– Ты не слышал суммы, предлагаемой за ремонт.
– Убей меня платой.
– Сейчас, – ответил Борт и снова начал чиркать на салфетке.
– Ранил, – усмехнулся я, рассмотрев сумму.
– Ты можешь её починить без диагностического стенда? – уточнил Борт.
– Этот вопрос нужно было задавать сначала… Да, я в состоянии это сделать, если есть запчасти.
– Твой ответ?
– Мне нужно подумать.
Я откинулся на спинку сиденья и стал размышлять. И чем больше я размышлял, тем больше понимал, что это подстава. В любом случае меня сделают крайним. Более чем уверен, что заказ исходит от серьёзных людей, только вот в чём сомнение: серьёзные люди к такой шавке, как Борт, не сунутся. Сдать их полиции? Вариант, хотя и не хотелось бы попадать к ним даже в качестве свидетеля. Другой вариант – сообщить начальнику цеха. Вот это лучшая идея, он через свои каналы сможет договориться с начальником службы безопасности комбината и поспособствовать разруливанию ситуации. В этом случае я остаюсь белым и пушистым. К тому же в случае заявки в полицию информация может уйти бандитам, у них точно там есть свои люди. Про комбинат не уверен, но там больше шансов.
– Мало, – изрёк я.
– Да тут… – начал было Борт возмущённо и притушил голос, зашипев: – Две тысячи кредитов.
– Более чем уверен, дают пять, а то и больше. Смысл тебе лезть в эту историю из-за мелочи?
– Ну хорошо, три.
Ха!
– Три с половиной, – выдавил Борт.
– Четыре – и договорились. Только договор я подписывать не буду. Так, на словах договоримся.
Главарь размышлял долго, наконец сказал:
– Ладно, четыре. Но помни, мы тебя из-под земли достанем.
Заниматься этой работой я всё равно не собирался, поэтому кивнул:
– Я жду перевода на свой счёт этой суммы.
– Получишь пока половину, остальное по окончании работы, – всё-таки вставил последнее слово Борт.
Но не на того нарвался.
– Не советую меня обманывать, прямо сейчас жду перевода.
– Счёт давай, – буркнул главарь и стал работать со своим наручным коммуникатором.
Через минуту мой счёт в банке пополнился двумя тысячами. Я рассчитывал выйти из этой ситуации без последствий, а тут смотри, даже с прибытком!
– Сейчас поедем на место, где находится предмет, требующий починки, а также инструменты и запчасти.
– Хорошо, только в туалет схожу.
– Ты идиотом меня не считай. С коммуникатором не пойдёшь, вдруг решишь нас слить. Не советую. Коммуникатор оставь и можешь сходить.
Я для вида посомневался, запаролил коммуникатор, расстегнул ремень на запястье и положил прибор на стол, после чего, встав, направился в туалет. Один из парней пошёл следом и занял соседнюю кабинку.
Не знаю, кто у Борта в подручных, но работал он неплохо: догадался притащить в туалет ещё одну глушилку и врубил её на случай, если у меня есть ещё один коммуникатор. Не ошибся, есть. Только вот для военного прибора эта самоделка была не помехой, через минуту сообщение ушло на почту начальника цеха с пометкой очень срочно, а я, нажав на очистку, вышел из кабинки, помыл руки и прошёл в помещение кафе.
Над содержанием письма пришлось постараться, чтобы в нём чувствовалась паника и мольбы о помощи. Если в двух словах, там было краткое, с ошибками, будто писал торопливо, сообщение, что меня схватили, угрозами добились согласия починить запрещённую к хранению и использованию снайперскую винтовку «Примо» и ведут к месту, где я должен это сделать и где меня впоследствии убьют. Не забыл я вписать и адрес, где находился.
Почти сразу пришло сообщение, что письмо принято и прочитано.
Эта винтовка самая страшная штука в истории стрелкового вооружения Содружества. Изготовили её всего пять тысяч единиц для спецподразделений империи Амар семьсот лет назад. Понятными путями она быстро оказалась в руках бандитов, причём в достаточно большом количестве, и наступили чёрные дни для телохранителей. Снайпер мог находиться за четыре километра от цели, выстрелить и спокойно скрыться, пока охрана суетилась у разорванного тела. А дело в том, что для прицела не важны стоявшие на пути дома и другие преграды. Блоком наведения, который я, скорее всего, и должен починить, можно настроить полёт пули так, что она обогнёт все препятствия и, пробив, например, четыре метра бетона, попадёт в цель. Блок наведения нацеливается на ауру человека. Как действовали снайперы: корректировщик снимал параметры ауры цели, хватало расстояния с полкилометра, передавал данные стрелку, тот вводил их в блок наведения, направлял винтовку в сторону цели, дожидался значка, что цель захвачена, и нажимал на спуск. Всё, цель стопроцентно поражена. Того гения, что сконструировал блок наведения для этого оружия, говорят, казнили особо изощрённым способом. А я лично думаю, его просто спрятали, чтобы он и дальше творил.
Когда стали гибнуть олигархи, политики и даже главы государств, было собрано общее совещание, где постановили уничтожить все винтовки этой модели и запретить продолжение разработки подобной линии оружия. Как ни странно, приказ глав государств Содружества был выполнен. На обладателей этого оружия была устроена настоящая охота. Их убивали без жалости, уничтожали практически поголовно. Выживали только те, кто добровольно его сдавал. Сейчас накал спал, но закон остался прежним. Вот в такую историю я попал. С гнильцой история.
Поэтому, выйдя из туалета, я не пошёл сразу к Борту, а направился к стойке, где показал Хакиму два пальца. Он знал, что это означает, и поставил на стойку два больших запотевших бокала пива с шапками пены. Подхватив бокалы – пусть Борт платит, – я подошёл к нему и, сев напротив, протянул один бокал:
– Угощайся.
– Пить захотелось? – ехидно спросил он.
– Это от нервов. Когда нервничаю, всегда пить охота.
– Ну-ну, – буркнул он, опуская нос в пену и делая большой глоток.
Я поступил умнее, сдул пену и тоже отхлебнул, только немного. Чтобы потянуть время и не насторожить зверька, что сидел напротив, я спросил:
– Тогда, когда я получил удостоверение. Что ты хотел от меня?
– Зачем тебе это? – косо посмотрел он на меня.
– Отомстить решил?
– Не стоит вспоминать старые обиды. Это время прошло.
– Я слышал, из приюта стали пропадать ребята. Ты решил открыть свою контору охотников за головами? Смотри, можешь обжечься на этом.
Борт промолчал, поэтому мы продолжили пить пиво молча, смакуя каждый глоток. У Хакима оно всегда было великолепным. Допив, я поставил пустой бокал на столик и вопросительно посмотрел на Борта – дольше тянуть время смысла не было, спалюсь.
– Пошли.
Мы вышли из кафе и направились к парковке, где в линии других машин стоял новенький шестиместный флаер. Кстати, за пиво так никто и не заплатил. Подозреваю, что и Хаким платит Борту за охрану, он опутал своими сетями половину барахолки. Я это знаю точно, узнавал, чтобы не сдавать артефакты скупщикам, работающим на этого бандита. Не стоило его информировать о своих доходах, чтобы он снова не попробовал меня доить. Больно уж жадный до денег. Возникла мысль зачистить его, но пока смысла не было. Борта я знал как облупленного и предсказывал его шаги, а вот кто придёт на его место? Нет, пусть живет, поквитаюсь, когда буду покидать эту гостеприимную планету.
– Твой? – спросил я, кивнув на флаер.
– Мой, – подтвердил тот.
– Дорогая штучка.
Такой флаер стоил порядка пятисот кредитов, я знал, о чём говорил. В сетях бываю, цены знаю.
Я сел на заднее сиденье между двумя парнями крепкого телосложения, Борт – на среднем сиденье с девками по бокам, двое впереди, один за пультом управления, остальные двое остались снаружи и, дождавшись нашего взлёта, направились по своим делам.
Летели мы недолго, буквально через семь минут аппарат снизился и сел на небольшую площадку у старого сарая. Мы выбрались наружу, оставив девок во флаере, и вошли в строение. Оно было практически пустым и сильно пыльным, однако мои спутники, видимо, знали тут всё хорошо, сразу же направившись к смятому брезенту. Откинув его, стали открывать люк канализации. Я спокойно шёл за ними, не вырываясь и не пытаясь как-то проявлять недовольство. Спустился следом по ржавым скобам – пахло довольно прилично, не было смрада, как я предполагал, – и направился дальше. Освещали путь мои спутники мощными прожекторами.
Шли мы недолго, всего дважды свернув в ответвления. Подойдя к закрытой двери, Борт постучал условным стуком, и через несколько секунд дверь бесшумно отворилась. Миновав предбанник, мы попали в помещение, обставленное довольно неплохо. Даже тасские ковры ручной вышивки красовались на стенах. Там находились трое мужчин, но главаря среди них не было, это точно. Глаза их выдавали, что это были охранники.
Один из них повернулся к Борту и, презрительно выпятив губу, спросил:
– И это твой специалист?
– Он на глаз, без стенда отрегулировал сбоивший привод сервобота старика Туна, и ещё было несколько случаев. Он умеет, мы проверили эту информацию.
– Вот как? – уставил на меня свои буркалки неизвестный. – Сейчас проверим.
Без команды и подсказок другой неизвестный, со шрамом на носу, достал прикрытое материей устройство и, подойдя ко мне, сунул в руки.
– Чини, – велел первый.
Повертев в руках навигационный блок от военного курьера, который действительно имел некоторое сходство с блоком наведения винтовки, я спросил:
– Инструмент?
– На столе.
Подойдя к нему, я открыл крышку чемоданчика и достал универсальную отвёртку, после чего стал отвинчивать винты. Через десять минут, утерев пот со лба, я собрал блок обратно.
– Готово. Тут был повреждён привод к центральному процессору. Видимо, попал под электромагнитный удар. Я провёл юстировку, должно быть нормально.
– А если нет? – криво спросил первый.
– Проверяйте, – пожал я плечами.
– Конечно, проверим.
Второй охранник унёс блок в соседнее помещение. Как я и подозревал, за одним из ковров скрывался дверной проём.
– Всё нормально, – неожиданно тонким голосом сообщил он, вернувшись обратно.
– Это хорошо, – задумчиво протянул первый, после чего повернулся ко мне: – Откуда такие умения? Я узнавал: эти блоки чинить невероятно трудно без диагностического стенда.
– Мне попадали в руки похожие детали, я заинтересовался. А когда сломаешь тысячный блок, то на тысяча первом научишься реанимировать их даже без стенда, – отговорился я.
– Не наказывали за такой перерасход?
– Да они на утилизацию шли, кому они нужны? А я руку набил на разных электронных блоках. Правда, современные я не знаю, вернее, плохо знаю, вот в старых системах – да, немного понимаю, но не спец. Хотя, конечно, трудно найти спеца по таким древностям. Разве только среди коллекционеров, да и то не факт.
Вдруг дверь, через которую мы прошли, с громким хлопком рухнула внутрь, придавив Борта, и в помещение начали заскакивать бойцы в чёрной эсбэшной броне. Видел я это, уже падая на бетонный пол и закрывая голову руками. Хорошая у меня выработалась привычка.
«Молодец, шеф, сообщил действительно куда надо. Эсбэшникам. В задачах которых как раз и было изъятие и физическое устранение владельцев подобного оружия», – подумал я с некоторым облегчением.
На меня споро надели наручники и бросили в угол к другим задержанным. Долго мы не пролежали, буквально через пару минут нас вывели наружу, только через другой вход. По коридорам бегали спецы местной СБ, которые проводили операцию. Надо сказать, не безрезультатно. Я видел, как вынесли завёрнутую в материю винтовку, осторожно положили её в контейнер, опечатали и отправили в неизвестном направлении.
Меня, как и других задержанных, посадили во флаер и отправили в управление, где завели в кабинет со следователем. Тот выслушал мой рассказ, подтвердил, что в курсе моего сообщения, и, дав подписать свидетельские показания и справку о неразглашении, отпустил восвояси. Вот такие дела. Жаль, конечно, что я попал в сводки эсбэшников. Но зато с прибытком – о полученных мной деньгах следователь даже не заикнулся.
У входа меня встретил шеф, как мы все его называем, и, спросив, всё ли у меня в порядке, предложил подвезти до поста охраны, ко входу на территорию комбината. Я не отказался. У меня ещё полно дел.
Время у меня ещё оставалось, было шесть вечера, поэтому, попрощавшись с шефом и дав себе зарок отблагодарить его – я знаю, что он любил, – пошёл в общежитие. Точно не знаю, но предполагаю, что вполне возможно на меня эсбэшники навесили жучок, вот и постараюсь от него избавиться, сменив одежду. Заодно и душ приму, а то попотел изрядно.
Спустя сорок минут я направился на свалку. Там был прежний маршрут: на тележке до нужного места, вскрытие тайников. Загогулину я повесил на пояс, а вот небольшие пластиковые контейнеры со стержнями открывал с трепетом. Мои надежды оправдались. В обоих контейнерах в специальных пазах лежали по четыре стрежня, каждый стоимостью четыреста двадцать пять кредитов. Это фарт.
Теперь главное – вытащить всё это за территорию свалки, благо я знал все выходы. Погрузив контейнеры, каждый был размером с дипломат, в баул и сунув туда же загогулину, я направился к дальнему тайному выходу. Ближайший, бывает, проверяют, не хотелось бы попасться. Через час я уже сидел в кафе и терпеливо ожидал, пока представитель корпорации «Нейросеть» изучит стержни и выдаст своё экспертное заключение. Судя по довольному виду, его всё вполне устроило. Через минуту мне на почту пришло сообщение о поступлении на счёт в банке средств в количестве трёх тысяч четырёхсот кредитов. Пять с половиной штук за день!!! Такого у меня ещё не было.
С загогулиной я промучился ещё неделю, пока смог втюхать её за сто девяносто шесть кредитов какому-то коллекционеру, который уж больно хорошо умел торговаться, раз смог заставить меня сбросить цену.
Следующие полтора года прошли очень тихо и спокойно. Я старался не высовываться, подозревая, что первое время буду находиться под присмотром эсбэшников. Логика на это намекала. Не могли они просто так меня оставить в покое, хотя после того случая меня больше ни разу не вызвали. Да я и сам понимал, что смысла не было. Винтовку они получили, мои свидетельские показания тоже, подписку о неразглашении я дал. Что ещё им надо? Но я всё равно особо не рисковал. То есть жил как жил.
Банду Борта после его гибели под дверью фактически уничтожили, и его место заняли другие зверята из приюта, подросшие к этому времени. Ко мне они не лезли, похоже, будучи в курсе, что об меня обломало зубы немало банд. Вон до сотни костяков до сих пор лежат раскиданными в канализации столицы.
Так я и жил привычной жизнью, работал в цехе по дезактивации боевой устаревшей техники, разбирал её на составляющие и отправлял на переработку. Вечерами и в выходные лазил по свалке и продавал коллекционерам или, в случае неудач, скупщикам то, что смог добыть. За это время я особо серьёзно не заработал. Если считать зарплату, то с мелочи и одной не особо крупной находки в общей сумме получилось три тысячи восемьсот семьдесят кредитов.
До дня моего совершеннолетия оставалось три недели, когда можно будет поставить имплант нейросети, однако по разработанному мной плану к этому дню меня уже не должно быть на планете.
Причина была, и серьёзная. Когда я сменю временное удостоверение на постоянное, с установкой нейросети, там будет обозначен мой уровень интеллекта. Так вот, планета Гурия, входящая в состав империи Люмер, принадлежала частному лицу, аристократу, и любому местному жителю, даже если он хочет навестить родственников в соседних системах, требовалось получить разрешение у администрации наместника планеты. Человека с уровнем интеллекта, как у меня, не выпустят – сто процентов. Найдут причину, – такими кадрами не разбрасываются, и на них идёт планомерная охота. То есть мне нужно было покинуть планету до установки имплантов, вообще установить их за пределами империи, благо денег я скопил достаточно. Даже хватит на дорогу для побега из рабовладельческой империи и останется ещё на некоторые базы.
Я серьёзно решил покинуть империю, просчитав, что на её территории мне в одиночку просто не выжить. А примыкать к кому-либо мне не хотелось категорически. Надо мной будет только один хозяин – я сам.
Ближайшим к Гурии государством была небольшая республика Шейн, где производились отличные средние корабли. Верфи Шейна были известны по всему Содружеству. Для меня это было идеальное убежище. Я собирался пересечь границу как гастарбайтер и, установив нейросеть, уже там сменить гражданство. Процедура эта небыстрая, не беженцев же с диких миров принимать, вот и придётся подождать. После смены гражданства я буду искать себе место для работы по вкусу. Денег на инженерные базы мне не хватит. Но технические я смогу установить без проблем, чтобы пройти сертификацию. А потом, уже работая техником, накопить на инженерные базы. Правда, на это мне понадобится года два, а то и три, но зато буду сам себе хозяин.