Когда он был еще на склоне, из-за деревьев вышли четверо мужчин.
Сузив глаза, Нездешний продолжал спускаться. Дардалион разговаривал с Куласом и не замечал пришельцев. Они разошлись веером — бородатые, с угрюмыми лицами. У каждого — длинный меч, а у двоих — еще и луки. Арбалет висел у Нездешнего на поясе, но был сложен и потому бесполезен.
Дардалион обернулся, когда Нездешний прошел мимо, и увидел незнакомцев. Девочки бросили рвать цветы и метнулись к Даниаль. Кулас двинулся к ним, а Дардалион занял место позади Нездешнего.
— Хорошие у вас кони, — сказал человек, шедший посередине. Он был выше остальных и носил домотканый плащ из зеленой шерсти.
Нездешний промолчал, и Дардалион почувствовал, как нарастает напряжение. Он вытер ладонь о рубашку и сунул большой палец за пояс, поближе к ножу. Человек в зеленом плаще, заметив это движение, улыбнулся и вновь устремил голубой взор на Нездешнего.
— Не слишком-то ты приветлив, мой друг. — Ты пришел, чтобы умереть? — ласково осведомился Нездешний.
— К чему такие разговоры? Мы дренаи, как и вы. — Человеку явно сделалось не по себе. — Меня зовут Балок, а это мои братья Лак, Дуайт и Мелок — он младший. Мы не причиним вам зла.
— Вам это не удастся, даже если вы очень захотите. Вели своим братьям сесть и успокоиться.
— Мне не нравится, как ты себя ведешь, — нахмурился Балок. Он сделал шаг назад, и все четверо встали полукругом около Нездешнего и священника.
— Нравится или не нравится, мне это все равно. И если твой братец ступит еще хоть шаг вправо, я его убью.
Тот, о ком шла речь, замер на месте, а Балок облизнул губы.
— Силен ты грозиться для человека, у которого нет меча.
— Это должно было навести тебя на кое-какие мысли. Но ты, похоже, тупица, поэтому я тебе сам все растолкую. Мне не нужен меч, чтобы разделаться с такими подонками, как вы. Нет уж, помолчи и послушай! Нынче я в хорошем настроении — понял? Если бы вы явились вчера, я, пожалуй, убил бы вас без всяких разговоров. Но сегодня я великодушен. Солнце сияет, и мир прекрасен. Поэтому забирай своих братьев и ступай, откуда пришел.
Балок, чувствуя растущую тревогу, впился взглядом в Нездешнего. Их было четверо против двоих, не имеющих мечей, и они могли получить в награду двух лошадей и женщину, — однако же Балок колебался.
Очень уж он уверен в себе, этот малый, уж очень спокоен. В его осанке и манерах нет ни тени тревоги... а глаза холодны, как могильные камни.
Балок внезапно усмехнулся и развел руками.
— Все эти разговоры о смертоубийстве... разве в мире и без них мало забот? Будь по-твоему, мы уходим. — Он попятился, не сводя глаз с Нездешнего. Братья последовали за ним, и они скрылись в лесу.
— Бежим! — бросил Нездешний.
— Что? — переспросил Дардалион, но воин уже метнулся к лошадям, вытаскивая на ходу арбалет и раскладывая его.
— Ложись! — заорал он, и Даниаль упала на землю, увлекая за собой девочек.
Из леса вылетели черные стрелы. Одна просвистела рядом с головой Дардалиона, и он нырнул вниз, другая на несколько дюймов разминулась с Нездешним. Натянув арбалет и вложив в него стрелы, он, петляя и пригибаясь, бросился к деревьям. Вражеские стрелы падали совсем близко. Дардалион услышал сдавленный крик и обернулся. Кулас теперь упал на колени, корчась от боли и зажимая руками торчащую в животе стрелу.
Дардалиона охватил гнев. Выхватив нож, он бросился вслед за Нездешним. Пока он бежал, из леса послышался крик, за ним другой. Дардалион увидел, что двое разбойников лежат на земле, а Нездешний, с ножами в обеих руках, бьется с двумя оставшимися. Балок прыгнул вперед, целя мечом противнику в шею, но Нездешний пригнулся и всадил правый нож врагу в пах. Балок скрючился и упал, увлекая за собой Нездешнего. Последний разбойник бросился к ним, занес меч... Рука Дардалиона поднялась и опустилась. Черный клинок вошел разбойнику в горло, и он упал, корчась, на темную землю. Нездешний освободил нож из тела Балока, сгреб вожака за волосы и откинул его голову назад.
— Ты, видно, из тех, кому наука не впрок, — сказал он и вскрыл ему яремную вену. Потом подошел к бьющемуся на земле противнику Дардалиона, вынул нож из него, вытер о камзол поверженного и вернул священнику. Выдернув обе стрелы из тел других, он вытер и сложил арбалет.
— А ловко ты метнул нож! — сказал он.
— Они убили мальчика, — ответил Дардалион.
— Это я виноват, — с горечью бросил Нездешний. — Надо было прикончить их сразу.
— Кто же знал, что они замышляют зло?
— Собери их мечи вместе с ножнами и возьми один лук. Я пойду взгляну на мальчика.
Оставив Дардалиона, Нездешний медленно вернулся к лошадям. Сестренки, дрожа от ужаса, жались друг к дружке. Даниаль плакала над Куласом. Голова ребенка покоилась у нее на коленях — он лежал с открытыми глазами, все так же зажимая руками стрелу.
Нездешний опустился на колени рядом с ним.
— Тебе очень больно?
Мальчик кивнул. Он прикусил губу, и из глаз у него потекли слезы.
— Я умру! Я знаю, что умру.
— Ничего подобного! — с жаром воскликнула Даниаль. — Сейчас ты немного отдохнешь, и мы вынем из тебя стрелу.
Кулас отнял от живота руку, залитую кровью, и прохныкал:
— Я не чувствую ног. Нездешний взял его руку в свою.
— Послушай меня, Кулас. Не надо бояться. Через некоторое время ты уснешь, вот и все. Уснешь крепко... и боль пройдет.
— Скорее бы. Сейчас меня жжет как огнем. Глядя на детское лицо, искаженное болью, Нездешний вспомнил своего сына, лежащего среди цветов. — Закрой глаза, Кулас, и слушай, что я буду говорить. Когда-то у меня был дом в деревне. Хороший дом, и был у меня белый пони, который бегал как ветер... — Говоря это, Нездешний достал нож и кольнул Куласа в бедро. Мальчик ничего не почувствовал. Нездешний, продолжая говорить тихо и ласково, вскрыл ему артерию в паху. Кровь хлынула ручьем. Нездешний все говорил и говорил, а лицо мальчика бледнело, и веки окрашивались синевой. — Спи спокойно, — прошептал Нездешний, когда голова мальчика поникла.
Даниаль, вскинув глаза, увидела нож в руке Нездешнего и с размаху закатила ему оплеуху.
— Свинья, грязная свинья! Ты убил его!
— Да, убил. — Нездешний встал и потрогал губу. Из разбитого рта сочилась кровь.
— Но зачем? Зачем?
— Люблю убивать мальчишек, — бросил он и отошел к лошади.
— Что случилось? — Дардалион, взявший себе меч Балока, протянул Нездешнему второй меч вместе с поясом.
— Я убил мальчика... иначе он мучился бы еще несколько дней. Боги, священник, и угораздило же меня с тобой встретиться! Забирай детей и поезжай с ними на север, а я займусь разведкой.
Нездешний ехал около часа, бдительный и настороженный, пока не добрался до неглубокой балки. Он съехал вниз и спешился у сломанного дерева, решив разбить там лагерь. Скормив лошади остаток зерна, он сел на пень и просидел неподвижно еще час, пока не стало смеркаться. Тогда он вылез наверх и стал поджидать Дардалиона.
Священник и остальные прибыли как раз в тот миг, когда солнце скрылось за горами на западе. Нездешний свел их вниз и снял девочек с седла.
— Один человек хочет увидеться с тобой, Нездешний, — сказала Крилла, обвив руками его шею.
— Почем ты знаешь?
— Он сам мне сказал; он сказал, что придет к нам на ужин.
— Когда это было?
— Недавно. Мне хотелось спать, Дардалион держал меня, и я, наверное, уснула. Тот человек сказал, что придет ночью.
— Это хороший человек?
— У него глаза как огонь.
Нездешний развел костер, обложив его камнями, и вышел наверх посмотреть, виден он издали или нет. Убедившись, что огня не видно, он медленно пошел через высокую траву обратно к балке.
Облако закрыло луну, и равнина окуталась мраком. Нездешний замер. Легкий шорох справа заставил его броситься наземь с ножом в руке.
— Встань, сын мой, — раздался чей-то голос. Нездешний привстал на одно колено, выставив нож перед собой. — Оружие тебе не понадобится. Я один и очень стар.
Нездешний снова двинулся к балке, забирая вправо.
— Ты осторожен. Ну что ж, хорошо. Сейчас я приду и встречусь с тобой у костра.
Облако ушло, и серебристый свет залил равнину. Нездешний выпрямился — он был один, вокруг — никого. Он вернулся в лагерь.
У костра, протянув к нему руки, сидел старик. Крилла и Мириэль устроились рядом с ним, Дардалион и Даниаль — напротив. Осторожно ступая, Нездешний приблизился. Старик не оглянулся. Он был лысым, безбородым, и кожа на его лице висела складками. По ширине его плеч Нездешний смекнул, что когда-то старик был очень силен. Теперь он высох, как скелет, и веки прилипли к впалым глазницам.
Старик был слеп.
— Почему ты такой некрасивый? — спросила его Мириэль.
— Я не всегда был таким. В молодости я считался красавцем. У меня были золотые кудри и изумрудно-зеленые глаза.
— Теперь ты страшный, — заявила Крилла.
— Охотно верю. К счастью, я больше не вижу себя, а потому и не страдаю. — Старик склонил голову набок. — Ага, вот и Нездешний.
— Кто ты такой? — спросил воин.
— Странник, как и ты.
— Ты странствуешь один?
— Да — но не в таком, как ты, одиночестве.
— Ты тот самый, кто говорил с Криллой?
— Имел эту честь. Она чудесное дитя, очень одаренное для своего возраста. Она сказала мне, что ты их спаситель и великий герой.
— Дети смотрят на вещи по-своему. Не все обстоит так, как им кажется.
— Дети видят много такого, чего нам уже видеть не дано. Если бы мы остались такими, как они, разве стали бы мы развязывать войны?
— Ты что, священник? С меня и одного хватит, спасибо.
— Нет. Я просто хорошо изучил жизнь. Мне хотелось бы стать священником — но боюсь, что страсти всегда одерживали надо мной верх. Никогда не мог устоять перед хорошеньким личиком или добрым вином. Теперь я стар, и меня прельщает уже другое, но даже в этом мне отказано.
— Как ты нашел нас?
— Крилла показала мне дорогу.
— И ты, как видно, намерен идти дальше с нами?
— Если бы! — улыбнулся старик. — Нет, я распрощаюсь с вами этой же ночью и отправлюсь в иное странствие.
— У нас не так много еды, — предупредил Нездешний.
— Но мы охотно поделимся с тобой тем, что есть, — сказал Дардалион, садясь рядом со стариком.
— Я не голоден, однако благодарю. Ты священник?
— Да.
Старик протянул руку и коснулся рукояти Дардалионова кинжала.
— Странный предмет для священника.
— Такие времена, — покраснел Дардалион.
— Да, времена роковые. — Старик повернул голову к Нездешнему. — Я не вижу тебя, но чувствую исходящую от тебя силу. И твой гнев. Ты гневаешься на меня?
— Пока еще нет — но я жду, когда же ты скажешь, зачем, собственно, явился сюда.
— Ты полагаешь, мною руководят какие-то тайные побуждения?
— Ну что ты, — с сухой насмешкой ответил Нездешний. — Слепой напрашивается на ужин, используя мистический дар запуганного ребенка, и находит наш костер посреди безлюдной пустыни. Что может быть естественнее? Говори, кто ты и чего ты хочешь?
— Ну почему ты всегда такой злой? — вмешалась Даниаль. — Мне вот все равно, кто он, и я ему рада. Или ты хочешь убить заодно и его? Ты вот уже пару часов как никого не убивал.
— Боже, женщина, меня уже тошнит от твоей болтовни! Да, мальчик умер. На войне такое случается постоянно. И прежде чем пускать в ход свой змеиный язык, вспомни вот о чем: когда я скомандовал “ложись”, ты мигом брякнулась наземь и потому спаслась. Если бы ты подумала о мальчике, он, может, и не получил бы стрелу в живот.
— Это нечестно! — вскричала она.
— Как и вся жизнь. — Он взял свои одеяла и отошел прочь.
Сердце у него колотилось, и он едва сдерживал ярость. Он выбрался из балки и посмотрел на равнину. Где-то там рыщут всадники, разыскивая его. Они не оставят его в живых — ведь если они потерпят неудачу, их собственные жизни окажутся под угрозой. Но священник и женщина держат его крепко — они поймали его, словно обезьяну в сеть, а львы между тем приближаются.
Безумие. Безумие чистой воды.
Не следовало ему заключать договор с этой вагрийской гадюкой Каэмом. Недаром он слывет предателем, недаром именуется Каэм Жестокий, Истребитель Народов. Это паук, плетущий свою паутину, и вся вагрийская армия в его распоряжении.
Чутье усиленно шептало Нездешнему: не связывайся с ним, но он не послушался. Теперь вагрийский полководец уже разослал во все стороны шайки своих головорезов. Скоро они выяснят, что ни на юг, ни на запад он не поехал, а восточные гавани будут для него закрыты. Остается только север — и убийцы перекроют все пути, ведущие к Скултику.
Нездешний тихо выругался. Каэм предложил ему за работу двадцать четыре тысячи золотом и в знак доверия поместил половину этой суммы на имя Нездешнего у Кероса, главного гульготирского банкира. Нездешний выполнил работу с присущим ему мастерством, хотя сейчас корчился от стыда, вспоминая об этом, и крепко зажмуривался, видя мысленным взором, как летит к цели стрела.
Ночь была прохладна, и звезды мерцали, как наконечники копий. Он потянулся, силясь вернуться к настоящему, но лицо жертвы вставало перед ним снова и снова... незлобливое лицо мучимого раскаянием человека, с мягкими глазами и доброй улыбкой. Он нагнулся сорвать цветок, когда стрела Нездешнего пронзила ему спину...
— Нет! — вскричал Нездешний, отмахиваясь от мучительного воспоминания. “Надо думать о чем-нибудь другом... все равно о чем!"
После убийства он бежал на восток, собираясь отправиться в Вагрию за золотом Каэма. По дороге он разговорился с купцом, едущим с севера, и тот рассказал ему о смерти банкира Кероса. Трое грабителей убили его в собственном доме и забрали все золото и драгоценности.
Нездешний понял тогда, что его предали, но нечто, что было сильнее его, влекло его дальше по намеченному пути. Он явился во дворец Каэма и перелез через высокую садовую стену. Убив двух сторожевых псов, он вошел в здание. Он не знал, где находятся покои Каэма, — пришлось разбудить служанку и, угрожая ей ножом, заставить проводить его в спальню хозяина. Каэм спал на третьем этаже. Нездешний ударил девушку по затылку, подхватил ее, не дав упасть, и уложил на белый меховой коврик. Потом подошел к кровати и приставил нож к горлу Каэма. Тот широко раскрыл глаза.
— А в более подходящее время ты прийти не мог? — спросил он спокойно.
Нож Нездешнего чуть-чуть вошел в шею, и проступила кровь. Каэм посмотрел в темные глаза убийцы:
— Ты, как видно, слышал о Керосе. Надеюсь, ты не считаешь, что это моих рук дело.
Нож вошел чуть поглубже, и Каэм поморщился.
— Я знаю, что это сделал ты, — прошипел Нездешний.
— Может, поговорим?
— Поговорим о двадцати четырех тысячах золотом.
— Согласен.
С этими словами Каэм извернулся и рукой сшиб Нездешнего с кровати. Внезапность нападения ошеломила его — он вскочил и оказался лицом к лицу с жилистым воеводой, который успел выхватить меч из ножен, висевших на столбике.
— Стареешь, Нездешний, — сказал Каэм. Дверь распахнулась, вбежал молодой человек с луком и наложенной на тетиву стрелой.
Нездешний взмахнул рукой, и юноша упал с черным ножом в горле. Перескочив через труп, Нездешний бросился к двери.
— За это ты умрешь! — закричал Каэм. — Слышишь меня? Ты умрешь!
Сбегая по широкой лестнице, Нездешний слышал за собой рыдания: убитый был единственным сыном Каэма.
И теперь вагрийцы охотятся за его убийцей.
Нездешний завернулся в одеяла и сел, прислонясь спиной к камню. Вскоре он услышал, как подходит старик, шурша грубыми одеждами в высокой траве.
— Можно посидеть с тобой?
— Сделай милость.
— Красивая ночь, правда?
— Почем ты знаешь? Ты ведь слеп.
— Воздух свеж и прохладен, а тишина, словно маска или плащ, скрывает под собой самую разнообразную жизнь. Там, направо, сидит заяц, недоумевая, зачем двое людей подошли так близко к его норе. Налево затаилась, выслеживая зайца, лиса — самка, судя по запаху. А над головой летают летучие мыши, любуясь ночью так же, как я.