— Конечно. Вы голодны? Можете подождать в столовой. — Эллиот взглянул на пожавшую плечами брюнетку и снова ослепительно улыбнулся. — Скушайте чего-нибудь, пока Дженэри не подойдет.
— Отлично, — сказала я искренне. При головной боли мне обычно хочется есть. Квентин тоже оживился. Мальчики-подростки всегда готовы лишний раз перекусить. — Мы с удовольствием пообедаем.
— Ну вот и прекрасно. Идите за мной. — Эллиот направился по одному из проходов, жестом пригласив нас следовать за ним. Я так и поступила, на ходу кивнув остальным. Других занятий у меня не было, а Квентин был почти доволен — впервые с того времени, как мы сюда приехали. Может, когда он поест, перестанет так свирепо на все смотреть.
— Пока, Эллиот, — крикнул блондин, присоединяясь к Колину у кулера. Брюнетка снова уткнулась в свои заметки, а Питер куда-то неторопливо направился. Кажется, в их понимании это и был обычный рабочий день.
— Увидимся. — Эллиот снова помахал и, понизив голос, посоветовал: — Не останавливайтесь. Они чувствуют запах страха, и если узнают, что вы нервничаете, набросятся на вас как ястребы.
— Вы это… разыгрываете нас, да ведь? — Квентин кинул на меня встревоженный взгляд.
— Он шутит, — сказала я. Те, кто делает заметки, когда их друзья орут, обычно не опасны ни для кого кроме себя.
— Верно, я вас разыгрываю, — сказал Эллиот. — Вы оба такие серьезные.
— Я здесь по официальному делу, — сообщил Квентин, переключившись на натянуто-формальный тон.
Я пожала плечами.
— А у меня просто голова болит.
— Еда и чашечка кофе это уладят.
Эллиот остановился у двери из вороненой стали и толкнул ее. Пространство залил солнечный свет. Где-то за стенкой тот же женский голос, что раньше ругался, прокричал:
— Выключи это чертово солнце!
— Извини, Гордан! — крикнул в ответ Эллиот и вывел нас на улицу. Дверь за нами захлопнулась и слилась с кирпичной стеной, словно никогда не существовала. Эллиот заметил выражение на моем лице и улыбнулся.
— Мы тут любим, чтобы все было прибрано.
— Понятно, — ответила я. Квентин жался поближе ко мне, почти касаясь моего локтя. Я тряхнула головой, повернулась оглядеть окрестности — и замерла.
Ландшафт был красивее внутренних помещений — возможно, потому, что не существовал в реальном мире. Небо было мягкого оттенка синевы, а сочную зеленую траву усеивала пена крошечных белых цветочков, какие росли и в поместье моей матери. Только кошки были прежние. Они были повсюду — смотрели на нас с легких столиков и с аккуратно подстриженных деревьев. В какой-то точке между тем, как мы вошли в здание и как вышли из него, мы пересекли границу Летних Земель. Это отчасти объясняло, почему это место показалось нам таким пустынным: те, кто находятся внутри холма фейри, невидимы для тех, кто снаружи, и наоборот. Следовательно, кошек здесь в два раза больше, чем я изначально прикинула. Если половина их внутри холма фейри, а половина снаружи… это просто множество кошек. Зданий они избегают, наверное, чтобы снова не попасть в переход между мирами.
Но зачем компьютерной компании иметь неучтенные врата между своими помещениями в мире смертных и в мире фейри, а также популяцию кошек, которой позавидовало бы Общество по защите животных? Я бросила взгляд на Эллиота. Тот безмятежно шагал, не видя в окружающем ничего странного. Ну и ладно. Если он хочет играть в эту игру, мы в нее тоже пока поиграем. Стараясь, чтобы голос звучал ровно, я спросила:
— А здесь все такие…
— Странные? — уточнил Эллиот. — Ну да, профессия обязывает. Ничего, если я спрошу, когда вы в последний раз принимали душ?
Я уставилась на него. Квентин с отвисшей челюстью прошипел:
— Да вы… Да как вы…
— Успокойтесь, успокойтесь! — Эллиот поднял руки и рассмеялся. — Вы просто чуточку потрепанные. Можно, я вас помою?
— Что?! А!.. — До меня дошло. Банники — это банные духи, они одержимы чистотой, а будучи фейри, могут порой насаждать свои представления о гигиене весьма настойчиво. Никто не вымоет человека лучше банника. — Давайте.
— Тоби…
— Соглашайся. Это интересно.
— Значит, вы позволите? — Эллиот посмотрел на нас обоих. Мы кивнули. — Великолепно. Будьте добры закрыть глаза и задержать дыхание.
Я зажмурилась и сделала глубокий вдох. Меня окатило пахнущей щелоком волной тепла и влаги. Понятно, почему Эллиот сначала попросил разрешения: меня как будто терли сотни стремительных, бесстрастных рук, и если бы я не подготовилась, то могла бы понять это неправильно. Через полминуты ощущение влажного тепла ослабело, и я открыла глаза, поглядев сначала на Квентина, потом на себя. Мы выглядели будто прямиком с лучших процедур на первоклассном курорте; мои кроссовки стали белыми и чистыми, и даже маленькая дырочка на штанине джинсов оказалась заштопана тонюсенькими, почти невидимыми стежками. Я с любопытством показала на нее Эллиоту.
Он смущенно пожал плечами.
— Специально я вещи чинить не умею, но то, что надето на вас, когда вы «купаетесь», чинится само. Как часть очистки.
— Здорово, — сказала я.
— Так вот как выглядят твои волосы, когда причесаны, — ухмыльнулся Квентин.
— Отвали.
— Теперь, когда вы приведены в презентабельный вид, не будете ли вы добры пойти за мной, мисс Дэй и мистер… гм… Квентин? — произнес Эллиот, открывая дверь во второе здание. Мы вошли. Изнутри оно напоминало общежитие: длинные коридоры с множеством дверей. — Надеюсь, вы любите пончики. Персонал нашей столовой на этой неделе отсутствует, так что нам приходится обходиться самим.
Не переставая болтать, он провел нас через череду все более и более не сочетающихся между собой коридоров. Одни еще оставались похожими на общежитие, обстановка других была словно бы позаимствована у больниц, школ, правительственных зданий. Я приотстала от него, поравнялась с Квентином и пробормотала:
— Гляди в оба.
— Что происходит?
— Объясню, когда будем одни. — Эллиот оглянулся и помахал, торопя нас. Я послала ему фальшивую улыбку и крикнула: — Уже идем!
— Только не потеряйтесь! — крикнул он в ответ и завернул за угол. Мы с Квентином переглянулись и прибавили шаг, нагнав Эллиота как раз у двери столовой.
Он придержал для нас дверь, улыбнулся акульей улыбкой и объявил:
— После вас.
— Спасибо. — Я проскользнула в столовую. Это было обширное, отдающееся эхом, словно пещера, помещение, уставленное белыми столами странной формы. Вдоль стен стояли торговые автоматы. Эллиот усадил нас, принес кофе и пончики. Едва мы на них отвлеклись, он пробормотал что-то ободряющее и исчез за дверью.
Выждав после его ухода несколько минут, я поставила кружку и сказала:
— Итак. Ты заметил в ландшафте что-нибудь странное?
— В смысле, то, что мы переместились в Летние Земли?
— Вот именно. Мы в пространственном кармане. Вход, наверное, был в главной двери другого здания. Мы не переходили обратно, когда шли через лужайку.
Вход в холм — любой холм фейри — это граница перехода из одного мира в другой. Обычно четко видимая магическим зрением. Эту мы не заметили.
— И что это значит?
— Не знаю. Но, думаю, нам надо быть осторожными. Они нам не сказали, что мы вошли в их холм, и это малость подозрительно. — Я взглянула на свою свежевымытую руку. — Они ведут себя слишком дружелюбно, но по сути ничего нам не сказали.
— И правда. — Квентин выискал в коробке пончик в пудре. — Тоби?
— Что?
— Ты назвала свое имя у ворот. Когда это мы им говорили, как зовут меня?
Я во второй раз опустила кружку с кофе.
— Мы им этого не говорили.
Глава 5
— Сколько мы здесь уже сидим?
— Пятнадцать минут.
— А кажется, что несколько часов.
— По часам на стене — пятнадцать минут.
— Может, они неправильно идут?
— Возможно, но вряд ли.
Я встала, оставив на столе недоеденный пончик. Квентин нахмурился.
— Ты куда?
— Наружу. С меня хватит. Они не должны были нас здесь оставлять.
— Он сказал подождать…
— И мы подождали. А теперь я ухожу. — Я потянула за дверную ручку, но та не поддалась. — Ну, просто класс. Нас здесь что, заперли?
— Попробуй от себя. — Квентин поднялся из-за стола и встал рядом.
Смерив его взглядом, я надавила на дверь. Та слегка приоткрылась и захлопнулась обратно. Квентин пытался не ухмыляться, но ему это не удавалось.
— Очень смешно. — Я толкнула дверь со всей силы. Раздался вскрик и звук удара тела о дерево — кажется, я кого-то сбила. Я выскочила в коридор, уже на ходу принимаясь извиняться: — Пожалуйста, простите! Я не знала, что вы там! Мне так…
— Все нормально, — произнес мужчина на полу, так ослепительно улыбаясь, что в животе у меня перевернулось. Это был похожий на серфингиста блондин из первого здания. Приходилось его мысленно так называть, потому что, как зовут этого, несомненно, привлекательного парня, я не знала. — На этой двери надо повесить табличку «неучтенная аварийная опасность». Хотя тогда она станет учтенной аварийной опасностью, вот парадокс.
— Наверное, вы правы, — сказала я, улыбаясь в ответ. — Я… — я запнулась, так как из столовой вылетел Квентин. — Эй, я все-таки нашла кое-кого из местных.
Вместо того чтобы поздороваться как полагается, Квентин хмуро произнес:
— А. Это вы.
— Квентин! — Я посмотрела на него в упор. — Не груби.
А ведь такое поведение для Квентина совсем не характерно.
— Пустяки. — Мужчина поднял руки и рассмеялся. — Я привык. Некоторых людей мое лицо раздражает.
— Меня оно вовсе не раздражает, — сообщила я и косо взглянула на своего помощника. — Совсем наоборот, вообще-то. Вам помочь подняться?
— Это было бы мило с вашей стороны, раз уж вы причина, по которой я очутился на полу.
Он протянул мне руки, и я ухватилась за них. У него была хорошая хватка: не слишком слабая, но и не дробящая кости. Хватка человека, которому нет нужды кому-то что-то доказывать.
Невольно улыбаясь, я сказала:
— Я нечаянно!
— Ну да, конечно, — закатив глаза, буркнул Квентин и зашагал обратно в столовую.
Я озадаченно посмотрела ему в спину, но меня тут же отвлек смех стоявшего рядом со мной мужчины — откровенно счастливый, он согревал меня до кончиков пальцев.
— Погодите, так это правда вышло без расчета? Я просто жертва обстоятельств? Я ранен. — Он прижал ладонь к груди, изображая, что ранен в сердце. — Я-то думал, что вот иду я по своим делам, и тут некая безумная женщина пытается меня убить дверью.
— Хватит об этом, — сказала я. Трудно сердиться, когда безымянный серфингист шести футов с лишком дурачится, чтобы тебя развеселить, даже если приставленный ко мне помощник только что демонстративно ушел в непонятно от чего испорченном настроении. А серфингист к тому же симпатичный — не так чтобы вообще красивый, но да, симпатичный, с четкими чертами лица и рассыпанными по носу веснушками. Выбеленные солнцем волосы небрежно падают на глаза, на одной щеке маленький шрам. Тот тип лиц, какие не встретишь в кино, но с мамой поведешь знакомиться не раздумывая. И уж определенно не тот тип, какой я представляла при слове «программист».
— Почему? — спросил он, улыбаясь еще шире. У него была приятная улыбка. Я мысленно повысила оценку от «милый» до «чертовски милый». — Кстати, я Алекс. Алекс Олсен. — Он протянул руку для рукопожатия, а второй отбросил упавшие на лоб пряди. Его руки беспрерывно находились в движении. Как будто, если им надоест наш разговор, они в любой момент готовы перейти на язык жестов. — Рад наконец-то с вами познакомиться.
— Наконец-то? — Я приподняла бровь, пожимая ему руку. — Я все это время просидела в столовой.
Он был почти на фут выше меня, крепкого телосложения, дающегося только многими годами спортивных игр и тренажерных залов. Одет без официоза, в джинсы и футболку с надписью «Никто Не Делает Это Лучше Сары Ли» ярко-красными буквами.
Алекс снова рассмеялся.
— Гораздо раньше. Когда начал слышать истории о подменышах, возвращающихся из мертвых и ставящих на уши весь Сан-Франциско, то подумал: «Вот с этой леди я бы познакомился».
— Довольно интересный метод выбора друзей.
— По крайней мере, заранее знаешь, что скучно не будет.
— Это точно. — Я убрала руку и тоже поправила волосы. — Но я удивлена, что вы об этом слышали.
— Новости в наше время распространяются быстро. Есть такая удивительная штука, называется интернет, слыхали? Мы ей пользуемся, чтобы пересказывать друг другу, что происходит. — Я сморщила нос, и он покачал головой. — Да ладно вам. Мы зажаты между двумя крупнейшими герцогствами. Неужели вы думаете, что у нас тут не самая большая в королевстве кухня слухов?
Он был прав. В 95-м, когда я исчезла, Магический Кристалл уже считался странным. Иметь репутацию чудаков у народа, для которого нет ничего необычного в том, чтобы превратить своих врагов в оленей и гонять их по всему Окленду, — это достижение. Насколько я смогла понять, герцогство стало еще страннее с тех пор, как герцогиня Риордан, его регент, начала параноидально бояться мятежа. Постепенно это зашло так далеко, что одно из наиболее крупных владений объявило об автономии и отделилось, образовав графство Укрощенная Молния.
Этот политический ход был мне понятен. Стоящие за ним передовые технологии — не очень. В том, что касалось компьютеров и интернета, фейри делали только самые первые шаги, и Укрощенная Молния стремилась к автономии частично затем, чтобы без помех раздвигать эти границы. Я таких вещей не понимаю. Мир, к которому я привыкла, гораздо проще того, в котором я живу теперь. Слишком много теперь стало стали и кремния, и я пока что не особо уверена, что это лучше, чем железо; я собственный автоответчик-то едва освоила, что уж говорить об этих странных новых методах связи. Технология, что была в пеленках, когда я исчезла, выросла к моему возвращению в избалованного подростка, усложняющего окружающим жизнь и досаждающего, как только можно.
— Не то чтобы кто-нибудь потрудился известить нас о вашем приезде, — продолжил Алекс. — Если бы вашей фотографии не оказалось в нашей базе данных, мы бы так и не знали, кто вы, — он сделал паузу и спросил: — Вы где?