– Искать здесь! – велел Фрейвид. – Дочь моя, ты правда сюда приходила?
Ингвиль молча кивнула. А Чуткий тем временем снова встал и побежал назад. Хар пустился за ним.
– Это, должно быть, ее обратный след, – решил Фрейвид. – Ищите здесь, а я пойду дальше. Она могла уронить огниво и на пути к дому.
Чуткий, Хар, Фрейвид и еще несколько человек прошли до конца Копейной долины, а там Чуткий уверенно повернул не к усадьбе, а в другую сторону, к старшему смотрельному камню. Ингвиль слегка изменилась в лице: здесь она не была и не понимала, куда пес ведет теперь.
– Ты ходила и туда? – Фрейвид обернулся к дочери. – Нет, – недоуменно ответила она. – Разве что… – Что?
– Ничего… – совсем тихо ответила она.
Теперь она догадалась, что за след взял Чуткий, и от этой догадки ей стало холодно.
– Да он ведет нас к Фьялльской отмели! – сообразил кто-то из работников. – Может, они были в Озерной долине?
Фрейвид поглядел на бледное лицо дочери. В глазах ее был ужас, как при виде огня над родной крышей, и он кое о чем догадался, но промолчал. Таких разговоров не заводят при челяди и при соседях, которые сбежались на шум и тоже усердно искали, мечтая получить серебряное блюдо.
Ингвиль опустила глаза: у нее не было сил смотреть на отца, его тяжелый взгляд придавливал ее к земле, как гранитная глыба. Ей казалось, он видит ее насквозь. И уж, конечно, на похвалы рассчитывать нечего. «Не ожидал я от тебя такой неосторожности, дочь моя!» – только и скажет Фрейвид. Он никогда не тратил много слов на брань, но Ингвиль предпочла бы провалиться сквозь землю к троллям, чем услышать сейчас его голос.
– Ну что ж, если здесь были фьялли, мы теперь пойдем к ним! – невозмутимо решил Фрейвид, но Ингвиль слышала в его голосе и гнев, и осуждение. Не поднимая глаз, она медленно, словно на казнь, шла вслед за всеми.
Еще издалека было видно, что на Фьялльской отмели возле землянки кипит жизнь. Над берегом поднимался дымок от костра, несколько человек чистили рыбу, над огнем висел закопченный железный котел с козлиными головками на концах дужки, как делают во Фьялленланде. В дружине «Тюленя» еще хворали не больше пяти человек, прочие уже поднялись и достаточно окрепли, чтобы можно было думать о возвращении домой.
Поодаль от всех сидел на песке высокий человек со спутанными волосами – Геллир. Он тоже выздоровел, но ослеп. И он первым обернулся в сторону подходящих квиттов, крикнул что-то, взмахнул рукой.
Из землянки вышел Моди, на ходу затягивая пояс со своей золотой пряжкой. Приглаживая ладонями волосы, он с тревогой смотрел на приближающихся квиттов. Появление такой толпы с самим хёвдингом во главе не обещало ничего хорошего.
А Чуткий как по веревочке подбежал к Хродмару, торжествующе тявкнул и уселся рядом на песке, поджидая хозяев. Хродмар и другие фьялли с недоумением смотрели на черно-белого остроухого песика.
– Сдается мне, Хродмар, что этот пес выслеживал тебя, – сказал Моди.
Хродмар не ответил. За спинами квиттов он увидел Ингвиль, и вид ее бледного потрясенного, испуганного лица наполнил его самыми нехорошими предчувствиями. Близко была если не беда, то большая неприятность. Ее отец как-то узнал об их встречах. Конечно, никакого преступления они не совершили, но такой знатный и гордый человек не потерпит, чтобы его дочь встречалась с мужчиной наедине, да еще и без его ведома. При заносчивом и неуживчивом нраве Фрейвид может увидеть в этом оскорбление и потребовать ответа. И хотя Хродмар был готов отвечать как угодно, от мысли, что имя Ингвиль будут трепать все языки в округе, его пробрала холодная дрожь.
Фрейвид вышел вперед и остановился шагах в десяти от землянки. Моди и Хродмар вышли ему навстречу. Квитты сгрудились позади своего хёвдинга и затихли. Фьялли, побросав дела, столпились за спинами вожаков, но тоже молчали, с тревогой выжидая, что означает это неожиданное явление.
Несколько мгновений было слышно только шум близкого моря и потрескивание поленьев в костре. Ветерок носил дым с запахом рыбной похлебки.
– Не знаю, кому из нас надлежит первым приветствовать другого, – ведь здесь наш дом, но твоя земля, – начал Моди. – И все же я первым скажу тебе, Фрейвид хёвдинг, что я рад видеть тебя и твоих домашних в добром здоровье. Надеюсь, не беда привела тебя к нам в этот час?
– Ты ошибся в своей надежде, Моди ярл, – медленно ответил Фрейвид. Взгляд его блекло-голубых глаз и голос, в котором звучала скрытая враждебность, не обещали гостям ничего хорошего. – А я хотел бы думать, что не ошибся, оказав вам гостеприимство и помощь.
– Никому из тех, кто принимал в гости меня и мою дружину, не приходилось жалеть об этом! – ответил Моди. Его обычно добродушное лицо стало надменным и замкнутым: он тоже понял, что случилось что-то нехорошее, и приготовился защищать себя и своих людей. – Если в твоем доме беда, то не можем ли мы помочь тебе?
– В моем доме беда! – угрюмо подтвердил Фрейвид. – Пропало то, что было мне дороже всех сокровищ.
При этом он невольно кинул взгляд назад, отыскивая дочь. Хродмар подобрался. Так и есть. Что может быть дороже для знатного человека, чем его честь и доброе имя дочери? Скорее бы уж он сказал, чего хочет, и дал Хродмару возможность ответить. Хродмар чувствовал на своем лице пытливый взгляд Фрейвида, знал, что выдает себя с головой, но не мог отвести глаз от бледного лица Ингвиль с мокрыми от слез ресницами. Именно сейчас он с особенной силой и остротой ощутил, какую власть приобрела над ним любовь к этой девушке-квиттинке. Теперь ему казалось, что он – самый близкий для нее человек, а ее родной отец – чужой, почти враг, и жаждал защитить ее от этого человека с холодными голубыми глазами.
– У тебя в доме много сокровищ, – сказал тем временем Моди. – Не можем ли мы узнать, что именно ты почитаешь пропавшим? Надеюсь, мы сумеем помочь тебе в поисках.
– Я уже вышел на поиски, и след привел меня сюда, – сурово произнес Фрейвид. – Больше всех сокровищ рода я ценил огниво, которое носила с собой моя дочь. Сегодня утром оно исчезло, и собака пришла сюда по его следу.
На лице Хродмара отразилось такое облегчение, что Фрейвид даже растерялся.
– Я знаю, о чем ты говоришь, – кивнул Моди. – Я не раз видел огниво в руках йомфру Ингвиль. Не стану притворяться, будто мне неизвестны его волшебные свойства. Мы с йомфру Ингвиль часто говорили о них. Я даже знаю то, что огниво само возвращается к хозяину, будучи украденным. Неужели ты считаешь меня глупцом, способным совершить бесчестный поступок, который заведомо не принесет мне пользы?
– Люди могут лгать или ошибаться, – ответил Фрейвид. Он уже нашел объяснение облегчению Хродмара – может быть, тот надежно спрятал украденное и не боится даже обыска землянки. – Но этот пес, – Фрейвид кивнул на Чуткого, – не способен лгать. Он вел нас по следу моей дочери и привел сюда. Сама она не была здесь сегодня. Значит, собака шла по следу огнива.
– Скажи мне прямо, Фрейвид хёвдинг, ты обвиняешь в краже кого-то из нас? – прищурившись, спросил Моди. – Может быть, меня? Или моего родича Хродмара? Другие наши люди почти не бывали у тебя в доме.
Хродмар лихорадочно пытался вспомнить, видел ли он сегодня утром огниво на груди Ингвиль, и не мог – ему запомнились только ее глаза.
– Я хотел бы, чтобы вы попытались объяснить мне эту пропажу, – холодно ответил Фрейвид.
Все-таки Моди и Хродмар были высокородными людьми, его гостями, и обвинить их в краже было не так-то легко. Его завязавшаяся было дружба с конунгом фьяллей, на которую он так рассчитывал, могла превратиться в жестокую и очень опасную вражду, но даже под угрозой этой вражды он не мог позволить обворовывать себя.
Моди хотел ответить, но вдруг смешался и посмотрел на Хродмара. Он вспомнил, что на самой заре лежанка Хродмара уже была пуста. Моди не был слепым и отлично знал, куда мог направиться его племянник в столь ранний час. Конечно, заподозрить его в краже было нелепо, но, возможно, он и правда что-то знает?
– Мы не раз видели огниво у твоей дочери, но мы не знаем, где оно сейчас, – спокойно ответил Хродмар. – В этом я клянусь тебе Одином и Тором. Пусть Один никогда больше не даст мне победы, пусть Рыжебородый поразит меня Мйольниром, если я виновен в пропаже сокровища твоего рода.
Фрейвид молчал. Уверенный вид Хродмара убеждал против воли, да и имена богов не поминают просто так. Но у хёвдинга уже появилась иная забота, кроме пропажи огнива. Он понял, что Хродмар встречался с Ингвиль, и это обстоятельство нужно было выяснить до конца. Хродмар смотрит только на Ингвиль, старается что-то сказать ей взглядом – между ними есть какая-то связь, и Фрейвид чувствовал себя оскорбленным, почти ограбленным. Ингвиль ведь не Хёрдис – он привык к тому, что младшая дочь, красавица и умница, его гордость и надежда, целиком в его власти и никогда не выйдет из его воли, не пойдет наперекор и только отцу предоставит решать ее судьбу. Но все происшедшее этим утром открыло Фрейвиду глаза на опасность ничуть не меньшую, чем пропажа огнива. Его дочь Ингвиль доверилась чужаку, фьяллю. Этого Фрейвид не мог допустить. И как далеко зашло дело?
– Пусть твой родич поклянется, что не поднимал руки ни на одно из моих сокровищ, – четко выговорил Фрейвид и выразительно посмотрел на Хродмара, будучи уверен, что тот его поймет. – Я предложил бы тебе, Моди ярл, подтвердить мечом его правоту, но вы – на моей земле, вы мои гости, я взял вас под защиту и не могу выступить против вас с оружием в руках. Мы поступим иначе. Пусть боги ответят нам голосом рун.
На поясе рядом с оружием Фрейвид хёвдинг всегда носил небольшой кожаный мешочек с вышитыми на нем рунами Вуньо, Суль и Дагаз – тремя рунами Мысли, помогающими при ворожбе. В мешочке хранились двадцать четыре округлые бляшки из ясеневого дерева с вырезанными на них рунами. Отвязав мешочек от пояса, он вслед за Моди прошел к большому плоскому камню, который фьялли использовали как стол. На гладкой поверхности камня Фрейвид расстелил белый платок, который извлек из того же мешочка, высыпал на него руны и произнес, подняв глаза к небу:
Никто из домочадцев не смел приблизиться, только Моди и Хродмар вдвоем заняли место с другой стороны камня, напротив Фрейвида, да еще Ингвиль, медленно подойдя, встала за плечом отца. Ей было мучительно неловко и тревожно, но стоять поодаль было еще тяжелее. Фрейвид слегка оглянулся на нее, но ничего не сказал и разровнял ладонью руны.
– Пусть Один и Фригг помогут мне в поиске потерянного мною сокровища! – произнес Фрейвид и взял с платка наугад одну из рун. – Первая руна пусть скажет мне, на верном ли пути я сейчас.
Он перевернул ясеневую бляшку. На него глянула руна Ансуз – вершиной вниз. Фрейвид покраснел, почувствовав себя в глупом положении. Боги как будто захотели посмеяться над ним! Перевернутая руна, чье имя Послание, означала, что сейчас он ошибается и все понимает неправильно.
– Сдается мне, Один наводит тебя на мысль, что ты не там ищешь твою пропажу, – мягко произнес Моди, которому тоже была видна руна и который не хуже Фрейвида мог ее истолковать.
Хродмар бросил повеселевший взгляд на Ингвиль. У нее тоже немного отлегло от сердца, но она не смела взглянуть на отца, боясь, что такое явное указание на ошибку рассердит его.
– Посмотрим, что скажут другие руны, – только и ответил Фрейвид и взял еще одну. – Вторая руна пусть скажет мне, что ждать дальше.
– Похоже на то, что тебя, хёвдинг, ждут в ближайшее время неожиданности! – заметил Моди, бросив взгляд на руну в руке хозяина. Это была руна Райдо, тоже перевернутая.
Фрейвид глянул на него, но ничего не сказал. А мысленно добавил: перевернутая руна Пути может еще означать скорый разрыв с кем-то из близких. На ум ему сразу пришла Ингвиль, которую он может так или иначе потерять, и это так встревожило его, что он почти забыл об огниве. Фрейвид молча взял с полотна третью руну – ту, что дает совет. На него глянула руна Гебо. Ее косой крест блеснул перед напряженным взором хёвдинга, как солнечный луч в ненастье. Руна Дара не бывает перевернутой и всегда несет только благо. И совет ее прочитать несложно: она зовет к дружбе и объединению.
– Сдается мне, что боги не хотят ссоры между нами, – с удовлетворением перевел Моди речи судьбы.
– Похоже, они советуют нам хранить и укреплять нашу дружбу, – весело добавил Хродмар. – Я не большой знаток рун, но эту вряд ли можно истолковать как-то иначе.
Фрейвид еще немного помолчал, хотя смысл третьей руны и вправду трудно было не понять. Его смущало то, что в своих подозрениях он оказался совершенно не прав. Фрейвид хёвдинг не привык к ошибкам или поражениям, и ему понадобилось какое-то время, чтобы взять себя в руки и достойно признать, что он заблуждался.
– Я рад, что не ошибся в своих гостях, – сказал он наконец. – Придется мне поискать мою пропажу в других местах.
– Как видно, духам вашего побережья кажется, что мы загостились! – заметил Моди. – Но пусть они не гневаются, мы скоро уйдем восвояси.
– Не надо спешить, я ведь не выпроваживаю вас! – Фрейвид бросил Моди многозначительный взгляд. – У нас с тобой есть еще одно дело, ты не забыл о нем? То самое, что должно решиться в новолуние. Надеюсь сегодня вечером видеть вас всех в усадьбе. Пусть ни люди, ни боги не сомневаются, что я понял волю судьбы.
Моди, помедлив, кивнул. Он не забывал о железе, которое обещал ему Фрейвид. И до намеченного срока оставалось не больше двух-трех дней.
По дороге к усадьбе все домочадцы хёвдинга смотрели под ноги и по второму разу переворачивали камешки – ведь огниво так и не было найдено. Но серебряное блюдо, обещанное за находку и сиявшее в умах, как полная луна на небе, закатилось за тучи – надежды почти не оставалось.
Сам Фрейвид молчал, и лицо его, несмотря на примирение с фьяллями, было мрачным. Фру Альви и Ингвиль шли впереди; хёвдинг часто посматривал на дочь, но ни о чем не спрашивал.
На небе блестел обрезочек ущербного месяца в последней четверти. Света от него было мало, но Хёрдис не заблудилась бы здесь и с закрытыми глазами. Словно тень, скользила она между тонкими соснами на склоне горы, где не так давно повстречала Грима ярла. Только теперь она была одна, Серый остался запертым во дворе усадьбы. В том деле, за которым она шла сейчас, Хёрдис не доверяла никому. Даже Серому.
Добравшись до самой вершины горы, она метнулась к высокому плоскому обрыву. Казалось, какой-то великан ударил здесь лопатой и снес широкий пласт земли со склона. Возле обрыва стояли несколько сосен, две старые, толстые, и пара молодых, тонких. Хёрдис отсчитала третью молодую сосну от правого края обрыва, спряталась за нее, прижалась к стволу и застыла. Она исчезла – ни один взгляд, обладай он хоть орлиной зоркостью, не сумел бы различить фигурку девушки возле ствола.
Здесь было совершенно темно, желтые лунные лучи скупо падали только на поляну впереди. На миг Хёрдис стало страшно – она усомнилась, а есть ли она на свете? Или это только тень? Или чье-то воображение нарисовало ее изменчивый образ на склоне сосновой горы? Живет ли она или только смотрит на землю из высших миров, где души не нуждаются в телесном воплощении?
Все было тихо. Хёрдис опустилась на колени и стала копаться меж корнями сосны. В образовавшейся ямке среди хвои и земли ее пальцы коснулись железа. Хёрдис вытащила огниво Синн-Ур-Берге и заботливо очистила его.
– Молодцы, тролли соснового склона! – бормотала она. – Хорошо берегли мое сокровище! Да и что еще вам делать – огонь спалит любого из вас, кто только посмеет протянуть волосатую когтистую лапку к моему огниву!