— Гномы научили эльфов понимать животных?
— Это только легенда, но возможно так и было. Еще какие варианты?
— Если чувства взаимные, то богини Шейла и Эвва разрешают эльфам разных рас иметь детей?
— Вот, умничка, хорошо подметила. Однако, к сожалению, опять-таки, это всего лишь красивая сказка, — вздохнула Теоларинэ и задумалась: — Хотя, всякое может случиться.
— А ещё: рыбе без воды, что волку без лесу — не жить!
Королева клинков улыбнулась и произнесла:
— Всё правильно, мои дорогие! Но самое главное, что вы должны понять: делайте другим добро и сами будете без беды!
Кощей Бессмертный
В некотором гномьем царстве, в некотором Пангейном государстве жил-был царь. У этого царя было три сына, все они были на возрасте: сто, триста и пятьсот лет. Только мать их вдруг унес злой светлый эльф Кошэль Бессмертный.
Старший сын попросил у отца благословенье искать мать, уехал — и без вести пропал. Середний сын пождал-пождал, тоже выпросился у отца, уехал, — и тоже без вести пропал. Малый сын, Ив-царевич, говорит отцу:
— Батюшка! Благословляй меня искать матушку.
Отец не отпускает, говорит:
— Тех нет братовей, да и ты уедешь: я с кручины умру!
— Нет, батюшка, благословишь — поеду, и не благословишь — поеду.
Отец тяжко вздохнул и благословил.
Ив-царевич несмотря на то, что гномьего роста, не по годам силен был, для сопляка то столетнего. В честном поединке даже оркам с ним сдюжить не удавалось. И вот пошел он выбирать себе коня. Рядом с которым табуреточку подставит, станет на нее ножками богатырскими, да на которого скакуна руку положит, тот и падет. Так и не выбрал, идет дорогой по городу, повесил голову.
Неоткуда взялась человеческая старуха, спрашивает:
— Отчего, добрый молодец, повесил голову?
Ив-царевич посмотрел на нее снизу-вверх и отвечает:
— Уйди, женщина! На руку положу, другой пришлепну — мокренько будет.
Старуха обежала другим переулком, идет опять навстречу, говорит:
— Здравствуй, добрый молодец! Что повесил голову?
Гном и думает: "Что же такое? Вреде не пьян, а только иду в таверну хмельным пивом горе заливать. Почему мерещится одно и то же?"
Старуха словно прочла его мысли и молвит третий раз:
— Ну, поведай, добрый молодец, что печалит тебя? И не пугайся, не видение я, нарочно оббежала, чтобы прознать про беду твою горькую. Не таись, расскажи, авось помогу.
Снова задумался маленький богатырь: "И что это так настойчиво старуха меня спрашивает? Не подсобит ли и вправду мне она?" И говорит тогда:
— Вот, бабушка, не могу найти себе доброго коня.
— Дурашка, мучишься, а старухе не наскучишься! — старая человечиха. — Пойдем со мной.
Привела его к горе, указала место:
— Скапывай эту землю.
— Ты что, старая, думаешь раз я гном, то сразу шахтер? Не привычен я рыть. Вот если по кузнечному делу — обращайся.
— Окстись, милок! Али запамятовал зачем пожаловали сюда? Не за жилой драгоценной, а за скакуном выносливым.
"Совсем ополоумела карга. Лошадей, словно червей на рыбалку, из земли выкопать хочет", — подумал Ив-царевич, но за лопату взялся.
"Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается", — гласит пословица ленивых людей. Однако к трудолюбивым гномам это не относится. Не прошло и часу, как на много сантиметров под поверхность планеты углубился коротышка.
Вдруг видит чугунную доску на восьми замках. Достал свою гордость ковальную, не раз проверенную на многочисленных тайных палатах дворцовых — набор отмычек универсальный. Замки тотчас слетели, двери отворились и вошел гном под землю в пещеру. Но не простая та пещера была, а конюшня темных эльфов. И прикован в ней на восьми цепях репфайдер Матриарха. А цепи те — вовсе и не цепи, а лапы гигантского паука-стражника.
Суровый двуногий дракон ездовой, доселе не подчиняющийся никому, кому дроу, видно, услышал ездока по себе, зарычал, забился, все восемь лап-цепей и порвал. Ив-царевич надел на себя богатырские доспехи мифриловые, надел на ящера узду, седло, дал старухе денег и сказал: "Благословляй и прощай, бабушка!" Сам сел и поехал поскорей, пока темные эльфы не кинулись пропажи и не поутыкали их стрелами, и не стал он с бабкой походить на ежиков заморских Архипелагских, коих в народе дикобразами величают.
Долго ездил, наконец, доехал до горы. Пребольшущая гора, крутая, взъехать на нее никак нельзя. "Видно не зря говорят про Коша Бессмертного, будто сумасшедший он. Какому светлому эльфу в здравом уме придет в голову мысль селиться не в лесу среди деревьев, а на скалах, аки орлу? Только не тот это орел, который летает, а тот, который горы обгаживает", — подумал Ив-царевич и тут заметил братьев своих. Ездят они у подножия и сообразить не могут, как взобраться вверх.
Поздоровались, поехали вместе; доезжают до чугунного камня пудов в полтораста, на камне надпись: "Кто этот камень бросит на гору, тому и ход будет". Старшие братовья тужились-тужились, но кроме неприятных звуков и запахов не было от них пользы — не могли поднять камень. А Ив-царевич с одного маху забросил на гору — и тотчас на скале показалась новая надпись: "Сильным быть, бесспорно, хорошо, но одной дурью победу не одержишь, нужно еще и башкой куМекать".
— Хех, тоже мне громотей написал, — усмехнулся старший гном и пояснил: — Не знает, что большие буквы только в названиях и начале предложения ставят, но никак не посреди слова.
"А это может быть подсказкой", — смекнул Ив и вдруг заблеял, как козел:
— Ме-е! Ме-е! Ме-е!
Братовья и раньше не считали младшенького умным, а теперича их вера сильнее укрепилась. Но лишь до тех пор, пока от "меканья" Ива-царевича глыбы в стене не разъехались и не обнаружили внутри горы лестницу.
Ив оставил репфайдера, наточил из мизинца в стакан крови, подал братьям и сказал:
— Ежели в стакане кровь почернеет, не ждите меня: значит — я погиб!
Простился и пошел. Зашел в гору, прошагал через длиннющий узкий тоннель, и по тропинке ноги вынесли на открытой пространство. Чего он не насмотрелся! Всяки тут леса, всяки ягоды, всяки птицы!
Долго шел Ив-царевич, дошел до дому: огромный дом! В нем жила дочь другого знатного гнома, утащенная Кошэлем Бессмертным. "Да уж, определенно светлый не равнодушен к красавицам нашей расы", — вздохнул коротышка-богатырь.
Ив-царевич кругом ограды ходит, а дверей не видит. Купеческая дочь увидела сородича, вышла на балкон, кричит ему:
— Тут, смотри, у ограды есть щель, потронь ее мизинцем, и будут двери.
Так и сделалось. Ив-царевич вошел в дом. Девица его приняла, напоила-накормила и расспросила. Он ей рассказал, что пошел доставать мать от Коша. Девица говорит ему на это:
— Трудно доступать мать, Ив-царевич! Он ведь бессмертный — убьет тебя. Ко мне он часто ездит… вон у него меч в пятьсот пудов, поднимешь ли его? Тогда ступай!
Ив-царевич не только поднял меч, еще бросил кверху; сам пошел дальше.
Приходит к другому дому; двери знает, как искать; вошел в дом, а тут его мать! Обнялись, поплакали. Он и здесь испытал свои силы, бросил какой-то шарик в полторы тысячи пудов. Время приходит быть Кошу Бессмертному. Мать спрятала Ива. Вдруг Кошэль Бессмертный входит в дом и говорит:
— Фу-фу! Стука молота слыхом не слыхать, кузни видом не видать, а гномий дух сам на двор пришел! Кто у тебя был? Не сын ли?
— Что ты, Торн с тобой, в смысле — Эвва с тобой! Сам летал по Пангее, нахватался гномьего духу, тебе и мерещится, — ответила мать Ива-царевича, а сама поближе с ласковыми словами к Кошэлю, выспрашивает то-другое и говорит: — А где же у тебя смерть, Кош Бессмертный?
— У меня смерть, — говорит он, — на острове морском: там стоит дуб, под дубом ящик, в ящике страус, в страусе койот, в койоте коршун, в коршуне яйцо, в яйце моя смерть.
— А-а, — сделала мать вид, что поняла. — Только поясни, что за чудо такое страус и койот?
— Первый — тот же петух, только весом несколько пудов и хвост куцый, а второй — почти тот же волк, только размером поменьше.
— А почему поменьше?
— Чтобы в страуса поместиться, — сказал это Кошэль Бессмертный, побыл немного произнес заклинание левитации и улетел восвояси.
Пришло время — Ив-царевич благословился у матери, отправился по смерть Коша Бессмертного. Идет дорогой, много время не пивал, не едал, хочет есть до смерти и думает: "Кто бы на это время попался!" Вдруг — скунсенок; богатырь захотел его убить (не для того, чтобы насытится, а дабы отомстить за неприятные моменты случившиеся в детстве при общении с этими животными). Но выскакивает из норы скунсиха и говорит:
— Не тронь моего детища; я тебе пригожусь.
— Быть так!
Ив-царевич отпустил скунса; идет дальше, видит колибри. "Постой, — думает, — здесь я закушу"! Птаха эта хоть и мелкая, но гному за голубя сойдет. Зарядил лук, хочет стрелять; колибри и говорит:
— Не тронь меня; я тебе пригожусь.
Ив-царевич подумал и отпустил колибри. Идет дальше, доходит до моря, остановился на берегу. В это время вдруг взметался восьминожек и выпал на берег; он его схватил, есть хочет смертно — думает: "Вот теперь поем!"
Неоткуда взялся огромный спрут и говорит:
— Не тронь, Ив-царевич, моего детища; я тебе пригожусь.
Он детку аргонавта и отпустил.
Как пройти море? Сидит на берегу да думает; восьминог ровно знал его думу, лег поперек моря и под мост замаскировался. Ив-царевич прошел по нему; доходит до дуба, где была смерть Кошэля Бессмертного, достал ящик, отворил — страус выскочил и побежал. Где тут удержать страуса! Да только куда он с острова то денется? Побегал-побегал да и нарвался на кулак богатырский.
Распотрошил гном петуха многопудового, а оттуда койот. Да только не дурак тот волк вмиг сообразил, что по воде спасаться нужно. Прыгнул в море и поплыл. Пока Ив-царевич снова докликался головоногого моллюска, да пока тот мостом сделался, койот переправился на метерик.
Испугался Ив-царевич, что упустил волка, призадумался, а скунс, которого не убил он, тут, как тут и кинулся за койотом. Догнал, хвост поднял и сшиб струей смердящей бедное животное. Обрадовался Ив-царевич, схватил обалделого койота, распорол его и как-то оробел: коршун вспорхнул и полетел. Он пострелял, пострелял — мимо (не эльф все-таки)! Задумался опять. Неоткуда взялась птичка колибри и молвит:
— Ты пожалел меня, помогу и я тебе.
— Как же, птаха неразумная, с таким огромным справишься? — удивился гном.
— На то не твоя забота, — ответила крошка и погналась за коршуном. Подлетела незаметно и резко выпорхнула пред его головой. Хищник испугался и помер от разрыва сердца, упал на земь.
Царевич обрадовался, достал яйцо; пошел, доходит до моря, стал мыть яичко, да и обронил в воду. Как достать из моря? Безмерна глубь! Закручинился опять. Вдруг море встрепенулось — и снова показался восьминог.
— Задолбал ты меня, гном. Видно правду молвят рыбы, что с вашим жадным народцем лучше не связываться.
— Прости великодушно, паук морской. Сослужи, пожалуйста, службу в последний раз.
Вздохнуло чудо беспозвоночное, но принесло ему яйцо.
Ив-царевич отправился к матери; приходит, поздоровались, и она его опять спрятала.
В то время прилетел Кошэль Бессмертный и говорит:
— Фу-фу! Стука молота слыхом не слыхать, кузни видом не видать, а здесь гномами несет!
— Что ты, Кош? У меня никого нет, — снов сказала кривду мать Ива-царевича.
Кош опять и говорит:
— Ой, я что-то занемог!
А Ив-царевич пожимал яичко; Коша Бессмертного от того коробило. Наконец Ив-царевич вышел, кажет яйцо и говорит:
— Вот, Кошэль Бессмертный, твоя смерть!
Тот на коленки против него и говорит:
— Не бей меня, Ив-царевич, станем жить дружно; нам весь мир будет покорен.
Ив-царевич не обольстился его словами, раздавил яичко, Кош Бессмертный опечалился, упал на пол покорячился, попаясничал, погримасничал и сдох.
Взял Ив-царевич в доме с матерью, что было нужно (гномы никогда не упустят возможности поживиться) и пошли на родиму сторону, волоча мешки неподъемные. По пути зашли за купеческой дочерью, к которой Ив-царевич заходил вперед, взяли и ее с собой. Пошли дальше, доходят до горы, где братья ждут. Девица говорит:
— Ив-царевич! Воротись ко мне в дом; я забыла подвенечное платье, брильянтовый перстень и нешитые башмаки.
Такой куш гномы оставить не могли. Ив вернулся, а мать и купеческу дочь, с коей они условились дома обвенчаться передал братьям. Те приняли их, да взяли вход в туннель и засыпали, чтобы Иву-царевичу нельзя было выбаться. Мать и девицу как-то угрозами уговорили, чтобы дома про младшего не сказывали. Прибыли в свое царство; отец обрадовался детям и жене, только печалился об одном Иве-царевиче.
А Ив-царевич воротился в дом своей невесты, взял обручальный перстень, подвенечное платье и нешитые башмаки; приходит на гору, метнул с руки на руку перстень. Явилось двенадцать молодцов, спрашивают:
— Что прикажете?
— Перенесите меня вот с этой горы.
Молодцы тотчас его спустили. Ив-царевич надел перстень — их не стало. Пошел в свое царство, приходит в тот город, где жил его отец и братья, остановился у знакомой человеческой старушки и спрашивает:
— Что, бабушка, нового в царстве?
— Да чего, дитятко! Вот наша царица была в плену у Коша Бессмертного; ее искали три сына, двое нашли и воротились, а третьего, Ива-царевича, нет, и не знат, где. Царь кручинится об нем. А эти царевичи с матерью привезли какую-то купеческу дочь, большак жениться на ней хочет, да она посылает наперед куда-то за обручальным перстнем или велит сделать такое же кольцо, какое ей надо. Глашатаи уж кличут клич, чтобы выискать на подвиг богатыря, али мастера-умельца, да никто не выискивается.
— Ступай, бабушка, скажи царю, что ты сделаешь; а я пособлю, — говорит Ив-царевич.
Старуха в кою пору скрутилась, побежала к царю и говорит:
— Ваше царско величество! Обручальный перстень я сделаю.
— Сделай, сделай, бабушка! Мы таким людям рады, — говорит царь, — а если не сделаешь, то голову на плаху.
Старуха перепугалась, пришла домой, заставляет Ива-царевича делать перстень, а Ив-царевич спит, мало думает; перстень готов. Он шутит над старухой, а старуха трясется вся, плачет, ругат его:
— Вот ты, гад, — говорит, — сам-то в стороне, а меня, дуру, подвел под смерть. Говорили мне люди добрые, не связывайся с гномами. Проходимец на проходимце.
Плакала-плакала старуха и уснула. Ив-царевич встал поутру рано, будит старуху:
— Вставай, бабушка, да ступай понеси перстень, да смотри: больше одного червонца за него не бери. Если спросят, кто сделал перстень, скажи: сама; на меня не сказывай!
Старуха обрадовалась, снесла перстень; невесте понравился:
— Такой, — говорит, — и надо!
Вынесла ей полно блюдо золота; она взяла один только червонец, попробовала на оставшийся зуб, что не подделка (с гномами все ж имеет дело). Царь говорит:
— Что, бабушка, мало берешь?
— На что мне много-то, ваше царско величество! После понадобятся — ты же мне дашь, — пробаяла это старуха и ушла.
Прошло там сколько время — вести носятся, что невеста посылает жениха за подвенечным платьем или велит сшить такое же, како ей надо. Старуха и тут успела (Ив-царевич помог), снесла подвенечное платье. После снесла нешитые башмаки, а червонцев брала по одному и сказывала: эти вещи сама делает. Слышат гномы, что у царя в такой-то день свадьба; дождались и того дня. А Ив-царевич старухе заказал:
— Смотри, бабушка, как невесту привезут под венец, ты скажи мне.
Старуха время не пропустила. Ив-царевич тотчас оделся в царское платье, выходит:
— Вот, бабушка, я какой!
Старуха в ноги ему.
— Батюшка, прости, я тебя ругала!
— Бог простит. А за то, что помогала мне, награжу тебя царским подарком. Велю нанять эльфийских магов Жизни и воротить тебе прежнюю молодость!