– Око Василиска, – пробурчал толстяк-мафиози. – Существует ли оно на самом деле? Может нам не стоит тратить силы в погоне за мифическим нефритовым камнем, а действовать более привычными и надежными земными методами? Мои итальянские ребятишки способны изменить историю с помощью автоматов и взрывчатки, а ваши связи, магистр позволят «Хроносу» вмешиваться в большую политику. Не лучше крепить могущество Ордена простыми и эффективными способами?
– И прозябать на задворках истории? – покачал головой магистр. – Нет, Адриано. У нас есть великая цель и сейчас «Хронос» как никогда близок к ней!
– Наш друг Адриано всегда предпочитал разуму грубую силу, – заметил симпатичный молодой человек с акцентом скандинава. – Итальянцы так беспокойны, что не умеют сосредоточиться на чем-нибудь конкретном.
– А я, Йолин, позаимствую чуточку норвежского хладнокровия у тебя!
– Да уж не мешало бы!
Йолин обворожительно улыбнулся. На протяжении речи магистра он поигрывал стальной цепочкой, имевшей мелкие и очень толстые звенья. Цепочка крепилась где-то под рукавом пиджака и использовалась скорее всего, как удавка. Бросив в адрес Адриано презрительную фразу, норвежец ловким движением фокусника спрятал цепочку в рукав.
На улице начало темнеть. Толстяк, в котором магистр, с присущими ему проницательностью и звериным чутьем, угадал шпиона, стоял под ведущей во двор аркой. Необходимость играть роль заблудившегося простачка-туриста отпала: к вечеру улочка стала совершенно безлюдной.
Агент наружной слежки со вздохом взглянул на часы, сунул в рот сигарету и похлопал себя по карманам в поисках зажигалки. Прикуривая, он наклонился, всего лишь на несколько секунд, утратив бдительность. Этого оказалось достаточно, чтобы прятавшийся в зарослях винограда Бернар бесшумно покинул укрытие и оказался за спиной жертвы. Узкий стилет вонзился под лопатку шпиона. Толстяк не издав ни звука, рухнул на землю, а каблук убийцы раздавил его дымящуюся сигарету.
Бернар возвратился в дом, прошел в зал, где заседал Капитул и прошептал несколько слов на ухо магистру. Тот удовлетворенно кивнул, вручил штатному киллеру листок с адресом очередной жертвы и встал.
– Прежде чем расстаться еще раз напоминаю вам об осторожности. Новые потери недопустимы. Появляться здесь больше не следует. С каждым из вас я свяжусь лично. Мы встретимся в Мексике.
Через десять минут из неприметной двери, ведущей на соседнюю улицу, вышел человек в сером плаще и надвинутой на глаза широкополой шляпе.
До своей конспиративной квартиры, находившейся на другом конце города, он добирался на такси. По давно заведенной привычке проехал мимо дома, через квартал остановил машину и рассчитался с водителем. Осторожность окупилась сторицей. Для того чтобы засечь двух шпионов, главе «Хроноса» хватило беглого взгляда. Первый стоял прямо у подъезда, делая вид, что пытается найти табличку с номером дома, а второй подстраховывал напарника в припаркованной у обочины машине.
Магистр холодно улыбнулся, расстегнул пуговицы плаща, который несколько стеснял движения и с беззаботным видом толкнул дверь подъезда. Оказавшись внутри, подбежал к лифту и, надавив кнопку верхнего этажа, отступил в темную нишу между стеной и шахтой лифта. Агент появился в подъезде через минуту. Сначала шагнул к лестнице. Затем вернулся к лифту и посмотрел на табло, которое отсчитывало этажи. Услыхав шорох за спиной, он начал оборачиваться, запоздало сунул руку в карман. Магистр не стал пресекать бесполезную попытку достать оружие. Он сосредоточил всю силу своих тренированных мускулов в ладонях, которые сдавили шею шпиона, будто стальной обруч.
Умению уходить от слежки, искусству убивать быстро и бесшумно рыцари «Хроноса» учились годами. Убийца оттащил безжизненное тело в нишу, где недавно прятался сам и без помех поднялся в квартиру. У него было в запасе всего несколько минут, но магистр оставался хладнокровным. Не доверяя никогда и никому, он хранил архив Ордена на этой съемной квартире. Все записи были тщательно зашифрованы и так компактны, что умещались в тонком титановом чемоданчике. Магистр выбросил из встроенного в стену шкафа всю одежду, отодвинул заднюю стенку и вытащил главную ценность «Хроноса». На лестнице раздались шаги, а дверь содрогнулась от ударов. Глава тайного ордена лишь усмехнулся.
Решив проучить итальянских полицейских и отбить у них желание его арестовывать, он привел в действие таймер спрятанного в шкафу взрывного устройства и спустился на улицу по пожарной лестнице на другой стороне дома, оказавшись позади автомобиля второго шпиона. Тот уже начал проявлять признаки беспокойства, а когда мощный взрыв выбросил из окна квартиры оранжевые клубы пламени, принялся открывать дверцу. Магистр мгновенно оказался рядом. Одной рукой он толкнул свою жертву в салон, а второй швырнул туда же ручную гранату. Полицейский барахтался между сиденьями. Он успел нащупать ручку дверцы, когда прогремел новый взрыв, превративший автомобиль в груду искореженного металла.
Под вой сирен полицейских и пожарных машин, магистр спустился в подземный переход и, выйдя на противоположной стороне, растворился в лабиринте улиц и переулков Вечного города.
Когда суета на месте двойного взрыва уже заканчивалась и зевакам надоело стоять у желтых лент с предупредительными надписями у развороченной машины появился мужчина, заметив которого полицейские вытянулись в струнку. Комиссар Свенцо поднял голову вверх, взглянул на черный проем окна, закопченную стену и констатировал:
– Ты опять упустил Гийома де Шарнэ, Лакки.
Упрек был адресован лейтенанту, руководившему разработкой преступного сообщества.
– Это – сущий дьявол, шеф…
– Пора бы и твоим ребятам научиться быть дьяволами! Ангелов, как видишь, де Шарнэ убивает с изящной простотой.
– Когда-нибудь он попадется, комиссар.
– В твоих интересах сделать все, чтобы это случилось, как можно раньше. Я жду твоего доклада.
Комиссар направился к автомобилю, втиснул на сидение свою грузную тушу и буркнул водителю.
– В комиссариат!
В просторном кабинете комиссара Свенцо витал табачный дым. Сам комиссар, снявший пиджак, с пятнами пота под мышками охрип, распекая подчиненных. Совещание закончилось далеко за полночь. Свет в окнах комиссариата уже погас, когда Свенцо вышел на крыльцо и наслаждением вдохнул ночной воздух.
Через четверть часа он сидел в маленьком ночном кафе, стряхивая пепел сигары в чашку с кофе. Человек в сером плаще, севший за столик комиссара, снял свою широкополую шляпу и положил на колени.
– Вам везет, магистр, – Свенцо улыбнулся. – Однако выбраться из Италии с документами на имя Гийома де Шарнэ теперь будет невозможно.
– Везение подразумевает случайность, брат Чезаре, – ответил глава «Хроноса». – А я привык полагаться на закономерности. Что касается документов, то ими как раз ты и займешься. Мне придется уехать в Мексику уже на следующей неделе.
3
– Пе… Первым бы… ло. Было слово, – толстая Библия, казалась игрушечной в руках молодого человека богатырского телосложения. Он шумно вздохнул. – Да. Первым было слово. Так здесь написано.
– Ты прав, Ричард, – рассмеялся смуглый мексиканец, подбрасывая в костер сухую ветку. – Вот только слова, напечатанные на бумаге, даются тебе с большим трудом.
– Называй меня просто Оргором, Педро. Сколько раз можно напоминать!
– Хорошо, Оргор. Продолжим урок!
– И слово было у Бога, – медленно прочитал молодой человек и в сердцах захлопнул книгу. – Нет, уж лучше ворочать камни или заживо жариться на солнце в это чертовой пустыне, чем учится читать!
– Странный ты человек, Оргор! Почему бежишь от цивилизации, как от чумы?
– А ты, Педро? Сам ведь предпочитаешь шуму пропахших бензином городов мертвую тишину древних акрополей.
– Я – другое дело, – мексиканец встал и чтобы размять ноги, стал прохаживаться у костра. – Ковальдесы всегда были проводниками. Этим зарабатывали на жизнь мой прадед, дед и отец. Однако своего сына я заставлю поступить в университет. Пусть учится и живет в нормальном, цивилизованном мире. Я – Педро Ковальдес стану последним в череде тех, кто дышит песком пустынь. Все акрополи изучены. Профессия проводника отмирает.
– Цивилизованный еще не значит нормальный, – задумчиво проговорил Оргор. – Разве в нормальном мире человека, который говорит правду, запирают в психушку для того, чтобы пичкать лекарствами и изучать, как диковинного зверя?
– Твоя история, Оргор весьма необычна. Я тоже не очень-то верю в то, что ты пришел из другого мира.
– Но это так!
– Не будем вновь возвращаться к этому разговору. Договоримся на будущее: с тобой что-то случилось, ты потерял память и не можешь вспомнить, где был, до того, как оказался в клинике. Все!
– Считай так, если тебе удобнее. Давай читать.
– Нет, – покачал головой Педро. – Продолжим занятия завтра. Что-то этим вечером меня томят тревожные предчувствия. Я сказал, что все акрополи изучены, а между тем об этом мне, коренному мексиканцу, слышать не доводилось. Странное место, да и люди, с которыми мы сюда пришли тоже странные. Постоянно уединяются, перешептываются.
– Ничего странного! – Оргор всмотрелся в темноту, из которой выступали контуры черной громады акрополя и три палатки у его подножия. – И акрополь ничем не отличается от других, и туристы выглядят так, как положено, выглядеть богатым бездельникам, гоняющимся за острыми ощущениями. Ты просто устал, Педро. Утром изменишь свое мнение.
– Если для меня оно наступит, это утро, – глухо проговорил Ковальдес, поднимая глаза к усыпанному звездами небу. – Ты лучший мой друг, Оргор. Можешь мне кое-что пообещать?
– Спасибо, Педро. Я, конечно же, сделаю все, что в моих силах. Только что это за похоронные настроения?
– Позаботься о моем сыне. Мальчик не помнит своей матери и если потеряет отца, у него останешься только ты.
– Не смей так говорить, Педро! – воскликнул Оргор. – Ты молод и полон сил! Сам поднимешь на ноги сына! Эх, видно придется откупорить бутылочку текилы. Вижу, что только так из твоей головы можно прогнать мрачные мысли!
– Вам не стоит беспокоиться о текиле! – раздался голос из темноты. – Угощать будем мы!
От неожиданности Педро и Оргор вскочили. В круг света, отбрасываемый костром, вступил один из туристов, рослый детина Бернар, державший в каждой руке по пузатой бутылке.
– Ты подкрался так бесшумно, что я мог бы принять тебя за дикого зверя, – заметил Оргор, опуская ствол винчестера. – В следующий раз…
– Брось дуться, Оргор! – голос Бернара звучал добродушно, но в глазах плавали кусочки льда. – Мы достигли цели своего путешествия и хотим отблагодарить вас за хорошую работу. Отпразднуйте окончание пути, выпив по стакану этого доброго напитка!
Не дожидаясь ответа, Бернар положил бутылки на песок и двинулся к палаткам.
– А ты говорил: странные! – Оргор хлопнул по дну бутылки и, выбив пробку, приник губами к горлышку. – Отличные ребята и текила у них – просто нектар!
Педро последовал примеру друга и одним глотком опорожнил половину бутылки.
– Может и так, но… Мне хотелось бы, чтобы мои подозрения были ошибочными.
– Брось трепаться о подозрениях и давай делать, то, что посоветовал нам Бернар – веселиться!
– Будь, по-твоему, Оргор! – Ковальдес отхлебнул текилы. – Хм… Вместо того, чтобы веселиться, мне вдруг захотелось спать.
– Странно. Мне тоже.
Оргор попытался бороться с навалившейся сонливостью, но его голова упорно склонялась на грудь. Напрягшись, молодой человек сумел поднять глаза и увидел, что Педро, выронив бутылку, растянулся на песке. Оргор хотел позвать друга, но не смог даже пошевелить губами. Из темноты вынырнули силуэты нескольких мужчин. В одном из них Оргор узнал Бернара. Остальных рассмотреть не успел. Слух отказал немного позже, чем зрение.
– Этого здоровяка оставьте здесь, – приказал кто-то. – С ним разберемся позже, а Ковальдеса тащите в подземелье.
– Будет сделано, магистр.
– Пошевеливайтесь. Скоро полночь, а те, кому предназначено наше кровавое подношение не станет дожидаться!
Кровавое подношение?! Теперь Оргор мог только думать, но даже для такой малости ему приходилось мобилизовывать жалкие остатки воли. Он словно бы лежал на дне глубокого колодца, в кромешной темноте и полном беззвучии, скованный по рукам и ногам. А Педро, тем временем, тащили в подземелье и надо было быть очень наивным, чтобы думать о том, что роль кровавого подношения выполнит кто-то другой. От сознания собственного бессилия Оргору хотелось кричать. При этом молодой человек понимал, что поддавшись ярости и панике он ничего не добьется. Действие подмешанного в текилу зелья можно было нейтрализовать единственным, оставшимся в его распоряжении оружием – силой воли. Оргор постарался успокоиться и сосредоточился на собственных ощущениях. Это принесло свой результат: путы, стягивающие мозг, понемногу ослабевали. Легкое покалывание в кисти левой руки еще больше обрадовало Оргора. К телу медленно и с большой неохотой возвращалась чувствительность. Поскольку времени на дне колодца, в который упал Оргор не существовало, он не мог знать сколько минут или часов прошло до того, как он смог шевелить пальцами. Они нащупали песок, но Оргор не спешил форсировать события. Он дождался возвращения слуха и шорох ветра по верхушкам песчаных дюн показался слаще любой музыки. Ноздри уловил запах потухающего костра. Оргор раскрыл глаза и увидел над собой ночное небо. Итак он остался лежать там, где упал. Что касается Ковальдеса, то от него осталась только вмятина на песке и пустая бутылка. Попытка сесть привела к тому, что мир поплыл и Оргор вновь оказался у колодца со дна которого выбрался лишь благодаря нечеловеческой выносливости и умению концентрироваться. В течение нескольких секунд Оргор балансировал на краю бездны. В конце концов контуры предметов обрели четкость. Больше ждать Оргор не мог. Оттолкнувшись руками от песка, он поднялся и двинулся к входу в акрополь. Со стороны могло показаться, что этот великан только учится ходить, настолько неуверенной и шаткой была его поступь. В каждом, сделанном Оргором шаге участвовало не только все тело, но и мозг. Сильнее желания упасть и отлежаться была только уверенность в том, что Педро находится в опасности и нуждается в помощи. Добравшись до входа в акрополь, Оргор ожидал, что ему придется искать дверь в подземелье. Во время дневного осмотра он вместе с другими входил внутрь древнего строения, но не видел там ничего, что наводило бы на мысль о подземелье. Акрополь хоть и отличался от других своими исполинскими размерами, но внутри выглядел так, как остальные – лабиринтом пыльных коридоров и нагромождением древних камней, образовывавших конгломераты непонятного назначения.
Теперь все изменилось. В десятке метров от входа Оргор увидел потайную дверь. Будучи закрытой, она сливалась со стеной и отыскать ее мог лишь тот, кто знал о ее существовании. Теперь дверь была полуоткрыта. Из щели выбивался свет факела, но звуки, свидетельствовавшие о присутствии людей, отсутствовали. Толкнув дверь, Оргор увидел лестницу. Каменные, высеченные в монолите стены ступени уходили вниз так глубоко, что поначалу Оргор решил будто по-прежнему находится во власти галлюцинаций, вызванных отравой. Однако тряхнув головой, молодой человек понял: лестница действительно уходила очень глубоко под землю. Настолько, что становилось ясно: каменная громада акрополя выглядела верхушкой айсберга, большая часть которого скрывалась под землей.
При других обстоятельствах, Оргор наверняка бы остановился, чтобы с почтением и трепетом полюбоваться на дело рук древних мастеров. Теперь же он видел перед собой лишь одну цель: спуститься вниз. Каменные ступени были не произведением искусства, а досадной помехой, которую требовалось преодолеть. Набрав полную грудь воздуха, Оргор сделал первый шаг на пути в неизвестность. Босые ноги коснулись прохладного и сухого камня. Под потрескивание вставленных в ниши стен факелов, молодой человек преодолевал ступень за ступенью. Сначала он считал их, потом оставил это пустое занятие, которое, как казалось, отнимает драгоценные силы.
По мере спуска воздух становился все более спертым, а потускневший свет факелов с трудом рассеивал тьму. Прошло около часа, прежде чем Оргор услышал первый звук, вторгшийся в царство тишины. Отдаленный гул голосов, напевавших монотонную песню.