Всего лишь на миг оттуда повеяло леденящим холодом, какой-то запредельной ненавистью... но уже в следующее мгновение взгляд паука потух, словно его глаза закрыли тяжелые ставни.
Я еще удерживал его навесу, но уже понимал, что паук мертв. Как и в случае с паутиной, меч легко пробил хитиновый покров его груди и вошел в тело на всю длину клинка.
- Не долго мучилась старушка в высоковольтных проводах...
Идиотский стишок сам всплыл из подсознания. Зато паук словно ждал этой реплики, потому что уже в следующую секунду на месте мертвой тушки, возникло то самое облачко, с которого и начался его визит. Оно медленно сжалось до размеров мяча и стало сползать к острию меча с явным намерением освободиться. Вот только убраться восвояси ему не удалось.
По лезвию клинка пробежала крохотная искра, и темное облачко, бывшее пауком, сперва сгустилось еще больше, до совершенно непроглядной тьмы, а потом - как чернило в авторучку, втянулось в острие меча. Все, без остатка...
Мой клинок после таких процедур заметно потемнел, зато травленная по долу надпись: 'Clair nait dans tenebres! [1]' стала гораздо ярче, словно ее только что обновили. М-да, не знаю как насчет рождения света, а что тьма умирает в нем - мне было продемонстрировано самым наглядным способом.
- Ну, спасибо тебе... - я осторожно провел кончиками пальцев по блестящей, как живое серебро, надписи. На ощупь она была значительно теплее всего клинка. - Такие, значит, пироги с котятами. Не простой меч мне достался, а настоящий кладенец. Кто-то сильно напрягся, снаряжая меня в этот поход. Не подскажешь, кто именно?
Меч, как и положено всякому солидному и уважающему себя оружию, молчал, совершенно не собираясь облегчить мне жизнь. Ну и правильно, не его это дело - размышлять, да байки на привале травить. Он все что мог и умел, в бою сказал. А ты, в смысле, я - разумей, как знаешь.
- Развели секретность, блин... Пойди туда, не знаю куда. Кто же так новые девайсы втюхивает? Ни тебе инструкции по эксплуатации, ни руководства для 'чайников'...
Я еще немного повертел меч в руках, но ничего необычного так и не увидел. Ни потайных кнопок в навершию, ни сдвигающихся пластин в гарде. Все цельное, прочное, надежное и незамысловатое. С виду самый обыкновенный одноручный меч, коих тысячи, если не считать лозунга и только что проявленных свойств.
- Ладно, разберемся. Но по любому, еще раз спасибо, меч верный и тебе поклон - друг таинственный... - я подмигнул своему слегка затуманенному дымкой, но вполне различимому отражению в плоскости клинка.
Подождал немного, настороженно посматривая вокруг и прислушиваясь, но больше ничего экстраординарного не происходило. Лес постепенно возвращался к нормальной жизни, отзываясь на тишину шуршанием веток и листвы. Вот только птиц я как и прежде не слышал. Не было их тут и все...
Странно, неприятно, но пока не смертельно.
Дольше оставаться на месте не имело смысла. Не ночевать же здесь.
Я еще раз осмотрел место схватки, на предмет наличия остатков паучьей нити, но их не оказалось даже у самострела. Более того, и он сам перестал реагировать на мое присутствие. Даже после того, как я несколько раз потыкал кончиком меча ствол бука в предполагаемом месте расположения 'хамелеона'.
- Сломался... Ну, ничто не вечно под луной.
Я дурашливо отсалютовал несуществующим трибунам и вложил оружие в ножны. Потом подобрал рогатину и двинулся дальше. В смысле, лицом в неизвестность, оставляя за спиной пройденный путь.
Похоже, это и была вторая линия оборонительных сооружений. Та, которая уже не только пассивна, но предпринимает и атакующие действия в адрес наиболее упорных нарушителей. Самострел - это типа последнее предупреждение, а более непонятливых, или наглых - встречает паук. Решает вопрос, восстанавливает боевые функции 'хамелеона' и...
Насчет 'и' имеются предположения, но нет фактов. Возможно, 'крестоносец' развоплощается до следующей тревоги, а может, как истинный воевода, 'обходит дозором'. Теперь уж не узнать, поелику спросить не с кого. Отчетливо ясно только одно: впереди по-настоящему сложный участок пути, прежде чем на меня обратит внимание тот, кто весь этот огород городил.
Я не знаю, что это будет - ловушка, засада, страж или какое иное смертельно опасное западло - но в этот раз обойдется без предупредительных свистков и окриков: 'Стой! Кто идет?'. Враг нападет внезапно, стремительно и мощно, с учетом того, что я смог пройти прежние уровни защиты.
И если я сейчас не поверну обратно, может статься: всего лишь через пару шагов, у меня такого шанса больше не окажется. Так что думай, добрый молодец, и решай: что важнее 'грудь в крестах или голова в кустах'? Потому как 'мертвые срама не имут', но и исправить ничего не в силах...
* * *Выплеснувшегося в кровь адреналина хватило ненадолго. Вернее, шагов на пятьдесят. Как раз до того дуба, между корней которого в моих мечтах размещался родник. Именно там они оказался.
На дне небольшого приямка, усланного мельчайшим песком, пробивалось на поверхность несколько совсем крохотных ключей. Их общих усилий едва хватало чтобы наполнить ведровую промоину и выплеснуться из нее ленточкой ленивого ручейка, в пядь шириной. Тот неторопливо пробегал между травами и жухлой, опавшей листвой всего каких-то пару метров и стеснительно исчезал под большим, замшелым валуном, словно и выглянул совершенно случайно.
В общем, водоем еще тот. Как говорили в старину: 'Даже коня не напоить'. Зато вода в ключе была прозрачнее стекла, - каждый камешек, каждую песчинку видать. Вон как они играют, в крохотных фонтанчиках.
Жажда не то чтоб донимала меня, но пить хотелось. Конечно, можно было, как предписывают хорошие манеры цивилизованным и где-то культурным людям, сперва умыться от трудов праведных, но если никто не видит, к чему разводить лишние церемонии? Я только снял и отложил в сторону шлем и перевязь с мечом, а потом принял упор лежа и сунулся в воду прямо... а вот не надо ерничать, - лицом сунулся. Не, ну в самом деле - не копытце, авось козленочком не стану. И очереди нет. Отчего ж не насладиться вволю.
Глотнул и... чуть не захлебнулся. Очуметь! Вода в ручье оказалась ледяной. Да что я сравниваю, лед по сравнению с ней теплый, как парное молоко. Все тридцать два моих несчастных зуба словно ударом тока пронзило, а дыхание в груди мгновенно замерзло и застряло на выдохе.
Минуту или больше я пялился в таращившиеся на меня из ручья выпученные глаза, пока смог продышаться и сглотнуть.
- Мама дорогая... - прошлепал ожившими губами, одновременно с оттаивающими органами осязания понимая, что ничего более вкусного я в своей жизни еще не пробовал. - Это что же такое тут налито?
Но весь мой организм буквально взвыл, требуя добавки, а не рассуждений. Казалось, что каждая клетка по отдельности сейчас ринется в ручей, если я немедленно не начну пить.
Второй глоток я сделал уже такой крохотный, что и воробью не напиться, но ощущение легкости и пьянящей радости оказались от этого только сильнее. Меня буквально захлестнула волна счастья и веселья. В общем-то я совсем не монах и удовольствия не чураюсь, так что знаком с этим ощущением не понаслышке. Но никакое опьянение - алкогольное, от травки или любовное даже рядом не лежало. Кайф который захлестнул меня был такой пронзительный, что казалось: вот-вот, еще секунда, еще мгновение и все тело скрутит яростной и беспощадной болью. Возможно, даже смертельной! Но это такой пустяк в сравнении с тем блаженством, которое я ощущал сейчас, в сию минуту.
'Вот так и садятся на иглу... - задумчивый голос возник где-то на периферии сознания. - Вставай, наркоша! Если тебе твоя жизнь по барабану, то мне она еще не надоела!..'
'Отвали...' - можно было и не обращать внимания, но это зудение отвлекало, мешало окончательно раствориться в неге.
'Вот я сейчас вправлю кому-то мозги на место, тога и отвалю... Алле, гараж! С тобою разговариваю!'
Нет, вступать в пререкания бессмысленно. Такие скандальные типы только и ждут ответа, чтобы прицепиться еще плотнее. Им не важно, что ты скажешь, главное чтоб не молчал. Надо набраться терпения и тогда он сам отстанет.
'Ну, ты чего, уснул? Козел безрогий?'
'А вот за козла ты ответишь. Не хочешь по-хорошему, ну так мы по-всякому можем. Соответственно полученной заявки'.
Я собрался с силами и вскочил на ноги. Сжимая кулаки и прищуренными глазами выискивая в конец оборзевшего хама. Странно, его нигде не было.
- Эй, ты куда спрятался?.. Покажись.
Лес настороженно молчал, трезво рассудив, что с полоумным человеком лучше не связываться. Не зря же он в цари природы пролез, устилая дорогу к подножию трона черепами и костями всех несогласных...
Еще какое-то время я недоуменно оглядывался по сторонам, пытаясь понять, где нахожусь и почему, но ничего такого, что могло бы дать ответ, не видел. Пока не наткнулся взглядом на ручей.
- Забавно... - в голове что-то щелкнуло и сознание чуток прояснилось. - Вроде не пил ничего, а самочувствие, как после длительного загула. Или - пил?
Я еще раз посмотрел на ручей и отдельные пазлы последних событий собрались в целостную картинку.
- Так вот ты какой, северный олень... - я нагнулся, поднял перевязь и подпоясался.
С мечом у бока сразу почувствовал себя увереннее, а когда положил ладонь на оголовок, то и не таким разбитым.
- Интересно девки пляшут... Вода, которую нельзя прекратить пить? Почти по Козьме... Прямо, хоть ставь разливочную линию и, знай себе, деньги загребай. От потребителя отбоя не будет, зуб даю. Прикольно... Но, мы пойдем другим путем...
Я решительно нахлобучил шлем.
- Надо же, как все простенько и беспроигрышно устроено. Безобидный ручеек, усталый воин... После самострела и сражения с пауком, даже в голову не придет, что ловушка многоступенчатая. На контрастах работает, подлец. Хитер, бобер! Ну, ничего и на тебя что-то подберем. С винтом...
Меч слегка толкнул меня в ладонь, словно попросился на свободу.
- Думаешь?.. Ну, давай попробуем... Чем черт не шутит, пока бог спит.
Я вынул оружие и осторожно окунул самый кончик клинка в ручей.
Миг и прозрачная, тихая вода со стоном и всхлипом взбурлила, словно крутой кипяток, выплескиваясь грязевым фонтаном, мстительно метя мне в лицо. Но в этот раз я уже был начеку.
- Обойдешься, только бледнолицый дважды наступает на одни и те же грабли.
Прощальный плевок коварной ловушки пролетел мимо, упал на землю где-то позади и пропал. А опустевший приямок между корнями дуба, совершенно игнорируя мой меч, стала неспешно заполнять вода из настоящего родника.
Глава третья
Нет, ну что ты будешь делать? Второй раз намерился передохнуть после ненормированного рабочего дня длиною больше суток и опять не в цвет. Какой болван обозвал эту рощу мрачной? Каверзная она и злокозненная... А еще проще, тут западло на запале едет и западлом погоняет. Гоняют меня из угла в угол, как мяч в игре. Тут не присядь, там - не приляг. Достали! Хватит! Никуда я больше не пойду, с места не сдвинусь, пока не отдохну нормально.
Кстати, я не шучу. Сейчас здесь самое надежное место во всей округе. Снаряд в одну и ту же воронку, может и попадает, а обезвреженная мина не рванет никогда. А еще в народе говорят, что темнее всего под лампой.
Не мне, естественно. Тому, кто правит бал. Служба оповещения у него, наверняка, тоже на должном уровне, и надо быть очень наивным, чтобы думать, что меня сейчас не ищут по всем направлениям и не готовят очередную торжественную встречу.
Забавно, я совсем недавно сообразил, откуда взялась эта маловразумительная поговорка. Любой, встав под лампочкой, может убедиться, что никакой тени там и в помине нет. Наоборот, все освещено наилучшим образом. Так почему же эта фраза оказалась поднятой до ранга народной мудрости?
А фишка в том, что возникла она в те времена, когда помещения освещали керосинки. Из-за особенностей их конструкции. Точнее, из-за емкости для керосина, которая размещалась в основании лампы. Поэтому, подвешенная к потолку, лампа освещая все вокруг, создавала конус тени. Тот самый, внутри которого темнее всего...
Вот пусть и поищут меня в округе, а я пока отдохну. Тем более что и меч не возражает. Во всяком случае после укрощения ложного ручья он больше никак себя не проявлял. Жаль только, костер развести нельзя. Это все равно, что орать во весь голос: 'Я здесь!'
Ну да ладно. Не впервой всухомятку питаться. Посмотрим, чего там Листица в дорогу снарядила.
Угу. Если проявить немного смекалки, то раньше это был хлеб, сыр, ветчина и, кажется, сушеные сливы. Причем, все с истинно женской аккуратностью, было завернуто по отдельности в капустные листья, чтобы продукты дольше не черствели. Зато теперь, моими непредумышленными усилиями и другими превратностями путешествия, все перечисленные ингредиенты, включая капусту, сперва образовали некий салат, а после сбились в плотный ком. Эдакий колобок.
Зрелище, прямо скажем, не слишком аппетитное, но, что для меня сейчас более важно, вкусовых качеств не утратившее. Молодец Листица, сообразила сложить снедь в отдельный полотняный мешочек, а то кто знает, сколько еще лишних 'специй' могло прибавиться к моему блюду...
Я отхватил кинжалом от колобка добрую краюху и, закрыв глаза (от удовольствия) принялся неспешно жевать. Время от времени запивая водою из ручья, которую зачерпнул шлемом. В общем, та еще трапеза... Но мне она казалась вкуснее любой амброзии и нектаров. Да и вообще, вариант 'Лукулл пирует у Лукулла' всегда предпочтительнее 'Пира у Валтасара'.
- Черт! Это еще что за приколы?
Нет, что язык мой враг я знаю, но чтоб уже и за мысли наказывали!.. И тем не менее, вокруг происходило что-то непонятное и... неприятное. Воздух сгустился, став тяжелым, сырым и липким, как в преддверии шторма. Потемнело, словно и не полдень на дворе, а самый поздний вечер, - вот-вот звезды покажутся. А усталость нахлынула такая, что не продохнуть.
Да, я реально вымотался. Ведь ни минуты покоя не было, начиная от сражения за Выселки. Сперва поход сквозь болото, потом - акция устрашения для гоблинов, ну и все, что приготовила мне Мрачная Роща. Но все это не шло ни в какое сравнение с тем изнеможением, которое я сейчас ощущал. Оно парализовало не только натруженные мышцы, а навалилась так, что сердце отказывалось биться, а легкие - дышать. Широко раскрытыми глазами я смотрел прямо перед собой, но даже не понимал, что именно вижу. Тьма наползала уверенно, нагло и уже ничто не могло остановить ее. Еще один миг, еще один удар сердца и я должен был умереть.
Умереть сидя, потому что у меня не оставалось сил даже на то чтобы лечь. И все-таки я завалился на бок, да так удачно, что распростерся поверх меча.
Должно быть тот, кто перебросил меня в этот мир, хорошо знал свое дело и соответственно подготовился. Иначе я уже пару раз со стопроцентной гарантией мог сыграть в ящик.
Почти незаметное сияние, которое исходило от лозунга на клинке, окутало меня словно тончайший кокон. Оно было невесомее самой тончайшей дымки, но даже этого хватило, чтоб мое сердце снова забилось, а грудь наполнилась воздухом.
Подчиняясь инстинкту, я набросил перевязь на шею и, опираясь на рогатину, как на посох, с трудом встал на ноги. Мною шатало как хлипким суденышком в самый беспощадный шторм, но я понимал, что оставаться на месте нельзя. Первый шаг был как в детской игре в 'лилипутики', крохотный-крохотный. Второй - не многим больше...
'Так и коньки отбросить можно... - мелькнула первая осознанная мысль, после того, как я сподобился шагнуть и в третий раз. - Лежал бы у ручья, постепенно превращаясь в прах, как те гоблины. Если бы зверье не растащило по косточкам...'