– Государь, у скифариев не бывает оруженосцев? – тихо спросил Вэйлорд у короля.
Они стояли на верхней ступени высокой лестницы, ведущей в главные ворота королевского замка. Ниже этих двоих на каждой из полусотни ступеней вытянулось по два гвардейца – слева и справа. Вот под арку, украшенную сверху бронзовыми пегасами, въехали три могучих гостя, а вслед за ними пять капитанов стражи, которым сир Вэйлорд поручил сопровождение скифариев.
– Как видишь, друг Нэй, с ними никого нет. Быть может, они их съели по дороге? – Хлодвиг тихо засмеялся в каштановые усы.
– Не думаю, что скифарии этим грешат, государь.
– А ты грешишь тем, что совершенно не понимаешь шуток. – Король осмотрел гвардейцев почетного караула: в изумрудного цвета плащах, с алыми щитами, украшенными золотыми коронованными пегасами. – Надеюсь, все стражники отобраны тобой лично?
– Нет нужды тревожиться. Никто из присутствующих здесь гвардейцев не состоит в родстве с участниками зимнего похода. И я отбирал их лично. Здесь нет людей, которые могли бы питать мстительные чувства к скифарийским князьям.
– Рад это слышать, друг мой. Хотелось бы обойтись без недоразумений.
– Уже одно то, что в столице Гринвельда оказались три вооруженных скифария, может привести к большим сложностям.
– Знаю. Но нам нужен прочный мир на востоке. И как прикажешь его достичь? Обмен послами – очень серьезный жест, говорящий о крепости уз.
– Государь, – Вэйлорд вздохнул и покачал головой, – восемнадцать лет – недостаточный срок, чтобы позабылись обиды и унижения. Как с их стороны, так и с нашей. Это внушает тревогу.
– Я знаю, восемнадцати лет мало, чтобы забыть ту войну. – Хлодвиг нахмурился. – Но Странствующее королевство не ждет. И колдуны Мамонтова острова тоже не будут ждать, когда перемрут все участники той войны с обеих сторон, чтобы их потомки смогли спокойно глядеть друг другу в глаза. Нам нужен этот мир.
– Что ты так распинаешься предо мной, государь? – тихо усмехнулся Вэйлорд. – Ты же король, а я лишь слуга.
– Ты как был чумазым кузнецом, так им и остался, думается мне порой, и башка у тебя что наковальня. Так и хочется иной раз двинуть по ней скипетром.
– По наковальне молотом бьют, ваше величество.
– Невероятное откровение…
Стоявшие у ворот горнисты затрубили в витые медные рога. Скифарии спешились: одновременно, одинаковыми движениями. Затем передали поводья своих великолепных коней подбежавшим пажам. Послы приблизились к ступеням лестницы, на вершине которой стояли два самых могущественных человека Гринвельда; держа левыми руками копья, скифарии прижали правые ладони к золотым коловратам на груди и слегка поклонились. Горнисты тут же смолкли.
– Здравствовать тебе желаем долгие лета, король Зленомира, – зычно проговорил тот, что в центре, с сильным акцентом.
– Что он сказал? – шепнул Вэйлорд. – Зленомира?
– Они так называют Гринвельд, – тихо пояснил Хлодвиг.
– Отчего так?
– Вот выпьешь с ними позже, так и спросишь. Не приставай. – Вслед за тем Хлодвиг развел руки и широко улыбнулся: – Рад приветствовать вас в столице Гринвельда, славном городе Артогно, благородные лорды.
Все трое скривились.
– Не лорды мы, король, – проговорил тот, что в центре. – Князья.
– Как вам угодно, друзья мои. Но и у нас не Зленомир, а Гринвельд.
Король стал неторопливо спускаться по ступеням, мантия зашелестела следом. Нэйрос проводил его взглядом и вспомнил, как однажды, еще когда Хлодвиг был принцем, он, его оруженосец, не удержался и наступил на мантию. После этого они крепко подрались, а потом долго смеялись, прикладывая кружки с холодным элем к подбитым скулам. В этот раз, наверное, не стоит наступать на мантию. Вэйлорд стал спускаться следом, сложив руки на рукояти и гарде меча, висевшего на поясе. Двуручный меч, который обыкновенно носил за спиной, он на сей раз оставил в покоях, выбрав оружие полегче и поудобней. К тому же здесь могло статься, что ему придется повернуться спиной к гостям. Конечно, король Хлодвиг вознамерился заключить прочный и долговечный мир со скифариями, но нельзя забывать, что всего один сарос[1] тому назад королевство Гринвельд и князья Скифарийских земель сошлись в жестокой схватке. Никто не поручился бы, что три гостя не вознамерятся убить нынешнего короля, сына того самого Дэсмонда, что благословил поход восемнадцатилетней давности.
– Легок ли был ваш путь, благородные князья? – спросил Хлодвиг, спустившись к гостям.
Вэйлорду это не нравилось. Не стоило, наверное, подходить к ним так близко. Он сжимал рукоять меча, готовый в любое мгновенье обнажить его.
– Легок, но долог, – кивнул тот, что в центре, самый высокий и самый старший.
По виду ему было за сорок – наверняка один из тех, что пустил войско ордена под лед. Волосы его, как и борода и брови, были цвета каштана, большие внимательные глаза черны как смоль. На левой высокой скуле виднелся глубокий рубец от старой раны – возможно, след гринвельдского оружия.
– Мое имя князь Добромеч. Я брат великого князя Высогора Черноозерного, владыки объединенных княжеств центральной Скифарии, – молвил он, строго глядя на короля Хлодвига.
Правитель Гринвельда был весьма высок, однако Добромеч возвышался над ним на полголовы. Выходит, это брат того самого князя, который восемнадцать лет назад устроил небывалый для Гринвельда погром на весеннем льду Черного озера. Того, кто затем менял плененных высокородных особ на мыло. Глядя на него, Вэйлорд понял, отчего скифариев постоянно отождествляют с медведями. Дело не только в их геральдической символике – Добромеч и сам напоминал свирепого зверя.
– Могу ли я считать, что титул вашего брата Высогора равен королевскому? – задал следующий вопрос король.
– Он верховный конунг скифарийской гардарики. Можешь величать его королем, если тебе так проще. – Добромеч продолжал пристально смотреть на Хлодвига, и Вэйлорду это совсем не нравилось. Как и речь скифария. Он, кажется, намекает, что титул короля ниже, чем его брата…
– Представьте мне своих спутников, князь, – предложил Хлодвиг, не уделяя внимания тем деталям, что так беспокоили Вэйлорда.
Правда, король уже был не столь беспечен, как в молодости, и, может быть, подмечал неприветливость старшего скифария, однако старался обойти тот камень преткновения, что давно лежал между их державами.
– Они и сами способны назваться. Чай, языки на месте, – хмыкнул Добромеч и поочередно взглянул на своих спутников.
– Я князь Вострогор, – кивнул королю человек лет тридцати трех, с черными как смоль волосами, такой же окладистой бородой и серыми глазами. Говорил он на языке Гринвельда значительно лучше Добромеча.
– Я князь Славнозар, – широко и открыто улыбнулся самый молодой из этой троицы. Ему, похоже, и тридцати еще не было, и на ту войну, что так хорошо помнилась их старшему, он мог попасть разве что отроком. Борода его была коротка и темнее соломенных прямых волос, ниспадающих до больших голубых глаз. – Я средний из сынов великого князя Высогора Черноозерного.
«Однако! – Левая бровь сира Вэйлорда поднялась. – Неужто Высогор так же жаждет этого примирения, как и Хлодвиг, если прислал сюда не просто высокородных особ своего государства, но самую близкую кровную родню? И это при том, что в Скифарию поехал лишь лорд одного из периферийных феодов, Стоунтри Вудмар с немногочисленной свитой».
– Что ж, друзья мои, добро пожаловать. Я – король Хлодвиг Четвертый, как вы уже поняли. Это, – он указал на спустившегося следом Вэйлорда, – моя правая рука и главный советник, благородный лорд Нэйрос Вэйлорд.
– Тот, что из простого люда? – Добромеч прищурился и бросил на Вэйлорда пристальный взгляд, лишь слегка кивнув. – Наслышаны мы о тебе от Вудмара.
– Любопытно, что он рассказывал обо мне? – тихо произнес Вэйлорд.
– Ничего такого, что помешало бы мне подать тебе руку, черный лорд, – хмыкнул Добромеч и выставил свою огромную, поросшую тонким волосом длань.
Оставив левую руку на гарде меча, Вэйлорд протянул правую, и они обменялись рукопожатием.
– Значит, вы встретили нашего доброго лорда Стоунтри по пути в Артогно? – спросил король.
– Аккурат на меже. В главной цитадели Змиева вала разделили мы с ним трапезу и побеседовали душевно.
– Лорд Стоунтри Вудмар – из наиболее просвещенных и ученых людей моей знати, – улыбнулся Хлодвиг. – Надеюсь, он оставил о себе добрые впечатления и придется по нраву вашему великому князю.
– Пить он не умеет совершенно, – усмехнулся злорадно старший князь. – После третьего жбана ячменного захмелел безмерно. А так добрый малый. Но за нутро его опасаемся. Кубки в трапезной великого князя Высогора поболее будут, нежели в корчме главной цитадели.
– Авось справится! – засмеялся Хлодвиг.
– Авось, – кивнул князь.
Король вздохнул и в очередной раз осмотрел гостей. Как видно, пора переходить к более деликатной теме разговора.
– Полагаю, лорд Вудмар известил вас о некоторых сложностях, – начал он. – Не было бы для меня большей радости, чем устроить пир в честь визита благородных князей…
– Однако мы понимаем, что вам это не с руки, – усмехнулся Добромеч и погладил бороду. – На пир ведь придется пригласить и свою знать. И наверняка найдутся среди них те, что по нелепой случайности выжили после удара кистенем, что нанесла вот эта рука. – И он поднял могучий кулак. – За вашего Вудмара опасаться не стоит. Мы победили в той войне, вы проиграли. А вот вашим обиженным и оскорбленным неудачей лордам будет весьма неприятно видеть нас. Нам на их неприязнь плюнуть да растереть. Но на тебя, король, они потом будут смотреть косо.
– Так я могу надеяться, что с вашей стороны не будет обиды, если от пира придется воздержаться?
– Не тревожься, Хлодвиг. Ни к чему нам пир. Тем паче, как Стоунтри поведал нам, у вас знать не знают, что такое борщ, окрошка и квас. А что за стол без этих яств и напитков?
Вэйлорд нахмурился: эти названия подошли бы для каких-нибудь неведомых недугов.
– Признаться, не слыхивал, – улыбнулся Хлодвиг.
– Тогда пусть твои люди укажут нам путь к кухне и представят поваров. А мы уж их сами научим.
Добромеч панибратски похлопал государя по плечу; Нэйрос хотел сделать замечание и осадить не знакомого с придворным этикетом князя, однако Хлодвиг наступил ему на ногу, предупреждая попытки хмурой десницы выплеснуть свое недовольство.
– Я очень дорожу обслугой дворца, друзья мои, – улыбаясь, произнес правитель Гринвельда. – И поварами в том числе. Надеюсь, учить вы их будете без помощи кистеня?
– Не привез с собой! – залился смехом Добромеч, и его спутники подхватили.
– На том и порешим. В таком случае сегодня вы ознакомитесь с кухней, поведаете моим поварам о ваших предпочтениях и отдохнете с дальней дороги. А завтра я представлю вас своей семье и советникам. Лорд Вэйлорд проводит вас на кухню и покажет вам ваши покои.
Сказав это, Хлодвиг развернулся и, вперив взгляд в Вэйлорда, почти беззвучно прошептал:
– Будь почтительным, Нэй.
– Да, государь. – Он кивнул и добавил громче: – Ступайте за мной, князья.
Он зашагал вверх по ступеням, не забывая при этом держать руку на мече и краем глаза присматривать за тенями гостей: жаркое летнее солнце светило в спину. Нет, скифарии спокойно идут следом и, похоже, ничего не замышляют. Он слышал разное о далеком восточном народе, который многие считали варварским, – и хорошего, и плохого. Рассказывали, что им не чуждо понятие чести, благородство и благоразумие. Самому Вэйлорду не довелось участвовать в той войне, и он был рад этому. Но не из-за страха, а просто он не понимал ее смысла. Зачем ордену вздумалось отправить войска на восток, когда с запада, из-за Жертвенного моря, в любое время могли нагрянуть враги с Мамонтова острова или из Странствующего королевства корсаров? Зачем рыцарям покорять земли за Змиевым лесом, тогда как сам Змиев лес и его многочисленные племена были частью Гринвельда лишь номинально, а на деле жили сами по себе и даже провозглашали собственных варварских королей? Ответа он не знал и оттого считал всю ту войну неимоверной глупостью как магистров Кабрийского ордена, так и покойного короля Дэсмонда Эверрета. К скифариям он никогда не питал неприязни, а к многочисленным историям об их жутких нечеловеческих обычаях относился с немалым сомнением. Но сир Нэйрос Вэйлорд не был бы собой, если бы позволил себе расслабиться и не ждать подвоха. Он правая рука короля и несет ответственность за сохранение мира в королевстве и тем более в Артогно. Он должен быть готов ко всему, даже к тому, чего практически не может быть.
– Благородные князья, могу ли спросить вас кое о чем? – произнес Вэйлорд, продолжая наблюдать за качающимися тенями идущих следом.
– Конечно, черный лорд, вопрошай, о чем пожелаешь, – отозвался глубокий голос князя Добромеча.
Однако как он подхватил это прозвище – «черный лорд», данное кем-то давно Нэйросу за его обыкновение носить черные одеяния и доспехи? Неужто во хмелю добродушный старик Вудмар поведал им? Конечно, не так оскорбительно, как «возведенный», но все же…
– Благодарю. – Он слегка кивнул теням. – Во время вашего пути от Змиева вала, через Змиев лес, не досаждали вам тамошние племена?
– Не было никаких племен, лорд. Мы шли по Белому тракту с отрядом ваших латников, что сопровождал до межи Стоунтри Вудмара.
Что ж, это было разумно. Еще во времена Албоина Шестого, деда нынешнего короля, вырубили лес на полмили по обе стороны Белого тракта, даже пни выкорчевали и сожгли, землю посыпали солью и поставили частокол, наклоненный к лесу. Засады там не устроить. Король Албоин некогда собирался покорить тот лес, размерами почти не уступающий самому Гринвельду. Вождей племен он намеревался титуловать и назначить королевскими наместниками, дать начало строительству городов. Однако сделать этого он не успел, а Дэсмонд, его сын и наследник, по причине жестокого нрава не желал даже думать о том, чтобы сделать лесных дикарей лордами королевства. Белый тракт Албоина так и остался недостроенным, а ведь он должен был достигать самого вала, за которым начинались скифарийские земли. Сто лиг глухого леса им все же пришлось пересечь, пока не появилась та самая дорога, стрелой пронзающая гущу многовековых деревьев.
– Что ж, дорогие гости, я этому рад. Но я слышал, что с некоторых пор в окрестностях Белого тракта орудует некая банда, до того прославившаяся, что менестрели о ней уже баллады слагают.
– Что же это за разбойники такие, если менестрели поют не о наградах за их головы, а об их славных делах? – усмехнулся Добромеч.
– Простой люд любит такие истории, а менестрели поют то, что от них желают услышать.
– Простой люд? – В голосе старшего князя снова послышалась усмешка. – А как же ты? Ты разве не из простого люда?
– Я чту закон. – Вэйлорд замедлил шаг и обернулся. – И закон представляю, – строго добавил он. – Не думаю, что князья скифариев похвалят банду, попирающую законы, даже если ваши песенники будут слагать о ней многостишия для развлечения ваших подданных.
– Да ты не серчай, черный лорд, – засмеялся Добромеч, положив ему руку на плечо. – Никаких разбойников мы не встречали. Но попались нам два странника-пилигрима, отец да отрок. Аккурат когда мы привал устроили, на перепелов поохотиться. Пригласили мы и путников к нашему костру да угощенью. Поведали они, что тремя днями ранее, на западе, где посыпанная солью земля все же проросла молодыми соснами, напали на них разбойники. Но крови не пролили – окружили, луками да стрелами похваляясь. Насмехались и говорили, что за проход по сей дороге надобно платить лесному королю Роберту, что вместо короны носит зеленый капюшон…
– Роб в капюшоне? – нахмурился Вэйлорд.
Это прозвище он уже слышал. И не раз.
– Да, так они сказали. – Князь кивнул. – Путники спросили разбойников, кто же из них тот король? Каждый из двух дюжин лихих людей по очереди ответил, что это он. И смеялись при этом. Старший путник заявил, что денег у них нет и платить нечем. Тогда один из разбойников сказал, что если бы каждое слово каждого человека было правдивым, то не было бы в мире места разбою и палачам. А сам Первобог спустился бы на землю и обнял бы всех на радости такой. Они обыскали путников и никаких ценностей не нашли. Убедились, что не лгут пилигримы. Тогда разбойники завязали им глаза и куда-то повели. Те уж подумали, что на смерть. Но оказались в пещере обжитой, где даже плач младенцев слышен был и песни матерей.