Она встала и прошла в дальний конец комнаты, выглянув из окна в наступающую ночь. Уже почти совсем стемнело, небо стало темно–синим, на севере появились первые звезды, тени легли на парапеты и башни крепости. Крошечными огоньками вспыхивали на стенах факелы, а вдалеке на горизонте кроваво–красные отсветы заката боролись с накатывающей ночной чернотой. До ее слуха долетели звуки ночных птиц и тихое позвякивание ветровых колокольчиков.
Что же ей делать?
Игнорировать дневник было немыслимо. Она должна выяснить, существовали ли до сих пор потерянные Эльфийские камни, и если да, то где их можно отыскать. Она должна заполучить их для ордена друидов прежде, чем они окажутся в руках тех, кто сможет воспользоваться ими ненадлежащим образом. Эльфийские камни обладали огромной силой, и если она давно уже вернула поисковые камни, полагая при этом, что эльфы позаботятся о них и будут с умом их использовать, то она сохранила Черный Эльфийский камень — самый мощный из всех и единственный кроме поисковых эльфинит, который был обнаружен, — считая, что будет лучше всего, если его магия будет находиться в руках друидов.
Именно так она считала о всей магии.
Это не означало, что другие народы не обладали здравым смыслом и ясным мышлением. И дело состояло не в том, что друиды обладали особым пониманием или лучшим суждением, хотя она считала, что так оно и есть. Разница заключалась в более глубокой и широкой преданности тому образу жизни, который уважает то, что может делать магия и как с ней нужно обходиться. Только друиды посвятили этому свою жизнь. Только друиды понимали и уважали ту силу, которую предлагала магия, как с хорошей стороны, так и с плохой. Только друиды бесконечно изучали то, чему учит история об ошибках и злоупотреблениях, на которые обрекли себя многие до них.
Отречение от магии любого рода среди политических кругов или даже среди любой из рас, населяющих Четыре Земли, вне зависимости от обещаний или выраженных чувств, рушило всеобщее соотношение сил, и она не станет частью этого.
Все, кто знали о пропавших Эльфийских камнях, как целые народы, так и отдельные их представители, искали их с момента исчезновения во времена Волшебного мира. Но никто их не нашел. Даже ни единого следа. Ни одного написанного слова. Ни одного незначительного намека. Ничего.
Что же заставило ее думать, что на этот раз все будет иначе?
Она вернулась к Афенглу и встала перед ней.
— Вы знаете, что делать? — тихо спросила Афен.
Хайбер Элессдил покачала головой:
— Но я знаю, у кого спросить.
ГЛАВА 6
Этой ночью Хайбер почти не спала, прокручивая в голове различные варианты и планы по их осуществлению. Она в одиночестве бродила по залам крепости, думая о пропавших Эльфийских камнях и о том, как их находка поможет друидам в их стараниях привести народы к мирному сосуществованию. Они так долго находились в состоянии войны — более пятидесяти лет продолжалась битва на Преккендорране. Если магия Эльфийских камней сможет каким–то образом послужить средством сдерживания таких войн или даже сможет удержать народы от подстрекательства к таким конфликтам, она бы добилась того, чего никогда не удавалось ни одному Ард Рис прежде.
Какое–то время ее согревала эта идея, но потом сомнения в надежности дневника охладили ее пыл.
Один раз она наткнулась на Плейзию, сидящую в одиночестве за небольшим столом, однако Плейзия не заметила ее и Хайбер повернула в другую сторону, чтобы не нарушать свое уединение. Этой ночью она не хотела общаться с другими. Эта ночь была отдана размышлениям о том, что ей делать завтра.
На рассвете после того, как дала распоряжения Гарронеку о необходимых приготовлениях, она вымылась, переоделась, позавтракала в одиночестве, а потом позвала друидов собраться во дворе, на котором размещались воздушные корабли. Вустра тоже присутствовал там, беспокойный и чувствующий себя не в своей тарелке, но желающий узнать, что она намеревалась сделать. Гарронек загрузил припасы и запасные диапсоновые кристаллы на «Вендавэй» и трудился с двумя своими стражниками над прикреплением радианных тяг к световым парусам от их соединений на ограждении до парсионных труб. Корабль уже натянул якорные канаты в ответ на энергию, бегущую по этим линиям и надувающую паруса.
— Молодежь, — обратилась она к своим последователям, друзьям и коллегам друидам, после того, как они приблизились. — Тщательно все обдумав, я решила, что мне нужен совет тех, кто знает больше, чем я, тех, кто имеет доступ к тайнам, сокрытым от меня. Я отправляюсь к Хейдисхорну, чтобы поговорить с духами мертвых. Может быть, один из старейших друидов знает немного больше, чем мы, и согласится побеседовать со мной.
— Такой контакт опасен, госпожа, — сразу же сказала Сирша. — Вы никогда этого не делали, и нет никого, кто бы вас научил, как это сделать.
Хайбер улыбнулась заботе представительницы народа дворфов.
— Все верно, Сирша. И все–таки нет причин для тревоги. Ард Рис инстинктивно знает, что требуется, чтобы призвать мертвых. Духи мертвых не могут причинить физический вред живым. И их слова тоже. Со мной все будет хорошо.
— Кто из нас отправится с вами? — спросила Сирша. — Вам понадобятся, по крайней мере, двое.
— Благодарю тебя, Сирша, но мне для этого путешествия не нужен никто, кроме Гарронека и двух его стражников. Я хочу, чтобы остальные остались тут и продолжили обсуждение дневника. Постарайтесь придумать, какую пользу мы сможем извлечь из его содержания. Ищите все, что мы могли упустить. Через пару дней я вернусь.
— Мне не нравится, что вы отправляетесь одна, — не унималась Сирша.
— Также, как и мне, — согласилась Афенглу.
— Но я должна, — Хайбер сурово посмотрела на каждую из них. — Это моя доля. Гарронека будет вполне достаточно. Ну, а теперь возвращайтесь к своей работе. Вустра!
Она отослала их, отвернувшись и обратив внимание на своего личного секретаря, который держался в стороне от общего собрания. Он низко поклонился, ожидая.
Она велела ему распрямиться:
— Не забудь. Я хочу, чтобы ты нашел что–нибудь об этой девушке, Алее Омаросиан. Мне нужна информация о том, кем она была и что с ней стало. Ты меня понял?
Он быстро кивнул:
— Да, госпожа.
— Тогда сделай то, о чем я прошу, к моему возвращению. Найди что–нибудь. Что угодно.
Потом она развернулась и, не желая более затягивать свой отлет, направилась к ожидавшему ее Гарронеку. По бесстрастному, каменному лицу большого тролля ничего нельзя было понять, о чем он думает, но он поспешил предложить ей веревочную лестницу, чтобы взойти на борт. Хайбер поднялась быстро, по–прежнему чувствуя ловкость и силу, несмотря на свои годы. Пройдя через прорезь в ограждении, она подождала, когда к ней присоединился Гарронек.
— Мы готовы?
— По вашему сигналу.
— Тогда, поднимаемся. Я встану у штурвала. Мне хочется чем–нибудь заняться. Может быть, я все еще могу управлять кораблем.
— Это и многое другое, если я не ошибаюсь.
Его невозмутимый голос заставил ее улыбнуться:
— Будем надеяться, что так оно и есть.
Хайбер, подходя к группе рычагов двигателей и рулей, быстро помахала членам своего ордена друидов, но не стала останавливаться, чтобы взглянуть на них. Ей совершенно не хотелось увидеть то, что было написано на их лицах. Поэтому она обратила все свое внимание на управление. Как только освободили якорные канаты, она легко подняла с причала в воздух скиммер, разворачивая его к проходу Кеннон и дальней стороне Зубов Дракона. «Вендавэй» плавно реагировал на ее движения, пролетая над стенами и укреплениями Паранора, его башнями и шпилями, дворами и пандусами, а потом над густым лесом, окружавшим эту крепость. На безоблачном небе светило солнце, а нежный ветерок приятно охлаждал ее кожу.
Она лишь однажды обернулась назад, чтобы увидеть как расходятся и исчезают внутри крепости остальные друиды, пока во дворе не осталось пары стражников троллей.
Хайбер вздохнула, когда все разошлись. Казалось, будто с ее отлетом ничего не изменилось, и все–таки она не могла избавиться от ощущения, что находится в самом начале путешествия, которое в итоге изменит саму жизнь.
Весь день они летели на юг через проход Кеннон, а потом повернули на восток и следовали вдоль Зубов Дракона, изредка сквозь туман и мглу замечая блеск Радужного озера; расстилавшаяся внизу земля напоминала сотканный из разных лоскутов ковер. Около полудня они пересекли реку Мермидон в том месте, где она поворачивала на юг через долину, образованную Рунными горами, и, когда горы расступились, а леса исчезли, земля под ними приобрела суровый и голый вид.
Какое красивое, дикое место, подумала Хайбер, осматривая расстилающийся пейзаж в свете уходящего дня. Впереди зазубренными шпилями поднимались горные вершины, их склоны простирались далеко на север, насколько мог видеть глаз. Темной волной с востока накатывала ночь, поглощая все по мере своего приближения. Позади, где солнце клонилось к горизонту, лежала обширная полоса равнин Каллахорна и Стрелехейма, соответственно южнее и севернее Мермидона, вся их поверхность все еще ярко зеленела при солнечном свете.
Ей вдруг пришли на ум другие времена, давно минувшие, и другие путешествия, предпринятые в дальние страны с примерно такими же целями, как и сейчас. Она смогла вспомнить подробности, несмотря на свой возраст и прошедшее время — особенно, те, которые относились к Грайанне Омсфорд, бывшей Ард Рис до нее. Если бы не Грайанна, ее брат Бек и его сын Пендеррин, Хайбер бы по–прежнему жила в Западной Земле в своем доме в Арборлоне и вместе со своей семьей, и не стала бы Ард Рис Четвертого Ордена Друидов. Однако события, окружавшие исчезновение Грайанны в Запрете и неудавшуюся в итоге попытку друида Шейди а'Ру взять под контроль орден, все изменили для Хайбер и всех тех, кто встал на сторону Грайанны против Шейди и ее союзников.
В конце концов Грайанна одолела Шейди, но друиды были почти уничтожены, и после исчезновения Грайанны Хайбер стала Ард Рис и главой Четвертого Ордена. Она не стремилась к этому положению, но приняла его из чувства ответственности за будущее друидов, а также из–за тех, кто изо всех сил боролся, чтобы это будущее наступило. К тому времени она превосходила любого в обращении с магией, и поэтому являлась, по ее мнению, самым вероятным кандидатом. Поэтому эльфийка пришла к выводу, что либо она примет эту ответственность на себя, либо откажется и переложит ее на плечи кого–то еще.
Она с самого начала знала, какое примет решение. Ее друзья, а также личный интерес и тяга к изучению магии убедили ее, что ей нужно сделать все возможное, чтобы сохранить Орден друидов. Зайти так далеко и заплатить такую огромную цену только ради того, чтобы увидеть, что все это было напрасно — нет, с эти она не смогла бы жить. Поэтому она сделала то, что сделала, чего от нее и ожидали все те, кто боролся рядом с Грайанной.
Хайбер грустно улыбнулась, вспоминая об этом. Казалось, это было так давно. Всех, кого она знала в те времена, кто оказал такое большое влияние на формирование ее образа жизни, уже не было — умерли, кроме Грайанны, которая претерпела трансформацию и теперь стала чем–то совершенно иным. Иногда она задумывалась о ней, о том, что та чувствовала, когда отказалась от своего человеческого облика. Ей хотелось знать, сожалела ли об этом Грайанна, почувствовала ли она, что теперь в ее жизни появился новый смысл, и верила ли она, что сделал правильный выбор, настолько изменившись. Хайбер не могла этого узнать, и, как ей казалось, вряд ли когда–нибудь сможет. Но ей очень хотелось, чтобы она смогла это сделать.
Ей бы очень хотелось еще раз увидеть Грайанну.
Хотелось бы повидаться с кем–нибудь из них.
Рядом появился Гарронек, привлек ее внимание и указал вперед в сгущающийся мрак, туда, где горы расходились в стороны. Там лежала длинная, крутая тропа, поднимавшаяся от предгорий до вершины далекого хребта, где находился вход в Сланцевую долину к Хейдисхорну. Хайбер кивнула, показав, что поняла его, и повернула нос «Вендавэя» налево к поднимавшемуся склону. Сдвинув назад рычаги двигателей, она замедлила ход скиммера и спустила его с небес к расколу в горе. Остальные стражники находились у радианных тяг, готовые отсоединить их концы и вытянуть для укладки.
Гарронек жестом указал на штурвал:
— Позвольте, госпожа?
Она уступила ему место, передав управление, и прошла вперед на нос, откуда смогла наблюдать верхнюю точку появившегося прохода. Эльфийка осмотрела ландшафт, выискивая какое–либо движение, но земля повсюду была пустой и безжизненной, на ней не было ничего, кроме валунов, пучков жесткой травы и потрескавшейся поверхности. Это была убогая, проклятая земля, непригодная для всего, что дышало и двигалось, а если что–то живое и появлялось здесь, то лишь для того, чтобы как можно скорее покинуть это место. Далеко впереди, за входом в долину, из–за гор поднималось странное зеленоватое свечение, которое становилось все заметнее с приходом темноты.
Хейдисхорн.
Целый мир духов мертвых.
Гарронек и его тролли поставили на якорь «Вендавэй» рядом с узким проходом, который вел в горы, сбросили веревочную лестницу и помогли Хайбер перелезть через ограждение. Она не нуждалась в их помощи, но и не стала от нее отказываться. Оказавшись внизу, она прошла вперед к тому месту, где стоял Гарронек.
— Ждите меня здесь. И сохраняйте осторожность. На этих склонах вас увидит любой, кто будет проходить мимо, особенно, на воздушном корабле — по крайней мере, пока не станет темнее, чем сейчас.
— Я буду очень осторожен, госпожа. — Большой тролль бросил краткий взгляд на пустое небо. — Думаю, с нами все будет в порядке.
Он передал Хайбер черный посох, который она предпочитала всем другим, и Ард Рис с кивком взяла его.
— До утра я не вернусь. Не беспокойтесь за меня.
Тролль моргнул:
— Должен ли я также перестать дышать?
Она положила руку ему на плечо и слегка пожала, а потом отвернулась.
— Я буду осторожна.
Она стала подниматься по крутому склону, используя посох для равновесия, пробираясь по сыпучим камням, не торопясь, чтобы не поскользнуться и не упасть. Она сняла одежды друида и была одета в штаны и тунику, а вокруг ее пояса висел целый набор длинных ножей. Хайбер обладала магией в достаточной степени, чтобы защитить себя, если возникнет какая–либо угроза, хотя и сомневалась, что такое случится на самом деле. Сланцевую долину посещали только случайные путешественники, которые стремились найти выход, и такие, как она, друиды, которые намеревались поговорить с мертвыми. Она верила, что никого не встретит этой ночью.
Через час эльфийка оказалась на вершине перевала и направилась по длинному, петляющему проходу, который вел в долину. Ночь была темной и тихой, и если на полоске неба над головой мерцали звезды, то луны видно не было. Она часто останавливалась, чтобы сделать глоток из водяного мешка и прислушаться, не появились ли в этой ночной тишине какие–нибудь звуки. Ее органы чувств рыскали вокруг в поисках чего–то живого, но каждый раз они убеждали Хайбер, что она совершенно одна. Она представляла, упорядочивала и пересматривала вопросы, которые намеревалась задать духам, которые явятся к ней, а затем снова обдумывала их. Ард Рис размышляла, что именно она хотела узнать и как ей убедиться, что она получит именно нужные ей ответы, понимая, насколько важны сами фразы.
Но, в конце концов, она отбросила все, сознавая, что все сводится к готовности духов говорить напрямую. Хайбер знала, что они редко дают четкие ответы — если вообще отвечали, — потому что понимание истины у мертвых отличалось от истины для живых. Мертвые больше знали о жизни, потому что прожили ее и оказались за ее пределами, и могли на досуге всю ее изучить. Однако их способность говорить о том, что они видели, была ограничена. Они часто отвечали загадками и, в свою очередь, задавали вопросы, и почти никогда не давали четкого и ясного ответа.