Айзан подошел к стойке (орк замолчал и вопросительно уставился на него) и одними губами сказал:
— Дон Герад.
Орк, понимающе кивнув, ткнул пальцем в сторону кабинета и вновь повернулся к более интересному собеседнику. Мошенник же положил книгу на стойку и, улыбнувшись в ответ на удивленный взгляд хозяина заведения, бросил:
— Я ее скоро заберу.
После этого он постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, вошел в кабинет.
Дон Герад вскинул взгляд на вошедшего (до этого момента он изучал какой-то кинжал, лежавший на столе) и удивленно поинтересовался:
— Что вы здесь делаете?
— Ничего особенного, дон Герад. Я просто хотел сказать, что завтра я буду на балу…
— Даже так? — хмыкнул темный эльф. — Вы все-таки решили выполнить мою просьбу?
Айзан начал медленно закипать. Просьбу?! Он называет это просьбой?! Тогда как выглядит приказ?! Но в последний момент мошенник сумел сдержать рвущиеся наружу эмоции и вымученно улыбнулся:
— Вы совершенно правы.
— Как я понимаю, — медленно начал эльф, — на этом балу вы будете присутствовать не как слуга… — Он положил на край стола кошелек — точную копию предыдущего. — Если понадобится еще — обращайтесь.
Джокеру ничего не оставалось, кроме как забрать деньги. Вежливо кивнув дону Гераду (это могло сойти за легкий поклон, а могло и не сойти), Айзан направился к двери. Воровато выглянув из кабинета, он схватил со стола оставленную книгу и вновь повернулся к дону Гераду, улыбнувшись:
— Чуть не забыл. Это — вам. — И он предельно вежливо положил том на рабочий стол бубнового туза.
Некоторое время темный эльф недоумевающе рассматривал толстый фолиант, не пытаясь, впрочем, взять его в руки, а потом холодно поинтересовался:
— Что… это?
— Как что? — Улыбка Айзана излучала безграничную доброту. — Толковый словарь гьерольского языка.
Более десяти веков назад, когда тролли, или, как они сами себя называли, гьераны, основали империю, их речь была другой. Но со временем язык северных воителей впитал эльфийскую мягкость и певучесть, воспринял оркскую многозначность и огрскую грубость, позаимствовал гномью отвагу и человеческое ехидство… и из гьеранского стал гьерольским…
— Ч-что?!
— Толковый словарь, — предельно вежливо повторил мошенник. — Статья «Совесть» — на двадцать седьмой странице, «Жалость» — на пятьдесят четвертой…
В следующий момент мошеннику пришлось резко дернуться в сторону, уворачиваясь от книги, полетевшей ему прямо в лицо. Толстый томик просвистел в воздухе в опасной близости от правого уха Айзана и, врезавшись в стену, выпустил фонтанчик плохо подшитых страниц.
— Пошел вон! — прошипел темный эльф.
Джокер отвесил еще один невежливый поклон (или кивок — это уж как посмотреть) и вышел из кабинета. Потрясенный орк долго смотрел ему вслед.
Уже на улице мошенник достал из-за пазухи две тонкие, гладко отполированные дощечки, скрепленные сургучной печатью и испещренные гномьими рунами. Покрутив некоторое время эти пластины в руках, Айзан сломал печать и, отбросив в сторону ненужные теперь деревяшки, шагнул в образовавшееся серо-зеленое облако портала.
Некоторое время эльф молча сидел за столом, потом резко встал и, не обращая внимания на разорванную книгу, вышел из кабинета. Общий зал опустел — следующий наплыв посетителей должен быть часа через два, когда стемнеет, и лишь неподалеку от стойки сидел пожилой орк. Черные волосы давно покрыла паутина седины, зеленая кожа побледнела, один из клыков, торчащих из-под нижней губы, стерся…
Именно к нему и направился бубновый туз.
— Вечер добрый.
— В честь чего он добрый?! — мрачно буркнул орк, вскидывая голову. — А, это ты, Ирдес…
Глава гильдии воров улыбнулся, присаживаясь на свободный стул:
— Сам догадался или подсказал кто, Мэрэд?
— Очень смешно! — скривился орк. — Слушай, Ирдес, хочешь со мной поговорить, так сними этот перстень с руки! Знаешь же, что не люблю я его…
Эльф стянул с пальца гильдейский знак и бросил его в кошель на поясе:
— Так лучше?
— Намного, — кивнул орк.
Ирдес хмыкнул:
— И что тебе так в моем кольце не нравится?
— Его носил дон Кевирт, — тихо обронил орк, отводя взгляд.
— И все? — Бубновый туз скептически выгнул бровь. — Так это ведь другое.
— То есть?
— Меня… уговорили его поменять. По той же, кстати, причине. Пришлось заказывать новый перстень. Семьдесят злотых за зачаровывание изумруда на свойства кварца, сто — за работу.
Орк не стал интересоваться, кто мог уговорить бубнового туза, и лишь недоумевающе спросил:
— А тот куда дел?
— На переплавку…
— Ну-ну, — протянул Мэрэд, а потом крикнул куда-то в сторону кухни: — Мейла, где ты там?!
Девушка проскользнула мимо стойки.
— Иду… — И, сняв с подноса кружку, наполненную вином, поинтересовалась: — Вы будете ужинать, дон Герад?
— Нет, благодарю, — мягко улыбнулся эльф.
— Как хо… — Договорить девушке не дали. Орк, отхлебнувший из кружки, поперхнулся и возмущенно уставился на разносчицу:
— Что за… ты мне принесла?!
Девушка недоумевающе пожала плечами:
— Ты просил вина, его я и принесла…
— Вино?! — взорвался орк. — Какого черта?! Что ты в него добавила?!
В разговор решил вмешаться молчавший до этого времени брат:
— Но, папа, лекарь сказал…
— Да плевать я хотел на лекаря! Слышишь, Киас, плевать!!!
— Но, папа!.. — в один голос вскричали брат и сестра.
— Что, «папа»?! Принесите мне нормального вина!
Мейла фыркнула:
— Выпей лекарство, тогда принесу! — И, хлопнув дверью, девушка вышла на кухню.
Брат бросился за ней.
Эльф молча следил за этой перебранкой, не пытаясь вмешаться, а Мэрэд между тем проводил Киаса взглядом и, словно ища поддержки у бубнового туза, заворчал:
— Нет, ты слышал? Они меня еще учить будут! Пороть их надо!
Дон Герад флегматично протянул:
— Мне кажется, ты уже упустил эту возможность…
— Кто бы говорил! — расхохотался орк.
Эльф некоторое время молчал, а потом медленно начал:
— Ты слышал про археологические раскопки в Тангерских джунглях? Там еще, когда нашли пирамиды, сделанные примерно тридцать тысяч лет назад, начались споры, кто их построил, люди или гоблины… Так вот, насколько мне известно, в тех пирамидах обнаружили надпись, сделанную на старогоблинском, и она гласит: «Нынешняя молодежь распустилась. Они не слушают старших и не почитают богов. Это поколение будет последним!»
Орк осторожно крутанул в руках кружку.
— И что это тебя на философию потянуло, Ирдес?
Эльф усмехнулся:
— Да пообщался… с одним представителем молодого поколения.
— С кем? — заинтересовался орк. — Я его видел?
— Он недавно отсюда вышел, может, ты его и заметил… Знаешь, у него в далеких предках явно были светлые эльфы… Волосы — русые. Глаза — карие. Выражение лица — наглое…
— Прям как у тебя в молодости, — в тон ему продолжил Мэрэд.
Глава воровской гильдии расхохотался:
— Знаешь, возможно, ты и прав. Об этом я как-то не задумывался… — И он резко встал на ноги. — Ладно, Мэрэд, мне пора. До встречи…
— До встречи, — эхом отозвался орк.
Уже выходя из «Пьяного гнома», эльф услышал:
— Мейла! Выпил я твою отраву! Принеси мне нормального вина!
Бубновый туз усмехнулся и, запахнувшись в плащ (с Даяры дул прохладный бриз), ускорил шаг.
Бал, учрежденный графиней Кортайской, начинался в шесть часов вечера, но первые гости начали прибывать ближе к полудню. Слуги метались по двору как сумасшедшие, помогая приезжим разместиться в свободных комнатах. За этой суматохой никто не обратил внимания на человека, появившегося в два часа дня и не входившего в списки приглашенных. Одним больше, одним меньше — что из-за этого панику поднимать.
Гостю, назвавшемуся графом Нортэйским, предоставили апартаменты и занялись другими приглашенными.
Сам граф Нортэйский не выказывал ни малейшего любопытства. По его скучающему лицу было видно, что сей господин неоднократно посещал Алронд, а по вскользь оброненным фразам слуги догадались, что он даже бывал при дворе.
Лишь одна мысль терзала Айзана. Забирая документы, он не удосужился узнать, существует ли графство Нортэйское на самом деле… Надо было хотя бы для начала изучить политическую карту Гьерта…
Но уже когда свежеиспеченный граф оказался в своих апартаментах, эта мысль ушла, уступив место другим, менее тревожным, однако не менее волнующим. Появились сомнения, что Айзан в общем-то зря ввязался в эту историю. Потом всплыло насмешливое лицо дона Герада. Вдобавок мошенник вспомнил, что он прибыл на этот бал лишь за тем, чтобы следить за какой-то девушкой. Следить. От одного этого слова молодой человек почувствовал, как на него накатывает волна ненависти и презрения. Ненависти — к бубновому тузу, впутавшему джокера в это дело. И презрения — к себе, согласившемуся шпионить.
Чего тут было больше? Страха, жадности, интереса?! Из-за чего он вообще явился на это мероприятие?!
Потом нахлынула новая волна ненависти — на сей раз уже к себе самому. Не до конца сознавая, что он делает, юноша сорвал с пояса кошелек и швырнул об стену.
Раздалось тихое звяканье разбитого стекла… Джокер замер, осознав, что он натворил. Ведь в кошельке были не только деньги, там еще находились давнишние бутылочки с концентрированными заклинаниями и несколько зелий. А еще там был флакончик с так называемым джинном или с тем, что подразумевал под этим словом продавец-гном. И одним небесам известно, как вся эта демоническая смесь начнет взаимодействовать…
Кошелек же, сползший по стене на пол, между тем зашевелился… а потом из него послышался бодрый жизнерадостный голос:
— … бо — ду по — пу — га — ям! Сво — бо — ду по — пу — га… Ой!
Вслед за этими воплями из шитого алыми и золотыми нитями мешочка вырвался клуб дыма. Взвившись до потолка, он почему-то не стал расползаться по комнате, а вдруг резко уплотнился и превратился в огненно-рыжего зеленоглазого парня.
Оглянувшись, рыжий недовольно фыркнул:
— Надо было раньше начинать кричать. Глядишь, пораньше бы из этой бутылки выбрался! — И парень вольготно разлегся в воздухе, подперев ладонью голову.
Мошенник осторожно обошел странного гостя (тот, не отрываясь, следил за джокером) и, подобрав кошелек, высыпал его содержимое на стол. Как ни странно, разбился только один флакон — тот, который подсунул пьяный гном. А значит…
— Ты джинн? — Айзан вскинул голову, смотря прямо в глаза нежданному гостю.
Тот страдальчески закатил глаза:
— И почему вы, люди, так любите слова на букву «д»? Демон, джинн, дурак… Хотя нет, это уже другая опера.
— Значит, нет, — меланхолично отметил мошенник, — а кто?
Парень состроил зверское лицо и прошипел:
— Я черт! — А потом жизнерадостно поинтересовался: — Страшно?
В первый момент Айзан оторопел (чертей не бывает, не бывает, не бывает!!!), а потом осторожно спросил:
— А где рога и хвост?
Черт фыркнул:
— А что тебе нужно? «Шашечки» или ехать?
— В смысле? — не понял «граф Нортэйский».
— А, забудь! — отмахнулся черт.
Он уже успел принять вертикальное положение в пространстве и сейчас с интересом оглядывал обстановку комнаты, не спускаясь, впрочем, на пол.
Наступило молчание. Айзан просто не знал, о чем можно разговаривать, а черт был слишком увлечен изучением обстановки. Впрочем, первым заговорил все же он.
— А ничего, мило у тебя здесь. Живешь тут?
— На бал приехал, — буркнул мошенник.
Глаза черта загорелись азартом:
— Ой! А я никогда на балу не был! Возьми меня с собой, а?! Ну будь же человеком! Разве кто-нибудь заметит появление одного лишнего гостя?! А я с детства мечтал!
Сообщать случайному знакомому о том, что один лишний гость на этом балу уже есть, казалось сумасшествием. Брать с собой — безумием. Айзан решил пойти другим путем. Он окинул взглядом скромную одежду черта — так одеваются горожане или одевались в середине этого века — и сообщил:
— У тебя костюм неподходящий.
— Проблема только в этом? — Черт мягко спустился на землю. Едва его ноги коснулись земли, как по телу тотчас пробежала волна золотистого света, и его одежда переменилась. Теперь на нем был черный костюм с серебряным шитьем. На плечи был накинут плащ, а на руках перчатки с серебряными шипами.
— Ну как? — горделиво поинтересовался черт, по-детски крутанувшись на пятке.
— Неплохо, — только и смог выдавить Айзан.
Конечно, новая одежда тоже была в моде лет сорок назад, но, с другой стороны, можно ведь будет сказать, что гости прибыли из очень далекой провинции.
— То-то же! — фыркнул черт, потирая лоб.
Но уже в следующий момент он, ойкнув, отдернул руку (шипы оказались слишком острыми) и, сдернув перчатки, спрятал их за пояс, удивленно пробормотав:
— И как он с этим ходил?! Даже в носу поковыряться нельзя!.. Извраще-е-енец!..
Айзан толком не расслышал, что же сказал черт, но решил не заострять на этом внимания, просто поинтересовавшись:
— Тебя как зовут?
— Джейт!.. Стоп! Я же на этом балу дворянином буду! — радостно припомнил черт. — Надо ж себе какой-нибудь титул придумать! Герцог… Нет, это слишком помпезно. Шевалье… А это слишком мелко, да у вас тут и титула такого, наверное, нет. — Он задумчиво почесал голову, а потом воскликнул: — О! Буду графом! Простенько и со вкусом! Граф… Ляферский! О как я придумал!
Айзан поперхнулся:
— Что за бред?!
— А чем тебе не нравится?! — обиженно вскинулся черт.
— Фамилия идиотская.
— Бе-бе-бе! — передразнил его Джейт. — Зато у меня документ на нее есть! — И он ловко выдернул из воздуха огромный, пожелтевший от времени свиток, исписанный алыми чернилами и заверенный сургучной печатью, а потом, ткнув развернутым пергаментом под нос Айзану, горделиво поинтересовался: — Видишь?
Не увидеть этот «документ» было трудно, но мошеннику безумно не понравилась выдуманная Джейтом фамилия, и он попытался переубедить черта:
— Может, придумаешь что-нибудь другое?
— Вот еще! Хотя… поменяю! На барона Валлонского, Брасьенского и Пьерфонтского! Одновременно.
Эти титулы Джейт также подтвердил соответствующими документами.
— А еще я буду виконтом Браже…
Айзан представил, как будут один за другим перечисляться эти нескончаемые имена, и поспешно сообщил:
— Я согласен на графа!
Убедившись, что никто не собирается посягать на его «законный» титул, черт радостно захлопал в ладоши, а потом плюхнулся в одно из свободных кресел возле столика на витой ножке:
— Итак, кто такой я, мы выяснили. Теперь пора объяснить, кто такой ты.
Айзан честно попытался припомнить свой титул:
— Э… ну… я граф Нортэйский!
— Очень приятно! Майя Плисецкая!
— Чего?!
Черт страдальчески закатил глаза:
— Объясняю для тех, кто в танке! Ты такой же граф, как я — балерина!
— С чего ты взял? — Айзан посерьезнел. Если первый встречный понимает, что мошенник — не тот, за кого он себя выдает…
Джейт фыркнул:
— Я — черт! Забыл? Мысли читать я, конечно, могу не у всех — хотя у очень многих, — но эмоции чувствую хорошо! А вот сейчас я уверен, что ты — врешь! Так, может, скажешь правду?
Мошенник осторожно опустился во второе кресло:
— А зачем это тебе?
— Ну… ты меня освободил. Зная, кто ты и чего ты хочешь, я смогу тебе помочь.
— А если мне не нужна помощь? — огрызнулся джокер.
Черт усмехнулся:
— Значит, просто не буду мешать.
Пригладив волосы, он потянулся к вазочке с фруктами, стоявшей на столе, но Айзан ловко отодвинул ее. Рука Джейта замерла над столом, а потом черт, обиженно хлюпнув носом, плаксиво поинтересовался:
— Тебе чего, жалко?! Для бедного, несчастного ребенка? Одной несчастной груши?!
Мошенник решил не поддаваться на провокацию: