Через четыре дня тяжелых переходов они достигли вершины холма Санхоу — восточной оконечности гряды, тянущейся от заселенных равнин до Кэр Калбора. Где, как не здесь, останавливать врага, рвущегося к югу! Алейн ожидал встретить на Санхоу королевскую армию, но в лагере на вершине холма находились только двое старых фермеров. Их ржавое оружие и грязная палатка служили отличным камуфляжем, правда, не против орлов и собак Кейгила, которые быстро обнаружили фермеров.
Старики доложили Алейну, что армия двинулась дальше всего пару часов назад. В долине виднелись остатки бивуака — чуть дымившиеся костры, сломанное колесо от телеги, холмики свежей земли там, где рыли ямки под костер.
— Куда они направились? — спросил Алейн, прикрывая глаза от нещадно палившего солнца и вглядываясь в гряды холмов.
— К обелиску Рэддоу, — ответил один из фермеров. — К королевскому Другу зверей прилетели стрижи…
— Это Нерик, — перебил его Квигин.
Он начал было сыпать вопросами, но Алейн велел мальчику замолчать, и фермер продолжил:
— Точно, Нерик. Его стрижи принесли новости… Ведьма с огромной армией движется вдоль Янеля к югу. Им придется переваливать гряду у обелиска Рэддоу.
— Длинный узкий гребень меж двух холмов… — задумчиво сказал Алейн.
Кейгил счел, что это вопрос, и ответил:
— Да. Много веков назад там была битва между Северной королевой и королем Мирраном. Это была ее первая крупная победа. Обелиск, от которого пошло название гребня, воздвигли позже, в память о павших в той битве.
— Это… это далеко отсюда? — взволнованно спросил Пол. До разговоров о ее победах он чувствовал себя в относительной безопасности. Сейчас же, стоя на открытом холме, он осмотрел воинов, устроивших привал на склоне, — оружие под рукой, солнце играет на начищенных клинках, освещает лица и взъерошенные волосы. Здесь, среди холмов и на фоне брошенного в долине лагеря, они казались горсткой совершенно обычных мужчин и женщин, хотя прежде Пол считал их огромной силой.
— Нет, не далеко, — ответил фермер. — Обелиск Рэддоу находится между следующими двумя холмами. Сам гребень начинается с другой стороны вон того холма и тянется к северо-западу до следующего. Вы его не увидите, пока не подойдете совсем близко.
Пол посмотрел туда, куда указал фермер. Ничего, кроме довольно пологого холма, поросшего серо-зеленой травой и низкорослыми деревцами.
И тут Квигин завопил:
— Смотрите! Вон там, на склоне! Это королевская армия!
И точно, на юго-западном склоне они увидели темную колонну. Она змейкой поднималась к вершине, и солнце поблескивало на шлемах и пиках. Колонна была очень длинная, она тянулась из долины и обвивалась вокруг холма. Пол даже затаил дыхание, а потом со свистом выдохнул, заметив в колонне чудесную золотую вспышку. Алейн сказал:
— Это королевский штандарт. Значит, и сам король там.
Они еще несколько минут молча смотрели на армию. К Полу при виде столь впечатляющей силы вернулась храбрость. Колонна все шла и шла, и он пытался определить количество воинов. Его мысли прервал резкий свист и хлопанье крыльев над головой.
Пол непроизвольно пригнулся и потянулся за кинжалом, но расслабился, увидев, что это Рви приземлился на спину Этрика. Кейгил поспешил к ним, успокоил бешено бившего крыльями орла и только потом посмотрел ему в глаза, чтобы выяснить, какие вести принес крылатый разведчик. Через мгновение мастер обернулся к обелиску Рэддоу и сказал:
— Посмотрите в небо! Видите…
С севера к горе, на которую медленно поднималась королевская армия, надвигались черные тучи. Все сразу поняли, что это не обычные тучи, да и не тучи вовсе. Но только Алейн произнес это вслух:
— Миперы. Столько миперов, что мне и не снилось… К оружию! — закричал он. — К оружию! Тряпичная ведьма атакует. Мы должны быть у обелиска Рэддоу к началу битвы!
От его крика Пол вздрогнул. Он виновато оглянулся посмотреть, один ли он так напуган. Алейн уже вскочил на коня, Квигин беседовал с Рви, а Кейгил — с Этриком. Только Лизелла ответила на взгляд Пола, и он с облегчением заметил, что уши у нее подрагивают.
— Не бойся, — шепнул он зайчихе, поднимая с земли шлем. — Я отыщу оставшиеся две Стихии… и мы разобьем ее… будь уверена…
Уши Лизеллы перестали дрожать, и Пол ощутил прилив храбрости. Он надел шлем и закрепил ремешки, все время повторяя сказанное и думая о Джулии, которая ждет спасения.
«Я обязан быть храбрым, — говорил он себе. — Что бы ни случилось».
Края дерна и падуба высохли и загнулись. В резком свете белого шара они казались почти черными. Но когда Джулия, Лисса, Мирран и Анхивар ступили на землю, и дерн, и падуб словно немного ожили.
Лисса взяла у Джулии золотую палочку, положила ее в центр круга и запела. Песнь мелодично текла и переливалась, без слов рассказывая о лете и очищающем дожде. Пока Лисса пела, у Джулии покалывало спину, а по золотой палочке струились искры. Запахло свежей зеленью. В конце песни Лисса неожиданно хлопнула в ладоши, и палочка в тот же миг треснула и исчезла. На ее месте загорелся золотисто-желтый костер, а трава снова стала зеленой и сочной.
— Ну вот, — сказала Лисса, — теперь мы снова в безопасности. По крайней мере, на какое-то время. А теперь я попробую отозвать девушку-прутик…
— Не нужно, — Анхивар показала на белый шар. — Она уже здесь.
— Не смотри туда, Джулия, — велела Лисса. Джулия хотела было спросить, почему, но тут же захлопнула рот и закрыла глаза — она мельком увидела девушку, плывущую к ним. Она увидела саму себя, какую-то скрученную и поломанную, выцветшую и прозрачную, как полинялая изношенная рубашка, — результат постоянного соприкосновения со злобными мыслями и чувствами Тряпичной ведьмы.
Анхивар взяла Джулию за руку, почувствовав, как вздрогнул от ужаса Мирран. Даже он, повидавший на войне немало чудовищного и отталкивающего, был потрясен тем, что увидел сейчас.
Джулия не столько увидела, сколько почувствовала, как девушка ступила на траву и тут же рухнула у ног Лиссы. Потом Лисса спела короткую печальную песню, в которой слышался скорбный плач арфы. Когда Джулия открыла глаза, ее двойника не было. Только в воздухе вился слабый дымок, да на траве осталась маленькая горстка пепла.
— Она хорошо сослужила свою службу, — сказала Лисса, заметив, что Джулия потрясенно провожает взглядом последнюю струйку дыма, поднимавшуюся над золотистым костром. — Да ведь она и не живая была.
— Знаю, — прошептала Джулия, — только… такой ведь могла стать и я…
— Но не стала, — улыбнулась Лисса. — И никогда не станешь. Мы еще доберемся до ведьмы! Посмотри, сколько ты уже сделала!
Джулия кивнула и улыбнулась. Она была благодарна Анхивар за то, что та не отпускала ее руку. Конечно, сейчас все выглядит куда более обнадеживающе, чем еще несколько дней назад, когда она была совсем одна, и ее принуждали смотреть на мир глазами Тряпичной ведьмы.
Эта мысль заставила ее вспомнить про Пола. Она повернулась к Анхивар и спросила:
— Вы не скажете, что происходит снаружи? С Полом все в порядке? Она до него еще не добралась?…
— Нет! — ответила Анхивар. — Ни ей, ни ее тварям не удалось заполучить твоего брата. И я могу не просто сказать. Я могу показать тебе все ее глазами. Если хочешь.
— Я бы хотел увидеть королевство и все, что там происходит, — сказал Мирран. — Но ты уверена, что это не привлечет к нам ее внимание?
Анхивар качнула головой.
— Ее мысли сейчас заняты, она раздает приказы своей армии.
— Будет сражение? — спросил Мирран. Он сжал кулаки, а потом стал от волнения похрустывать пальцами. — Кто против нее?
— Нынешний король и все силы, которые ему удалось собрать, — ответила Анхивар, глядя мимо него, куда-то в темноту. — Ее миперы следят, как королевская армия стекается к месту сражения — множество отдельных колонн движутся, чтобы присоединиться к королю. Они все подходят к длинной узкой гряде невысоких холмов… Миперы говорят, что на солнце переливаются знамена… Это обелиск Рэддоу.
— Я знавал холм Рэддоу, — тихо самому себе сказал Мирран. — Но в мое время там не было никакого обелиска. Мы сражались с Северной королевой вдоль перешейка между двух холмов. Ожесточенная и суровая была битва, первая из многих, которые она выиграла. Мой брат Азаран погиб тогда — его одолели гварульхи. Это место ей прекрасно знакомо… плохой знак для предстоящего сражения.
Анхивар моргнула и выпустила руку Джулии. Отколола серебряную звезду, приложила ее ко лбу и прошептала несколько слов. Она произнесла их так тихо, и они были такие странные, что Джулия ничего не разобрала. Потом Анхивар сказала:
— Закройте глаза и помолчите, тогда мы увидим все, что видит она.
Джулия послушно зажмурилась. Сначала даже слишком сильно — перед глазами поплыли красные круги. Но вот появился вместо красных кругов солнечный свет. Постепенно до нее стали долетать и звуки — вой ветра, визг и фырканье гварульхов, громовая поступь ангарлингов. Все это перекрывал голос Тряпичной ведьмы, такой, каким Джулия его часто слышала сквозь набитые ватой уши своей мучительницы.
День давно перевалил за середину, солнце жарило и слепило, рождая длинные тени. Тряпичная ведьма двигалась в кольце ангарлингов. Каменные гиганты передвигались гораздо быстрее, чем раньше. Они словно нашли новый, ускоренный ритм для своей тяжелой переваливающейся поступи. Они взбирались на широкий холм с плоской вершиной, поросшей серо-зеленой травой.
По обе стороны от Тряпичной ведьмы скакали гварульхи. Они передвигались группами по тридцать — сорок голов под предводительством старшин — особо крупных и свирепых гварульхов.
Безжизненные бежали странными зигзагами — красные глаза уперты в землю, языки высунуты наружу, как у собак. У них было всевозможное оружие, и выли они, совсем как гварульхи.
Темные тучи миперов заполонили все небо. Их тени мелькали по залитому солнцем склону. Каждые несколько минут от стаи отделялся какой-нибудь мипер и хрипло каркал свое сообщение Орочу. Тот останавливался выслушать донесение и бегом догонял Тряпичную ведьму, отчего напоминал паука, рывками пересекающего пол на кухне.
Джулия окинула взором эту несметную армию. Она чувствовала ее мощь и скорость, ее решимость и предвкушение крови. Поначалу девочка не поняла, чем это вызвано, но потом заметила впереди отблески солнца на стали и услышала рев, который могли издавать только людские глотки. А в следующее мгновение хребет ощетинился шеренгами солдат.
В самом центре гряды гарцевала группа конников под знаменами и штандартами. Джулия догадалась, что там должен быть и король. Похож ли он на Миррана? Наверняка похож, потому что привел армию на битву с Тряпичной ведьмой, а не спрятался в дальний угол.
По обе стороны от королевских знамен выстроились отряды пикейщиков. Отсюда они напоминали перевернутую щетку, где каждая щетинка шевелится. Похоже, они еще не были готовы к битве, и Тряпичная ведьма снова припустила вперед. Ангарлинги и вся ее армия тоже прибавили шагу. Ритмичный грохот камней и топот лап гварульхов ускорились. Джулия заметила, что и пикейщики зашевелились. Они перестроились в сплошной фронт по шесть-восемь шеренг и выставили пики вперед.
В ощетинившемся строю появились лучники, и на гварульхов обрушился ливень стрел с голубым оперением. Первые ряды гварульхов стали напоминать толпу пьяных — они спотыкались и падали. Но их сменяли несметные ряды других.
Тряпичная ведьма закричала. Крик прокатился по холмам, изливая кровожадный восторг, и заметно поколебал уверенность в передних рядах королевских солдат. Их тени дрогнули, словно даже они, тени, страшились того, что грядет.
С этим криком все как-то сразу началось — гварульхи взвыли, ангарлинги взревели, и все они длинными скачками помчались к вершине. В этой сумасшедшей атаке не было даже видимости какого-то порядка. Миперы посыпались вниз под шквалом обрушившихся на них стрел. Холм буквально ожил от мелькавших голубых стрел, с глухим стуком достигавших своей цели.
Повсюду стоял невообразимый шум, но все перекрывали крики безжизненных и вой гварульхов. А потом с жутким грохотом две армии столкнулись по всему фронту. Гварульхи пробились сквозь ряды пик и сошлись с бойцами в рукопашной.
Глазами Тряпичной ведьмы Джулия видела, как ангарлинги лавиной врезались в стену копий, поломав их, словно спички. Они пробивались вперед, в буквальном смысле давя всякое сопротивление, а гварульхи устремлялись в образовавшиеся бреши, зубами и когтями рвали и кромсали солдат. Несколько отчаянных мгновений Джулия видела лица людей. Люди кричали, пытаясь пробиться через волну чудовищ к Тряпичной ведьме, чтобы убить ее.
Но лишь немногим удалось прорваться сквозь толпу ангарлингов, да и тех тут же сразили здоровенные гварульхи-охранники, следовавшие за Орочем. Тряпичная ведьма, как неодолимая сила, рвалась к самому центру королевской армии, к знаменам и королю.
«Хуже всего шум, — в отчаянии думал Пол. — Крики, вопли, звон стали, вой гварульхов. Такой шум… и непонятно, кто побеждает».
Квигин, казалось, думал о том же, потому что начал говорить:
— Интересно, что… — Но тут шум битвы вдруг изменился — крики врагов стали громче, и звучали они гораздо ближе и как-то торжествующе.
В который раз Пол пожалел, что Алейн не позволил ему идти в бой, а заставил остаться в тылу у возков с припасами. По крайней мере, там бы он видел, что происходит…
Квигин и Пол видели лишь самое начало боя — они взобрались на холм и приблизились к задним рядам армии. Но вскоре их заставили вернуться к возкам, чтобы помогать целителям справляться с потоком раненых, идущих с поля боя.
Все это время в воздухе стоял грохот сражения, похожий на скрежет столкнувшихся автомобилей плюс рев стадиона футбольных болельщиков плюс крики во время кормления в зоопарке, причем все это усиленное в сотни раз. Через некоторое время Пол уже различал в этой какофонии шум обеих сторон. Он слышал, что голос Тряпичной ведьмы звучит все громче… и ближе… значит, ее твари пробивают путь наверх на другом склоне гряды. Поток раненых все увеличивался — мужчины и женщины брели, спотыкаясь, едва передвигая ноги.
Пол носил бинты лекарям и воду раненым, которые лежали прямо на траве. Пол радовался, что ему хотя бы не приходится заходить в палатки, где трудились целители и хирурги. Он и снаружи видел достаточно, и поначалу его даже тошнило. Потом, правда, напало какое-то тупое оцепенение, да и постоянные просьбы принести то воду, то бинты помогали отвлечься.
Большинство раненых не могли связно рассказать о битве, но многие говорили о Тряпичной ведьме и об ангарлингах. Лица у раненых были серыми от боли, а у тяжелораненых — светились от разлившейся бледности.
Пол отправился за новым ведром воды, когда в битве вдруг наступила тишина. Он поднял голову и посмотрел на край гряды. Шум вернулся и даже стал громче, чем прежде. В полной неразберихе продолжалась рукопашная, королевская армия отступала.
— Фронт прорвали на левом фланге, — сказал кто-то сзади.
Пол обернулся и увидел рядом с собой солдата. Это был один из стражей границ, на вид — старый вояка. Седые волосы его совсем поредели. Застарелый белый шрам тянулся вдоль всей руки. На лбу у раненого белела свежая повязка, а на щеке разливался огромный синяк.
— Никогда не думал, что увижу, как северные твари одерживают верх над нами, — добавил он. — Теперь их ничто не остановит.
Пол снова посмотрел на гребень холма. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: сражение безнадежно проиграно. По всему левому флангу королевскую армию теснили назад.
— Должно же быть что-то… кто-нибудь может же… — вскричал Пол. — А как же король?
— Король? — откликнулся солдат, неотрывно глядя на склон. Он некоторое время всматривался в кишащую массу людей и чудовищ. Но вот его взгляд остановился на очаге особо яростного сражения в самом центре. Страж указал туда, и Пол различил проблеск золотого королевского штандарта.