"ЗвеРрюги вряд ли нападут со спины… Для них наблюдать, как умирает убитый ими человек, — слаще некуда…" — старший зубр знал, что говорил.
Существо без особых раздумий прянуло к Марку, меняясь в прыжке. Плотное тело, жёсткая щетина на загривке, страшные клыки: кабан-секач летел снайперской пулей.
Марка сшибли в сторону могучим ударом, прямо в липкую грязь. Нелепо запутавшись в лоскутном одеяле, он лежал между болотных кочек, и смотрел, как метнулась навстречу кабану могучая туша зубра, сбивая пулю с намеченной траектории.
Замыкающий шествие конвоир грубым рывком за одеяло поднял охраняемого человека, потащил обратно на шаткий мостик.
Руки Марка кровоточили: мёрзлые листья осоки резали, словно обсидиановые ножи. Плотные джинсы уберегли ноги от ран.
Второй охранник на глазах превратился в быка. Не такого могучего, как старший зубр, но тоже крепкого, с тяжёлыми рогами и горбатой холкой. Роя широкими копытами грязь, зубры, сопя, отгоняли охваченного Безумием ЗвеРры кабана от мостика, где укрылся Марк.
ЗвеРрюгу двое противников не смутили. Зло визжа, кабан кинулся на младшего зубра, как на более слабого, рассчитывая сбить с ног и проскочить берегом к мосту.
Два зверя схлестнулись, — только болотная грязь разлетелась веером во все стороны. Младший зубр исхитрился поддеть и отшвырнуть кабана. Старший попытался добить упавшего. Кабан извернулся, подскочив, словно пружина, молниеносно прыгнул между двумя зубрами, — дорога к мостику была для него открыта.
Несколькими скачками кабан достиг переправы через ручей.
Путь зверРюге преградил третий охранник, так и не превратившийся полностью, — иначе мостик просто не выдержал бы веса зубра и обрушился. Сейчас у входа на мост застыл получеловек-полубык: бычья голова сидела на человеческом торсе, ноги оканчивались копытами, в руке был клинок, а длинный бычий хвост с кисточкой на конце яростно хлестал по мосткам.
Кабан пошел в атаку. Охранник не отступил, полоснул звеРрюгу длинным кинжалом, без особого, правда, успеха, но тут подоспели зубры, заходя с двух сторон. Кабан снова вывернулся из клещей и резко исчез в тёмных зарослях.
Старший зубр на глазах поменял облик, тяжело топая, вбежал на мостик и стащил с него Марка, как куль муки.
Закинул на спину второму зубру, переминающемуся около мостков:
— Хочешь выжить — держись!
Марк онемевшими от холода, испачканными в крови пальцами вцепился в бычью холку. "Европа, похищаемая Зевсом…" — ни к селу, ни к городу вспомнилась ему картинка из школьного учебника. Прижав подбородок к груди, он впился зубами в края грязного лоскутного одеяла, понимая при этом, что всё равно потеряет одеяло после первых же скачков верхом.
Младший зубр понесся по тропе к борту лощины.
Кабан напал сбоку, откуда-то из зарослей, по-волчьи. Скакнув, попытался стащить человека со спины зубра. Клыки, не уступающие в крепости тигринным, пробороздили по ноге, распарывая штанину джинсов и человеческую плоть. Марк заорал, задрыгал ногой, пытаясь отпихнуть бешеного звеРрюгу. Лоскутное одеяло (только он разжал зубы) слетело, как знаменитый сыр у вороны, приземлилось на кабана, и накрыло клыкастого преследователя с головой, дав мгновение форы.
Зубр рванул быстрее, вынесся к долгожданному борту лощины и, обрушивая копытами водопады камней на склоне, с утробным фырканьем стал забираться наверх. Марка мотало из стороны в сторону, он чувствовал себя сумасшедшим тореадором, оседлавшим раненого быка. "Торро! Торро!" — шумело в ушах. Кровь текла из прокушенной губы, застывая на подбородке, нога горела, словно в огне. Разжать онемевшие пальцы он сейчас не смог бы даже при желании.
Зубр выбрался к подножию замка, с рёвом понесся к воротам. Марку было уже всё равно. Ворота открылись, звеРрь, вбивая копыта в брусчатку, промчался по гулкому туннелю, вылетел во внутренний двор. Резко остановился.
А Марк, тело которого продолжало движение, сорвался с мохнатой спины и крепко приложился к брусчатке.
И потерял сознание.
* * *Марк очнулся от криков. А так же от терпкого запаха горящей смолы. Его поднимал на ноги старший конвоя, пребывавший сейчас во вполне человеческом облике.
Кругом толпился народ, но отнюдь не чудом спасшийся из лап звеРрюги Марк завладел народным вниманием.
Замковый двор, помимо луны, освещали чадящие факелы. Кряжистые словно на подбор, люди-зубры стояли плотной толпой и смотрели как на центральном, пустом от зрителей пятачке бьются два звеРря с человеческими телами и бычьими головами.
Могучие рога сшибались с громким треском, разве что искры не летели. Мускулистые противники кружили друг напротив друга, обнажённые торсы блестели от пота в красноватом свете факелов.
Зрители болели за поединщиков, поддерживая удачный выпад громкими криками и топаньем.
Старший конвоя заботливо закутал Марка в лоскутное одеяло, преизрядно измазюканное в грязи, украшенное отпечатками кабаньих копыт. Где он его подобрал, так и осталось тайной. Младший конвоир сердобольно подставил в помощь крутое плечо. Того зубра, который домчал Марка до замка, не было видно.
— Пойдём, человек, тебя ждут.
— Что за драка ни свет, ни заря? — выдавил Марк.
Его сильно мутило после падения. Было стойкое ощущение, что в теле не осталось ни единой целой косточки. Но крики болельщиков раздавались так громко, что он поневоле заинтересовался.
— Посвящение молодых, — пояснил старший.
Голос звучал нерадостно. Помолчав, зубр, нехотя, добавил:
— Раньше бились бы как положено, в полном обличье. Теперь нельзя. Трудно вернуться обратно. Тот, кто вынес тебя к Зубровому Замку, уже не вернётся. Придётся забить.
— Чего? — не понял Марк.
От последних слов старшего зубра даже тошнота прошла, точнее, испуганно затаилась.
— Забить. Насмерть. Иначе Бешенство ЗвеРры овладеет им, и он начнёт убивать направо и налево.
— Но ты же тоже был зубром?
— Я старше. И был недолго. Долго сейчас нельзя. А ему пришлось. Иначе звеРрюга пробился бы к тебе. Так было надо. Пошли.
Старший развернулся и начал подниматься по широкой лестнице. Марк — за ним. Раненая нога упорно спотыкалась и идти не хотела. Снова замутило. Марк тупо ковылял по ступенькам, опираясь на младшего зубра, а за спиной взрывалась криками радости толпа, приветствуя очередной удар.
В Зубровом Замке было тепло. По сравнению с уличной стылостью. Но холоднее, чем в доме звеРриков. Сплошной камень.
Марк с тоской вспомнил кровать, наполненную сеном, шкворчащую сковороду на дощечке-подставочке. Мрачно подумал: тут будет всё наоборот, в качестве еды дадут сена, а вместо кровати жёсткий дощатый лежак. Если дадут, конечно. А не забьют с порога, как того бедолагу. Сурово тут у них, в ЗвеРре этой…
Грустные прогнозы не оправдались, его привели в помещение с громадным чаном, наполненным горячей водой. Полы устилали плетёные из болотных трав коврики, печка-каменка, щедро спрыснутая берёзовой водой, давала влажное тепло.
Усадив Марка на низенькую скамью, младший конвоир стянул с него кроссовки и носки, снял рубашку, футболку, и принялся поливать из ковшика задубевшую от крови штанину джинсов. Кровь давно засохла, намертво приклеив джинсы к ранам, оставленным кабаньими клыками. Марк так намерзся, что чуть тёплая вода казалась обжигающе горячей. Когда ткань намокла, зубр, осторожно дергая, отделил её от ноги, стянул порванные джинсы. И, как младенца в тазик, посадил Марка, впавшего в блаженное, вызванное теплом полузабытье, в глубокий чан. Тёплая вода мягко обволокла со всех сторон, и Марк почувствовал, что уплывает далеко-далеко…
Появился старший зубр с бокалом какого-то пойла. Подал Марку. В бокале оказался горячий травяной напиток, пахнувший распаренным банным веником.
— Выпей, — прозвучало как приказ. — Тебе нельзя раскисать. Поспишь потом. Ждут.
Марк послушно выпил, чувствуя, как согревается и снаружи, и изнутри. Тошнота прошла. Сонливость тоже.
"Хорошая трава…" — ехидно подумал Марк.
Гордо отвергнув помощь младшего зубра, он самостоятельно выбрался из чана, при свете масляной лампы осмотрел ногу. Клыки проехали по касательной, раны были неглубокими. Болели, конечно, противно, но если принять во внимание, что бешеный кабан запросто мог перекусить кость, Марк счёл, что отделался легко. Особенно для территории, где такой собачий холод называют "летом" и радуются, мол ещё не зима.
Вытершись поданной простынёй, он поискал взглядом, во что бы одеться. Ходить на манер римского патриция не хотелось, а джинсы и всё остальное исчезло. Только кроссовки остались.
— Одежду постирают и зашьют, ты скоро получишь её обратно, — пообещал старший. — Пока одень это.
"Это" весьма напоминало солдатское исподнее образца первой мировой войны, с завязками, в которых ещё надо было разобраться. Плюс мешковатые штаны и грубая вязаная туника. Возможно, для обычного человека-зубра штаны были что ни на есть щегольскими, в обтяжечку, но на Марке они болтались самым грустным образом. Туника тоже была велика, пришлось закатать рукава. Положение немного исправил широкий кожаный пояс, которым Марк туго перетянулся, и длинный щегольский плащ.
— А почему такая разница между верхней одеждой и нижней? — поинтересовался Марк. — Плащ роскошный, а бельё сиротское какое-то…
— Это ЗвеРра, — в который раз объяснили Марку. — Одежду мы, зубры, способны создавать. Но верхнюю — только меховую. Потому что у нас ночью холодно. Плащи приходится шить. Они дневные, для красоты. А нижняя одежда, которую тебе дали, делается для больных зубров. Которые не могут себя обиходить. Поэтому она и невзрачная. Одежда — не наш конёк, есть горожане, у которых это получается куда красивее.
Но Марка, признаться, волновали отнюдь не красоты нового наряда: беда была в том, что он изрядно сковывал движения. Оставалось надеяться, что удастся продержаться до возвращения родных джинсов — и сбегать в неизвестность, путаясь в полах чужого плаща и поддерживая на ходу сваливающиеся с задницы штаны, не придётся.
Младший конвоир разжился большим круглым зеркалом и щёткой для волос. Услужливо поднес зеркало к лицу Марка.
"Хорошо, лохматый человек Марк…" — вспомнился звеРрик Птека.
Марк пригладил щёткой волосы, мельком глянул на своё хмурое, небритое отражение. Ничего звеРрского и даже звеРриковского в нём не было. Обычный человек. Теперь даже не лохматый.
— Я готов. Пошли, — скомандовал он конвоирам.
Надо, в конце-то концов, разобраться, куда занесло, что от него хотят и, главное, как выпутаться из всего этого.
Шли долго, бесконечными лестницами и пролётами. Луна заглядывала в попадающиеся по пути окна то справа, то слева. В коридорах отчаянно сквозило, Марк от души радовался плащу до пят, играющему роль персонального шатра. Нога почти не хромала, но удивляться этому было некогда.
Стены коридоров Зубрового Замка были украшены скупо: кое-где шпалеры с изображениями бьющихся зубров, кое-где оружие, в основном щиты, а под ними скрещённые копья. И статуи через равные промежутки. Мраморные быкообразные мужи с великолепной мускулатурой, небрежно задрапированные в плащи, подобные тому, что укрывал сейчас Марка.
От нечего делать, Марк считал количество пройденных статуй, меряя ими расстояние, как верстовыми столбами.
Пятьдесят семь осталось позади, когда пятьдесят восьмая статуя внезапно ожила и раздвоилась.
Из складок мраморного плаща вынырнул гибкий, безобидный на вид человечек. Он как-то удивительно знакомо улыбался Марку.
Старший зубр с рёвом сорвал копьё со стены и метнул в человечка. Тот легко, даже с некоторой ленцой увернулся и продолжал смотреть на Марка с обожанием и восторгом. "Как тот, в ложбине", — понял Марк. — "ЗвеРрюга…"
Взбешённый старший кинулся на человечка, словно кот на мышь. Младший зубр сорвал второе копье из-под ближнего щита на стене и выставил перед собой. Растерянно выставил, явно не зная, что делать и как защищаться.
Человечек опустил голову, весь сжался, присел на четвереньки и резко прыгнул на стену.
На уступ рядом с факелом цепко приземлилась мохнатая тварь с плоской головой и косолапыми лапами. Уверенно пробежала по лепному карнизу над шпалерой, плохо различимая под потолком.
Младший зубр, подняв копьё в небеса, медленно пятился по коридору, заставляя тем самым и Марка отступать неизвестно куда. Света отчаянно не хватало, нежданный звеРрюга выглядел ожившим сгустком тьмы в колеблющемся полумраке.
Скорее почувствовав, чем увидев, как прыгнула сверху косматая тень, Марк резко вскинул руку, прикрывая лицо и горло. В неё и вцепился звеРрюга не хуже немецкой овчарки. Пахло от него премерзостно. А жёлтые глаза светились Бешенством ЗвеРры.
От толчка Марк упал, но нападавший дёрнулся и затих. Младший зубр вовремя очнулся, бросил копье, схватил обеими руками маленького врага и сломал мохнатому чудищу хребет.
А потом оторвал уже мёртвого звеРрюгу от Марка и принялся трясти с неизъяснимой яростью.
— Тихо, тихо, тихо… — подоспел старший зубр. — Все хорошо, ты его сделал.
Младший упрямо мотнул головой, шваркнул врага о пол, подхватил брошенное копье и пронзил со всей силы мёртвое тело. Наконечник копья жалобно звякнул о каменную плиту, затупившись навсегда.
То ли Марк начал привыкать к подобному образу жизни, то ли трава у зубров была хорошая, но он быстро пришёл в себя и поднялся, как ни в чём не бывало.
— Кто это? — мрачно спросил он, осматривая укушенную руку. Даже в факельном свете выглядела рука живописно. Но боли Марк не чувствовал.
— Росомаха, — не менее угрюмо отозвался старший. — Никогда такого не было, чтобы звеРрюги к нам в Зубровый Замок проникали. В ложбине да, там кабан караулит, больно уж место для засады удобное, никак не минешь. Но чтоб по замку шастали…
— А малый чего переживает? — невежливо ткнул пальцем здоровой руки в младшего зубра Марк. — Он же вроде целый. В отличие от меня.
— ЗвеРрюги-росомахи для нас, зубров, опасны не хуже бешеных рысей. Нападают сверху, из засады, и жилу на шее перекусывают. Юркие, как ласки, а челюсти — как у медведя. У него так друг погиб в прошлое полнолуние.
— А-а… — с сочувствием произнёс Марк и посоветовал: — Ты в следующий раз не копьё, а щит метай. Он больше, может, зацепит, да оглушит.
— Спасибо, хорошая мысль, — серьёзно поблагодарил старший зубр. — Я попробую. Идти надо. ЗвеРрюги хоть и в одиночку охотятся, а кто теперь знает, всё ж изменилось.
Оставив пропоротого росомаху лежать в коридоре, продолжили путь куда более быстрым шагом.
— Ну надо же, рука почти не болит, — удивлялся на ходу Марк, ощупывая предплечье.
— Отвар действует, — бросил старший. — Потом заболит. Обязательно.
— В ногу укушен, в руку укушен, — бодро подвел итог Марк. — Полный боекомплект.
Вскоре, к общей радости, безлюдный коридор окончился.
По лестнице спустились в небольшой зал, где коротали время охранники, обсуждая сегодняшнее посвящение молодых. После слов старшего зубра о ЗвеРрюге в замке, благодушное настроение как рукой сняло, за убитым тут же поспешил наряд, срочно поднимались для патрулирования замка свободные от дежурства и добровольцы.
Марк мысленно одобрил заведенные здесь военные порядки, а потом задумался, так ли уж это хорошо. Сбегать, в случае чего, по набитому патрулями замку будет сложнее. Хотя, может быть, других бешенных росомах отловят, кто знает, как долго удача будет на его стороне и что укусят в следующий раз. А судя по всему, следующий раз ждать себя не заставит…
— Раз я такой лакомый, почему вы втроём меня охраняли? — спросил он у старшего. — Пришли бы к звеРрикам целым отрядом.
— Ага, тогда бы точно все звеРрюги вокруг собрались — в полнолуние по ЗвеРре отрядами не ходят, — пробурчал старший. — Мы ещё легко проскочили. Именно потому, что нас было мало. И вообще, ты, видно, удачлив, человек.