- А зачем слово такое мудреное? И что это вообще такое?
- "Трансмутирую" - "превращу". А мудреное, чтобы не усомнилась, что можешь.
- Но я не могу, - шепотом, будто по секрету, поделился мальчик.
- А это неважно. Главное, чтобы она поверила. А науки и "мудреных слов" безграмотные больше заклинаний боятся, - так же заговорщицки поведал я и подмигнул.
- А я правда-правда умру, если украсть попробую?
Шепот приобрел взволнованно-испуганные тона.
- Правда, - я сурово кивнул и прибавил. - Как в Торлиссе: за кражу с применением магии - голову с плеч! - и выразительно стукнул кулаком по раскрытой ладони.
Мальчишка нервно сглотнул, но убираться по своим делам отчего-то не торопился, топчась на месте. И вновь зашептал, требовательно дернув меня за рукав:
- А Торлисс - это что?
- Торлисс - это город, где много-много волшебников. Они там учатся, работают... и живут, - с улыбкой ответил я, позабавленный его неосведомленностью.
У мальчонки аж глаза заблестели, и он, захлебываясь от восторга, спросил:
- Настоящие волшебники? Как в сказках: в синих мантиях, расшитых звездами, и с бородой?
Мне захотелось рассмеяться самым гнусным образом: "Торлисс" и "настоящие волшебники" вызвали в голове образ самой влиятельной из моих знакомых - магистра Анарилл, директора Академии. Уж кто-кто, а утонченная и безупречная aelvis в расшитой звездами мантии, колпаке и с нацепленной ватной бородой смотрелась бы крайне забавно.
С трудом подавив недостойное хихиканье, я лукаво сверкнул глазами и задал встречный вопрос:
- Ты ведь сам волшебник. Где же твоя мантия и борода?
Он посмотрел на меня укоризненно и возмущенно, словно я только что сказал очевидную глупость.
- Так я же маленький еще! - таким тоном, будто это все объясняет, заявила малявка. - И разве я волшебник? Всего два заклинания знаю - и все! Но вы... - он внимательно заглянул мне в глаза и уверенно заявил. - Но вы - точно волшебник!
- Но я же тоже без мантии и бороды! - вновь прибег я к железному аргументу, честно пытаясь скрыть ехидство, так и сквозящее в голосе.
Мальчишка возмущенно притопнул ножкой.
- Значит, необязательно мантия и борода должна быть!
- А почему ты решил, что я волшебник? - отсмеявшись, зашел я с другой стороны. Мальчишка просиял и стал с важным видом загибать пальцы, перечисляя доводы:
- Меня сквозь невидимость увидели - раз!
- Тебя же и в первый раз поймали. Или тоже чародей был? - иронично заметил я.
- Там меня поймали, когда я уже в карман полез, - залившись пунцовым румянцем, но не теряя решимости, ответил он. - А вы - заранее! А еще названия заклинаний знаете, много-много всего о волшебниках и... - и торжествующе закончил, загибая третий палец: - И заколдовать меня обещали!
- Ну, если заколдовать обещал, то уж точно чародей, - продолжал бессовестно веселиться я, дивясь детскому простодушию.
- Возьмите меня к себе в ученики! - внезапно тоскливо и не очень-то рассчитывая на успех, попросился он, вновь дергая меня за рукав.
Улыбка криво сползла с моего лица. Проклятье! Ну и что мне теперь отвечать?
Для разнообразия, правду?
- Когда-то, - вздохнув, начал я, - я действительно был волшебником. Но меня заколдовали.
- Как? - поразился мальчишка. - Разве волшебника можно заколдовать?
- Увы. И теперь я никакой не волшебник. И колдовать не могу, - грустно улыбнулся я.
- Совсем-совсем? - разочарованно протянул мальчишка.
- Совсем-совсем.
- Но учить ведь вы все равно можете? - неуверенно спросил он. И неожиданно твердо продолжил: - Возьмите в ученики, мастер!
- Могу, но... у меня нет дома, вся жизнь - одно сплошное странствие. И ищу я не героические подвиги, а мелкую работу. Ничегошеньки интересного и захватывающего. Еще и голодать порой приходится... Какие уж тут ученики?
- Мне тут не лучше, - упрямо заявил он, глядя исподлобья. - Возьмите в ученики, мастер! Я помогать вам буду, правда-правда, чем смогу! Пожалуйста!
- Ну, смотри, - неубедительно пригрозил я, надеясь, что хоть это возымеет результат. - Я предупреждал! Обратно сюда не верну!
- И не надо! - обрадовано запищал мальчишка и радостно вцепился в меня, словно боясь, что я могу передумать. Теперь отказываться от опрометчивых слов было поздно.
- Как тебя зовут, мелочь? - проворчал я, впрочем, больше делая вид, чем сердясь на самом деле.
- Корин, мастер! Меня зовут Корин!
- ...Куда ты пропал?
Я вздрогнул и очнулся. Воспоминание растаяло сизой дымкой, мимолетным видением.
Корин сидел напротив, мрачный и полный решимости. А еще - смешно всклокоченный и по-детски растерянный. Он побарабанил по столу, сцепил руки в замок, хлопнул по столешнице, вскочил, прошелся туда-сюда перед окном - и остановился, разразившись новой репликой:
- Нет, не так! Почему ты бросил меня?
- Корин, послушай...
- Как ты мог?! - совершенно не слушая, что я говорю, продолжил он. - Как мог бросить меня - ребенка! - одного, без гроша в кармане? А я ждал, ждал - слышишь?!
- Корин!
- Ждал, волновался, боялся, как бы с мастером не случилось чего плохого! И все эти годы считал погибшим. А ты... ты...
- Хватит! - не выдержав, рявкнул я. Корин вздрогнул и остановился, смотря на меня с непередаваемым удивлением. Похоже, такой отповеди он не ожидал. - Что за детские обиды?! Кого я вижу перед собой: взрослого или ребенка? Не перебивай! Да, со мной действительно "что-то" случилось! И я никак не мог ни прийти к тебе поначалу, ни разыскать - потом!
- Да? И что же это за причина? - саркастично спросил он, побледнев, но взяв себя в руки.
- Смерть.
- Что за бред?! Не мог придумать что-нибудь правдоподобное?! - вновь разозлился Корин, сейчас как никогда похожий на прежнего мальчишку. - Не помню, чтобы ты питал особую любовь к театру - а сюжетец-то банальный! "Ах, меня хотели убить, но я чудом спасся! Добрая сестра милосердия выходила меня, но пока я оклемался, прошел целый месяц, и..."
- Прекрати паясничать!
- А ты прекрати лгать! Я хочу услышать нормальный ответ, а не какую-то чепуху! Я не идиот!
- А по-моему - очень даже! - вызверился я. - Во всяком случае, ведешь себя именно так, отказываясь меня слушать и требуя не правды, а правдоподобия!
- То есть, по-твоему, я должен съесть любую твою байку, даже если она не имеет ничего общего с действительностью?! - фыркнул Корин, непробиваемый в своем упрямстве.
- "По-моему", ты должен меня хотя бы выслушать. Так, знаешь, для разнообразия. И только потом уже думать, что правдиво, а что нет. Правдиво, а не "правдоподобно"! На "правдоподобии" зиждется только ложь.
Короткий поединок злых колючих взглядов окончился ничьей.
- Мы друзья? - полуутвердительно спросил я, решившись, наконец, на откровенность, и желая убедиться в том, что моя тайна останется тайной и не выйдет за пределы этой комнаты.
- Когда-то были! - огрызнулся Корин.
- Ты знаешь, зачем я это спрашиваю!
- Да, друзья, - сквозь зубы процедил он. - Поэтому будь любезен не лгать.
- Я и не лгал.
Корин красноречиво молчал, не глядя на меня.
- Я действительно умер, - с нажимом сказал я.
- Как бы тебе объяснить, Мио... Смерть - она, знаешь, обычно случается раз и навсегда.
- В моем случае - нет, - жестко оборвал я. - Поэтому будь любезен заткнуться и выслушать меня.
Корин, наконец, посмотрел на меня - впервые за всю беседу. Посмотрел с непонятным выражением, словно пытаясь заглянуть за край, за волнующееся, тихонько перешептывающееся море диких трав, за тонкий лед сдержанности и холодок спокойствия, за зелень глаз; разглядеть что-то неуловимое, невыразимое, но очень важное.
Бесконечно долгое мгновение взгляда - и время вновь набирает ход.
Внешне ничего не изменилось. Корин отвернулся и нарочито грубо спросил:
- Дальнейшие объяснения будут?
Но отчего-то я был уверен, что теперь, несмотря на показную браваду, он готов меня выслушать.
- Думаю, с чего начать.
- Например, с правды. "Для разнообразия", - беззлобно поддразнил меня Корин. - Итак, ты, якобы, умер. Но сидишь сейчас здесь, напротив меня, вполне живой. Как такое возможно?
- Я не могу умереть. Вообще. Считай, что это проклятье.
- Любое проклятье бессильно перед смертью, - спокойно напомнил Корин: - Между прочим, ты сам мне это говорил. И что значит "считай"? Я просил правду.
- Это... не совсем проклятье, - поморщившись, уклончиво исправился я.
- Любая магия бессильна перед смертью, - пожав плечами, переиначил Корин. И рассмеялся: - О, нет! Только не говори мне, что это была необычная магия! - и прибавил, уже раздражённо и потеряв терпение: - Мио, прекращай ломать комедию! Это не смешно.
- Ты слышал об универсальном преобразователе материи?
- Я же просил не...
- Да чего ты хочешь?! - взорвался я. - Чтобы я умер прямо здесь и воскрес?! Только тогда поверишь?!
- Нет, но... - смутился Корин, не зная, что сказать.
- Ты мне веришь? - в лоб спросил я.
Он ответил не сразу. Но, поколебавшись, все же решился:
- Да.
- Тогда к чему этот сарказм и проверки?! Не надо пытаться подлавливать меня на несостыковках и заставлять решать здесь и сейчас проблемы, над которыми уже тысячи лет бьется наука магии! Причина моего "бессмертия" действительно преобразователь. В этом я могу поклясться, если мое слово для тебя недостаточно веско.
- Не надо, - Корин покачал головой, откинулся на спинку кресла и нервно закусил губу, о чем-то напряженно думая и буравя взглядом потолок.
Поверил или нет?
Я поерзал на стуле. Прошло уже несколько минут, а Корин по-прежнему молчал. Было отчаянно скучно. Взгляд безнадежно скользил по уже успевшей набить оскомину комнате, не зная, за что зацепиться. Не вышивку же на шторах рассматривать, право слово! Квадратики витражей и то считать интереснее.
Один, два, три...
Взгляд остановился.
За стеклом, в неге воздушных потоков, в ласковых объятиях солнечных лучей вилась муха. Она могла бы купаться в прозрачной закатной выси, нежиться в потоках теплого ветра, кружиться в умопомрачительном счастье...
Но вместо этого она, глупая, билась в стекло.
- Нэльвё обрисовал мне ситуацию. Те исследования, о которых он говорил... они ведь связаны с твоим бессмертием, верно? - спросил Корин, не глядя на меня:
- Это было очевидно, - рассеянно бросил я.
Муха заломила крутой вираж и со всего размаху врезалась в зеленое стеклышко.
Она на какую-то долю секунды замерла в воздухе, покачнулась - и стремительно ухнула вниз. Я завороженно следил за ее свободным падением.
- И, вероятно, ты пытаешься от него избавиться...
Синее, фиолетовое, лиловое, бордовое, красное, оранжевое, желтое... вереница витражных стекол оборвалась - и темная точка исчезла совсем, растворившись в пронзительной нежности летнего вечера.
Корин резко выпрямился и, опершись о стол, впился в меня взглядом.
- Вот только зачем?
Сердце предательски екнуло и пропустило удар. Я натянуто улыбнулся и, мысленно проклиная проницательность "воспитанничка", стал лихорадочно подыскивать адекватный ответ.
- Только честно, Мио. Мы же "друзья".
Да, друзья.
Друзья... как непривычно, неправильно, почти позабыто.
Друзья, которым можно доверять - и довериться. Все осталось там, в прошлом, среди дымных пожарищ, всполохов взрывов и алчного лязга стали.
Нет, не могу. Не сейчас.
Не могу рассказать всю правду.
- Память, - помедлив, сказал я. - Это напоминание. О том, что было и чего уже никогда не будет. О невыносимой боли. Живя прошлым, сталкиваясь с ним каждый день, нельзя найти силы двигаться дальше.
- Все это замечательно, Мио, - вкрадчиво сказал он, меняясь на глазах. Легкая ленца, тень превосходства в голосе - едва заметная, на грани вежливости. Словно ведет переговоры, находясь в заведомо выигрышном положении. - Но слишком... неконкретно. И уклончиво. Твои слова можно трактовать как угодно. К тому же, - его голос приобрёл откровенно ироничный оттенок: - Прости, но я привык, что люди редко говорят правду сами по себе, без принуждения.
- Ближе к теме, - нахмурился я.
- Мне нужны гарантии, - коротко бросил он и улыбнулся. - Пока ты не пообещаешь, что не будешь искать смерти, я даже пальцем не пошевелю.
Шах!
Ожидаемый. Я задумчиво облизнул пересохшие губы.
В принципе, я ничего не теряю. Хотя бы потому, что избавление от бессмертия остается лишь мечтой. И он ошибается: я не собирался, едва вновь обретя жизнь, отказывать от нее. Но само обещание... обстоятельства могут измениться каждый миг, и любое обещание, ограничение, любой долг может поставить в тупик.
Обязательство, не выполнить которое - невозможно...
Или почти невозможно.
- Именно в этой формулировке, - прибавил маг.
Взгляд заполошно заметался. Контролировать каждое действие, не-действие, мимику и речь, лихорадочно при этом соображая, стало чудовищно сложно. Я закрыл глаза.
Спокойствие!
- Это глупо, Корин, - терпеливо, словно объясняя неразумному мальчишке, начал я. - Если я вдруг захочу, хм, покончить жизнь самоубийством, обещание меня не удержит. Наказание страшно живым, но не мертвым. Полумифическое "возмездие в следующей жизни" звучит неубедительно, прости.
- Как ты мог заметить, "искать смерти" - отнюдь не то же самое, что "покончить с жизнью", - спокойно парировал Корин. И холодно добавил: - И ты об этом прекрасно знаешь. Обещание, Мио, обещание. Если, конечно, ты хочешь получить мою помощь.
Хороший вопрос. А хочу ли я?..
- Хорошо. Я обещаю, что не буду искать смерти ни мыслью, ни делом. Устраивает? - голос звучал ровно и отстраненно; как будто мне действительно было все равно. Браво, Мио! - Ты выпишешь мне пропуск в библиотеку Академии? Хотелось бы приступить уже сегодня.
- Да, конечно, - подозрительно легко согласился он. Обворожительная улыбка расцвела на его губах. - Сию минуту.
Корин полез в лежащую перед ним пухлую папку и зашуршал бумагами. Нахмурился. Отложил в сторону. Приподнял папку и сунул любопытный нос под нее. Беспомощно обернулся к окну. Потер подбородок. Заглянул поочередно во все правые ящички. Потом - в левые. Не обнаружив искомого, скорчил горестную гримасу и, с видом естествоиспытателя, столкнувшегося с чрезвычайно интересным явлением, принялся за завал на столе.
- К чему это представление? - раздраженно спросил я, не выдержав. И только сейчас понял, какой я идиот. Как я мог не потребовать у Корина встречных гарантий?! Он вполне может мне не помогать и... нет, что за бред?! Какой в том ему прок?
Корин положил подбородок на сцепленные пальцы, хитро сверкнув глазами.
- Я, конечно, могу выписать тебе пропуск... - протянул он. - Но, видишь ли, почти уверен, что это бесполезно. Ты не найдешь ответа ни в академической, ни в Королевской библиотеке.
- Почему? - невольно удивился я.
- Потому что твое бессмертие связано с преобразователем. В открытом доступе этих книг нет. Вернее, не так. Здесь этих книг нет.
- Здесь - это...