— Рада за вас. Домой собираетесь?
Он кивнул:
— Да, фактически уже сегодня. Но скажите, как ваши дела? — спросил он, выделив слово «ваши». — Слышал я, что орден обвинил вас в черной магии?
Я кивнула:
— Было дело.
— В таком случае, видя вас на свободе, смею предположить, что обвинение снято?
— Нет. Не снято. И я вовсе не на свободе, а сижу в камере в резиденции ордена в предвкушении приговора.
Гастен несмело хихикнул.
— Понимаю вас, мне тоже не хотелось бы говорить о таком, произойди подобное со мною самим. Куда вы идете? Я полагаю, ваша цель недалеко, но все равно был бы счастлив составить вам компанию.
Я покачала головой:
— Нет, моя цель очень далеко. И боюсь, нам не по пути.
Мекампец погрустнел, потом нахмурился.
— В таком случае, хочу заметить, что для долгого пути вы неподобающе легко одеты. — Он ухватил край моей накидки, и брови его недоуменно взметнулись. Довольно бесцеремонно Гастен пощупал мое плечо и воскликнул: — Святая Калида, вы же насквозь мокры! Вот что: возможно, я вам совершенно не нравлюсь и мое общество вас напрягает. Пусть так, в любом случае мы вскоре расстанемся, и я, скорее всего, никогда больше вас не увижу. Но сейчас вы пойдете со мной, выпьете кружку горячего вина, и я распоряжусь найти вам более подобающую одежду, — и, видя мою растерянность, добавил: — Не спорьте. Я настаиваю.
Я покачала головой и сказала жалобно:
— Гастен, ты мне всего лишь снишься. Поэтому я могу тебе сказать, что ты мне симпатичен, но детей я от тебя рожать бы не стала. А теперь исчезни, пожалуйста, и не отравляй мне последние мгновения моего существования.
Я попыталась вырвать руку, но мекампец не отпускал, сжав ее, словно клещами. Ого, я бы и не подумала, что в его худощавом теле таится такая сила.
— Может, я вам и снюсь, но вы-то мне не снитесь, — выпалил он и добавил просительным тоном: — Умоляю вас, пойдемте в тепло. Иначе вы наверняка подхватите простуду.
Я криво улыбнулась.
— А, бросьте. Кашель ничуть не помешает мне на эшафоте.
В глазах мекампца что-то промелькнуло, и он, не говоря более ни слова, схватил меня за руку и потащил по улице. И, что особенно удивительно, я покорно последовала за ним. Ну до чего странная вещь эти сны!
В обычной ситуации двух хороших кружек горячего вина, да еще и на пустой желудок, мне бы вполне хватило, чтобы начать выписывать кренделя на ходу и орать непристойные песни. Но сейчас случилось обратное — голова прояснилась, и словно бы спал какой-то дурман, затуманивший мое сознание с того момента, как я легла прикорнуть на деревянном топчане в маленькой зарешеченной нише. Я сидела, завернувшись в принесенный хозяином заведения плед, и с наслаждением ощущала, как в заледеневшем животе потихоньку разгорается жаркий костер. По рукам и ногам разливалось блаженное тепло, голова же была ясной и холодной. «А вдруг я не сплю?» — одной этой мысли, появившейся в конце второй кружки, было достаточно, чтобы хмель мгновенно выветрился. Итак, я уснула в камере и тут же оказалась на улице… где? Вроде бы возле бакалейной лавки. Да… точно. Там еще как будто кто-то стоял у входа и таращился на меня, вылупив глаза. Возможно ли, что какое-то колдовство перенесло меня из камеры на улицу? Несмотря на жар от камина, теплый плед и выпитое вино, в желудке у меня похолодело. Я взяла кружку, попыталась глотнуть, но в ней уже ничего не было. Заглянула внутрь — пусто. Поставила кружку, отметив, что пальцы — дрожат.
Невозможно. Такого колдовства не бывает. Но даже, допустим, бывает. Допустим, это какой-то хитрый вариант межпространственного портала. Тогда почему я не шлепнулась спящая на мостовую, а очнулась вполне себе бодрствующая, на ногах и идущая куда-то? И, в-третьих… шрацблат! Холодок в желудке превратился в ледяной ком — накидка! Негнущимися пальцами я залезла под плед, нащупала край накидки и вытащила наружу. Покрутила, присмотрелась, и ледяной ком превратился в ледяную же глыбу — в уголке черной нитью были вышиты буквы «ИН». Сама вышивала. Я вообще не большой любитель возиться с нитками и иголками, но уж больно мне эта накидка нравилась. Я месяц ее искала, когда потеряла, а потом месяц убивалась. М-да. Поверить в то, что некое заклинание совершенно невообразимым способом в мгновение ока вытащило меня из орденских застенков (наверняка хорошо защищенных от всяких таких заклинаний), — это я еще могу. Но вот что оно одновременно отыскало где-то мою любимую накидку и бережно меня в нее завернуло — в это я, извините, не поверю. Не-воз-мож-но! Смирись, Ирси, ты спишь. Смирись, иначе пробуждение будет слишком болезненным.
— Гастен, — сказала я, и голос мой был на удивление ровным и спокойным, — ты говорил, что сегодня отплываешь в Мекамп? Можешь взять меня с собой?
Мекампец поперхнулся вином. Со стуком поставил кружку на стол и закашлялся.
— Кхе, но как же… кхе-кхе… конечно, могу!
Вытер рот платком.
— Ты серьезно? Может, дело в вине? Ты уверена, что, проснувшись поутру, ты не пожалеешь о своем решении?
Проснувшись? Поутру? В глазах защипало.
— Нет, — сказала я, но тут голос у меня сорвался. Я сглотнула и повторила: — Нет, не пожалею. Если я завтра проснусь на твоем корабле, я буду счастлива, как никогда в жизни.
Глаза у мекампца загорелись:
— В таком случае… тебе еще здесь что-нибудь нужно? Что-нибудь из дома забрать?
Я покачала головой. Мекампец широко улыбнулся и достал кошель.
— Хозяин! — крикнул он в сторону. — Мы уходим! — И мне: — Тогда, если тебя ничего не держит, почему бы нам не пройти на корабль? У меня все готово для отплытия, я собирался выходить в море, как только получу об… как только закончу одно дело. И я думаю, это будет скоро.
— Пойдем, — сказала я, снимая плед и кладя его на кресло, — на корабль так на корабль.
Мы прошли насквозь привратные кварталы и по улице Капитанов двинулись в сторону порта. Уже стемнело, но близость моря ощущалась все сильнее — шум прибоя, поскрипывание кораблей у причала, редкие возгласы матросов и частые крики чаек доносились все яснее. Я же с каждым шагом все больше напрягалась в ожидании чего-то и с трудом удерживалась от того, чтобы не вцепиться в руку своего спутника.
Мы вышли к порту, но к причалам не пошли — Гастен подвел меня к двери под вывеской «Двенадцать склянок» и толкнул дверь. Я, слегка удивленная, прошла внутрь. Как ни странно, несмотря на непосредственную близость к порту, внутри было чисто, уютно и даже почти роскошно. Народу было мало, никто не шумел, не напивался и не дрался.
— Цены здесь высокие, поэтому моряки сюда не заходят, только купцы, капитаны и помощники, — пояснил Гастен вполголоса. — Посиди тут, я отлучусь ненадолго. Как вернусь, сразу пойдем на корабль.
Я пожала плечами и устроилась за ближайшим столиком. Ощущение нереальности стало таким навязчивым, что я уже ничуть не сомневалась — я сплю. Мекампец прошел к бару, сказал что-то кабатчику, движением головы указав в мою сторону. Тот стрельнул в меня взглядом, кивнул. Гастен улыбнулся, припечатал к столику какую-то монету и зашагал обратно. Проходя мимо меня, подмигнул и вышел за дверь. Я осталась сидеть, безмолвная и безучастная. Кабатчик неслышно подошел ко мне, встал сбоку.
— Вина изволите? Поужинаете чем?
— Вина, — кивнула я. — Красного. И мяса. Жареного, но с кровью.
— Есть ахтарское трехлетнее, есть пятилетнее, но я бы посоветовал первое. В шестьдесят шестом урожай был неудачный. Есть раванское годовалое. Есть сладкое мулийское, но это на любителя…
— На ваше усмотрение, уважаемый, — сказала я, закрывая глаза и откидываясь на спинку. Только бы не заснуть, а то ведь понятно, где проснусь.
Мекампца не было долго. Я дождалась своего мяса, не торопясь, со вкусом, съела весь немаленький кусок, допила вино и довольно продолжительное время сидела, бездумно разглядывая узор древесных линий на столешнице перед собой. Несколько раз хлопала дверь, я поднимала голову, но это были всего лишь очередные посетители.
Наконец дверь хлопнула, впустив внутрь моего мекампца. Он от двери быстрым настороженным взглядом обвел зал, стремительным шагом подошел ко мне.
— Пошли вверх, — сказал он негромко напряженным голосом, беря меня под локоть.
Нашел взглядом кабатчика, мотнул головой в сторону лестницы. Кабатчик понимающе ухмыльнулся и подмигнул мекампцу. Я негодующе вырвала локоть:
— Ты что же, думаешь…
— Шшш, тихо, — прошипел он, — не дури. Тебя ищут.
Ищут? Кто ищет? Я безропотно позволила вывести себя из-за стола и отвести на второй этаж. Мы зашли в аляповато обставленную комнатушку с громадной кроватью посредине, мекампец запер дверь и обернулся. «Ну и ну, — подумала я с разгорающимся интересом. — Чего это он задумал? Ну и сон».
— Как тебе удалось сбежать из аститория?
— Откуда? — удивилась я. — Оно так называется? Я и не знала.
— Так как? Весь город на ушах стоит, орденцев на улицах больше, чем фонарных столбов. Говорят про какую-то магию.
Я задумалась.
— Понимаешь, Гастин, — сказала я задумчиво, — я сама не знаю. Я легла спать, и сразу же оказалось, что я иду по улице. Потом меня встретил ты. Я была уверена, что сплю и все это мне снится, и… до сих пор в этом уверена больше чем наполовину.
— Гастен, — поправил меня мекампец, — а не Гастин.
Он постоял, глядя на меня искоса, потом вдруг подошел и сильно ущипнул за руку. Я вскрикнула, больше от неожиданности, чем от боли, хотя больно тоже было.
— Ты чего?!
— У нас так делают. Тебе больно, значит, ты не спишь.
— А, — я успокоилась, — у нас тоже вообще-то. Но боль тоже может присниться.
— Поверь мне, ты не спишь. Я не могу сейчас отплыть, мое дело еще не закончено. Но один из моих кораблей — «Сын ветра» — отплывет вскоре. Тебе не стоит оставаться в Джубане. Сиди здесь, я закрою дверь. Вскоре за тобой придет мой человек и отведет тебя на корабль. Ничего не бойся. Встретимся в Ишанне.
Я только глазами хлопала, а Гастен уже выскользнул за дверь. Послышался звук поворачивающегося ключа и удаляющиеся шаги. Я встала, подошла к двери, подергала — заперто. Вернулась обратно, села на кровать и принялась ждать.
Звук открывающегося замка вывел меня из раздумий. Я вскочила, ожидая появления кого угодно — мекампца, ректора, толпы светляков с мечами наголо, Черного Принца, да хоть самого Отца Тьмы. Но это был незнакомый мне невысокий мужчина со шрамом на лице и выдающимся орлиным носом. Еще один мекампец.
— Вы от Гастена? — спросила я.
Мужик закивал и поманил за собой. Мы спустились вниз и вышли на улицу. Я сделала шаг к порту, но мекампец произнес что-то возражающим тоном, схватил меня за руку и повлек совсем в другую сторону.
— Куда? — возмутилась я, пытаясь вырваться. — Порт там!
Мекампец остановился, но руки не выпустил.
— Порт охранять, — сказал он с чудовищным акцентом, — плыть лодка. Понять?
— Да. — Я кивнула.
Мекампец всмотрелся мне в лицо, словно пытаясь прочесть на нем что-то очень важное, потом повернулся и потащил меня за собой. Я не стала сопротивляться. Мы прошмыгнули какими-то дурно пахнущими извилистыми переулками и неожиданно оказались на побережье. Мекампец выпустил мою руку и сиганул вниз, в бурлящую темноту. Послышался плеск.
— Идти. Прыгать, — донесся из темноты его голос.
Прыгать? Куда, интересно? Темно, как в заднице Шихара. Хоть бы огонек зажечь догадался. Я вздохнула, присела, поставила локти на край парапета и спустила ноги вниз, пытаясь нащупать какую-нибудь опору. Тут чьи-то руки обхватили меня за лодыжки и дернули вниз. Я вскрикнула, но через мгновение уже стояла на чем-то твердом. Правда, это что-то изрядно колыхалось. Лодка!
Убедившись, что я нормально приземлилась, мекампец выпустил мои ноги и принялся с чем-то возиться. Лодка закачалась, и я присела на корточки, обнаружив сиденье — доску, закрепленную на уровне колен. Лодка качнулась раз, другой, потом плеснули весла, и мы выплыли из создаваемой парапетом тени.
Мекампец вышел в море на пол-ли и направился вдоль берега к кораблям, мрачными тенями стоящим в паре ли от нас. В порту двигались огоньки, и временами порывы ветра доносили обрывки каких-то выкриков, похоже, команд. Облава ли это в мою честь или порт всегда так выглядит ночью, я не знала, поэтому особо не приглядывалась, тем более что плыли мы недолго.
Мекампец направился к корме третьего по счету корабля, проплыл вдоль левого борта, потом двумя взмахами весла прижал лодку к доскам борта и негромко свистнул. Тут же сверху послышалось шуршание, потом выплывший над бортом огонек осветил веревочную лестницу. Мекампец подтолкнул меня в спину. Я пожала плечами и полезла вверх. Перебралась через борт, поправила одежду. Рядом стоял еще один мужчина с орлиным профилем и бесцеремонно меня разглядывал. Через мгновение за бортом послышался негромкий шум, и на палубе появился мой провожатый. Мекампцы коротко о чем-то поговорили на своем языке, поэтому я ничего не поняла, только пару раз уловила имя «Гастен». Потом тот мекампец, что встречал нас на борту, тронул меня за плечо и жестом предложил идти за собой. Мы прошли на корму, поднялись по деревянной лестнице и зашли внутрь корабля. Мекампец завел меня в тесную комнатку и махнул рукой — располагайся, мол. Я осмотрела нехитрую обстановку каюты, улыбнулась проводнику и кивнула — ага, спасибо. Мекампец улыбнулся в ответ и выскользнул за дверь.
Я быстро закрылась на задвижку, села на предмет, определенный мной как кровать, и перевела дух. Тут же навалилась сонливость. Я сняла так и не высохшую одежду, залезла под одеяло и с блаженным стоном вытянулась на кровати. Матрасов здесь, видимо, не полагалось, между мной и досками находился только тонкий слой ткани, так что спать было жестковато. Ладно, мне не привыкать.
Хороший получился сон. Я закрыла глаза, почти полностью уверенная, что ощущаю под лопатками голый деревянный топчан в камере орденской цитадели.
ГЛАВА 3
Опытный путешественник отличается от неопытного тем, что всегда способен объяснить, каким образом, идя в верном направлении, он оказался совершенно в неверном месте.
Малик Локай
На память я никогда не жаловался… алмазная пыль, смола карры, что еще? Ах да, мел. Понятия не имею, как долго это зелье остается пригодным к употреблению, но я на всякий случай приготовил его втрое больше, чем надо, — про запас. И ингредиентов отсыпал — вдруг эта смесь засохнет через час, а того, что на руках, — до конца не хватит. Излишки зелья соскреб с противня в банку с широким горлом, привязал ее к остальным припасам — на пояс. Приложил ладони к противню, снял. Для проверки попробовал залезть на стену замка — зелье работало. Слез обратно, пошел к ущелью, лег на край и всмотрелся вниз. Нить дороги все так же змеилась по дну ущелья. Я развернулся, спустил ноги через край и зацепился за стену. Ну, Гор в помощь.
Ничего сложного в спуске не оказалось — по осыпающимся камням замка, как я и предполагал, лазать было намного опаснее. Единственно следовало остерегаться того, чтобы какой-нибудь крупный кусок целиком не обвалился именно тогда, когда по нему ползу я. Поэтому я старался выбирать скалы помассивнее и без трещин. В остальном же мое бегство проходило без трудностей и какого-то особого напряжения: после всех тех испытаний, что обрушились на мой бедный организм за недавнее время, происходящее запросто сошло бы за увеселительную прогулку. Я даже не чувствовал потребности в отдыхе, но решил от намеченного маршрута не отклоняться и устроить небольшой перерыв на выступающем уступе скалы, находящемся примерно на трети пути до подножия. Тем более что с приближением этот уступ выглядел все привлекательнее — на нем росла трава, парочка кустов и даже одно большое дерево. Хотя дерево, пожалуй, уже не росло, представляя собой спутанную кучу веток без единого листочка. — засохло, видимо, от недостатка влаги.