Кстати говоря, скорость регенерации можно было увеличить, повышая затраты энергии, но тут была своя сложность: для ускорения заживления в два раза мне требовалось потратить в четыре раза больше энергии, а дальше этот разрыв только увеличивался. Что касается восполнения запасов магической энергии, то не обязательно было пить кровь разумных существ, можно было обойтись и животными, хотя, конечно, давали они значительно меньше. Еще я отметил одну странность: за эту неделю я ни разу не ощутил жажды, а ту, которую чувствовал, вполне утолял обычной водой. Правда, животными я тоже питался, может, в этом дело?
А еще со мной случился казус. На третий день блуждания по лесу я почувствовал очень знакомые каждому человеку позывы к удовлетворению естественных потребностей организма. Сперва я даже растерялся и как истукан простоял минуты две, пока до меня не дошло, какой же я дурак. Да-а-а… А с чего я, собственно, взял, что вампирам не надо ходить в туалет? Ну да, ел я сейчас значительно меньше, чем обычно, на то были причины. Во-первых, хоть я всегда и умел готовить, но делал это в основном на кухне, и даже выезжая на природу, имел с собой такие простые вещи, как котелок, пищевая фольга или на худой конец шампуры. Более того, освежевывать тушки меня никто и никогда не учил, да и само по себе мясо, даже поджаренное, без наличия хоть каких-то приправ к аппетиту не располагает. Во-вторых, кровь гораздо лучше и быстрее восстанавливала силы и, как я подозревал, была куда полезнее для моего организма. Ну да, только вот необходимость ходить в туалет, и особенно по-большому, была для меня весьма неприятной; сильно сомневаюсь, что в этом мире существует такое понятие, как туалетная бумага. Вот оно, прямое разлагающее воздействие цивилизации, еще каких-то тридцать лет назад ни у кого в нашей стране таких проблем просто не могло возникнуть, а тут на тебе, городской житель. Стыдно.
К концу недели я наконец нашел подходящее место для создания временной базы. Это был большой холм в три человеческих роста, под которым находилось скальное основание. Раньше я уже пару раз натыкался на похожие бугры, но все они состояли сплошь из мягкого грунта, да и местность там была не очень приятной.
Полночи ушло на выкапывание пещеры. В минус шло то, что инструментов у меня не было; в плюс — что я был сильнее человека минимум в десять раз (примерно, так как сравнить было не с кем, но камень я мог крошить руками, не с легкостью, но мог), а также владел телекинезом, что позволяло быстро избавляться от лишнего грунта. За навыки его использования спасибо моим тренировкам во сне и неделе лесной практики, как же я был рад, когда обнаружил, что могу его использовать… Хорошо, что меня в тот момент никто не видел, а то стыдно. Пещерка получилась небольшая, всего три метра в глубину, но этого хватило. К утру завалил вход лапником и впервые с момента появления в этом мире нормально заснул и даже видел какие-то сны, что-то про институт и экзамены, ужас. Следует отметить, что использование телекинеза требует скорее физического напряжения, нежели магического, по крайней мере, магическая энергия на него не тратится, а вот физическая усталость появляется.
Следующая неделя была посвящена расширению жилплощади. Мне удалось вырубить себе еще три комнаты и порядочно углубиться в скалу. А также я выкорчевал несколько деревьев перед входом в пещеру. Пилы и топора у меня, конечно, не было, но с помощью телекинеза, как оказалось, и это можно было делать ничуть не хуже.
Вот на полянке перед входом в пещеру я сейчас и расположился. Прохладный ночной воздух приятно обдувал оголенный торс, работа сильно выматывала, особенно использование телекинеза, но, к счастью, псионические способности оказались подвержены тренировкам. Таким образом, я сперва копал и вытаскивал скальную породу, используя только псионические силы, пока голова не начинала гудеть от напряжения. Потом я начинал рыть руками, выглядело это примерно так: я бил кулаками в скалу до тех пор, пока под ногами не образуется солидная горка гравия и голова не перестанет гудеть, потом все повторялось: сперва очистка телекинезом, затем несколько телекинетических ударов и опять кулаки. Это может показаться бредом, но, нанося удар с доступной мне скоростью и силой, я даже не получал ссадин, а если такое и случалось, то они все равно зарастали практически мгновенно. Таким образом, я получал сильные псионические нагрузки и хоть как-то ставил удар, потому как физическая сила и скорость удара, это, конечно, хорошо, но и бить правильно надо уметь, глупость, конечно, но что еще делать? Деревья зачастую и одного настоящего удара не выдерживали. Заниматься с мечом я счел бессмысленным, потому как не знал ни одного правильного приема, который можно отрабатывать в одиночестве; да и вообще ни одного не знал, не учитывать же весь тот бред, который по телевизору гоняют. Научусь еще какой-нибудь ахинее, в реальном бою бесполезной, так переучивайся потом.
Приближение волка я почувствовал давно, я уже мог при желании ощущать живых существ в радиусе примерно от ста до двухсот метров, мелкие животные были фоном, на который я почти перестал обращать внимание, а вот крупных замечал сразу, как только они пересекали двухсотметровый рубеж. Хищники чувствовали запах крови — ну да, должен же я чем-то питаться? Вот и сейчас у пещеры лежал обескровленный труп оленя, ну и мясо с него я слегка обрезал. Обычно в таких случаях я просто посылал псионический импульс и отпугивал зверя, все равно, как только мясо начнет портиться, оттащу подальше от пещеры, но сейчас решил не спешить, волк был явно болен. Приглядевшись, я понял, что у него сломана задняя лапа. Точно, выгнали из стаи. Я потянулся к его мыслям или, скорее, к эмоциям, потому как в мыслях животных я почти не разбирался. Странное чувство. Хорошо, что проявлялась у меня эта способность постепенно, а не рывком, иначе я мог бы и захлебнуться в какофонии издаваемых обитателями леса примитивных эмоций. Волк был очень голоден и слаб, а также напуган. Из обрывков витающих у него в голове образов складывалась примерно следующая картина: он знал, что тут живет какой-то страшный двуногий, его это пугало, но запах свежего мяса был очень притягателен. Покружив вокруг минут пять, он все же решился выглянуть на поляну. Я все это время лежал на земле и любовался звездами, попутно наблюдая за хвостатым гостем. Когда волк выглянул на поляну, я слегка поднял голову и встретился с ним глазами. Не знаю, как описать; это было первый раз, когда я в полной мере проник в чужое сознание. Память волка была своеобразной, но от этого не менее информативной. Я увидел все: и то, как он сломал лапу на охоте, и то, как после этого покинул стаю, и охотничьи угодья его прежней стаи, и все охоты, через которые он прошел, — вся жизнь волка промелькнула у меня перед глазами, это было необычно и странно. А потом я сам, не очень осознавая, что делаю, каким-то образом разрешил ему взять мою добычу. Волк был удивлен произошедшим, пожалуй, не меньше, чем я, но его эмоции меня уже мало волновали, я занялся осмыслением полученной информации. Повседневная волчья жизнь была мне безынтересна, а вот вытащить из этой кучи малопонятной для человеческого разума информации полезную стоило. Спустя примерно час мне удалось наскрести какие-никакие знания по географии и обзавестись опытом лесного охотника. Волки, конечно, больше всего ориентируются на запах, но и у меня обоняние было значительно острее человеческого, а если не забывать, что обычным охотничьим оружием я пользоваться не умел (да и вообще никаким не умел) и был вынужден использовать только свои руки и ноги, полученные знания были весьма полезны.
Когда я все же оторвался от самокопания, то обнаружил, что волчара, наевшись, уходить не собирался и терпеливо ждал, когда я обращу на него внимание. Теперь его мышление было мне более-менее понятно, хотя все еще выглядело весьма странным. Он знал, что долго не проживет, вот и ждал, что я как самый сильный решу его судьбу. Хм, странная позиция, или это я, может, чего не понял? Хотя нет, бродящие у него в голове мысли можно было интерпретировать только так.
— Хочешь вылечить ногу? — задал я вопрос одновременно голосом и мыслью. Уж не знаю, почему меня вдруг потянуло на добрые дела — может, от одиночества устал?
Удивлен, но хочет.
— Будет больно, — предупредил я.
Волнуется, но согласен.
— Ну что ж, иди сюда, будем лечить.
Минут через тридцать, в течение которых мы в два голоса соревновались в выражении своих эмоций по отношению к процессу и ко всей вселенной (нет, звериного языка я не узнал и мысли волка не подсматривал, но эмоциональный окрас рыков соответствовал), шина была наконец наложена, и кость зафиксирована правильно — я надеюсь, что правильно, ибо ветеринарных академий не заканчивал. С чувством выполненного долга я отправился спать в глубины пещеры, предварительно наказав волку днем меня не трогать и дальше второй комнаты в пещеру не залезать.
Спустя месяц и еще две выдолбленные комнаты я решил устроить вылазку. Серый уже поправился, но по-прежнему появлялся рядом с пещерой, хотя не регулярно. Целью вылазки было поймать разбойника и наконец выучить местный язык. К памятной дороге, у которой почил купеческий караван, я вышел через пять дней. Поиск разбойников, однако, затянулся на неделю. День я пережидал следующим образом: находил ровный участок земли и телекинезом поднимал слой в двадцать — тридцать сантиметров высотой, метр шириной и два длиной, ложился в получившуюся яму и накрывал себя этим слоем, получался этакий импровизированный гроб. Опять же телекинезом создавал отверстие для дыхания. Насекомые меня не волновали; во-первых, после трансформы я им был неинтересен, во-вторых, я постоянно поддерживал вокруг тела псионический кокон, который защищал меня как от физических воздействий, так и от лишней грязи. Ну и, в-третьих, мне было сложно представить членистоногого, который сможет повредить мой кожный покров.
Новая ватага разбойников была меньше предыдущей и явно хуже вооружена, по крайней мере, луки имели далеко не все. Устраивать бойню, как в прошлый раз, я не стал, просто подкараулил одного помоложе и, оглушив псионическим импульсом (этот прием я больше месяца отрабатывал на различных зверях и птицах), утащил в лес. Дорога до моей пещеры заняла на этот раз два дня, бег по лесу в ускоренном режиме с грузом на спине — то еще развлечение, хорошо, хоть погода стояла пасмурная и кроны деревьев надежно защищали от иногда пробивающихся солнечных лучей. За прошедший месяц я стал гораздо выносливее, и за двое суток мне всего три раза пришлось выпивать животных, чтобы восстановить силы. Мой клиент эти два дня тоже в сознание не приходил, вернее, его никто туда не пускал, еще чего не хватало, вот доберемся до пещеры, там и поговорим.
Допрос затянулся на тринадцать дней, все это время разбойничка приходилось кормить, хорошо хоть отхожее место я заранее оборудовал. Звали его Алоф, и был он до недавнего времени простым крестьянином, зарезал какого-то соседа в пьяной драке, вот и подался в разбойники. Хорошо все-таки, что я псионик, хотя, насколько я знаю, все вампиры владеют псионическими способностями в той или иной степени, но у меня они появились сразу после трансформы, а ведь могли и двадцать лет не проявляться. Даже не представляю, как лингвисты справляются, впервые встретив новый язык, хотя им проще, они же на знании языков специализируются. А я вот, не обладай возможностью слышать чужие мысли, мог и два месяца, и два года провозиться. Вот как понять, он название показываемой тобой вещи говорит или посылает? Вот то-то же. У-у-у, сколько раз я благодарил Великую Тьму за то, что она сделала меня таким правильным вампиром. И даже вроде как ответ получил, только от этого ответа я минут на десять забыл, как дышать. А она-то всего лишь полюбопытствовала, что это ее единственный сын в этом мире так расшумелся, совершенно неожиданно коснулась моего сознания и сразу исчезла, выдав некую эманацию — уж даже не знаю, мысль или еще что, — которую можно было интерпретировать как хихиканье. Я, когда осознал, что это было именно хихиканье, опять забыл, что надо дышать, и уже минут двадцать простоял столбом, пока голова мутнеть не начала от недостатка кислорода.
Так вот, возвращаясь к полученной информации. Лес, в котором я оказался, назывался Сторожевым и был расположен на восточном краю пустыни Анаурок, к западу от которой тянулись еще более обширные, чем эта пустыня, земли, упирающиеся в океан. Та дорога, у которой я и поймал Алофа, была единственной в этом лесу, по крайней мере, единственной крупной, и проходила в самой южной его части. Дальше на юг лес упирался в горную цепь с символическим названием Пастырь Пустыни, где ранее находилось дворфское государство Териамар, сейчас захваченное орками. К востоку от Пастыря располагалась земля Долин, огромный регион, состоящий из нескольких десятков Долин, каждая из которых была самостоятельным государством, но при этом все они подчинялись некоему Совету Долин, в который каждая Долина посылает по представителю. Получается этакая феодальная демократия. Как это работает — хоть убейте, не понимаю. Вдобавок там же расположен гигантский лес Кормантор, минимум раза в четыре больше Сторожевого. Когда-то в нем обитали эльфы, но большая их часть давно уплыла на Запад. Привет дедушке Толкиену, в этом мире на западе тоже есть коренные эльфийские острова или даже целый архипелаг, но этого Алоф, ясное дело, точно не знал, он и понятия-то такого не ведал. На данный момент великая некогда империя светлых эльфов и цитадель древней магии перестала существовать. Теперь там можно встретить только разве что банды орков и гоблинов, главное же сокровище Кормантора — это колоссальные руины Миф Драннора, древнего многоярусного мегаполиса, где, согласно легендам, в мире и согласии жили эльфы, дворфы и люди. Реальность наверняка была несколько иной, но сейчас уже не докопаешься.
Ближайшими ко мне были Долина Кинжала, на территории которой находился торговый тракт, проходивший через лес, и Долина Теней, расположенная к югу-востоку и граничащая с Корманторским лесом. Она была примечательна еще и тем, что там с давних пор проживал Эльминстер, величайший, сильнейший и знаменитейший маг Торила, избранный Мистры, богини магии, и с ним не горели желанием связываться даже боги. Вот такая у мужика репутация, а возраст, по слухам, чуть ли не за тысячу лет. Когда я узнал об этом, мне как-то сразу поплохело; я, конечно, находился более чем в сотне километров от границы Долины Теней, но все равно подобное соседство было, мягко говоря, неприятно.
На восток от Сторожевого леса, примерно в паре сотен километров, располагалось Лунное море, огромное пресноводное озеро. В большинстве из окружающих его городов процветала работорговля, коррупция и существовали страшные культы со всеми сопутствующими атрибутами, как то: жертвоприношения и кровавые оргии. Еще дальше, на восточном побережье Лунного моря, располагались горы Свинцового Блеска, за которыми, в свою очередь, находились земли Ваасы и Дамары, о которых Алоф только слышал, и то краем уха.
Ситуация вырисовывалась, прямо скажем, невеселая. Запад и юг были для меня закрыты и могли рассматриваться только как извращенные способы самоубийства, и что-то подсказывало мне, что смерть в пустыне будет менее болезненна, чем встреча с, упаси Великий Мрак, Эльминстером. Это все, конечно, разыгравшаяся паранойя, но в любом случае до определенного момента мне следует обходить места обитания подобных фигур по широкой дуге — так сказать, во избежание. Как-то не хочется возвращаться в мертвое состояние, хотя в нем тоже есть свои плюсы.
На север тоже не было смысла идти: сперва сотни километров Сторожевого леса (еще неизвестно, живут ли тут эльфы), а потом горы и опять пустыня, при этом никаких крупных поселений. Только где-то уж совсем в северных горах вроде как живут орки и другие им подобные существа.
Можно было двинуться на восток и добраться до прибрежных городов, теоретически там существовала вероятность устроиться, не опасаясь натолкнуться на каких-нибудь паладинов или иных борцов со злом. Но длинный путь по безлесной равнине, да еще через земли сначала Долины Кинжала, а потом какой-то Долины Теша, вызывал опасения.