Из-за Рэйнара.
Потому что били именно по нему.
— Правда ли, что вы запретили местрель Стоунвилл въезд в город?
— Да, это так.
Я сидела, подтянув к себе колени, и жевала беконные шарики, почти не чувствуя вкуса. Дикое это ощущение — следить за жизнью дорогого тебе мужчины через экран визора, но ничего другого мне не оставалось.
— Можете рассказать, с чем именно это связано?
— С тем, что местрель Стоунвилл пренебрегла моим гостеприимством.
— Каким образом?
— Пусть это останется между нами. Впрочем, если местрель Стоунвилл пожелает обнародовать причину своего отъезда, возражать я не стану.
В том, что местрель Стоунвилл скорее удавится, чем решит заявить о своей подлости, я не сомневалась, но желание откусить ей голову меньше не становилось. Жаль, что оборот мне не светит, с удовольствием бы дыхнула на нее огнем и посмотрела, упадет ли она картинно в обморок, следуя созданному образу. Или, подобрав свои дорогущие юбки, будет улепетывать так, что за ней соурскому бегуну не угнаться.
Ларрка элитная.
Грэнс встречал нас у кабинета — светловолосый, улыбчивый, чуть выше Хейда.
— Лайт, Леона…
Рукопожатие у него оказалось крепким и приятным, от широкой улыбки вокруг серых глаз собрались лучики морщин, и стало тепло. Журналист коснулся замка карточкой, открывая дверь и пропуская нас вперед. Ряды рабочих ячеек, отделенных друг от друга матовым стеклом, приглушенный свет над одной в центре и чуть поодаль; вырваться на интервью получилось только после репетиции, большинство коллег Грэнса уже разошлись по домам.
— Вот здесь я и работаю.
— В те редкие часы, когда он здесь появляется.
Грэнс фыркнул.
— Ты на работе вообще не появляешься.
— Потому что я работаю на себя, и в этом мое счастье.
— С тобой все было понятно вот с таких пор. — Журналист коснулся своего колена. Хейд попытался ткнуть его локтем в бок, но тот увернулся.
— Вы с детства знакомы?
— Жили в одном доме, — сообщил агент. — Грэнс постоянно таскал у меня видеоигры и никогда не возвращал.
— А он сломал мои 3D-очки.
Не выдержала и усмехнулась.
— Прости, Леона, рядом с ним я веду себя как придурок.
— Потому что ты и есть придурок, — беззлобно фыркнул Хейд.
Грэнс покачал головой, а мы как раз подошли к ближайшей ячейке, над которой горел свет.
— Леона, это Варри, Варри, это Леона. — Журналист нырнул за стекло, совершенно панибратски наклонился к столу миловидной девушки в безразмерном свитере и очках, чмокнул ее в макушку.
— Отвали! — Она беззлобно толкнула его в грудь и обернулась. — Привет.
— Привет. — Я улыбнулась.
Ответной улыбки не последовало.
— Варри меня с некоторых пор не любит, — заявил Грэнс. — Очень-очень не любит.
Журналистка закатила глаза и снова уткнулась в ноутбук.
— Что вы не поделили? — спросила я, когда мы отошли.
— Юбилей.
— Юбилей?
— Ага. Варри должна была делать тот репортаж из «Драконьего шипа».
— Юбилей местры Халлоран?
— Именно. — Грэнс отпихнул ногой коробку, валявшуюся рядом с его рабочим местом, и подтянул стул из соседней ячейки. — Предварительная договоренность была за пару месяцев, остается несколько дней, начальство вызывает к себе и говорит: «Поедешь ты, личная просьба Халлорана». У меня завал, статью сдавать к вечеру, несколько проектов горят… В общем, весело и отказаться нельзя. Садись. Смотри, акцент лучше сделать на участии в новом проекте, поэтому начнем с твоей мечты. Расскажешь про оперу, про то, как и где училась…
Он говорил все то же самое, что мы обсуждали с Хейдом.
А я думала только о том, что услышала.
О том, что Рэйнар лично настоял, чтобы репортаж делал Грэнс. И о том, что Грэнс с Хейдом друзья с детства.
Карикатура называлась «Рыжая прицка и дракон», о чем гласила надпись под рисунком. Изображал он Ирргалию, ноги которой торчали из пасти дракона. В последние дни Танни рисовала ее с неиссякаемой фантазией (когда приходила из школы, перед курсами) и крепила мини-планшет для записок на холодильник. Название грызуна размером с морду виара, которых с избытком водилось в трущобах современных мегаполисов, Ирргалии тоже присвоила сестра. В пустошах этих зверюшек жрали наблы (виары прицек не ели из-за специфического отпугивающего запаха, а наблам было пофиг). В городах их есть было некому, поэтому изредка проводились зачистки, которые в общем-то всерьез проблему не решали.
— Ну, что скажешь? — поинтересовалась у Марра.
— Виу.
— Это да или нет?
Марр ткнулся носом в ногу, я потрепала его по голове и убрала вылизанную до блеска миску.
— Пойдем гулять, чудовище.
Да или нет, ответить себе могла только я сама.
Местр Аррингсхан назначил встречу на вечер субботы, и до нее мне нужно принять окончательное решение.
После вчерашнего интервью, которое сегодня вышло в «Файнинг Ньюс», а Хейд забрал на мою страницу, я не переставая думала о Рэйнаре. До заявления Грэнса агент был даже не в курсе, что его друга отправили на репортаж почти в последний момент. По всему выходило, что именно Рэйнар поспособствовал моему знакомству с Хейдом. Ненавязчиво сделал возможной нашу с ним встречу.
Помог мне стать на шаг ближе к мечте.
Помог так, что никто бы об этом и не узнал, если бы я сразу согласилась стать его женой.
Помог, не унижая своими рекомендациями. По сути, если бы Грэнса не зацепило мое исполнение, он бы Хейду ничего не сказал.
И это не давало покоя.
А еще отсутствие возможности даже пожелать удачи перед поединком. К счастью, сегодня утром Энтар пришел в себя, медики сочли, что восстановительный процесс завершен благополучно. О выздоровлении Халлорана-младшего и его возвращении в Скай Стрим сообщили по «Соларс Ван», и у меня отлегло от сердца. Потому что на Арену Рэйнар шагнет, зная, что с братом все в порядке.
Вот только перестать думать о поединке я все равно не могла.
Немного отвлечься получилось на репетиции, сегодня мы пели «Яд» и «Свободу» — одни из самых сложных в исполнении арий, невероятно сильных по эмоциям. Как по мне, сильнее были только «Мир без тебя» и сцена похищения Люси, но до них мы еще не добрались. Гроу оказался милостив и сказал, что разберемся с ними после выходных, потому что прогон таких сцен подряд лучше не делать.
— Вррр!
— Тише, чудовище. Не здесь.
Зимний пятничный вечер мэйстонцы предпочитали проводить в кино, клубах или у визоров, поэтому, едва мы отошли от центральных ворот, я отпустила Марра побегать. По-хорошему, «выбешиваться» ему надо раза в два больше, но где бы еще найти на это время. Мы свернули с основной аллеи на привычный маршрут, и виар неожиданно рванул вперед. Я же вскинула голову и чуть не поседела: на скамейке прямо по курсу виднелась крохотная детская фигурка.
Откуда здесь ребенок? Один! В такое время!
— Марр! Стой!
Поздно, виар подлетел к скамейке и ткнулся носом прямо в коленки. Никогда в жизни я так быстро не бегала, но когда подскочила к ним, увидела, что мальчишка лет пяти-шести даже не думает орать и пугаться. Напротив, запустил перчатки в шерсть и треплет Марра по голове, а тот урчит и фыркает, заглядывая ребенку в глаза.
— Привет, — сказала я, остановившись рядом.
— Привет. — Он насупился и убрал руки.
В свете фонаря на щеках блеснули дорожки от слез, нос красный, а шапочка с помпоном съехала набок. Как он здесь вообще оказался?
— Ты с родителями?
— Нет. Я уже взрослый.
Ну конечно, взрослый.
Мальчик недоверчиво посмотрел на меня, но потом понял, что ругаться не собираюсь.
— Можно? — кивнул на Марра.
— Можно, — ответила я, и он снова принялся чесать виара между ушей.
Тот не сопротивлялся, видимо, почувствовал настроение и побежал поддержать. Осторожно, чтобы не спугнуть, опустилась на скамейку, подогнув под себя ногу. Все-таки сидеть зимой на улице — сомнительное удовольствие, даже если ты завернут в сто девяносто одежек. Одет ребенок, кстати, был нормально: в новенький теплый дутик, ботинки тоже хорошие. Да и живет, наверное, здесь поблизости.
— Как его зовут?
— Марр, — улыбнулась.
— Карн.
— Леона.
— Рад познакомиться, Леона. — Мне на полном серьезе протянули руку, и я ее пожала.
— Взаимно. Ты почему один?
— Я из дома ушел. — Карн нахмурился.
Ну супер. Родители, судя по всему, с ног сбились.
— Почему?
— Потому что у мамы теперь есть Эрл и ей не до меня.
— Эрл?
— Да. — Карн скривился. — Орущее бесполезное нечто!
Он шмыгнул носом и вытер его рукавом.
— У меня тоже есть сестра, — сказала, пряча улыбку.
— Она тоже постоянно орет?
Плотно сжала губы.
— Иногда.
— Ты ее тоже не любишь?
— Очень люблю.
Мальчишка насупился и сунул руки в карманы.
— А кого из вас мама любит больше?
— Мама не может любить кого-то больше или меньше, Карн. Она просто любит каждого ребенка так сильно, что словами не передать.
— Почему?
— Потому что сердце мамы самое большое в мире и там хватит места на всех. Просто если кто-то совсем маленький, с ним приходится проводить больше времени.
Карн опять шмыгнул носом.
— Замерз?
— Угу.
— Давай позвоним твоей маме и…
— Я телефон потерял.
Вздохнула. И что с ним делать? В полицию вести?
— Знаешь, как до дома дойти?
— Да.
Уже лучше.
— Через северные ворота, а потом пару кварталов до «Раффера».
— В высотке рядом с гипермаркетом живете?
— Угу.
Поднялась и протянула мальчику руку.
— Ну, пойдем. Проводим тебя.
Он поколебался, но все-таки доверил мне ладошку.
— Марр! — похлопала по ноге, и виар тут же подлетел, сделал большие глаза. — Я с тобой дома поговорю!
Карн хихикнул, пока я пристегивала поводок.
— А что он сделал?
— Команды не послушался, когда я позвала.
— Я не испугался. Совсем-совсем, правда. Не надо его наказывать. — Мальчик запрокинул голову и посмотрел мне в глаза.
— Не буду, — улыбнулась.
К северным воротам выводила аллея, где мы говорили с Рэйнаром и куда каждый день забирались с Марром во время прогулок. Карн уже начинал кашлять, поэтому я немного ускорила шаг, тем не менее подстраиваясь под шаг ребенка. Аллею нужно было пройти до конца, а потом повернуть направо на тропинку между деревьями. Мы почти дошли до поворота, когда Марр остановился как вкопанный и зарычал. Шерсть на загривке встала дыбом.
— Эй, ларрка!
Я дернулась, обернувшись на голос.
Микас Лодингер вышел из-за деревьев из темноты, рядом с ним угрожающими тенями выросли виары.
— Думала, я про тебя забыл? Упс.
Лодингер разжал руки, и две кожаные плети упали на снег. Угрожающее рычание перешло в оскалы, виары подобрались. Карн вздрогнул, испуганно попятился, я же сильнее вцепилась в поводок, чувствуя, как все внутри холодеет.
— Марр, тихо. Мик, давай поговорим. Ты же видишь, со мной ребенок.
— Поговорим, тварь?! — прошипел он. — Теперь ты хочешь поговорить? Ты мне жизнь сломала, ты в курсе?
Щелчок пальцев Лодингера, ухмылка на его лице слились со звериным рычанием и коротким яростным:
— Взять!
На мне таэрран.
Кричать бесполезно.
Это последнее, что мелькнуло в сознании перед тем, как виары бросились к нам.
Марр кинулся вперед, и я разжала пальцы, буду держать — только хуже сделаю. Запустила мобильником прямо в низкий лоб летящего на него черного виара. Попала, со смачным звуком тот втемяшился ему между глаз, а Марр вцепился зверю в загривок. Виар взвыл и рванулся в воздух, ударил лапами, целясь Марру в морду.
— Под скамейку! — крикнула Карну — любому виару нужно пространство для маневра, там он его не достанет — и со всей дури врезала в нос прыгнувшего на нас рыжего зверя.
Сжатым кулаком, до боли в костяшках и визга, полоснувшего по сознанию.
Рычание, вой, скрежет когтей. Марр с черным сплелись в клубок.
Рыжий потряс головой и пригнулся, пластом расстелился по земле. Подобрался.
Оттолкнулся и прыгнул, мощные крылья вспороли воздух. Обернулась к скамейке, но Кари застыл с открытым ртом, не двигаясь с места.
Прямо на пути стремительно пикирующего зверя.
Я бросилась к ребенку, закрывая собой. Последнее, что запомнила — оскаленную пасть и блестящие в свете фонарей когти. Удар сбил с ног, швырнул на дорожку, вышибая из груди воздух.
Но вместо вспарывающей тело боли услышала безэмоциональное:
— Замри, — и следом: — Назад. Отпусти. Ты — сюда. Стой.
Меня резко подняли на ноги, и я оказалась лицом к лицу с мужчиной.
Отдаленно знакомым… или не очень отдаленно.
— Эсса Ладэ! Эсса Ладэ, смотрите на меня.
Тихий голос ударил в сознание, я дернулась и посмотрела мужчине в глаза.
— Все хорошо.
Подчиняясь голосу, кивнула.
— Цел, парень?
— У… уг-гу… — Снизу донесся всхлип.
— Что-то болит?
— Н-нет… — Карн шевельнулся.
Только сейчас поняла, что все еще прижимаю мальчика к себе, прикрывая ему голову.
— Отпустите ребенка.
Я отпустила, но Карн уцепился за меня. Пальчики сжались на моей куртке с такой силой, что нас все равно пришлось вместе вести к скамейке. Только сейчас я поняла, кто передо мной. Дыр-Дыр или как там его. Взгляд потянулся к Марру, замершему в двух метрах, шерсть на загривке по-прежнему стояла дыбом, но его… держал приказ? Так же как бойцовских виаров. Чуть поодаль застыл Лодингер.
— Марр! — вырвалось у меня.
— С ним все в порядке. — Безэмоциональный голос мужчины выбил из меня чувства. Накатило странное спокойствие, руки и ноги налились тяжестью.
Мальчик все-таки разревелся, уткнувшись лицом мне в куртку, а я снова прижала его к себе. Дальнейшее помнила смутно. Кажется, Дыр-Дыр кому-то звонил, потом я сидела в медицинском флайсе, где меня спрашивали, что болит, а что нет. Обрабатывали содранные костяшки и стесанные тыльные стороны ладоней (гловелетты не спасли, когда упала на землю). Потом мне что-то вкололи, пожилой парамедик кому-то говорил, что он не ветеринар, а чуть позже приехала полиция.
— Капитан Тергран, первый взвод, — донеслось до меня, и я подняла голову.
Полицейский вытянулся в струнку, а я подалась вперед.
Капитан.
Первый взвод.
Вальцгард.
Рэйнар сказал, что убрал охрану, но оставил вальцгарда.
Почему?
Мысль мелькнула — и пропала.
— Эсса Ладэ. — Мне протянули руку. — Пойдемте.
Голос Дыр-Дыра заставил опомниться, я понемногу приходила в себя. То ли подействовало лекарство, то ли меня «отпустило», но тело начала бить крупная дрожь, справиться с которой я заставила себя двумя глубокими вздохами. Наклонилась к прихрамывающему Марру, и голова закружилась, вальцгард едва успел меня подхватить.
— Успокойтесь, пожалуйста. В управлении его осмотрит ветеринар.
В управление нас доставили быстро, Марра и впрямь увели — так же, как и виаров Мика. На Лодингера старалась не смотреть, слишком велико было искушение врезать ему по физиономии. Не так, как виару, — раза в два сильнее, чтобы пластику носа пришлось делать, чтобы стереть с этой смазливой физиономии хамоватую уверенность хозяина мира. Развалившись на стуле, он глазел на меня с гадкой ухмылочкой, которая не исчезла даже от неприязненного тона полицейского:
— Сядьте ровно.
Тот и не подумал пошевелиться.
— В чем меня обвиняют… лейтенант?
— Вы подозреваетесь в нападении на женщину и ребенка.
— Серьезно? Да я просто не смог их удержать. Вы в курсе, что ее тварь без кристалла? Он первый взбрыкнул, вы когда-нибудь пробовали справиться с двумя виарами?
— Он врет! — Тоненький голосок Карна разорвал тишину. — Он сказал «взять», и тогда…
— Да ладно! — Мик сделал большие глаза. — Вы еще скажите, что будете записывать показания пацана, который чуть не обделался. Или обделался? Вы ему штанишки проверяли?
— Рот закрой, — холодно припечатал вальцгард.
И Мик действительно закрыл, потому что даже на меня подействовало. Несмотря на то что губы были плотно сжаты.