Госпожа Гвелледан ждала его, стоя у стола, на котором лежало с десяток открытых книг. Он не видел её с той ночи, когда они танцевали, совместно конструируя элемент защитной системы школы, значение которого юноша так и не понял до сих пор. Леди Уин Нуар выглядела ещё более усталой и осунувшейся, чем в начале недели, и это было вполне объяснимо. Разглядывая страницу книги, директор школы рассеянно потянулась за ломтиком кекса алебастрово-бледной полупрозрачной рукой, на кисти которой особенно выделялось пятно ожога. Хмурая служанка налила ей кофе, критически оглядела Илью и, забрав кофейник, ушла.
— Присаживайтесь, — предложила ему госпожа директор. — Вы закончили читать книгу, которую я вам дала?
Юноша вернулся мыслями к фолианту с дарственной надписью, несомненно, начертанной рукой последнего императора, и смутился.
— Ещё не до конца. Две главы осталось, — он слегка кривил душой — ему предстояло осваивать неполные четыре главы.
— Хорошо. Вам там всё было понятно?
— Ну… Относительно.
В глазах женщины появилась улыбка.
— Относительно чего? Относительно школьных учебников?
— Вроде того. Очень много сложных терминов. Пока лазаешь за ними по справочникам, смысл теряется.
— Понимаю, — госпожа Гвелледан взяла ещё один кусочек кекса. — Хотите?
— Нет, спасибо.
— Видите ли, если бы в природе существовали книги о магии Видения, написанные специально для владеющих этим даром чародеев, проблем бы не существовало. Но Дому Рестер ни к чему было писать подобные учебники.
— Ещё бы!
— Как бы там ни было, мы опираемся на то, что имеется. На то, на что можем опираться, — директор школы вытерла руки влажным полотенцем и жестом пригласила юношу к двери. — Идёмте. Попробуем с вами открыть здесь небольшой ориор. Благо есть на чём его основать.
— Ориор?! — воскликнул Илья. — Но… Но…
— Понимаю, задача кажется вам непосильной… — Она размяла руку, подтянув манжету платья повыше, и юноша заметил у неё на запястье браслет — широкую золотую полосу, усаженную полудрагоценными камнями. Магии в этом предмете было много, как и в его собственном перстне, доставшемся от бабушки. Школьник смотрел, не отрываясь, — ему пока не доводилось видеть магический инструмент, принадлежащий кому-нибудь из учителей или просто сильных магов Оборотного мира.
— Да не то чтобы… Просто я не могу сказать, что уверен… В общем, я не всё понял в книге…
— Естественно. Я постараюсь вам помочь. Вернее, хочу, чтобы вы помогли мне.
Открылась дверь, и в комнату шагнула мастер энергоразвития, госпожа Оринет, в платье, по контрасту с обычной её манерой одеваться, показавшемся чересчур откровенным, потому что оно слишком уж подчёркивало фигуру. Она несла в руках большое зеркало. Взгляд, которым женщина окинула сперва юношу, а потом и директора, был подозревающим, словно на её глазах они отпрянули друг от друга, тем самым косвенно признавшись в недостойном поведении.
— Я готова, — произнесла она, обращаясь к госпоже Гвелледан. — Идёмте?
— Разумеется.
— Однако я снова хотела бы указать, что опасность…
— Хватит. Я — здравомыслящий человек, Илья — здравомыслящий человек. Есть ли причина так опасаться?
Госпожа Оринет пожевала губами.
— У меня другое мнение на этот счёт… Подумайте. Ещё хочу сказать: мне всё-таки кажется, что производить подобные действия в здании небезопасно.
— Я, пожалуй, склонна согласиться с вами. Попробуем сконструировать ориор на крыше.
— Что ж, полагаю, так будет лучше. Илья, оставьте здесь свой инструмент.
— Что? — он не поверил собственным ушам. — Оставить инструмент? Да вы что?!
— Делайте, молодой человек!
— Пожалуйста, оставьте ваш инструмент здесь, — мягко попросила госпожа директор. — Доверьтесь нам, как всегда.
Илью передёрнуло, но он заставил себя стащить с пальца перстень и положить его на край стола. Впервые за четыре года он снял его с пальца, и, хотя особых ощущений не последовало, ему стало здорово не по себе. От перстня не зависели его магические способности или знания, но зато зависели возможности, и последние дни, когда во время конструирования систем приходилось напрягать все силы, он очень хорошо ощущал эту зависимость. Страшно было даже подумать о том, что осаждающие каким-нибудь способом сумеют прервать связь между перстнем и ориором, к которому он «подключён».
А сейчас, лишившись его почти что добровольно, ещё и чувствовал себя полным болваном.
Они поднялись на плоскую крышу главного комплекса, где уже ждали Фредел, Бохадан, Амхин, Егор и Иодем, учитель алхимии. Госпожа Гвелледан скинула плащ на руки Егору, потом стянула тонкие перчатки. Осторожно, словно по льду, двинулась вперёд. Снег на крыше был плотно укатан, ни намёка на ледяную корку или накат, и поэтому её движения удивили Илью. Потом он вспомнил о танцах, которые леди директор танцует, видимо, чтоб облегчить себе использование магии, и вытянул шею, чтоб ничего не упустить.
Но тут женщина остановилась, обернулась и мягко посмотрела на юношу.
— Идите сюда, Илья. Встаньте, пожалуйста, передо мной, спиной ко мне.
— Госпожа Уин Нуар, послушайте, — окликнула преподавательница энергоразвития. — Очень важно, чтоб вы понимали, насколько рискованно то, что вы делаете.
— В свою очередь вы должны понимать, Оринет, у нас нет выбора.
— Выбор есть всегда, тем более в нашей ситуации, не обременённой такой уж насущной необходимостью иметь собственный ориор.
Госпожа Гвелледан повернулась к собеседнице с искренним удивлением во взгляде.
— Нет необходимости в ориоре? Как же вы тогда понимаете наше положение?
— Пока нам не угрожает такая серьёзная опасность, чтоб её нельзя было отвести одним мастерством.
— О чём вы говорите? — резко бросил Егор. — Вы кого имеете в виду, говоря о мастерстве? О горстке учителей? Не о школьниках, я надеюсь?
— На этой крыше сейчас стоят как минимум четыре очень хороших мага и два выдающихся чародея нашей современности. И вы не понимаете, кого я имею в виду?
— Спасибо за такую высокую оценку моего мастерства, Оринет, — произнесла леди директор. — Вы же меня имели в виду, говоря о выдающихся чародеях?
— Несомненно.
— Что ж, в таком случае, надеюсь, вы доверитесь моему опыту и знаниям. Я говорю, что при ведении военных действий без ориора мы не выстоим. И такой выдающийся мастер работы с энергиями, как вы, а также мой близкий друг, думаю, понимает, что без ориора я не на многое способна. В смысле масштабной обороны школы.
— Говоря о выдающихся, я имела в виду вас и Фредела, — с непривычной в её устах горячностью возразила госпожа Оринет.
— Фредел разделяет моё мнение на этот счёт.
— Именно так, — сдержанно подтвердил учитель системной магии.
— На кону стоит жизнь молодого человека! Даже безотносительного того, что безопасность каждого ученика важна, мы имеем дело с…
— Я поняла вашу мысль, Оринет, — голос женщины звучал предостерегающим холодком. — Я буду осторожна. А он, — жест в сторону Ильи, — постарается помнить, что всё происходящее — лишь видение, и ничего не значит в реальной жизни.
— Я не понимаю, — проговорил юноша.
— Вы поймёте. Встаньте передо мной.
У госпожи Гвелледан были мягкие тёплые руки с удивительно нежной кожей. Обернувшись, он увидел вблизи её лицо, строгое и любезное, и тут же вынужден был отвернуться, потому что она подала ему знак взглядом поступить именно так. В следующий миг пламя магии охватило его, обдало своим жаром, расцветило пространство оттенками, которые воспринимал до сей минуты только он, потому что обладал особым Даром. До сей минуты потому, что через мгновение юноша осознал, что чародейка смотрит на мир его глазами.
А ещё спустя миг на него нахлынули образы, не имеющие ничего общего со школой, верхушками деревьев, с которых постепенно сползала снежная пелена, квадратной башней в стороне и туманным бледно-серым небом спереди и наверху. Теперь себя и свою спутницу он видел как бы со стороны и одновременно изнутри, это оказалось и жутко, и восхитительно. Она повернула к нему сияющее лицо, её глаза — такие яркие и нежные — смотрели на него снизу вверх. В них был безмолвный вопрос, не настолько важный, насколько важным казалось чувство, переполнявшее юную женщину и звучавшее в его собственной душе с давно забытым восторгом.
Томление, которое он испытывал, ни с чем нельзя было сравнить. Этот миг, затянувшийся на целую вечность, сейчас и имел какое-то значение, остальное не стоило ничего. Ощутив какой-то малый изъян в гармонии, подчинившей их себе, он обошёл женщину и встал за её спиной, положил ладони на кисти её рук. Это прикосновение, простое и скромное, имело значение и силу объятий. Она ощутила это тоже, затрепетала, чуть запрокинула голову, и он смог беспрепятственно коснуться её щеки.
Магия опоясала их, налилась оттенками рассвета, сменила их на закатные и рассыпалась искрами ночи. В ней было само сосредоточие силы, и сейчас её предстояло собрать в одну точку и центрировать саму на себя. Он и сам отлично знал, как и что делать… Проще говоря, сейчас магия творилась сама собой, это была единая для них обоих магия, связавшая их в одно, и в этом заключалась глубочайшая суть их взаимоотношений, которые, казалось, существовали всегда.
Он дотянулся и прикоснулся губами к мочке её уха. В его душе играла мелодия высших пространств, и он знал, что его спутница слышит их тоже. Из этой музыки и их близости медленно разворачивалось сердце энергий, игравшее всеми оттенками красоты… Правда, странно было применять к энергиям слово «красота». То, что даёт жизнь, то, что является самой сутью жизни, может и не быть эстетично с виду, и красота его зависит от умения видеть и чувствовать так, чтоб собственное существование не показалось абсурдом. Ему казалось, он ведёт нить из одной темноты в другую, поддерживая ладонью искру смысла. В этом смысле предстояло разглядеть суть бытия, свернуть её в саму себя и заставить звучать.
Их ладони коснулись центра энергий одновременно. Их души отзывались трепетом на каждую вспышку смысла, которую они читали в глубине этого центра. От ощущения, что мир покорён и лежит у их ног, хотелось петь, а может быть, плакать, а может, даже умереть. Он положил ладони ей на плечи, ощутил тепло кожи сквозь тонкую шелковистую ткань. А потом вспомнил, что его зовут Илья, что он — ученик магической школы Уинхалла, а рядом с ним, запрокинув голову и закрыв глаза, стоит глава этой школы, леди Гвелледан Уин Нуар.
Она показалась ему самой прекрасной женщиной на свете. Прелесть её была так велика, что и самому захотелось прикрыть глаза и просто стоять, впитывая своё счастье, каждую его часть, если у счастья могут быть части. Но потом она открыла глаза, и он утонул в них…
— Илья, вы слышите меня? — мягко проговорила она, и так, чтоб никто не слышал. — Илья, как вы себя чувствуете?
— Офигеть, — пробормотал он, понимая, что это слово тут неуместно, но и другое не умея подобрать.
— Вы меня слышите?
— Да.
— Очень хорошо. Повернитесь сюда… Оринет, взгляните.
Илье тоже захотелось посмотреть, что же такое был предложено вниманию учительницы. Он повернул голову и только тогда осознал, что в мире прибавилось что-то.
Над крышей висел комок прозрачного света. Он был виден только магическому взору, но присутствие его ощущалось очень хорошо, кожа буквально горела от его близости, хотя ощущение это было скорее приятное. Разглядывая неведомое чудо, Илья догадался, что другой человек, не тот, кто эту конструкцию создавал, может, пожалуй, испытывать рядом с ним неприятные ощущения. То-то Егор и Фредел так жмутся и потихоньку пятятся назад, может, даже не совсем сознавая, что делают. Да и Амхин явно не но себе.
Госпожа Гвелледан смотрела на комок бесцветного сияния с лёгкой улыбкой, которая сделала её лицо прелестным.
— Он живёт, — произнесла госпожа Оринет и осторожно положила на снег зеркало. — Возьмите, Гвелледан, сама я не могу.
Леди директор подняла зеркало и осторожно подсунула его под сияние. Теперь комок словно бы лежал на большом сером блюде, а не прямо на крыше. Зачем это было нужно, юноша не знал, но, вытянув шею, внимательно следил за каждым действием женщин. Он чувствовал это туго свитое средоточие энергий как продолжение самого себя, как свою руку или ногу, однако с трудом понимал, что происходит с ним, когда госпожа Гвелледан вмешивается в его баланс и начинает что-то изменять.
— Это и есть ориор? — спросил громко, даже чересчур, и смутился, потому что все повернули к нему головы.
— Нет, — рассеянно ответила леди Уин Нуар. Она была очень бледна. — Это скинтиль. Заготовка. Ориор ещё нужно сформировать. Но то самое главное, что без вашей помощи ни я, ни Фредел не могли сделать, уже закончено. Куда будем опускать?
— Да, в принципе, можно и в подвал, — задумчиво отозвалась госпожа Оринет. — Или на цокольный этаж — гам есть подходящее свободное помещение. Какая, в общем-то, разница.
— Думаю, в подвал будет удобнее. Ну что? Будем опускать? — И потянулась к зеркалу, подложенному под слабо подрагивающий скинтиль.
— Я думаю, вам надо отдохнуть, а уже потом браться за дальнейшее. Работа не на один вечер. А молодого человека лучше всего отправить поспать.
— Не сейчас. Илья, вы в состоянии сейчас спуститься ко мне и побеседовать немного? Я не задержу вас.
— Конечно, в состоянии… — Он чувствовал себя на удивление бодрым, хоть садись и плети из мировых энергий ещё один такой же шарик.
— Тогда идёмте.
— Гвелледан! — предостерегающе окликнула госпожа Оринет.
— Я знаю, что нужно делать.
И звучало это так, что даже жёсткой леди Илитэ осталось лишь недовольно отвернуться. Над трепещущим скинтилем уже наклонился Фредел, словно бы пытался понять, откуда это взялось и что с этим можно сделать.
Юноша, шагая за директором, едва ли отдавал себе отчет в том, что с ним происходит. Он пребывал в состоянии, подобном эйфории, в котором и вовсе не хотелось задумываться о чём-либо. Происходящее казалось настолько естественным, что он даже не задумывался, чего ещё может хотеть от него госпожа Гвелледан. Разве это не ясно и так? Он украдкой смотрел на её плечи, хоть и скрытые плащом, но всё равно очень красивые, и дышал её ароматом, который, правда, скорее чудился ему, чем действительно ощущался.
Женщина пропустила его в свои покои первым и шагнула следом, стянула с плеч плащ, протянула одежду служанке.
— Идите, Илмеш. Оставьте нас.
Служанка нахмурилась, сворачивая накидку госпожи.
— Подать напитки, закуски?
— Нет необходимости. Если, конечно, молодой человек не слишком замёрз.
— Со мной всё нормально, — ответил он, стараясь не слишком настойчиво смотреть на неё. Хотя удержаться было трудно.
— Тогда идите. Нам надо поговорить, — она проводила Илмеш взглядом, потом перевела его на Илью.
Тот несмело улыбнулся. Но не получил того ответа, которого мог бы ожидать. Леди Уин Нуар смотрела на него со странным выражением, которого он не смог бы отгадать, даже если бы был поопытнее и если бы вообще стремился к этому.
— Мне нужно обговорить с вами кое-что. Чтоб в случившемся сейчас не осталось ничего… невнятного, — несколько мгновений женщина молчала, должно быть, размышляла о том, как выразить свою мысль. — В своё время, много лет назад… если точнее, то примерно триста… я весьма близко общалась с его величеством императором Серебряного мира. Думаю, что-то вы об этом слышали.
— Слышал, — юноша поневоле смутился, припомнив дарственную надпись в книге о магии Видящих, которую госпожа Гвелледан дала ему почитать.
— Уже тогда я была довольно опытным магом и очень интересовалась императорским Даром — не тем, на что он способен, а тем, что его величество чувствует, как видит мир и воспринимает энергию. И он согласился показать мне это. Он впустил меня в своё сознание и показал, как возводится ориор, как формируется и закрепляется в магической системе Вселенной. То есть проделал приблизительно то, что я сегодня сделала с вами, — она взглянула ему в лицо, и этот взгляд слегка отрезвил Илью, хоть он и не понял, почему. — Вы понимаете?
— Думаю, да.
— Я постаралась повторить сегодня всё, что тогда господин Рестер проделал, и так, как запомнила. Но, поскольку тогда наши отношения… были чрезвычайно близкими… Словом, тогда мы оба были во власти чувств, и отделить то, что я тогда испытывала к его величеству, а также то, что он испытывал ко мне, и я осознавала это… невозможно. Невозможно, потому что я так до сих пор и не знаю, какие именно ощущения управляют действиями Видящего мага.