- Милорд! Нам следует немедленно переговорить наедине, - выпалил юноша. - Произошло нечто, требующее вашего немедленного внимания.
- Уверяю вас, любезный сын, мое внимание подождет, - герцог глянул в сторону казначея, и Граммер почел за лучшее извиниться и отойти. - Мне следует побеседовать с Крейнером, и чем скорее, тем лучше. Старина Крейнер не любит ждать, а я не люблю причинять ему неудобства… Не знаю, что за дело заставило вас наконец-то расстаться с любезной сердцу бутылкой, но едва ли оно настоль срочно, чтобы обременять им меня. Побеседуем дома, вы тщательно прятались от меня все эти дни, так что не взыщите, что у меня появилось желание спрятаться от вас.
- Отец, - с отчаянием произнес Артур, - нет времени. Нам нужно срочно поговорить, и там, где не будет чужих ушей. Смотрите, - он на мгновение распахнул плащ, открывая на обозрение заляпанную кровью одежду.
Зрачки Раймонда Айтверна на мгновение расширились, а потом сузились. Пару секунд он рассматривал покрытый пурпурными разводами и пятнами камзол своего сына.
- Иди за мной, - сказал герцог, отворачиваясь и, не медля ни секунды и не оглядываясь, шагает ли юноша следом, направился к выходу из зала. Артур не мешкая последовал за ним.
Старший Айтверн провел наследника в свой рабочий кабинет, густо затемненную комнату, заваленную всевозможными бумагами до самого потолка, и тщательно запер дверь на оба замка и на засов. Указал рукой на кресло в дальнем углу, рядом с баром:
- Садись и рассказывай.
Юноша не двинулся с места:
- Лаэнэ похитили.
На лице Раймонда Айтверна, герцога Западных Берегов, Драконьего Лорда и маршала королевства Иберлен, не промелькнуло и тени эмоций, напротив, оно стало равнодушным и невыразительным, словно старинная бронзовая маска. К сожалению, Артур достаточно хорошо знал отца, и потому легко распознал в этом дурной знак. Очень дурной.
- Когда и как? - подобным тоном можно было бы расспрашивать о ценах на оружие.
- Полтора часа назад… Мы гуляли, в Квартале Закрытых Дверей. Нам повстречались разбойники. Шестеро, то есть сначала их было шестеро… Я приказал Лаэнэ бежать, а сам принял бой. Убил их всех, но… - Артур запнулся. Случившаяся на безымянной улочке сумасшедшая сцена до сих пор стояла перед глазами, а в ушах отзывался, дробясь на эхо, все тот же крик. - Это была засада. Дорогу перекрыли с обоих концов. Пока я дрался, сестру схватили… Я побежал по следу, но они… они уже ушли. Даже следа не оставили… Я обошел весь квартал, стучался во все дома… Ни следа, - повторил он тупо.
- Они говорили, зачем вы им?
- Нет, только сказали, что мы должны последовать за ними, - почему он не согласился? Все демоны ночи, почему он возомнил, что может что-то сделать и полез геройствовать? - Это не было похоже на ограбление. То есть я так не думаю.
- О том, что другая их часть зашла вам в тыл, ты тоже не думал?
- Нет, милорд…
- Что-нибудь еще? - лорд Айтверн оставался совершенно бесстрастным, хладнокровным, равнодушным… никаким. Создатель и Хранитель, лучше бы он кричал, ругался, сыпал проклятиями, призывал на голову оказавшегося беспомощной дрянью отпрыска кары небесные… но только не это ледяное спокойствие. Господи, только не это…
- Милорд, - юноша опустил голову, у него не было сил смотреть в глаза отцу. - Милорд, это моя вина. Я…
- Заткнись. - Мимолетный удар хлыстом. - Что-нибудь важное?
- Нет… То есть да, - опомнился Артур. - На площади Леди Белсбет мы увидели одного парня… Неприметный такой, смахивал на крестьянина. Он… Лаэнэ сказала, что уже видела его сегодня. Три раза. Она считала, он следит за нами. Я пошел поговорить с тем типом, но он меня заметил и скрылся. Мы пошли за ним, и… И попались в западню.
Едва заметная пауза, затем:
- Почему ты пришел ко мне только сейчас?
- Я бегал по городу… - беспомощно сказал Артур. - Надеялся… надеялся ее найти, - щеки горели так, будто их лизали языки огня. - Потом отправился домой, думал, вы вернулись. - Он тогда ничего не соображал и метался из угла в угол, как в горячечном бреду. - Но вас не было, тогда я взял коня и прискакал сюда. Это все… - Он замолчал.
Раймонд Айтверн медленно, очень медленно поднял правую руку и поднес ее к глазам, рассматривая украшающий безымянный палец золотой перстень с большим черным камнем. Снял кольцо и отложил его на край ближайшего стола, а затем застыл на мгновение, будто о чем-то размышляя, и наконец ударил сына по лицу. Первый раз в жизни. То была пощечина, быстрая и очень сильная. Перед глазами разорвалась шаровая молния, Артур отлетел на несколько шагов и больно ударился спиной о дверцу шкафа, набалдашник ручки вонзился в поясницу. Юноша вскрикнул, качнулся из стороны в сторону и сполз на пол. Голова тряслась и звенела, на глаза наворачивались слезы.
Не говоря ни слова, отец налил себе вина в высокий бокал из кардегойского хрусталя и выпил - не спеша, неторопливо, с расстановкой, растягивая каждый глоток, а потом аккуратно отставил бокал на ручку подвернувшегося кресла. На несколько ударов сердца прикрыл глаза. В комнате стояла мертвая тишина.
Когда повелитель Запада вновь заговорил, безразличие не только не исчезло из его голоса, но даже сделалось гуще и полнее:
- Вы устали и явно не соображаете, на каком свете находитесь. Отправляйтесь в спальню и выспитесь, пока не наберетесь сил. Вы мне сейчас не понадобитесь.
Собрав все, что от себя осталось, в кулак, Артур поднялся на ноги, придерживаясь за всю ту же распроклятую дверцу. Он никогда еще не ощущал себя более мерзко. Жалкий, отвратительный червяк… Предатель.
- Отец… Я буду с вами.
- Нет, - почему ты так спокоен… папа? Почему ты так спокоен?! - Вы мне не нужны. Идите и отдыхайте.
Артур сжал зубы, сдерживая срывающиеся с языка возражения, и направился к примыкавшей к кабинету спальне. Отец часто ночевал в ней, когда задерживался в замке допоздна, а иногда, должно быть, принимал тут придворных дам. Юноша остановился на пороге, широкая кровать манила, обещая долгожданное забвение, но он не мог к ней подойти.
- Милорд, простите меня, - голос Артура срывался, - хотя понимаю, что прощения мне нет… Это я, я во всем виноват… Я не уберег Лаэ… Это все случилось из-за меня! Вы вправе наказать меня, как хотите, я и сам убил бы себя, если б это могло что-то изменить! Все, что про меня говорят - правда. Я действительно ничтожество, пустой вертопрах… Мне стыдно, милорд, я… - юноша запнулся, не зная, что еще сказать. Слова закончились, осталось только настойчивое желание обнажить клинок и вонзить его себе в грудь.
- Это так легко, - неожиданно сказал герцог Айтверн, открывая дверь, - принимать на свою душу все грехи, посыпать голову пеплом, признаваться, какой ты мерзавец и подлец, обличать себя, обещать исправиться… Так легко, так просто, так приятно… Куда сложней - наконец перестать чесать языком и впервые что-то с собой сделать. Отдыхайте, сын. Мне неприятно вас видеть.
Отец вышел, оставив Артура наедине с собой.
Он отключился сразу, как только добрался до подушки. Упал на кровать, не снимая сапог, как был, в вызывающей отвращение испачканной одежде. Думать о случившемся уже не было сил, любая мысль вызывала тоскливое гнилостное отвращение, и забвение пришло мгновенно, подарив передышку измочаленному телу. Снов Артур не увидел, он просто провалился в глухую черную яму, может ловчую, а может - выгребную. Очнулся уже под вечер, неожиданно, будто от пинка, и чувствовал себя очень слабым. Но это была… правильная слабость. Спроси Артура, почему он так решил, он бы сам не сумел ответить.
Все было очень далеко, и все было неправдой.
У него не было сил ни о чем вспоминать.
В комнате стояла тишина, глубокая и плотная, как любимое одеяло, под которое можно забраться с головой, и юноша стал слушать тишину, ловя каждый ее аккорд. Окна отцовской спальни выходили на запад, глядя на простирающиеся на другом берегу реки поля, и опускающееся за горизонт солнце окрасило небо нестерпимым пламенем и уронило на ровную гладь Нейры золотые слезы. Горящая дорожка пролегла в воздухе. По легендам, именно этой дорожкой некогда поднимались драконы - прежде чем развернуть необъятные крылья и упасть в небо, скользя между туманами мира, танцуя свои небывалые вальсы и обнимая притаившуюся не то внизу, не то наверху землю. В Малерионе, родовом замке Айтвернов, стоящем на самом краю уходящего в бесконечность моря, там, где травяная зелень равнин встречается с бирюзовой нежностью волн, знали много старых сказок… Про благородных принцев, выросших в изгнании, гордых и дерзких, готовых отдать жизнь за освобождение своих земель от злобных тиранов. Про прекрасных дев, заточенных в неприступных башнях. Про эльфийских королей, хранящих тайны древней магии и правящих бессмертным народов зачарованных холмов. Про мудрых наставников, способных помочь добрым словом и правильным советом, про сладкоголосых бардов, словами и музыкой превращающих небывалое в быль, про волшебных зверей, в трудный час приходящих на помощь, про добрых фей, охраняющих крестников и всегда готовых испечь огромный фруктовый пирог, про верные мечи, что никогда не сломаются и не предадут своих владельцев, про отважных рыцарей, следующих тропой чести, про колдовские чащобы без всяких тропинок, про тысячелетних ведьм, помешивающих в чугунных котлах небывалое варево, про настоящую любовь и верность… Они с Лаэнэ любили слушать эти сказки…
Они с Лаэнэ.
Артур Айтверн встал с кровати, на ходу содрал с себя грязные тряпки, не глядя швырнул их в угол. Если б только грязную душу можно было снять так же легко, как нечистое платье, до чего ж это было бы славно… В гардеробе отыскалась свежая смена, он натянул ее, не сразу разобравшись в бесконечных пуговицах и застежках, вознамерившихся сопротивляться утратившим привычную ловкость пальцам. Ничего-ничего, лишь бы руки не подвели, когда придется держать в них клинок, а остальное неважно… Почему-то, хотя Артур и понятия не имел почему, у него вдруг возникла уверенность, что скоро опять настанет черед драться. И драться насмерть. Он найдет сестру и спасет ее, чтобы для того не потребовалось.
Юноша в последний раз оглядел комнату и вышел вон.
Город пронесся мимо смазанной анфиладой лубочных картинок. Артур горячил Вихря, опасаясь опять опоздать. Отца в королевском замке уже давно не было, но молодой человек надеялся, что успеет перехватить его дома. Несколько раз он едва не задавил прохожих, в последний момент успев поворотить коня - руки почти машинально вцепились в поводья, и дарнеец встал на дыбы. Вслед ему неслись растерянные проклятья.
Когда Артур прибыл в семейный особняк, в третий раз за этот перевернувший все на свете день, солнце уже зашло. Холодало, по дому струились тяжелые тени - мало в каких покоях горел свет. Странно, хотя чего тут странного, если разобраться? Интересно, объявил ли отец домочадцам о пропаже молодой госпожи, а если нет, сколько времени пройдет, прежде чем этот слух растечется сначала среди слуг, а затем и выплеснется в город, становясь достоянием жадной до сплетен публики? А где сама Лаэнэ, что с ней, жива ли она еще?!
Двери главной залы, где по словам встреченной горничной уже полчаса пребывал отец, были заперты, и перед ними стояли, опираясь на алебарды, гвардейцы в тяжелых панцирных латах. При появлении молодого Айтверна они сдвинулись, преграждая путь.
- Милорд не велел никого не впускать, - сообщил сержант Кремсон. В свое время он учил Артура драться кинжалом и стрелять из арбалета. Старый добрый учитель, не заставляй меня ждать… - Он обсуждает с капитаном важные дела.
- Никого? Включая даже меня?
Сержант чуть заметно качнул головой:
- Никого - значит никого. Милорд, шли бы вы к себе, отдохнули. - Я уже наотдыхался. - Слышал, у вас был тяжелый день.
- Ничего, тяжелые дни бывают у всех, и если я не встречусь с герцогом, мой нынешний день станет еще тяжелей, - как странно, он уже говорил сегодня нечто подобное. Неужели ни разу нельзя увидеться с отцом без проволочек?
- У меня приказ, мой господин, и я не намерен его нарушать, - чуть более сухо, нежели следовало, ответил Кремсон.
Рука Артура легла на эфес шпаги:
- Сержант, будет лучше, если вы меня пропустите, - губы сами собой сложились в отдающую безумием улыбку, - в противном случае мне придется пройтись по вашему трупу.
Наверно, было что-то такое в его голосе или, быть может, выражении лица, что воины молча расступились в стороны, более не пытаясь спорить. Артур не без усилия распахнул тяжелые, окованные железом двери и шагнул вовнутрь. Длинная, уходящая вдаль зала была почти полностью погружена во мрак, лишь в дальнем ее углу горел чахлым пламенем камин, рядом с которым застыли двое сидящих в низких креслах людей, разделенных столом из орехового дерева. Приблизившись к этим людям, юноша невольно замедлил шаг.