Девочка засунула влюбленного Банта обратно в рюкзак.
– Тогда следуйте за мной.
И тирамиса прыгнула. Этому прыжку позавидовал бы любой кенгуру-суперчемпион. Яра просто-напросто мгновенно скрылась из вида.
– Ну и куда следовать? – растерялся Ром. – Мира, ты видела, куда она улетела?
– Не успела заметить…
– Эй, ну где же вы? – послышался отдаленный звонкий голосок, и среди деревьев мелькнул зеленый всполох.
– Идем! – обрадовался Ром, и они поспешили на зов.
В три прыжка тирамиса вывела своих новых знакомых из ветуловой рощи к низенькой декоративной ограде, отделяющей деревья и газон с аккуратно подстриженной травой. Газон украшали фигурно подрезанные кустарники и низкорослые цветущие деревца, вымощенная малиновыми плитами дорожка вела к трехэтажному особняку такого вида и цвета, что Мира замерла у оградки и ошеломленно прошептала:
– Ёлки-палки, мой отец – граф Дракула!
– Нет, – поспешил успокоить Ром, – твоя бабка Нинга – Дракула, а отец очень даже ничего.
– Спасибо, ты меня крепко утешил.
– А вот теперь я не против куда-нибудь спрятаться, – сказала Яра, – раз уж мы идем туда…
Кот всячески зазывал свою любовь в рюкзак, но для двоих там было слишком мало места, тогда Ром предложил просторную кошачью корзину. Из вещей Миры сложили уютное гнездо, и Яра юркнула внутрь.
– Не тяжело? – шепнула она, сверкая глазами.
– Что вы, что вы! Вы легче пуха! Легче воздуха!
Мира невольно нахмурилась. За какие-то полчаса всё так изменилось. Теперь она была не единственной представительницей прекрасного пола в команде. Серьезную конкуренцию ей составило, подумать только, зеленое существо непонятного происхождения! Но Мира не могла не признаться самой себе, что тирамиса так мила и очаровательна, что было бы глупо отказаться от такой замечательной подружки, жаль, правда, что она не выглядела, как человек. А Ром мечтал видеть Яру флоинкой. А Бант – кошкой, его не смутил бы даже необычный цвет шерсти подружки-мурлыки.
Глава восьмая: Зарабийская родня
Мира неторопливо шла по малиновой дорожке к дому, рассматривая песочного цвета колонны и высокие острые окна… Подумать только, ее родственники проживали в самом настоящем замке! У входа она невольно затормозила, все-таки сейчас ей предстояло знакомство с собственным отцом, даже не подозревающим о ее существовании… Неожиданно входная дверь приоткрылась, и на крыльцо буквально выпал беспрерывно чихающий старикан в красно-синей форменной одежде, наводящей на мысль, что это ни кто иной, как дворецкий.
– А-а-апчхи-и-и!
– Вам тоже здравствуйте, – сказала Мира, – мы хотели бы…
– А-а-а-а… пчхи! К кому вы пожалова-а-а-апчхи!
Ром с сочувствием оглядел красные слезящиеся глаза, распухший текущий нос, к которому несчастный дворецкий то и дело прижимал платок, и пришел к выводу, что это варварство заставлять работать такого пожилого и такого больного человека.
– Вообще-то я хотела бы повидать своего отца, – Мира задумалась, вспоминая имя, – Велюра.
– Велора, – поправил Ром, – мы пришли к Велору.
– Доложу, – едва справляясь с очередным приступом чиха, дворецкий скрылся в доме, захлопнув дверь перед визитерами.
– Ну, вот еще! – Мира поднялась на крыльцо, распахнула дверь, и вся компания оказалась в просторном холле, уставленном вазонами с искусственными растениями. Прямо по курсу располагалась крытая ковром лестница, по ней спускалась высокая худая женщина в глухом длинном черном платье, оставляющем на свободе лишь руки и голову с высоко поднятыми черными локонами, казавшимися искусственными. Она пыталась что-то выяснить у беспрерывно чихающего дворецкого.
– Кто пришел? Зачем пришел?
Дворецкий лишь мотал головой, зажимал нос платком и возводил красные глаза к потолку. И вдруг, о счастье, он увидал предмет беспокойства и просто указал на стоявшую у дверей девочку. Рома видно не было.
– Ты кто такая? – женщина спустилась ближе, и Мира рассмотрела ее получше.
Лицо белое, до голубизны, и неподвижное, как маска, чуть раскосые черные глаза и тонкие красные губы, будто нарисованные на «маске». На руках женщины были тончайшие перчатки телесного цвета. Мире сделалось слегка не по себе от вида этой затянутой во все черное женщины, но отступать было поздно. На неприветливое: «Ты кто такая», она попыталась ответить как можно дружелюбнее:
– Я дочка этого… самого… все время забываю это имя… Велора, вот! Я дочь Велора и Амабель.
Дама застыла на нижней ступеньке, не хватало лишь таблички: «Пораженная дама в маске. Чучельник Харитонов-Задунайский. Цена договорная». Грандиозную паузу портил чихающий дворецкий, медленно сползающий по лестнице куда-то вниз.
– Оливия! – неожиданно гаркнула Нинга так, что Мира невольно вздрогнула.
На крик явилась молоденькая, заранее испуганная девчушка.
– Когда закончат трясти ковры и выбивать мебель?! Этот аллергик меня с ума сводит!
– Еще чуть-чуть осталось… – пискнула девчушка.
– Скорее шевелитесь!
Оливия исчезла.
– Не может быть, чтобы вы являлись дочерью моего сына, – сказала Нинга, обращаясь к Мире, – это исключено.
– Это почему же? – Девочка поправила рюкзачок, из-за ее плеча выглядывала любопытная кошачья морда.
– Когда Велор расстался со своей супругой, у нее не было и намека на то, что она ожидает потомство.
– Намек был, только еще очень небольшой, – нахмурилась Мира, – потом намек значительно увеличился.
– Если даже допустить такую вероятность, то как же Амабель, зная о ребенке, могла уйти из дома, от мужа…
– Видать, вы все ее тут так достали, что она готова была уйти отсюда хоть с десятью ребенками! – отрезала Мира.
– Нет, нет, вы не можете быть дочерью моего сына, – как заведенная повторяла дама, не слушая девочку. Откуда-то доносилось эхо чихания дворецкого-аллергика, более ничто тишины не нарушало.
И тут на сцену вышел Ром. Увидев его, дама ненадолго потеряла самообладание, она даже схватилась левой рукой за перила.
– Здравствуйте, – улыбнулся флоин, – вы меня помните?
– Да, да… – медленно, будто во сне ответила Нинга, – помню… Значит, это правда: Амабель ждала ребенка…
– Моди пришлось отправить нас сюда, к ней пришел сон, больше некому позаботиться о девочке.
Нинга слушала его с таким видом, будто к ней вот-вот придет смерть.
– Ну, что ж, – выдавила она, наконец, – поднимайтесь. Оливия проводит вас в гостевую комнату, разместитесь там, пока не решим, что с вами делать. Оливия!
Снова вбежала девчушка. Выслушав указание, она кивнула гостям.
– Скорее, скорее, идемте, – Оливия заспешила вверх по лестнице так, будто за нею вот-вот должны были погнаться солдаты германской армии.
Она привела Миру с Ромом в огромную комнату, напоминавшую заброшенный музей: мебель зачехлена, все в пыли, в окнах не видать даже солнца.
– Этот свинюшник кто-нибудь когда-нибудь убирает? – возмутилась Мира. – Такая пылища! У вас же дворецкий аллергик! Как не стыдно!
– Скоро ужин, – пискнула Оливия и бросилась к дверям.
– Черт знает что, – Мира сняла рюкзак и повесила его на спинку стула.
Аксельбант выглянул, повел носиком, чихнул и вылезать отказался. Ром поставил корзину с вещами и тирамисой на стол, и огляделся.
– Мира, ты иди спокойно ужинай, а я тут все уберу.
– Ты? Один?
– Конечно, я же флоин, для меня такая работа – пустяк.
– Заранее благодарю. Я пошла. Да, и возьму с собой Банта, его тоже надо покормить.
Вытащив сопротивляющегося зверя, Мира надела на него шлейку и потащила за собой. Кот упирался и чихал не хуже дворецкого.
По ходу Мира с любопытством рассматривала убранство дома, подобное ей доводилось видеть только в кино, да в компьютерных игрушках. Она и предположить не могла, что самый настоящий замок с каменными лестницами, высоченными сводчатыми потолками, мозаичными окнами имеет к ней не самое последнее отношение. Это походило на забавное приключение и даже начинало нравиться. В отличие от Аксельбанта чувствовала она себя в этом доме превосходно, кот же упрямился, вредничал и по высоким каменным ступеням карабкаться отказывался. Пришлось взять фыркающего упрямца на руки.
– Столовая вон там, – как черт из табакерки выскочила Оливия откуда-то из-за угла. – Идемте, провожу.
Мира перевела дух и отправилась за странной служанкой, которая поминутно оглядывалась, осматривалась, озиралась, будто ожидала неминуемого нападения.
Столовая оказалась громадным мрачным помещением, коему не виднелось ни конца, ни края. Окна плотно задернуты тяжелыми бордовыми шторами, будто хозяева опасались проникновения солнечного света в свой холодный каменный домище. Длинный деревянный стол с красно-желтой скатертью, за которым могло бы свободно разместиться с полсотни обедающих, стулья с высокими резными спинками, в стене большой камин, который, видимо, не зажигали лет сто, но когда все-таки зажгли и потушили, забыли почистить. Иными словами – обстановка, поднимающая настроение и нагоняющая аппетит.
– Мрачновато.
Мира опустила взгляд.
– Яра, ты что тут делаешь? Сейчас тут народ соберется.
А уж как Бант обрадовался визиту зеленоглазки! Кот всячески принялся демонстрировать свою радость при виде тирамисы: он и обнимал ее пушистыми лапами, и терся усатой мордой, громко мурлыча, и кружил вокруг нее в неуклюжем танце.
– Очень уж любопытно было взглянуть, – Яра погладила Аксельбанта, почесала его за ухом. – А когда придут остальные?
Из коридора донеслись шаги.
– Прямо сейчас!
– Поняла, исчезаю.
Мгновение – и Яры нет. От неожиданности, что предмет страсти так быстро исчез, Бант плюхнулся на попу и в недоумении посмотрел на хозяйку.
– Всё, нету, – прошептала она, разводя руками. – Потом будет, а сейчас нету.
Взяв поводок, Мира встала напротив двери, сердце ее взволнованно колотилось, ведь сейчас она увидит отца…
Дверь распахнулась, и на пороге возникла Нинга с двумя какими-то дядьками в одинаковых светло-бежевых костюмах. Один был рыж, другой – лыс. Землисто-бледные лица с тонкими, почти прозрачными носами, водянистые глаза навыкате и верхние крупные, будто лошадиные, зубы, выступающие из-под бесцветной губы. Переводя взгляд с одного лица на другое, Мира с тихим ужасом пыталась понять, кто же из этих уродливых близнецов ее папа Велор.
– Знакомьтесь, – сухо, как на официальном приеме, произнесла Нинга, выходя на центр зала, – это Мира, дочь Велора и Амабели. Мира, это твои двоюродные кузены Том и…
– Джерри, – беззвучно шевельнулись губы девушки, испытавшей неимоверное облегчение, что это всего-навсего двоюродные кузены.
– … Жофрен.
Том был лысым, Жофрен – соломенно-рыжим.
– Очень приятно, – соврала Мира с кривой улыбкой, – а где папа?
– Он запаздывает, – Нинга чинно уселась во главе стола, – хотя это не в его манере запаздывать к ужину.
Близнецы уселись напротив Миры, бесцеремонно разглядывая ее голубыми буркалами. Аксельбант, от греха подальше, затаился под столом у ног девочки и лишнего внимания к себе не привлекал. Вошел тощий и белый, как щепа, господинчик с подносом посуды. Пока он сервировал стол, полная женщина с поросячьим розовым лицом вкатила тележку, уставленную блюдами под начищенными крышками. Перед Мирой поставили белые тарелки с такими темно-синими каемками, что они казались черными, два бокала и обычные столовые приборы: вилку, нож, ложку, правда, у вилки было два зубца, а у ложки посередине имелась круглая дырка. Мира подумала, что ей подсунули дефектные, но остальным положили точно такие же приборы. В центре стола установили супницу, женщина с поросячьим лицом умильно улыбнулась и подняла крышку, в воздухе разлился странный аромат.
– Мама, извини, что опоздал, – раздался голос, Мира обернулась.
В дверях стоял высокий светловолосый мужчина в темном костюме.
– О, у нас гости? – снимая перчатки, мужчина прошел в столовую, Мира во все глаза смотрела на него.
– Да, – бесцветным голосом ответила Нинга, наблюдая, как женщина раскладывает из супницы по тарелкам нечто странно пахнущее. – Познакомься, Велор, это твоя дочь Мира.
– В каком смысле моя дочь? – он положил руку на спинку стула Миры и посмотрел на девочку.
Лицо его оказалось довольно приятным с ровными чертами, аккуратным носом и высоким лбом, большие серые глаза с пушистыми ресницами смотрели будто бы откуда-то издали.
– Оказывается, – Нинга накрутила на вилку какую-то серую лапшу, – уходя от тебя, Амабель уносила еще и ребенка, вот эту девочку.
Держалась она холодно, с показным безразличием к ситуации. Том и Жофрен наблюдали за всем происходящим, шевеля ушами от внимания.
– Вот как? – Велор оглядел Миру. – Сюрприз, однако.
Мира поднялась из-за стола и, запутавшись в кошачьем поводке, едва не упала.
– Осторожнее, – Велор подал ей руку, ладонь у отца была узкой с длинными пальцами аристократа. – Значит, ты моя дочь?
– Выходит, что так, – развела руками девочка.
– А там кто? – Велор кивнул на большие глаза, светящиеся под столом.
– А это, значит, мой кот. Кем он вам приходится, не знаю, наверное, двоюродным питомцем.
Мира надеялась, что отец улыбнется, но этого не случилось. Он смотрел на девочку так, будто она была диковинной вазой, не более того.
Глава девятая: Ужин для Яры
Немного обескураженная таким прохладным приемом со стороны отца, Мира уселась на свое место и уставилась в тарелку. «В конце концов, это очень большой сюрприз, ему нужно привыкнуть к мысли, что у него есть я,» – подумала Мира и немного успокоилась. Взяв вилку, девочка поковырялась в тарелке, на вид кушанье напоминало сваленные в одно лапшу, кашу, какие-то разварившиеся овощи, и все это было щедро залито жидкостью синюшного цвета. Мира поверить не могла, что это можно есть, пока не увидела, как это делают все сидевшие за столом. Велор, так же как и Нинга, накрутил на вилку широкую серую лапшу, подождал, пока с нее стечет жидкость и отправил в рот. Мира вздрогнула и отвела взгляд. Не решаясь отведать кулинарного шедевра, она возила в тарелке вилкой, пытаясь понять, чем же эта, с позволения сказать, еда пахнет. Аксельбант жался к ногам Миры и лишнего внимания к себе старался не привлекать.
– Значит, ты моя дочь, – Велор взял ложку с дыркой и принялся что-то вылавливать в своей тарелке, – интересно. И где ты жила все это время?
– В Подмосковье, – пожала плечами Мира. – В нормальном мире, в техногенном.
– В техногенном? – приподнял одну бровь Велор. – Для девочки это спорно. Кто тебя воспитывал?
– Моди.
И пока он не успел сказать, что и это спорно, добавила:
– Она самая лучшая в мире бабушка! Я ее обожаю! У нас чудесный светлый дом и куча фиалок!
Мира чуть не плакала, чувствуя себя здесь совершенно чужой и лишней.
– Как Моди себя чувствует? – спросила Нинга.
Близнецы чавкали молча, прислушиваясь к разговору.
– Лучше всех!
Пару минут все молчали.
– Ты очень похожа на Амабель, у тебя ее волосы, – Велор задумчиво смотрел на девочку.
– А нравом пошла в Моди! – не выдержала и желчно произнесла Нинга. – От тебя, сын, она ничего не унаследовала!
– Как это ничего? – теперь уши Миры пылали от ярости, и она была рада, что их скрывают медные кудряшки. – Если не ошибаюсь, я унаследую ветуловые рощи, – она потрясла в воздухе прозрачными бусами, висевшими на шее, – и этот замечательный дом со всеми сопливыми дворецкими, находящимися тут! Вот что я унаследовала от своего папы!
Воцарилась такая тишина, что даже близнецы чавкать перестали.
– Ах вот оно что, – на лице Нинги не дрогнул ни единый мускул, и Мира подумала, что, наверное, это все-таки маска, – вот значит, зачем Моди тебя прислала сюда, за наследством. Очень ловко.
– Если бы к ней не пришел сон, бабушка ни за что не отправила бы меня к вам! Она самая чудесная, и не смейте говорить о ней гадости!
– Успокойся, малышка, – неожиданно вступил в беседу Том (вдобавок к своей внешности он еще и шепелявил), – никто не собирается говорить гадости о твоей бабушке. Ты почему не ешь?