Януарий улыбнулся, не поднимая глаз.
— Тебе должно быть это лучше известно, братец, — прошелестел он.
Эрик поморщился.
— Ян, не кобенься. Скажи мне лучше, ходят по дворцу такие слухи или нет?
— Так это слухи?
— Что, и мать в курсе?
— А что, она когда-то была не в курсе?
Эрик помолчал, задумавшись.
— А меня женят, — грустно произнес он.
— И это не новость, — добрым голосом сказал брат.
Принц Эрик вышел из библиотеки и приказал седлать серого в яблоках Огонька. И положить припасов в дорогу. Огонек был жеребцом злобным, нервным, кусачим, но быстрым и выносливым. Такой принцу на данный момент и требовался.
Атаман Горко позволил мне остаться. При свете дня, выспавшийся, он уже не производил того страшного впечатления. Да и я была на редкость мила и терпелива. Даже когда он снова обозвал меня глупой женщиной, я лишь кивнула и робко попросила объяснить, как я сюда попала. В процессе объяснения выявилось следующее.
Я имела честь находиться среди тех самых ужасных разбойников-работорговцев, которыми все добропорядочные мамаши пугают своих детишек. Официально с разбойниками этими в королевстве велась непримиримая борьба. Устраивались регулярные рейды внутренних войск и облавы. В одной из них и погиб, кстати, хозяин моего шалаша. Его бык забодал, когда он решил дорогу к лесу сократить. Неофициально между королевской администрацией и бандитами было заключено некое соглашение. Разбойников регулярно предупреждают о планирующихся облавах, а те взамен помогают властям бескровно и бесследно избавляться от всяких ненужных личностей. Атаман даже похвастался, показав мне расписание рейдов войск на ближайшие полгода. Я покивала.
— Ну, это все ясно. А я здесь причем?
Горко пожал плечами.
— Видать, не угодила.
Я задумалась. Потом снова задумалась. И опять. И все равно у меня не появилось даже совсем малюсенькой версии насчет того, кому именно могла не угодить скромная посудомойка, пусть даже с таким скверным характером, как у меня.
— А что вы с этими личностями делаете, неугодными всякими? — на всякий случай поинтересовалась я, — убиваете?
Горко весело заулыбался.
— Нет, ну зачем?! Иногда, конечно, и такое бывает. Если, к примеру, старикашку какого подсунут или инвалида. А так продаем! У нас и покупатели постоянные есть. Девок — в бордели, мужиков — в рудники.
Как-то у меня на душе сразу стало беспокойно — бордель в качестве постоянного места пребывания меня не устраивал. И, видно, это отразилось на лице.
— Да ты не боись! — воскликнул атаман и бодро хлопнул меня по плечу, — не боись! Пока мы тебя продавать не станем. В любом случае, не срываться же с места из-за одной пленницы. Так и переезд не окупится. Кроме того, Славик вон за тебя как переживает. Ты и в самом деле его сестра?
Я хмуро кивнула.
— Поживешь пока с нами, — продолжил атаман, — готовить умеешь?
— М-да.
— Вот и славненько. А там посмотрим, что делать.
И зажили мы такой вот странной жизнью. Я целыми днями готовила. Не успею сварить котелок, как вот они, налетели всей шайкой, сожрали. Пока все уберешь, опять время готовки. И еще атаман. Ходит мимо, улыбается, по заднице иногда как шлепнет. А я ничего, улыбаюсь, попробуй тут не улыбнись, когда тебя того и гляди в бордель отправят.
На четвертый день, если не ошибаюсь, к вечеру, и приключилась эта катавасия.
Сижу, значит, после ужина, песком котелок отдраиваю. Рядом костерок, греет так приятно. Неподалеку Базиль-соловей заливается, тренькает себе на трех струнах. В замке давно бы его уде послали. А здесь ничего, слушают, даже гордятся, мол менестрель у них свой, доморощенный. И тут! Шум, треск, грохот. На поляну, прямо к моему костру, вылетает коняга серая, в яблоках. Ну точь-в-точь наш Огонек. А дальше! Он ржет, закидывает голову, я хватаю его под уздцы, хотя, зачем, непонятно. Потом отпускаю, потому что дурная зверюга становится на дыбы. Потом всадник, а на коне еще кто-то умудрялся держаться, падает с его спины на землю. И вот тут до меня доходит, что это и в самом деле Огонек, а всадник — не просто мужик какой-то, а принц Эрик. А вокруг — тишина и полное оцепенение. Конь, успокоившись, уже щиплет пожухлую травку, Эрик, бездыханный, валяется у моих ног.
Я медленно к нему подошла, присела рядом, положила пальцы ему на шею. Пульс был. Эрик застонал, открыл глаза, и я впервые подумала, как было бы жаль, если бы такой красивый мужик и умер. Таким с мечом в руке положено погибать, или сидя на троне в окружении подобострастных подданных, а не здесь, ногами в грязи, головой кустах.
— Ваше высочество, — тихо-тихо спросила я, — Вы ногами, руками пошевелить можете?
Он кивнул.
— Голова не болит?
— Болит, — так же прошептал он.
— Ничего, пройдет.
Мы молча друг на друга пялились, но тут атаман Горко появился у меня за спиной и обрадовано воскликнул:
— Ба! Да у нас новый товар!
— А бордели для посетительниц-женщин бывают? — отчего-то поинтересовалась я.
— Не знаю, — пожал плечами атаман, — он цел?
— Вроде да.
— Так, — заорал Горко на весь лагерь, — парня связать, к нему часового, нет двух! Соньку близко не подпускать!
— Почему? — изумилась я.
— Да ты смотришь на него как-то не так! А вообще, нам бы еще одного человечка, и можно трогаться в путь. Продадим Вас посреднику…
— Ты ж говорил, меня продавать не будешь?
— Ну не знаю я!
— И его тебе продать не удастся, — мстительно заявила я.
— Почему это?
— А если приключений на свою задницу получить не хочешь больше положенного.
— И кто это мне приключений этих выдаст? Этот что ли?
Небрежный кивок в сторону Эрика, чьи запястья за уже прочно связаны кожаным ремнем за спиной.
— Его папочка, король Эрик четвертый собственной персоной. И хрен тебе будет, а не расписания облав. Выловят и на кол посадят. Ты короля Эрика на торжественных выездах видал?
— Ну.
— Так присмотрись, парень этот ну очень уж на него похож.
Горко подошел к принцу, начал, сморщившись, разглядывать его лицо.
— Не вижу ничего. Темно, — наконец заявил он, — утром разберемся. Пусть он пока здесь поваляется, только укройте чем-нибудь. А Соньку близко все равно не подпускать. Даже если он и принц.
И велел, зараза, проводить меня к шалашу, и даже охрану у порога поставил. Эта охрана все в мою сторону пялилась, пока я укладывалась. Ждала, видимо, что я сейчас раздеваться начну. А вот и хрен вам, а не развлечение. Я полночи не спала. Думала. О принце, о том, какой леший его сюда принес, о том, что мне теперь делать, и что вообще будет. С тем и уснула. И увидела я страшный сон. Будто Эрик в лесу углежогом работает, а я его жена. Живу в крохотной избушке, а вокруг — дети, дети, дети и орут, орут…
Не знаю, удалось ли Эрику сомкнуть глаза. Во всяком случае, вид у него был уставший и злой. Я смотрела на него издали, потому что ближе меня не пустили.
А потом началось представление. Принца усадили у дерева. Напротив, сидя на чурбачке, который притащили сюда специально ради такого случая, расположился атаман. Вокруг стояли прочие члены коллектива, не исключая и меня. Народ был весь в предвкушении зрелища, и потому я смогла протиснуться поближе, невзирая на запрет.
— Ты меня знаешь? — торжественно, с ноткой бахвальства в голосе, спросил атаман.
Эрик промолчал.
— Я — атаман Горко. Слыхал о таком?
Ноль реакции.
— А вот ты кто такой? Некая девушка сообщила нам, что ты — принц Эрик, сын короля Эрика.
Все вокруг весело заржали. Принц бросил в мою сторону испепеляющий взгляд и снова ничего не сказал.
— Скажи нам, добрый человек. Если ты — принц Эрик, мы тебя отпустим. Может быть. Если нет — продадим в рудники. Или, как посоветовала все та же милая девушка, в бордель, который посещают исключительно бабы.
Мужики снова заржали, поглядывая на меня, а я покраснела. Впрочем, принц тоже. Он опустил голову, а когда поднял, глаза его были холодны, и голос, хоть и охрипший, звучал твердо. Прямо по-королевски.
— Да, — сказал он, — я принц Эрик Гавар-и-Пенья. Наследник престола.
Я оглянулась. Никто уже не смеялся.
— И я приехал за своим имуществом.
Кивок в мою сторону.
— Вот за ней.
Ах, это я имущество?! Да не пошел бы он в… С другой стороны, человек упал с лошади, ударился головой. Опять-таки, судя по его словам, вызволять меня сюда приехал. Ну, это если из его высказывания лишнее удалить. Принц, к тому же. И связан. Я решила так сразу ему по физиономии не давать. Посмотрела на Горко и подумала, что на сей раз желания наши с ним сходятся. Атаман задумался, и по лицу его было видно, что принцу он верит, но отпустить того прямо так, за бесплатно, зная при этом, что непременно придется менять место расположения, терять добычу и т. п., он не мог.
— Хорошо-о-о… — протянул атаман, — допустим, я тебя отпущу. Ты мне дашь слово, что не будешь нас преследовать?
— Нет.
Горко не расстроился.
— Ладно, — сказал он, — вечером будешь свободен. Но учти, взять с собой можешь только три вещи. Выбирай.
Эрик задумался.
— Меч, коня и ее.
— А свободу? — хитро спросил атаман.
— Тогда свободу, коня и ее, — твердо ответил Его высочество.
Если бы мне не было так обидно, что меня упорно приравнивают к вещи, можно было бы и найти повод для гордости. Меч принца стоил больше меня и Огонька вместе взятых. И дело даже не во вделанном в рукоятку огромном сапфире темно-синего цвета, а в исторической ценности этого оружия. С эти мечом еще прадед Эрика ходил на врага. Все у нас знали — Эрик, получив оружие в возрасте 14 лет, чрезвычайно редко с ним расставался. И вот он отдает его как выкуп. Оставалось лишь надеяться, что меч привык принадлежать династии Гаваров и вернется со временем сам. Так, кстати, позднее и случилось.
Атаман радостно заулыбался.
— Ты отдаешь мне меч? Сам?
— Владей, — ответил принц, умудряющийся даже сейчас выглядеть хозяином положения.
Горко подскочил вверх и понесся раздавать ценные указания. К вечеру палатки были свернуты, припасы собраны, кони оседланы.
Я сидела на бревне, наблюдая за суматохой, изредка поглядывая в сторону пленника и поджаривая на затухающем костерке черствую горбушку, когда ко мне подошел Славик, ведя за повод невысокую гнедую кобылку. Прощаться.
— Ну что, — сказал он, — мы поехали.
— Давай, — глубокомысленно произнесла я.
— Может, с нами?
— Да нет уж. Раз за мной приехали. Опять же Горко ваш. Не угожу чем-нибудь, так сразу в бордель
— Не! — запротестовал кузен, — ты ему нравишься!
— Сейчас, может, и нравлюсь. Потом перестану. Да и работа меня ждет.
Славик угрюмо шмыгнул носом. Я отломила кусочек хлеба, протянула его лошади. Кобыла фыркнула и недовольно попятилась.
Ну вот, подумалось, никто меня не любит, не жалеет.
Подошел Горко. Тяжело, уверенно. Странно, но только теперь я заметила, что он припадает на правую ногу. Вот ведь невнимательная какая.
— Ну что, красавица, — весело проговорил он, — давай прощаться!
— Давай, — вяло согласилась я.
— Что невеселая такая? Может, с нами?
— Нет, не могу. Домой пора.
— А то смотри. Мы сейчас уедем, а ты принца своего…
— Он не мой.
— Не важно, не отвязывай. Как нас видеть и слышать перестанешь, подожди еще… Подольше. А потом отпускай. И намекни ему еще разок, чтоб прямо домой ехал, никуда не заворачивая. И за меч еще раз спасибо передай. Я им пока попользуюсь.
Я скосила взгляд, чтобы убедиться, что на поясе атамана и в самом деле висят богатые ножны, из которых выглядывает украшенная синим камнем рукоятка.
Вскоре поляна опустела. Дымились еще присыпанные песком кострища, и небо угрюмо багровело, когда совсем стихли шумы вдали. Долго ожидать я не смогла. Жаль было проведшего сутки без движения Эрика и боязно от внезапно наступившей тишины. Я подбежала к принцу и боязливо остановилась метрах в двух от него. Эрик все также сидел у дерева. Глаза его, вроде, были закрыты.
— Ваше высочество! — позвала я.
Не шевелится.
— Эрик! Эрик!!!
— А? Что? — вздрогнул он.
Я не верила глазам. Ну и нервы!
— Вы уснули?
— Развяжи меня.
Я попыталась было растянуть тугие узлы, но тонкий кожаный ремень не поддавался.
— Режь!
— А если пораню?
— Режь, я и так уже рук не чувствую!
Я немедленно полезла под подол и вытащила оттуда маленький ножичек, который всегда хранила в ножнах на подвязке. На всякий случай. Перепилила ремни на запястьях и лодыжках, умудрившись даже никого не порезать. Эрик, до этого с интересом наблюдавший за моими действиями, устало поднес к лицу онемевшие руки.
— Позвольте мне, — с некоторой робостью, которая, в общем-то, мне не свойственна, попросила я, и взяла его ладони в свои, — я знаю, что делать.
А потом я сидела возле принца и осторожно растирала его холодные запястья, стараясь не касаться оставленных на них синих полос.
— Легче?
Эрик пошевелил пальцами.
— Да.
Он попытался встать, пошатнулся, так что пришлось его придерживать. Сухо поинтересовался:
— Где моя лошадь?
— Здесь, неподалеку.
Я подвела его к застоявшемуся, нервно перебирающему ногами Огоньку. Эрик самостоятельно взобрался в седло.
— А тебе что, — надменно спросил он, — особое приглашение нужно?
Он протянул руку и помог мне вскарабкаться на лошадь позади него. Я крепко обхватила Его высочество за талию, и Огонек шагом, а потом и рысью, двинулся на выход из леса. Кстати, в сторону, противоположную той, в которую ушли разбойники.
Принц ссадил меня возле псарни.
— Иди, Зоркого проведай.
— Как тебя зовут, кстати?! — крикнул он вслед.
Я пожала плечами.
— Не помню.
И побрела смотреть, как там пес. О нем, кстати, кто-то все же позаботился. Зоркий увидел меня, обрадовался, подковылял ближе. Я устало села на лавочку. Умная борзая пристроилась у ног, положив узкую морду мне на колено. Я рассеянно погладила его выпуклый лоб и мягкие уши. Стояла ночь. Никто меня еще не видел. Только сонный Гаврик подошел ближе и сел рядом на лавочку.
Можно было идти к себе. Лишь завтрашний день пугал своей неопределенностью.
Часть 3. Приготовления к свадьбе
Я встала засветло, оделась, прибрала волосы под чепец и отправилась на кухню. Не могу сказать, что мое появление на рабочем месте произвело прямо-таки фурор, но и незамеченной я не осталась. Люди косились на меня, перешептывались, но с расспросами не приставали. Лишь управляющий заглянул на кухню, отыскал меня в углу у мойки среди гор грязной посуды и прокричал:
— Не думай, что тебе оплатят время отсутствия!
От сердца отлегло. Как приятно, что есть на свете неизменные вещи.
К вечеру мне предложили приступить к обязанностям помощницы экономки. Я, прекрасно осознавая, что вряд ли подобное повышение вызвано моими исключительными деловыми качествами, радостно согласилась и тут же перенесла вещи в новую, полагающуюся мне по статусу комнату. С окном. Вообще-то, у нас было принято, что экономка с помогающими ей девушками спит в одной комнате. Каждой прислуге по помещению, так никакого замка не хватит! Но на этот раз, из опасения, видимо, что ко мне может ненароком заглянуть наследник престола, комната мне выделена была своя. Практически всю ее занимала кровать, на которой без труда могло бы поместиться человек шесть. А если потесниться, то и восемь. Полагаю, ее собирали прямо тут, потому что протиснуть такое чудо сквозь дверь, а мой взгляд, было совершенно невозможно. Одной мне на ней было неуютно.
Тем временем принц…
Люция приехала даже раньше, чем ожидалась. Должно быть, ей особенно не терпелось приступить к выполнению супружеских обязанностей, почувствовать, так сказать, себя невестой, женой и матерью поочередно. Она чинно сидела в глубине кареты, хотя ее так и подмывало выглянуть, осмотреть встречающих, хоть одним глазком взглянуть на будущего супруга. Ей говорили, он привлекателен. Впрочем, так говорят всем принцессам, за какого бы урода их не выдавали. Портрету, нарисованному придворным художником исключительно в рекламных целях, также не следовало доверять. Так каков он? Действительно ли так молод, высок, широкоплеч и благороден на вид, как она себе напридумывала?