Карфаген горел. Величественные здания лежали в руинах, небо застилали клубы удушливого дыма, повсюду слышались стоны и крики.
Я, воин по имени Арес, стоял возле храма бога Эшмуна, способного возвращать к жизни мертвых, и думал. Три года осады, и вот улицы когда-то самого величественного города в мире, наполнены кровью его жителей. Пуны сражались отчаянно, но римские легионы взяли над нами верх. Теперь у меня была одна задача. Выжить. Выбраться из горящей могилы великого Карфагена.
Неожиданно, в дыму пожарища, блеснул шлем римского убийцы. Я отработанным движением вскинул лук, до упора оттянул тетиву и выпустил смертоносное древко стрелы. Враг как подкошенный рухнул на вымощенную булыжниками мостовую. Я мрачно улыбнулся, подобрал стрелу, поправил ножны с мечом и пригибаясь, словно тень, двинулся по улицам города в сторону гавани
Выглянув из-за угла, я обнаружил четырех римлян, насилующих молодую девушку. У меня оставалась одна стрела. Звон тетивы и один из насильников замертво падает на обнаженное тело своей жертвы. Выхватив меч, я бросился на врагов. Два рядовых воина и центурион. Меня всегда мучал вопрос. Что он здесь делает? Отражая удары наседающих на меня воинов, я отступал к каменной стене дома, не давая римлянам окружить меня. Все как обычно. Вот, один из противников поскальзывается на обагренных кровью булыжниках и получает удар в сердце. Минус один. Стремительная атака и голова второго римлянина падает к моим ногам. Я остался один на один с центурионом.
Сильный враг, очень сильный враг. Взмах, удар, подсечка. Центурион играючи справляется со всеми моими атаками. Скоро должны появиться два римских лучника. Времени на раздумья нет. Я бросаюсь на врага и получаю смертельную рану в грудь. Рухнув на мостовую, я вижу боль и отчаяннее в глазах прижавшейся к стене девушки.
- Опять из-за бабы проиграл, - разочарованно произнес я, вылезая из игрокапсулы.
Я уже месяц не могу пройти это игру. Всегда погибаю на одном и том же месте! Я уже сам готов убить жертву насильников, но по сюжету должен спасти ее. Мне ночами сняться ее глаза! То обвиняющие, то полные грусти всего карфагенского народа потерпевшего крах своей империи.
Игрокапсулы замечательно передают все ощущения твоего персонажа. Иногда кажется, что настоящая жизнь начинается тогда, когда я ложусь в отдаленно напоминающее ванную, устройство. Мой прадед, однажды, спутал игрокапсулу с ванной. Когда я увидел его стоящим над ИК с кастрюлей горячей воды, то вся жизнь промелькнула у меня перед глазами. Я с содроганием вспоминаю тот момент, еще бы секунда и не успел бы остановить родственника.
За окном стоял поздний вечер, если бы мама была дома то она опять ругалась бы, что я весь день играл, что по мне психушка плачет и т.д.
Игра затягивала, день за днем я не мог выбраться из Карфагена. Надеюсь, завтра я прерву череду неудач и спасу девушку.
Я любовно потрогал висящий на стене лук, протер лежащий на столе римский гладиус, лег на кровать, которая тут же приняла удобную для меня форму, накрылся одеялом и провалился в царство сна.
Карфаген горел. Я вновь стою около храма. Эшмун в очередной раз вернул меня к жизни и подарил надежду на прохождение игры.
Блеск шлема, выстрел, враг мертв. Я пробовал убить его в рукопашной схватке, но он все время поднимал тревогу и меня убивали. Значит, не здесь моя ошибка. Крадучись, я направился к злосчастным насильникам. Ничего не изменилось, картина представшая перед моими глазами была все той же. Четыре римлянина и их жертва.
Одна стрела. Казалось бы она предназначена центуриону, но этот мерзкий персонаж все время отбивал ее. Боевые рефлексы. Выстрел и ближайшей ко мне римлянин списан со счетов, сегодня его очередь умирать первым. Я вступаю в бой с оставшимися противниками и понимаю, что-то не так. Центурион со страхом в глазах прячется за спинами своих солдат, а сами солдаты неуклюжи и медлительны. Я в изумлении убиваю римских кровопийц и в который раз остаюсь один на один с центурионом. Он трясущимися руками держит меч. Я осторожно подхожу к нему. Может быть это очередной фокус игры? Нет, это не фокус, подумал я, глядя как по мостовой катиться голова центуриона. Сейчас должны появиться двое лучников. Проходит минута, их все нет. Жертва насильников прижалась к стене и страхом взирает на меня.
Внезапно показываются они. Трое. Странно, очень странно. Я не скрываясь бегу на лучников, боевые рефлексы не должны подвести меня. Выстрел противника и я падаю на тщательно подогнанные друг к другу камни. Запах паленого мяса и пронзительная боль в груди. С глаз как будто спала пелена, обнажая суровую реальность, мама была права. Я лежу в грязном переулке между высотных домов, устремив слабеющий взгляд в сумрачное от загрязнений небо.
- Еще один сумасшедший. Наркоман что ли? - произнес грубый голосом, откуда-то из-за периферии моего поля зрения.
- Ты посмотри как он искромсал этих ребят! - проговорил кто-то изумленно.
- Этих подонков не жаль. Я бы их сам укокошил. Но вон тот, без головы, сын мэра, так что для полиции он неприкасаемый. Зачем ты Джимми стрелял на поражение?
- Он с такими глазами бежал на меня, размахивая своим раритетным мечом!
- Девушка с вами все в порядке?
- Да, он спас меня.
Предсмертная улыбка тронула мои губы. Я спас ее.