазах. И вот теперь перед ним оказалась еще одна загадка, вопиющая о внимании. Колодец и Меген’тор. Что между ними могло быть общего? Материал, из которого они сложены. Но раз главная башня замка — единственная в своем роде, во всяком случае, считается таковой, значит, колодец связан с ней по крайней мере временем постройки. Если бы Ракли позволил тратить на колодцы камни, он был бы сложен из природного камня, а не из этого, искусственного. Не зря же все остальные колодцы в обоих Вайла’тунах деревянные. И те, которые были вырыты до рождения Хейзита, и те, что роются сегодня. Существовало даже расхожее мнение, будто деревянные брусья — единственный пригодный для постройки колодцев материал, поскольку дерево способствует очистке подземных вод. Те, кто рыл в свое время этот колодец, придерживались, вероятно, иного мнения. Или просто-напросто не были знакомы с этим.
Предаваясь размышлениям, Хейзит пытался сделать из них хоть какой-нибудь правдоподобный вывод, но тщетно. Колодец был перед ним, его можно было пощупать, в него можно было при желании заглянуть и послушать эхо собственного голоса, но как он оказался здесь, когда и, главное, зачем, если иметь в виду, что из замка сюда едва ли кто-нибудь когда-нибудь спускался за водой, непонятно.
Хейзит лежал животом на холодном колючем камне и пытался увидеть отсветы луны на далекой поверхности, когда его рассеянное внимание привлек блик света, исходившего явно не сверху. Блик был оранжевым и трепетал, как если бы внутри колодца кто-то невидимый додумался развести костер. «Что за чудеса, — мелькнуло в голове, — неужели опять пожар? Только на сей раз, похоже, пожар подводный…»
Ничего подобного ему видеть не приходилось. Заглядывая в любой колодец днем, ты видишь собственное маленькое, неразборчивое из-за ряби отражение на фоне белого квадрата неба. Ночью, если повезет, — звезды. Но чтобы в колодце горел огонь — нет, такого еще не было.
Присмотревшись, Хейзит сообразил, что оранжевый отсвет падает скорее не на воду, а на стенку колодца глубоко внизу. Игра теней на ровной кладке завораживала. Возникало ощущение, будто в колодец упал, но почему-то не погас факел.
Свесившись над краем колодца так, чтобы только не свалиться следом за воображаемым факелом, он, сам не зная зачем, крикнул:
— Есть там кто-нибудь?!
Разумеется, ему никто не ответил, но оранжевые блики подозрительно заметались, словно не могли решить, погаснуть или вспыхнуть с новой силой.
Из окружающих домов его едва ли могли услышать, так как он кричал прямо в глубь колодца, перевалившись в него всем телом и рискуя потерять равновесие и загреметь в воду.