Ректор обменялся с младшим коллегой долгим взглядом.
— Принцесса!
— Вовсе нет, — с улыбкой сказал Альва. — Таких «принцесс» в хариме десятки.
Я стиснула зубы. Это было правдой, но совершенно незачем говорить некоторые вещи вслух.
— Но все же — дочь великого амира! На моей памяти подобный кандидат — первый в истории Академии... И что ваш высокочтимый отец думает о намерении его дочери стать чародейкой?
— Он в восторге! — нахально заявила я. — Его это очень... э... обрадовало! Он даже выразил желание лично присутствовать на экзамене... и если бы не важные государственные дела...
Если не цепляться к словам, так оно и было. Не говорить же им, что папа сначала долго не мог вспомнить, кто я такая — что неудивительно при количестве его детей, — потом долго и обидно хохотал и на закуску заявил: «Хотел бы я посмотреть на это представление, да боюсь, помру со смеху!»
Ректор продолжал на меня поглядывать с возрастающим любопытством. Да так пристально, что даже брови зачесались.
— Мэтр, — негромко сказал Альва, — вы вовсе не обязаны принимать эту девицу только из-за ее происхождения. Незримая Академия со дня основания пользуется правом экстерриториальности. У великого амира здесь не больше власти, чем у того стражника на воротах...
Меня аж затрясло от злости. Вот наглец! Попробовал бы он повторить это при дворе! Все они такие, эти гранды, на словах — преданность, честь и благородство, а на деле как волки — чуть ослабить поводок, сразу руку откусят!
— А я-то думала, что тут, в Академии, до происхождения никому нет дела! — ответила я ему склочным тоном, каким между собой спорят младшие жены. — Что все титулы остаются за воротами, а тут все равны!
— Речь сейчас не о происхождении, милая барышня, а о таланте, — мягко возразил ректор. — Если его нет, никакое происхождение, увы, вам не поможет.
Я переводила взгляд с одного колдуна на другого. Так что, меня не приняли? Можно убираться домой?
Магистр Пласид и магистр Альва стояли, смотрели на меня и будто чего-то ждали.
«Это же испытание! — озарило меня. — Не сдамся ли, не уйду ли сама!»
Гм... А если нет? Сердить магов — дело опасное...
Как узнать?
Бритое лицо ректора, все в мелких, обманчиво добрых морщинках. Интуитивно понимаю — нет, тут ловить нечего. Перевожу взгляд на бесстрастную физиономию Альвы, с таким знакомым застывшим выражением... Может, попробовать?
Я томно склонила голову, глубоко вздохнула, собирая силу... Словно веером, взмахнула ресницами... Расширила зрачки — совсем несложный навык — и бросила на мага такой проникновенный взгляд, словно хотела вломиться ему прямо в душу. Не надо обманываться показной покорностью харимы. Там тоже цель — власть, только способы другие.
Он не ожидал атаки, и я на миг успела проникнуть за маску... впрочем, не слишком глубоко. Но как в кипяток окунулась, и одновременно окатило волной мороза. Сама не успела понять, что это было. На миг почудилось, что у Альвы совершенно другое лицо — гораздо старше, очень недоброе, и кожа почему-то серая, а в глазах — тьма! И не интересуют его ни я, ни мое поступление...
И тут же, не успев ничего осмыслить, отшатнулась с ощущением, что меня ударили и отшвырнули прочь. По ощущению, чем-то вроде невидимой латной рукавицы.
Альва даже глазом не моргнул — так и стоял, словно ничего особенного и не случилось. Магистр Пласид встрепенулся, казалось, хотел что-то сказать, но промолчал, бросив на коллегу любопытный взгляд.
— Вы не хотите принести извинения? — процедила я, пытаясь прийти в себя после невидимой оплеухи.
— За что? — нагло спросил Альва.
— Ах так?! Все, я желаю уйти отсюда! Счастливо оставаться!
— Барышня, ну куда же вы так торопитесь! — засуетился ректор. — А у меня к вам есть одна небольшая просьба. Видите этот колодец? Загляните-ка в него.
— И что там? — с отвращением спросила я.
— А это вы нам расскажете сами.
Я пожала плечами, подошла к колодцу и положила руки на парапет. Перегнулась через край. Скорее ощутила, чем услышала, как за спиной бесшумно прошел Альва. На миг представилось, как он меня сейчас скинет внутрь. Так и не поняла, была ли это мысль, вызванная моей неприязнью к нему, или я случайно поймала его желание?
Мэтр Пласид встал слева от меня и закрыл глаза. Альва расположился по ту сторону колодца и уставился мне на лоб.
— Смотрите вниз, — велел он менторским тоном. — Запоминайте все, что увидите.
«Ах вот оно что!» — сообразила я, воспрянув духом.
Так меня не выгнали! Испытания продолжаются!
Смотреть на воду — это мы любим и умеем. Знакомое дело. В хариме часто так гадают. Только смотрят не в колодец, а в серебряную миску при полной луне. Можно увидеть суженого. Или демона. Или, что самое вероятное, — демона в образе суженого.
— Суженый-ряженый, — позвала я мурлыкающим голоском. — Приди ко мне ужинать!
И глупо захихикала, чтобы подразнить Альву. Но тот продолжал молча сверлить мне взглядом межбровье. Ну и бес с ним — я сосредоточилась и заглянула в глубину. Темнота дохнула в лицо промозглым холодом.
Далеко-далеко на черной воде играли красные блики.
Взгляд Альвы становился все тяжелее — словно груз к шее привязали. Вот-вот перевесит, утянет вниз...
Мне уже и камни казались красными, жгли руки морозом. С трудом оторвала взгляд от воды, покосилась на Альву — и у него глаза пылают колючим алым льдом...
Я зажмурилась.
— Вы не можете отвернуться?
Мэтр Пласид тут же вскинулся:
— Что такое? Помехи?
Я задумалась, пытаясь перевести свои ощущения в слова. Получалось не очень. Гадание — это такое дело, личное... Мало ли что я там увижу? И почему я должна показывать свои видения Альве — особенно после того, как получила от него в глаз невидимой перчаткой?
Но как отказаться? Ясно же, что Альва смотрит по его приказу!
— Ничего я там не вижу, — сообщила я мрачно, выпрямляясь. — Вода.
— Просто вода?
— Да. Самая обычная. Только красная.
— Вот как... Еще посмотреть не хотите?
— Нет. Мне неприятно.
«Потому что мешает Альва, — мысленно добавила я. — Причем мне кажется, что нарочно!»
По крайней мере, вслух я этого не сказала, так что это не повод обвинить меня в дурных манерах.
Я ожидала, что меня в очередной раз обольют презрением, но ректор почему-то не выглядел таким уж огорченным. Скорее, заинтригованным.
— Ну что, коллега, подведем итоги? — произнес он, глядя на Альву. — Тест на распознавание иллюзий провален. Дар ясновидения... не проявлен. Что у нас остается?
— Научная работа, — предложил Альва с явной издевкой.
— Ваша резолюция?
— Отказать в приеме, естественно.
— А я с вами не согласен, — мэтр Пласид одарил меня очередной улыбкой, которую я на этот раз сочла просто очаровательной.
— Вы серьезно, мэтр? — нахмурился Альва. — Вы что, в самом деле рассматриваете...
— Абсолютно. У нашей барышни — весьма неплохо развитая эмпатия, быстрая реакция, упорство, решительность, отменная интуиция...
— То же самое можно сказать о каждой второй встречной!
— Решение принято и обжалованию не подлежит. — Улыбка Пласида, совершенно не изменившись, вдруг превратилась в откровенную демонстрацию острых зубов.
Его собеседник промолчал. Каменное лицо на сей раз пришлось очень кстати.
— Ну а это всего лишь шелуха, — ректор кивнул в сторону моей замечательной прически в виде увитой бусами короны из накладных кос. — Мы ее быстро счистим...
— Ничего себе! Так ты принцесса!
Эриза уставилась на меня с таким детским восхищением, что я смущенно засмеялась.
— Ах, это ничего не значит. Как совершенно справедливо сказал Альва, таких принцесс десятки... В Академию меня приняли уж точно не поэтому.
— А почему тогда? Может, ректор увидел в тебе что-то необыкновенное? Какой-нибудь особенный дар... — Эриза па миг задумалась: — Например, дар видеть истинную сущность?
— Да не было никакого особенного дара, — с досадой сказала я. — Ни тогда, ни потом ничего не проявилось. Все, что я умею, — результат многолетней учебы, чтоб не сказать — зубрежки. Есть дети от природы одаренные, это верно. Вокруг у одних все начинает гореть или рушиться, другие начинают слышать голоса и видеть тайные тропы...
— Или видеть вещие сны, или поднимать из земли мертвецов...
— Ага. У меня ничего такого не было. Если проследить всю историю моего обучения — я только и делала, что переходила с факультета на факультет. Сперва боевая магия, потом целительство... Потом... Даже вспоминать не хочется, куда меня занесло... А что касается способности «видеть истинную суть»...
Я вспомнила, чем все закончилось, и ответила мрачно:
— У меня потом была возможность увидеть ее много-много раз. Но я, боюсь, просто закрывала на нее глаза...
«Вот потому-то, — добавила я мысленно, — я и здесь».
ГЛАВА 8. Сожженная память
Деревня осталась далеко позади, но долина Луц, понемногу сужаясь, тянулась все дальше и дальше. Я видела серебристые пятна старинных оливковых рощ, белые стены разрушенных домов, луга... Долина явно могла прокормить тысячекратно большее количество народу, чем там когда-то обитало. Но мы не видели ни единого живого человека.
— А вот между теми двумя хребтами разве нельзя пройти? — спросила я, длинной травинкой указывая вниз.
— Можно. Там есть дорога. Правда, давно заброшенная. Она идет через пастбища прямо на север...
— Вот как! Что ты мне сразу не сказала? Почему мы не пошли сразу по ней, а лезли зачем-то в обход по этой тропе?
— Я нарочно не сказала, — призналась Эриза. — Это страшная дорога. Там водятся призраки.
Я расхохоталась.
— И это говорит многоопытный некромант!
— Скелетов я не боюсь! — с вызовом сказала Эриза. — Они тихие, послушные и делают то, что прикажешь. Но эти, которые там, — они меня не слушают. Они безмозглые и злые и кидаются на всех. И... мне кажется, они не понимают, что с ними случилось. — Она подумала и добавила тихо: — А может быть, они вообще не понимают, что умерли.
Я слушала с большим интересом.
— Ты полагаешь, эти призраки считают, что живы? Что ж, бывает — если они погибли так быстро, что не успели осознать своей смерти...
— Так все и было, — с серьезным видом подтвердила Эриза.
— А ты откуда знаешь?
— Мне снятся сны. Бывает, и обычные, а бывает — вещие. Они такие яркие, что, когда я просыпаюсь, мне кажется, будто я вернулась с улицы в темную комнату. Так вот, есть один сон, который мне снился уже много раз. Первый раз в — детстве, а последний — как раз перед твоим приходом. Один из самых страшных снов в моей жизни. Как раз про то место за оливковой рощей, только рощи там еще не было — обычное поле. А в поле, напротив друг друга, стоят два войска. Сплошь одни конные рыцари с обеих сторон. Одни — нарядные и грозные, все в черных доспехах и алых плащах, под багровым знаменем... Их враги — в стальных латах, лица суровые, стоят ровно — сразу видно, опытные бойцы... И вдруг, — Эризу передернуло, — все вспыхивает!
— Как вспыхивает? — озадаченно произнесла я. — Огонь с неба?
— Нет! Они сами начинают гореть! Вспышка, потом все заволокло черным дымом... И оттуда, из дыма, такие крики...
Эриза закрыла лицо руками.
— Какое войско загорелось? — быстро уточнила я.
— Оба.
— Быть того не может! Ну хорошо, какое вспыхнуло первым?
— Я же говорю — оба одновременно!
— Хм... Только рыцари? А как насчет их командования? Там наверняка были чародеи — они тоже?
— Все живое стало огнем, даже лошади! Ох, никогда не забуду... В один миг сгорели заживо...
— Забавно, — пробормотала я. — В смысле, прискорбно. Не знаю таких заклятий. Должно быть, из запрещенных... А что было потом? Кто остался?.. Должен же был кто-то остаться! Хотя бы те, кто колдовал.
— Никого. Только пепел.
Довольно долго мы шли молча. Эриза заново переживала свое видение. Я обдумывала ее рассказ и вспоминала исторические материалы.
— Я все думала — кто были те рыцари? — задумчиво проговорила Эриза.
— Могу только предполагать. Ты вообще имеешь представление об истории края Мураби?
Эриза потерла нос.
— Старики рассказывают, в древние времена жили спокойнее и богаче, и демонов никаких не было. Хочешь — иди к морю, хочешь — на север. Но однажды пришел из-за моря кровожадный амир Ан-Ясин со своими темными колдунами, разорил наш край и выпустил на волю демонов...
Я фыркнула. Какой превратный взгляд на историю! Во всех источниках сказано, что Ан-Ясин как раз освободил этот край из-под власти темных колдунов. Правда, напоследок они успели напакостить и выпустили демонов... Нет, в самом деле, откуда у Ясина взяться темным колдунам? Незримая Академия не готовит заклинателей демонов! Ну, почти не готовит...
— Все было наоборот, — сказала я. — Но сейчас речь не о том. Говоришь, рыцари? Значит, кто-то из местных князей. Может, даже сам амир Кабра...
— Последний правитель Мураби?
— Ага. Трус и неудачник. Так часто и бывает, когда боги решают разрушить неугодное им царство.
— Не говори так о нашем амире!
— А кто же он? Илиберра, столица земли мурабитов, была позорно брошена им на произвол судьбы, сдана без боя! Но самое интересное случилось потом: амир Кабра ушел в горы и бесследно пропал вместе с войском...
Насколько я помнила, Ан-Ясин взял столицу с богатой добычей и счел войну законченной. С побежденными он поступил очень благородно, отпустив амира вместе с войском, и те отправились вроде бы за море на историческую родину, в пустынные земли кочевых мурабитов. Этому славному эпизоду посвящалось висевшее в библиотеке Академии полотно «Милосердие победителя» (Кабра, скрючившись в поклоне, сует Ан-Ясину ключи от города, а тот покровительственно похлопывает его по плечу), а также слезливо-нравоучительная поэма «Последний из мурабитов». Но вот с конкретными фактами дело обстояло туго. Что было дальше? Ну, видимо, ничего романтичного: добивание остатков армий, грабеж местного населения... И эта крайне темная история с освобожденными демонами...
Мне впервые пришло на ум, что историю края Мураби я знаю плоховато. Точнее, однобоко. Хотя раньше я, наоборот, гордилась своей осведомленностью — ведь я прочитала все, что только смогла найти в амирской библиотеке, самой полной в мире. Но только сейчас я сообразила, что это была типичная история, написанная победителями. То есть — не имеющая никакого отношения к тому, что тут творилось на самом деле.
А если верить вещим снам Эризы, дело обстояло еще непонятнее.
В самом деле, кто сжег оба войска? И зачем?
И если допустить, что одно войско принадлежало побежденному амиру — чье было второе?
— Я не могу тебе ничего сказать о том, кто тут воевал и что они не поделили в горах возле вашей деревни, — сказала я, хорошенько поразмыслив. — Но, пожалуй, могу кое- что сказать о примененной магии. У меня пока две версии. Первая — несчастный случай. Заклинания, уничтожающие сразу целое войско, не учат в Академии. Вся боевая магия создается и проверяется во время войн. Военные маги наверняка напропалую экспериментировали тогда с заклинаниями. Они вполне могли наколдовать такое, что разнесло всех — в том числе и самих колдунов.
— А вторая? — напомнила Эриза.
Я почему-то вспомнила растерзанную овцу. Мне не нравилась эта версия, но ее тоже нельзя было сбрасывать.
— Что их сжег кто-то третий.
Эриза замялась.
— Я тебе еще самого главного не сказала...
— Ну?
— На том поле мы нашли меч святого Чучо.
Я чуть не подавилась травинкой.
— Кто это — мы?!
— Крестьяне долины Луц. Точнее, мой дед Хоакин. Дед был очень смелым, и первый побежал на то поле — ну, посмотреть, не уцелело ли после битвы что-нибудь... пригодное в хозяйстве. Но там ничего не осталось — ни травы, ни костей, ни доспехов — только пепел. И меч. Дед рассказывал, что меч лежал и сверкал в золе, как звезда! — Эриза указала рукой вниз. — Во-он там, где сейчас виноградники. Виноград там хорошо растет!