– В таком случае, чем ты поможешь?
Девушка вновь помолчала.
– Я знаю, где следует искать в ближайшее время. Мы поедем в это место, и я его найду.
– Я сам поеду, – прищурился Мустафа. – Ты вернешься в дом.
– Все может измениться в любой момент, – улыбнулась Зарема. – Я ведь предсказываю, а не слежу. Хочешь рискнуть?
Батоев пару мгновений буравил девушку взглядом, затем проворчал невнятное ругательство и кивнул в сторону своего «Хаммера»:
– Поехали.
* * *Очередной приступ паники случился у Орешкина в метро. Они договорились встретиться с fOff на Пушкинской площади, и на последнем перед «Тверской» перегоне Димка, стоящий в середине вагона, вдруг покрылся потом.
«Что я делаю? Зачем?!»
Страх поглотил душу. Подозрительным стало все.
«Я ничего не знаю об этом fOff! Кто он? Почему так легко согласился на встречу?»
Лежащий в кармане перстень мертвеца вдруг потяжелел, потянул вниз, сгорбил плечи. Накатила дурнота.
«Если кольцо действительно дорогое, то…»
Воображение услужливо выдало подходящую картинку: бандиты и милиционеры, мускулистые качки и страшные байкеры в черных косухах. И у каждого в руке оружие. И каждый желает отнять его сокровище. И непонятно, что хуже: быть избитым уголовниками или услышать: «Вы обвиняетесь в убийстве Ибрагима Казибекова».
– Господи, зачем я в это ввязался?
Стоящий рядом с Орешкиным мужик удивленно посмотрел на пролепетавшего последние слова парня.
– Вам плохо?
– Нет!
Димка отступил к дверям.
– Станция «Тверская», переход на…
Стеклянные створки распахнулись, народ высыпал на перрон. И Орешкин тоже. Даже не высыпался – выполз. Прислонился плечом к стене, сжал кулаки.
«Не надо никуда идти! Просто позвони Казибекову! Миллион – это огромные деньги, неприлично огромные. Зачем тебе больше?»
– Да, я сглупил!
Орешкин вытер пот со лба, криво улыбнулся:
– Уезжаю…
И неожиданно увидел себя со стороны. Дрожащий тридцатичетырехлетний мужик в яркой молодежной куртке. Одинокий. Безработный. Без прошлого и будущего.
Никто.
И понял, что если уйдет сейчас, то не сможет пойти на встречу с людьми Казибекова. Не сможет. Духу не хватит. Будет ходить вокруг телефона до конца дней своих, но так и не наберет заветный номер. Не произнесет уверенным тоном заготовленную фразу.
Испугается.
Потому что нельзя быть храбрым по обстоятельствам, потому что или в тебе есть стержень, или нет. А длинные разговоры – для пустобрехов.
И Димка разозлился. На себя. Возможно – впервые в жизни. Он смачно плюнул на мраморный пол и быстрой походкой направился к эскалатору.
– Мустафа, у меня прекрасные новости! – В голосе Хасана звучала неподдельная радость.
Батоев вернул бокал с вином в бар и переложил телефон в правую руку:
– Говори, Хасан, я соскучился по прекрасным новостям.
Зарема, сидящая у противоположного окна, – что в «Хаммере» Мустафы означало почти то же самое, что на другом конце города, – поджала губы и демонстративно отвернулась.
– Я нашел урода!
– Есть!
Батоев покосился на девушку:
– Кажется, наше маленькое соглашение придется расторгнуть. Мы справились сами.
Молчание.
– Орешкин Дмитрий Олегович. Менеджер по кадрам одной фирмы, там, неподалеку, опознал пацана по фотороботу. Приходил вчера утром устраиваться на работу.
– Адрес есть?
– А как же!
– Давай туда. Землю носом рой, но чтобы Орешкин…
– Понял!
Мустафа бросил трубку на сиденье, хихикнул, а потом потянулся и положил ладонь на коленку Заремы.
– Я не стану сердиться на тебя за эту выходку. Ты пыталась соблюсти свой интерес? Хорошо. Но еще лучше то, что у тебя ничего не получилось. Теперь мы вернемся к нашим прежним взаимоотношениям.
Пару мгновений Зарема изучала руку мужчины на своей коленке, затем перевела взгляд на Батоева и холодно осведомилась:
– Твои люди поехали к Орешкину?
– Конечно.
– И что ты надеешься там найти?
Мустафа насторожился:
– Не понял.
Девушка улыбнулась:
– Ты ведь умный, Батоев, кто-то даже говорил, что ты умнее Ибрагима. Почему же ты не понимаешь столь простых вещей?
– Каких вещей?
– Какова вероятность того, что Орешкин, увидев окровавленного старика, бросился к нему с целью поживиться? Какова вероятность, что он сорвал перстень с целью продажи? Я уверена, что Ибрагим сам подозвал этого русского и сам отдал ему сокровище.
– Что это меняет? – хрипло спросил Мустафа.
Зарема вздохнула:
– Для чего Ибрагим отдал перстень?
– Для чего?
– Чтобы русский передал его Абдулле. Я готова спорить с тобой на ночь любви, что сейчас Орешкина нет дома, а когда он вернется, в его карманах окажется много-много зеленых бумажек. Но ни одного ювелирного изделия.
Батоев сглотнул и быстро убрал руку с колена девушки. Откинулся на спинку дивана. Помолчал.
– Мы катаемся по городу уже два часа…
– Наша договоренность в силе?
Снова пауза.
– Да.
– В таком случае вели остановить машину.
«Хаммер» прижался к тротуару у поворота с Тверской на Бульварное кольцо.
– Орешкин где-то здесь, – просто сказала Зарема. – Я чувствую.
Мустафа оглядел наполненную людьми площадь.
– Просто чувствуешь?
– Я должна подойти ближе, – тихо произнесла девушка. – Я могу ошибаться.
«Ваша задача, Валерий Леонидович, проста – встретиться с Сержантом. Ничего больше. Убедитесь, что перед вами тот самый человек, и поздоровайтесь с ним за руку. Все».
«Что вы будете делать?»
Хомякову очень не хотелось влипать в перестрелку.
«Не стоит пугаться, – мягко ответил Исмаил. – Абдулла приказал решить проблему по возможности тихо и мирно. Я подойду и поговорю с Сержантом. Я предложу ему деньги. – Улыбнулся, заметив, как насторожился Хомяков, и добавил: – За свой гонорар не волнуйтесь, вы получите ту сумму, которую назвал Абдулла. Сержанту я предложу другие деньги».
«А стоит ли? – осмелел Валерий Леонидович. – За что ему?»
«Так сказал Абдулла, – пожал плечами Исмаил. – Ему виднее».
Уверенный тон собеседника окончательно успокоил Хомякова, а рюмка коньяка, опрокинутая перед выходом из дома, добавила сил и задора. Поэтому сейчас, стоя на промозглой площади, Валерий Леонидович пребывал в прекрасном настроении.
«Пятьсот тысяч за то, что потоптался на морозе! Самая выгодная сделка в жизни!»
Люди вокруг казались глупыми и недалекими обывателями. Членами серого стада, неспособными поймать удачу за хвост.
«Учитесь…»
– Вы и есть fOff?
Хомяков вздрогнул и обернулся. Перед ним стоял длинноволосый мужик лет тридцати пяти, одетый в не по возрасту яркую куртку и вязаную шапку. На плече легкомысленный рюкзак. В глазах – настороженность.
– Вы fOff?
– Сержант?
– Да.
Валерий Леонидович шмыгнул носом и протянул руку:
– Рад познакомиться.
– Взаимно.
– Скажу откровенно: вы едва ли не единственный человек на форуме, с которым интересно спорить.
– Спасибо, – смущенно улыбнулся Орешкин.
– Как вас зовут на самом деле?
– Дима.
– Так вот, Дима, вы только не пугайтесь. С вами хочет поговорить один мой знакомый.
Рот Сержанта перекосился, он попытался сделать шаг назад, но поздно. Слишком поздно. Незаметно подошедший Исмаил крепко стиснул его плечо.
– Он здесь! Он на площади!
– Шеф, здесь люди Казибекова, – шепнул телохранитель.
– Где?! – развернулся Батоев.
– Вот твой Орешкин, – улыбнулась Зарема. – И перстень с ним. Я чувствую!
Шагах в тридцати от них, у неработающего фонтана, стояли трое мужчин. Упитанный лысеющий господин. Длинноволосый недотепа в яркой куртке. И черноволосый крепыш в черном пальто.
– Исмаил!
– А ты была права, Зарема, – прошептал Мустафа.
– Я всегда права, – улыбнулась девушка.
И резко ударила Батоева коленом в промежность.
– Ох!
Мустафа согнулся от боли и выпустил руку Заремы. Девушка сразу же отскочила в сторону.
– Стой!
– Батоев! – пронзительно закричала Зарема. – Мустафа Батоев!
Исмаил среагировал мгновенно: развернулся на крик, в руке появился – или показалось? – пистолет. Упитанный присел на корточки.
Телохранители заслонили Мустафу.
– Взять ее! Взять! Русского взять! Перстень взять! – хрипел из-за их спин Батоев.
Но телохранители видели то, чего не заметил шеф. С лавочек поблизости поднимались черноволосые мужчины. Солдаты Казибекова. Четверо. У одного кисть руки тонет в сложенной пополам газете. У второго – в сумке. Двое последних прячут руки под пальто. Правда, от Тверской подтянулись люди Мустафы. Еще трое.
Но не стрелять же, черт возьми, в самом центре города?!
И в какой-то момент все замерли.
И прохожие наконец-то увидели, что происходит нечто странное. Стали расступаться, боязливо отодвигаясь к деревьям.
И насторожились милиционеры, до сих пор мирно болтавшие на перекрестке.
И никто не знал, что делать.
Никто, кроме Заремы.
Хватка у Исмаила оказалась железной. Даже когда раздался женский вопль – Орешкин не расслышал слов, показалось, прозвучало какое-то имя – и Исмаил обернулся, он все равно не выпустил Димкино плечо. Даже чуть сильнее сдавил, то ли показывая, что бежать бессмысленно, то ли машинально, увидев стоящих метрах в тридцати людей – толстого коротышку и окружавших его телохранителей. Судя по всему, их появление не обрадовало Исмаила, и Орешкин затосковал. Вонючка fOff на полусогнутых ногах направился к деревьям. На него никто не обращал внимания. Кому интересен предатель? Он свою роль сыграл. А Димка оставался вместе с Исмаилом в центре площади. И ждал, что вот-вот начнут стрелять. И проклинал вечеринку, на которой поругался с генеральным, ибо, не будь ее, сидел бы сейчас в теплом офисе да флиртовал бы с Ниной…
– Перстень давай, – прошипел Исмаил.
– Дома оставил.
Орешкин никогда бы не подумал, что его руку можно сжать еще сильнее. Оказалось – можно. Исмаил оказался настоящим терминатором.
– Перстень давай, гаденыш. Иначе положу.
– Вытащи меня отсюда, – с трудом превозмогая боль, ответил Димка. И заметил, что от перекрестка к площади направляются встревоженные милиционеры. Стало легче. – Выбираться будем вместе.
Откуда только взялась наглость? Откуда? Потом Орешкин понял – из метро. Он стал меняться, когда переломил себя и отправился на подозрительную встречу. Когда принял первое в своей жизни правильное решение, когда почувствовал себя смелым.
К сожалению, от терминатора не ускользнули перемещения стражей порядка.
– Перстень, сука! – В бок Орешкина уперлось что-то твердое. – Пристрелю.
И решимость стала таять.
Ноги у Димки подогнулись. Рука машинально опустилась в карман… И в этот момент на них налетело что-то маленькое, пушистое и очень-очень активное.
И очень шумное.
Подкравшаяся Зарема ударила Исмаила в спину. Не сбила с ног, конечно, куда там! Но оттолкнула, заставила отпустить Орешкина.
– Дима, бежим!
– Ты кто?! – Орешкин соображал с большим трудом. – Куда?!
Исмаил развернулся, рявкнул что-то…
И на площади прозвучал первый выстрел – Мустафа, отобравший оружие у одного из телохранителей, пальнул во врага.
И сразу же включились люди: крики, вопли, беготня. Заорали что-то милиционеры. Кто-то из солдат Казибекова ответил на выстрел. Побелевший Исмаил попытался вцепиться в Орешкина, но Зарема потянула Димку за собой, и терминатор не успел. А потом, совершенно неожиданно для продолжавшего смотреть на него Орешкина, упал на колени. Неестественно медленно повалился на асфальт лицом вперед.
И только после этого Димка услышал еще два выстрела.
Водитель Батоева развернул «Хаммер» прямо через Тверскую, остановился у тротуара, и телохранители втащили обезумевшего хозяина в безопасное бронированное чрево.
– Девку, ублюдки! Девку и пацана ищите! Не отдавайте Казибекову!! Два миллиона даю! Два миллиона!!
Несколько человек бросились на площадь.
А возле «Хаммера» резко затормозил милицейский «Форд».
– Быстрее! Быстрее!! – Зарема, продолжая держать Димку за руку, буквально перетащила ошарашенного парня через дорогу и завела в какую-то арку. – Сюда! Скорее!!
– Куда мы?
– Подальше от них!
– А кто они?
– Ты еще не понял?
– Нет.
– И не надо! Перстень у тебя?
Орешкин сунул руку в карман куртки, облегченно вздохнул, почувствовав пальцами холодный камень.
– Да. – И тут же напрягся. – Не отдам!
– И не надо! – Зарема огляделась в поисках выхода. – Туда! – Ткнулась в одну из дверей. – Закрыто! – Замерла. Прислушалась. – Они близко.
– Кто?
Девушка обернулась, и спокойный взгляд ее больших черных глаз привел Орешкина в чувство. Он вдруг понял, что если хрупкая красавица способна сохранять хладнокровие в подобных ситуациях, то ему, взрослому мужику, стыдно впадать в истерику.
– Дима, ты хочешь жить?
– Да.
– Тогда, пожалуйста, надень перстень на безымянный палец правой руки.
Из арки послышались шаги, затем гортанные голоса. Громкие. Грубые. Несколько мужчин выясняли отношения на незнакомом языке.
– Люди Батоева и люди Казибекова. Сейчас кто-то из них придет сюда.
Орешкин вздрогнул и поспешил выполнить приказ девушки – надел кольцо.
– А теперь повторяй за мной: во имя Аллаха, милостивого и всемогущего…
– Ты смеешься?
Из арки послышались звуки ударов, короткий вскрик, а потом голос:
– Они здесь!
В глазах девчонки мелькнул страх.
– Во имя Аллаха, милостивого и всемогущего, – тут же произнес Орешкин.
– …я заклинаю тебя…
– …я заклинаю тебя…
– …именем Сулеймана, ибн Дауда…
– …именем Сулеймана, ибн Дауда…
– Вот они!
Из арки выскочили двое.
– Зарема! Орешкин! Стоять!
– Да будет так, – прошептала девушка.
На них направили пистолеты. Но Димка, к огромному своему удивлению, страха не испытывал. Совсем не испытывал. Он задумчиво посмотрел на засверкавший камень и негромко спросил:
– Мы успели?
– Да, – с улыбкой подтвердила Зарема, – мы успели.
– И что теперь?
– Просто скажи: спаси меня.
Орешкин помолчал, перевел взгляд на приближающихся бандитов и попросил:
– Спаси меня.
И впервые в жизни увидел, как человек совершает десятиметровый прыжок с места. Нет, не человек – джинн.
Как буднично: «Я только что стал повелителем джинна».
Димка тряхнул головой и снова уставился на сверкающий рубин. Он не хотел видеть, как Зарема его спасает.
* * *Проблем с милицией избежать не удалось. Уехать Батоев не успел – дорогу «Хаммеру» перегородил бело-синий «Форд», а потому пришлось давать объяснения: что да как, откуда взялись три трупа и кто открыл пальбу в людном месте. Возможно, при других обстоятельствах Мустафу отпустили бы сразу, но на этот раз происшествие получилось слишком шумным – центр города как-никак. На Пушку прибыл начальник московского ГУВД со свитой и кто-то из мэрии. Вертелись журналисты. Группа фээсбэшников тщательно искала следы террористов. Толпа зевак росла с каждой минутой.
К Батоеву, который отказался покидать «Хаммер», постоянно приходили какие-то люди, и в погонах, и в штатском, демонстрировали удостоверения и просили ответить на вопросы. Слушали внимательно, кивали, переспрашивали. Мустафа понимал, что, окажись у них хоть малейшая зацепка, – «закроют», и потому старался отвечать по возможности лаконично, тянул время до приезда адвоката, а когда тот появился – замолчал окончательно. Версия Батоева гласила, что он во время внезапного приступа сентиментальности вышел прогуляться к знаменитому памятнику и стал объектом покушения. Телохранители, действовавшие строго в рамках закона, защитили шефа от преступного посягательства, за что им отдельная и безмерная благодарность. Милиционеры, первыми прибывшие на место событий, предприняли все необходимые меры, за что им еще более отдельная и еще более безмерная благодарность.