Рискнули развести костер, не слишком большой, но достаточный для того, чтобы согреть немного воды, съели хлеб, который Моргейн испекла на предыдущем привале, и выпили чай — специально приготовленный для Чи, с травами против лихорадки.
Чи прирожденный наездник, осознал Вейни, это очень хорошо — но сейчас он устал, с радостью устроился на траве и, согретый лучами солнца, уснул на покрытом листьями берегу. Вейни решил последовать доброму примеру, оставил стражу Моргейн и растянулся на траве, слушая воду, ветер и пасущихся лошадей.
— Все тихо, — прошептала она, разбудив его. Чи все еще спал. — Ничто не шевелилось. Птица или две. Какое-то животное, никогда раньше такого не видела, приходило пить, выглядит как норка с полосатым хвостом. И еще на этом упавшем стволе грелась черная змея.
Хорошие знаки, безопасные соседи. Вейни глубоко вдохнул и отдал ей одеяла, а сам уселся пониже, там, где не было ветра. Он немного поел, четвертушку лепешки, которую сохранил от завтрака, и выпил чистой воды из ручейка, бежавшего рядом, намного более приятную, чем из реки на прошлом привале.
Когда день начал клониться к сумеркам, а Чи зашевелился во сне, Вейни встал, потянулся, разминая затекшие мышцы, и зажег костер — опять совсем небольшой, чтобы только согреть воду, и быстро потушил его, хотя риск конечно был, даже так.
Моргейн поднялась, съела немного лепешки с копченой рыбой, выпила кружку чая и уселась, опираясь спиной о камень, время от времени ее глаза закрывались. Внезапно ее глаза открылись, в них не было и тени сна. — Мы останемся здесь на день, — сказала она. — От нас до ворот достаточно далеко — и это очень хорошо. Но это наш последний отдых. Еще одна ночь такой скачки — и мы выедем из владений Гаулта. Правильно? — обратилась она к проснувшемуся Чи.
— Правильно, — ответил тот. — Клянусь.
— Имей в виду, что больше я не разрешаю лошади Вейни нести двойную ношу и так утомляться.
— Я пойду пешком, леди. Я смогу защитить себя.
— А ты способен? Учти, я говорю тебе правду: если ты еще не в состоянии — мы дадим тебе день передышки. Но могут быть и другие варианты. Быть может ты что-то знаешь о системе защиты Морунда?
Глаза Чи округлились от страха. — Стражники, — только и сказал он. — Много стражников.
— Мне, — сказал Вейни, опираясь подбородком о предплечье и локтем о колено, — в своей жизни пришлось украсть несколько лошадей. А думаю, что пастбища Морунда неподалеку. Ради такого дела, лио, я могу прогуляться.
Моргейн бросила на него внимательный взгляд. Теперь он понял, что угадал ее намерение, по этому спокойному обмену взглядами.
И у него всю дорогу было нехорошо на душе, примерно по той же причине они и уехали из последнего лагеря: Эрхин могла вести двойной груз, но очень медленно, шагом — а Моргейн была кем угодно, но только не дурой, и не собиралась загонять их лошадей до смерти.
Тем не менее она удивила его, рискнув поверить словам этого человека — и удивила опять, заговорив вслух о Морунде.
— О, — сказал он, на языке Карша, — мы можем разрешить нашему проводнику идти по дороге, которую, как он утверждает, знает — одному. А мы сами, лио, поедем быстрее, оба, ночью и невидимые.
Она опять бросила на него внимательный взгляд.
Вейни слегка приподнял плечо. Ее лицо было не хмуро, подумал он, но, скорее, серьезно и сосредоточено.
— Я хочу поговорить с тобой, — сказала она и указала на берег ручья.
— Я не думаю, что надо слишком много говорить, — ответил он и не встал. — Я илин. Только попроси. И я сделаю. Украсть лошадь? Ерунда. Возможно я могу взять штурмом Морунд. Едва ли тебе надо особенно тревожиться.
— Ты сошел с ума!
— Не думаю, что я сошел с ума. Я сделаю все, что ты захочешь. Может ли мужчина быть более разумным? Взять Морунд. Лучше, чем потом идти туда, пленником. И намного лучше, чем волочить туда этого несчастного, потому что ты разворошила осиное гнездо, которое теперь надо объехать. Мы зашли так далеко по совету этого человека. Я говорю, давай немного отдохнем, и пойдем туда, куда он ведет нас, вокруг этого места.
Какое-то время она молчала. Потом метнула на него гневный взгляд. — О, да, и доверимся удаче и половине всех банд в округе. Ты этого хочешь?
— Лучше удача, чем этот Гаулт, лио. А мы, что мы должны делать, перебить всех? Ты этого хочешь? Ты к этому ведешь нас? Кто-то, конечно, должен умереть, вроде меня, потому что я прикрываю тебя. На моем правом плече и так рана размером с кулак.
— А чья это вина?
— и на мне висит человек, которому я не доверяю; или мы верим ему настолько, что отпускаем его даже в том месте, где он может поднять тревогу; или убиваем его прямо сейчас. Убить просто — привяжем к дереву, и его найдут либо волки, либо враги; или все таки верим и освобождаем? Тогда, если мы ему настолько верим, почему, ради святых Небес, мы не доверяем ему вести нас, чтобы выбраться из этого проклятого места прежде, чем поднимется шум и крик отсюда и до севера?
Моргейн вскочила на ноги и чуть ли не бегом бросилась прочь. Чи посмотрел на Вейни испуганным взглядом.
— Мы обсуждали, — спокойно сказал Вейни, — как легче всего достать лошадей.
Чи промолчал. Пока Моргейн стояла на берегу ручья, обняв себя руками и глядя в наступающую темноту, он тревожно переводил взгляд с одного на другого.
Вейни потушил костер, подошел к воде и встал на колени, чтобы помыть единственную использованную сковородку.
— Я не понимаю тебя, — сказала Моргейн, стоя рядом с ним, пока он аккуратно чистил сковородку. — Я совершенно не понимаю тебя.
Да, это было не то, что он ожидал услышать.
— Тогда, — ответил Вейни, — мы оба не понимаем друг друга.
— Что ты хочешь?
И это был не тот вопрос, которого он ожидал — или, во всяком случае, не ожидал серьезного тона, с которым он был задан.
— Что я хочу? — он отвернулся от ручья, так как чувствовал, где она стояла: спиной к пленнику и лошадям, ко всем источникам неприятностей. — Понятия не имею.
— Встань с колен.
— Я мою проклятую сковородку, — скривился он, — а ты поворачиваешься спиной к этому человеку. Ты настолько доверяешь ему?
— Сейчас за ним присматриваешь ты. А тебе я доверяю. Так что же ты хочешь? Освободить его? Дать ему провести нас через живущих здесь его соплеменников? А может быть убить его или оставить волкам?
— А. Я думаю, что мы можем верить его клятве.
Она резко выдохнула, и не говорила ничего, пока он поднимался на ноги. Теперь они были одного роста, потому что он стоял в воде. И долгое время не шевелился.
— Или, — наконец сказал он, — ты думаешь, что мы не должны доверять ему? Лорд в Небесах, ты приняла его клятву. Ты же не считаешь меня лицемером? Но, насколько я помню, он почти слово в слово повторил мою.
— Ты из Карша, — досадливо ответила она, напомнив то, что он забыл: это слово обозначало не только язык, но, в намного большей степени, страну, горную область в его родном мире, рядом с которой находился Эндар, почти полностью покрытый лесом.
— Ты не даешь мне вспомнить это, — стиснув челюсти сказал он, и кивнул подбородком в сторону человека, сидевшего у погасшего костра. — Он человек. Но ты, не обращая на меня внимания, приняла его клятву. Ты обманываешь его и отказываешься доверять мне. Почему?
— Я не обманываю тебя.
— Ты не говоришь мне правду.
— Ты умолял меня сохранить ему жизнь.
— Лично я оставил бы его в последнем лагере — оттуда он мог идти на все четыре стороны. И пошел бы с самого начала на запад, через холмы.
Она сжала губы так, как делала всегда, сказав все, что хотела. Все их доводы кончились — последнее слово осталось за ним, и Моргейн замолчала, или, лучше сказать, впала в такое молчание, которое могло длиться часами, и в конце концов улетучивалось, как если бы никто из них не говорил никаких резких слов.
Но Моргейн всегда делала что хотела — просто скакала своим собственным путем, даже если он не хотел идти с ней; уговорить ее было невозможно.
— Я достану тебе эту проклятую лошадь, — сказал он.
Она резко вздохнула. — Мы пойдем его путем, по тропинкам.
Он почувствовал, как его лицо заалело. — Тогда мы будем крутить и крутить.
— Я не просила об этом.
— Этот человек ранен. Как ты думаешь, сколько он сможет пройти.
— Поэтому я хочу подождать здесь. Разве я уже не говорила это тысячу раз?
— Ждать здесь! С врагами за соседним холмом!
— Что ты предлагаешь?
Вот теперь и у него кончились слова. Какое-то время он стоял, наполовину задохнувшись от гнева; потом наклонил голову и пошел мимо нее на верхушку холма, чтобы положить вымытую сковородку к остальным.
Чи поглядел на него с тем же непониманием, его глаза метались с одного на другого — пока не застыла на Моргейн, которая подошла и уселась на корточки рядом с ними.
Какое-то время Вейни сидел, тыкая палочкой в землю. — Я подумал, — мягко сказал он, — что мы могли бы ехать по тропинкам не утомляя лошадей. Чи и я будем сидеть на Эрхин по очереди. Один едет, другой идет, и наоборот.
Моргейн оперлась локтями о колени и уткнулась лбом в ладони. Потом отпустила руки и села на землю, скрестив ноги. — Лично мне, — сказала она, — этот Гаулт из Морунда не мешает.
Душу Вейни опять захлестнула паника. — Лио…
— С другой стороны, — продолжала она, — твое предложение имеет смысл. Если, конечно, наш проводник не знает, где можно найти лошадей.
— Нигде, пока мы не доберемся до деревни, — слабым голосом сказал Чи.
— Сколько надо ехать, чтобы выбраться из владений Гаулта?
— Утром мы будем в безопасности.
Вейни взял палочку обеими руками. — Во имя Небес, — сказал он на языке Эндар-Карша, — он скажет тебе все что угодно, лишь бы спасти свою жизнь: сегодня утром он ошибся, и нам пришлось совершенно открыто скакать под солнцем.
— То есть твой совет — доверять, но вначале ты сказал да, а потом нет — и чему прикажешь верить?
— Я Человек. И мужчина. Я могу доверять не веря. Или в чем-то доверять и в чем-то нет. Он в отчаянии, пойми же ты. Подожди меня здесь. А я пойду и украду для него лошадь.
— Хватит уже о лошадях!
— Клянусь тебе…
— Вейни.
— … или даже треклятую лошадь самого лорда Гаулта, если хочешь! Но мне не хочется оставлять тебя наедине с этим мужиком. Вот что меня тревожит, лио. Если я оставлю тебя здесь, я должен буду привязать его к дереву, а я не могу полагаться на его слово и не знаю, как далеко до замка это проклятого лорда. Я честно скажу тебе, чего бы я хотел: идти без лошади, на запад, как можно дальше, и повернуть на север только тогда, когда мы будем в холмах.
— Слишком долго.
— Слишком долго, слишком коротко — Бог в Небесах, лио, мне вообще ничего не нужно, только бы мы спокойно и тихо, не потревожив никого, оказались там, куда ты хочешь попасть, и как можно быстрее. Я думаю, что мы оба этого хотим.
— Он назвал имя, — сказала Моргейн.
— Он? Чи? Что за имя?
— Скаррин, в Манте. Лорд севера.
Сердце Вейни замерло. — Ты его знаешь?
— Только имя. Очень древнее. Быть может мы в огромной опасности, Вейни. В огромной.
Мир исчез, остался только шорох ветра, играющего листьями.
— Опасность? — спросил он. — Где?
— На севере, — сказала она. — Имей в виду, я не уверена. Это очень старое имя, и этот северный лорд может оказать старым человеком, очень старым, даже по моей мерке. И если он знает о нас, есть меры, которые он может предпринять, чтобы поймать нас в ловушку, прямо здесь. Ты понял меня?
— Кто он такой?
— Я не знаю, кто он такой. Я знаю, что он такое. Или догадываюсь. И если я связала этого Чи всеми клятвами и обещаниями, которые смогла получить от него — я не освобожу его, пока ворота не будут рядом с нами, ты понимаешь меня? В Морунде я могу кое-что сделать. Быть может мне удастся вытащить этого северного лорда на юг, подальше от его собственных ворот. Но вполне возможно, что ты прав — скорее всего этот Гаулт сумасшедший, и иметь с ним дело невозможно.
— Ты хочешь заключить сделку с человеком, который скармливает своих врагов волкам?
— Даже с дьяволом можно иметь дело — и иногда значительно легче, чем с честным человеком. Судя по тому, что Чи рассказал нам, среди кел живет достаточно много Людей, вполне довольных своей жизнью, и не нам заботиться о них. Но ты советуешь доверять этому человеку и его народу-
— Этого я не говорил!
— А что ты говорил? Бросить его? Убить его? Ты просишь этого? Или скакать вместе с ним? Мы зашли слишком далеко, и если этот лорд Гаулт найдет нас, всех троих, прячущихся здесь, нам придется сражаться или, еще хуже, уходить через Ворота Морунда.
Вейни собрал волосы, падавшие на глаза, заправил их опять в узел воина и положил локти на колени.
В Эндар-Карше Человек, заметивший кел, немедленно посылал в него добрую стрелу, а то и две.
— Этот Чи, он когда-либо слышал мое второе имя? Ты, случайно, никогда не говорил ему его?
Вейни покачал головой. — Не знаю, — испуганно сказал он. — То, которое использовали шия? — И когда она кивнула: — Не знаю. Нет, не думаю. Не уверен. Не знаю…
— Не говори. Никогда. И не спрашивай меня почему.
Вейни взглянул на Чи, который с мольбой во взоре глядел то на него, то на нее — его жизнь, Чи чувствовал, что спор идет о его жизни, но не понимал ни слова, к счастью для него. Он чувствительный человек, подумал Вейни, его глаза следили за каждым их движением, но что бы он не чувствовал, старался не подавать виду. — Конечно он хочет знать, что мы говорим — только Небеса знают, что он понял — но во имя милосердия Божьего, лио-
Она встала и подошла к Чи; и он встал и пошел вслед за ней.
— Ты можешь идти? — глядя на Чи спросила Моргейн на языке кел. — Ты думаешь, что сможешь идти всю ночь?
— Да, — ответил Чи.
— Он скажет тебе все, что, как он думает, тебе понравится, — сказал Вейни на родном языке. — Он боится тебя. Он боится отказать любому кел, вот почему у нас с ним столько хлопот. Пускай он едет, а я пойду пешком, пускай ведет нас по дорогам, которые, как он говорит, знает, так тихо, как только может. Вот мой совет. Это все, что я могу придумать. Быстро и тихо, чтобы ни один лист не шевельнулся. Я склонен доверять этому Человеку. И ты знаешь, что это не из-за моей человеческой крови: когда мы были у эрхендимов, я не доверял им, ты же знаешь.
— Моя совесть, — так она называла его. — И ты забыл — самый честный человек в мире всегда сражался с нами. Я боюсь их, Вейни, боюсь больше, чем Гаулта и всех остальных.
— Не здесь, — убежденно сказал он. — Не здесь, лио. И, позволь напомнить тебе, только не в моей земле, там, где ты нашла меня.
— Нет. Ты видел только конец. Хуже того, что я делала в Эндар-Карше, я не делала никогда. И большинство из тех, кого я убила, были моими друзьями. — Она очень редко говорила об этом.
С ее лица внезапно исчезли все краски, оно стало как будто вырезанным из кости, таким, как у чистокровных кел. — Но ты сам сказал: здесь не Эндар-Карш. Ты веришь этому человеку, а я, скорее, хотела бы знать, что он хочет выиграть на этом — разве я не говорила, что доброта — не моя добродетель. Но пускай так и остается. Тем не менее я не говорю, что всегда права. Мы пойдем его дорогой.
Север, сказала она — север и старый враг. И он спорил с ее инстинктами, которые сотни раз спасли их, каким бы странным не был ее выбор.
Спаси их Небеса, но кто в этой земле мог знать ее имя, если они никогда не были здесь и никогда не имели дела с этим народом?
— Мы выходим, — сказал он Чи, который недоуменно глядел на них. — Я пойду пешком. Ты поедешь. Моя госпожа думает, что красть лошадь у Гаулта слишком опасно.
Недоумение в глазах Чи не исчезло. Но добавилась благодарность. — Она права, — простодушно сказал он.
Не хотелось считать его слова предзнаменованием.
Вейни подошел к гребню и свел лошадей вниз. Он оседлал их и привел в порядок снаряжение.