Сеннар стоял рядом с ним и смотрел на Дубэ с восхищением и грустью. Кто знает, какие сладкие и горькие воспоминания навеяла ему эта картина.
— Завтрак будет готов через несколько минут, — сухо сказал он, и Дубэ резко остановилась.
Было ясно, что она услышала и увидела их раньше, но продолжала тренироваться, словно ничего не произошло. Теперь она стояла и осмотрела на старика, но тот быстро пошел по тропе к дому, оставив двух молодых людей наедине.
Ее лицо стало ласковым, как только она встретилась глазами со взглядом Лонерина, и ему это показалось отвратительным. После того вечера она все время обращалась с ним снисходительно, словно он был хрупким, как стекло. Он понял теперь, что она имела в виду, говоря ему, что не желает, чтобы на нее смотрели с жалостью.
— Где вы были?
— На могиле Ниал, — сухо ответил он.
Глаза Дубэ вдруг заблестели.
— Я была бы рада тоже сходить туда…
— Поверь мне, ты избежала очередного из множества печальных рассказов.
Лонерин пошел к дому и чуть позже услышал, как Дубэ последовала за ним.
27
ПРЕДАТЕЛЬСТВО
— Значит, так ты платишь мне за мое доверие? Это твое уважение, это твое послушание отцу?
Леарко, в испачканной кровью куртке, стоял на коленях перед Дохором. Рана болела сильно. Раненный, он проделал весь обратный путь, а его дракону было еще хуже, чем ему. И как только он оказался дома, сразу же пошел с докладом к отцу.
— Ваше величество, он ранен… — вмешался его слуга Волько, и Леарко услышал, как слуга робко подходит к нему, вероятно чтобы помочь.
— Стой где стоишь! — раздался дрожащий от сдержанного гнева голос отца. — Он должен был умереть. Мне не нужны неумелые и бездарные ничтожества при моем дворе!
У Леарко перед глазами стоял туман. Рана не была тяжелой, но он потерял довольно много крови, и от этого по его телу растекались слабость и холод.
Его отец начал нервно ходить взад-вперед — несомненно, для того, чтобы продлить его мучения.
— Ты хотя бы ранил его? — наконец спросил Дохор.
Леарко с огромным трудом поднял взгляд.
— Да, государь, в плечо.
Это была всего лишь царапина. Назвать ее раной было бы преувеличением. Но Леарко не смог сказать отцу, что не ранил Идо. Он не мог выдержать презрения, с которым отец смотрел на него. По сути дела, ему нужно было только, чтобы отец восхищался им.
Дохор неожиданно улыбнулся, и в улыбке было торжество.
— По крайней мере, мы избавимся от него.
Ошеломленный Леарко бросил быстрый взгляд на свой меч, который лежал рядом с ним на полу.
— Я хорошо знаю, какое у тебя нежное сердце, — продолжал говорить его отец, наполняя каждое слово презрением, — поэтому я поступил предусмотрительно и, чтобы защитить себя, смазал ядом твой меч.
У Леарко закружилась голова. Он был готов упасть без сознания, но не от потери крови.
Дохор, должно быть, заметил растерянность и отупение в его взгляде.
— На что ты там смотришь? О чем ты думаешь? Я подарил тебе победу и месть, поднес их тебе на серебряном блюде.
Леарко долго смотрел на отца, и в его взгляде был подавленный упрек. Его рыцарский поступок — верность долгу перед гномом — оказался напрасным. Не желая убить, он все-таки убил Идо, обманул Идо так же, как его самого обманул отец.
— Вы могли бы сказать мне об этом.
В глазах Дохора отразился глубинный стихийный гнев. Его сын никогда не осмеливался заходить так далеко!
Мощный удар ладони обжег сыну щеку. Леарко покачнулся, но устоял на ногах, хотя его голова кружилась все сильнее, и снова стал смотреть на отца.
— Ты еще раз показал мне, что ты не воин, а одно разочарование. Никогда больше не смей ничего делать вопреки моим планам.
Леарко кивнул, показывая, что подчиняется приказу. Он чувствовал, что его глаза наполняются слезами, но удержался и не заплакал: в этом не было смысла.
— Теперь стой на коленях здесь, перед троном, и не шевелись. Я не желаю видеть тебя до утра.
— Но, государь, в рану может попасть инфекция. Ему нужно немедленно оказать помощь! — горячо запротестовал Волько.
Король взглядом словно пригвоздил его к месту: он не допускал, чтобы кто-нибудь спорил с ним. Потом он тяжелыми шагами вышел из зала и исчез за колоннами.
Леарко остался стоять неподвижно. Он тяжело дышал, и огромная усталость уже становилась сильнее его. Однако он подчинился — как всегда.
— Мне жаль, мой господин, мне так жаль… — донесся до него голос Волько. Этот голос был полон боли, но Леарко было приятно слышать его. В холоде придворной жизни это был единственный близкий ему человек. — Я знаю, ваш отец суровый человек, но он делает это ради вашего блага, даже когда вам кажется, что он безжалостен и несправедлив… Он любит вас, я в этом уверен.
Леарко медленно опустил голову, из глаз его выкатились две слезы и упали на мраморный пол.
— Я не знаю, как это получилось.
Сан шел с трудом. У него была длинная рваная рана на лодыжке. Она была неглубокой, но все равно должна была сильно болеть, потому что мальчик хромал и было хорошо видно, что он с трудом переносил боль.
— Когда прилетел дракон, — добавил мальчик, поднимая голову, — я, наверное, подумал что-то, а потом как будто вспыхнул свет, а через секунду я оказался на земле рядом с этим огромным зверем.
Идо внимательно слушал его, но совершенно не представлял себя, какая магическая сила это была. Несомненно, этот мальчик был очень сильным магом: он заставил дракона потерять сознание, а это не пустяк. Идо стал подозревать, что за запретом Тарика скрывалось что-то еще.
— Не беспокойся, теперь мы в безопасности, — сказал он мальчику.
Но это была только часть правды. Идо тяжело дышал и никак не мог привести свое дыхание в норму. Может быть, это просто усталость или проклятая старость, которую он не желал признавать, но выглядел он, должно быть, ужасно, потому что Сан, посмотрев на него, испугался.
— Идо, ты бледный…
— Это просто усталость — и больше ничего.
Они продолжали идти всю ночь, но к гному так и не вернулись силы. Его ноги ослабли, он чувствовал вкус крови во рту. И он решил, что им, может быть, стоит остановиться на отдых еще до рассвета.
Идо с трудом сумел развернуть полотнище-укрытие: руки как будто совсем его не слушались. Он и мальчик оба улеглись под полотном, но сначала Идо осмотрел рану на лодыжке Сана, взял одну из фляг и вылил на рану часть воды из нее. Сан немного сжал зубы.
— Ты поцарапался, когда падал.
Мальчик кивнул и сказал:
— Больно.
— Мне легко в это поверить, — слабым голосом ответил Идо.
Он вымыл руки, потом взял несколько бинтов из тех, которые принес с собой из акведука. Делать перевязку было трудно: руки Идо начали ощутимо дрожать, и капли пота выступили у него на лбу, хотя было не слишком жарко.
— Ты хорошо себя чувствуешь?
Идо вздрогнул. Это сказал Сан, который смотрел на него с явной тревогой.
— Да, — неуверенно ответил гном.
— У тебя дрожат руки.
Идо затянул узел, а потом стал прислушиваться к своему телу, обратил внимание на слабое жжение в плече и вспомнил о ране, полученной во время боя. Меч Леарко едва задел его, но, ощупав порез пальцами, Идо почувствовал, что рана опухла и болит.
— Я чувствую, что мне еще раз понадобится твоя помощь, — сказал он и заставил себя улыбнуться.
Сан напрягся.
— Успокойся. Ты должен только посмотреть на мое плечо — на то место, куда меня ранили.
Это в каком-то смысле успокоило мальчика, потому что он подошел ближе и стал смотреть туда, куда показывал ему гном.
— Скажи, что ты видишь.
Идо почувствовал на своей коже ладони Сана, и они показались ему невероятно холодными.
— Ожоги.
Вот как. Плохой признак.
— Кожа немного покраснела, на ней есть царапина… даже порез. Вокруг него все распухло, а края опухоли бледно-фиолетовые.
Идо очень мало знал о ядах. Этот вид оружия ему никогда не нравился. Он был воином, а не проклятым наемным убийцей, и если он отнимал жизнь у врага, то должен был убить одной силой своего меча и не нуждался в бесполезных хитростях. Но почему Леарко сделал это? Принц не был похож на человека, который способен кого-то обмануть, и при первой встрече, когда Леарко был еще ребенком, Идо увидел в его взгляде легкую дымку — признак честности. Может быть, тут замешан Дохор.
— Что случилось, Идо?
Гном сразу очнулся от своих мыслей, повернулся к Сану и увидел, что мальчик уже готов впасть в панику.
«Спокойно; я должен сохранять спокойствие».
Он медленно сделал вдох, потом выдох, стараясь не показать, как устал от этого.
— Нам нужна помощь. Сами мы не сможем идти дальше.
— Тебе плохо?
Идо сделал вид, что не слышал этого вопроса.
Он не знал, сильно ли отравлен. Рана поверхностная, но для многих ядов достаточно и этого. В любом случае с момента ранения прошло уже много часов, а симптомы до сих пор достаточно слабы. Может быть, есть надежда.
Он пошарил в своих карманах. Руки плохо слушались его, даже стали менее чувствительными, так что ему понадобилось немало времени, чтобы найти то, что он хотел. Наконец он бросил на землю несколько камней со странными символами и клочок карты.
— Мне нужно, чтобы ты сделал кое-что магическое.
— Идо, хотя бы объясни мне…
Сан шатался и вот-вот должен был упасть. Гном схватил его за плечи — не так крепко, как хотел бы, посмотрел ему в глаза и сказал, стараясь придать уверенность своему голосу:
— Мы должны передать сообщение с просьбой забрать нас отсюда. Я не в состоянии идти дальше. Мы близко от границы с Землей Воды, и, если кто-то прилетит за нами на драконе, мы сможем выбраться. Но мы должны попросить о помощи, понятно?
Сан, бледный как полотно, кивнул в ответ.
— Я знаю только две магические операции — как зажечь огонь и как послать сообщение. Но я слишком слаб, чтобы сделать это сам. Нужно, чтобы ты помог мне произнести заклинание. Это необходимо еще и потому, что я очень плохой маг.
Гном встряхнул головой: мысли начали путаться у него в голове. Он вдруг обнаружил, что думает о своем посвящении в маги, о том, как учился магии, и вспомнил еще целый ряд бесполезных картин из прошлого.
— Ты должен сделать это для меня.
Сан кивнул, но без большой уверенности.
— Возьми камни.
Мальчик подчинился. Идо постепенно говорил ему, что надо делать, — велел уложить эти камни так, чтобы получился круг, потом подал мальчику перо и чернильницу, которые всегда носил с собой в дорожном мешке, и продиктовал сообщение:
— «Мы находимся на расстоянии трех километров от границы с Землей Воды, в направлении Большой Земли. Вы легко увидите нас. Я отравлен».
Рука Сана задрожала, и Идо уловил его полный ужаса взгляд.
— Это легкое отравление, только легкое, иначе бы я уже умер, — уточнил он. — Все-таки пиши дальше. «Я отравлен, мой спутник ранен. Пришлите дракона и мага. Идо».
Сан закончил писать и стал смотреть на него широко раскрытыми глазами.
— Теперь нужен огонь, — сказал гном и подал ему маленькие камни для разжигания огня. — Ты знаешь, как ими пользоваться?
Сан ответил слабым кивком.
На разжигание огня понадобилось много времени. Мальчик так волновался, что раз за разом только бил себя по пальцам. Идо не торопил его: гном знал, что от этого будет только хуже, и в глубине души понимал Сана.
Наконец маленькая искра взлетела над камнями и опустилась на карту.
— Сосредоточься.
Сан плохо знал, как это делается, и растерялся.
— Закрой глаза и положи руку на карту, смелей! — ободрил его Идо.
Сан снова подчинился, но его рука дрожала.
— Мысленно произнеси имя, которое я тебе говорю: Фольвар. Думай с усилием, понял? Думай только об этом.
К счастью, это было простое заклинание: Сан был в таком смятении, что не смог бы попытаться выполнить что-нибудь магическое еще раз.
Огонь медленно сжег клочок пергамента, и в воздухе быстро растворился голубоватый дым.
— Теперь можешь открыть глаза.
Сан открыл их, и Идо показал ему на дым.
— Это значит, что заклинание сработало. Ты молодец!
Гном устало улыбнулся мальчику. Его собственное тело уже вздрагивало от судорог.
Сан открыв рот смотрел на то, как голубоватые завитки улетают прочь. На мгновение Идо сумел заставить его забыть, в каком положении они находятся.
Гном взглянул на небо: оно бледнело.
— А теперь нам остается только ждать.
Теана бежала к своему учителю Фольвару со всех ног. Он редко звал ее. Все годы ее учебы любимцем учителя был Лонерин, хотя он немного отставал от нее.
Когда служитель сказал ей: «Ты срочно нужна учителю», она подумала о самом худшем.
Она вошла в комнату учителя встревоженная, резким движением распахнув дверь.
Как только она увидела Фольвара, ее сердце стало биться спокойней: учитель улыбался ей из кресла, в котором устало полулежал.
Теана замедлила шаги, но не смогла сдержать свои чувства и, опустившись на колени рядом с учителем, взяла его ладонь в обе своих руки.
— Учитель, я так беспокоилась! Вы позвали меня так поспешно, а вы меня никогда не зовете…
Ее старый наставник ласково улыбнулся. Теана обожала эту улыбку. Эта улыбка была утешением ее одинокого детства. Теана не могла себе представить свою жизнь без нее.
— Мне жаль, что моя спешка ввела тебя в заблуждение, но положение тяжелое.
Его лицо снова стало серьезным, и Теана встала с колен, ей было ясно: сейчас она получит какой-то приказ.
— Только что поступило сообщение от Идо. Он лежит отравленный недалеко от границы Земли Воды, а мальчик, который находится с ним, ранен. Им нужен маг — маг, который знает еще и искусство жрецов.
Теана застыла на месте от изумления.
— И вы хотите, чтобы туда отправилась я?
С недавних пор она лечила здесь, в Лаодамее, самых тяжелых раненых на войне, но это всегда была спокойная работа там, где ей ничто не мешало. На этот раз было иначе.
Фольвар кивнул.
Теана в ответ только склонила голову. Разумеется, она не собиралась отступать перед первым поручением, которое учитель дал ей за все это время. Но задание казалось ей слишком огромным, не по ее силам.
— Хорошо, учитель.
— Полетишь с Бьолом на его драконе.
Теана вскинула голову: она никогда не летала и очень боялась драконов. Ее руки слегка задрожали.
— Вылетайте немедленно.
Девушка снова наклонила голову.
— Я сделаю все, что могу… И спасибо вам за доверие.
Фольвар ласково улыбнулся:
— А теперь иди. Я уверен: ты меня не подведешь.
Всю дорогу Теана крепко прижималась к Бьолу. Она обхватила его обеими руками еще перед вылетом и не разжала их до самой посадки. Ей сказали, что полет будет продолжаться целый день, и никогда еще она не страдала так оттого, что под ногами нет земли. По сути дела, она боялась не драконов, а именно пустоты под ногами. Каждый раз, когда она оказывалась на большой высоте, она хваталась за что-нибудь: ей все время казалось, что она падает. Так было и теперь, на спине этого дракона.
— Не так сильно! — шутя крикнул Бьол.
— Простите меня, но я никогда не летала, — прошептала Теана.
Она чувствовала себя дурочкой. Теана совсем не любила приключения. Детство она провела в уединении, в родной деревне, и часто сидела запертая в доме. У нее не было никакой склонности к тому, чтобы действовать. Сейчас ей в первый раз выпало на долю такое опасное поручение.
Подумав об этом, она немедленно вспомнила о Лонерине, который любил опасные ситуации и должен вернуться героем из путешествия туда, где мало кто побывал. Она немного разжала руки. Воспоминание о поцелуе, которым она обменялась с Лонерином, заполнило весь ее ум, и ее душа заныла от боли. Он не знала, где сейчас Лонерин; все это время она боялась, что он не вернется, и постоянно думала о нем. Их холодное прощание стояло у нее перед глазами. Лонерин ушел с Дубэ, а перед этим рисковал жизнью, спасая ее. Это показало Теане, насколько дорога была ему эта сумрачная девушка. Теана вдруг поняла, что для нее нет места в жизни Лонерина, но не могла с этим смириться. Слова, которые они говорили друг другу во время занятий у Фольвара, улыбки, а потом — этот поцелуй, легкий поцелуй, который ничего не значил, но для нее стоил целого мира, — все это она никогда не сможет забыть.