— Значит… твой отец больше не правит.
— Он, моя сестра и ее дочь живут на нашем родном острове, но в маленьком домике вдали от поместья, где я вырос. Глина на их земле настолько плотная и каменистая, что она едва дает достаточное количество пшеницы, чтобы продержаться один сезон. Я посылаю им деньги, но мой отец горд и ничего не принимает от меня. Поэтому я отдаю деньги моей сестре, которая говорит отцу, что ее работа в качестве репетитора оплачивается намного лучше, чем на самом деле. Я предложил ей место на моем корабле, но она не оставит его. Его здоровье ухудшилось. Без сомнения, это тоже моя вина.
— Ты не можешь винить себя за все. — Хотела бы я сгладить тугую складки между его бровей.
— Я так не делаю. Я обвиняю себя только в том, за что я несу ответственность, а этого много.
— Вот почему ты плаваешь на торговом корабле и иногда занимаешь пиратством? Чтобы отправить деньги своей семье?
— И потому, что это весело. — Он ухмыльнулся мне, та же обезоруживающая мошенническая улыбка, которая стала настолько знакомой. — Но я надеялся найти способ восстановить имя моей семьи. И потом, когда я услышал о тебе, я подумал, что нашел его. Хорошее, жирное, предложение, — я ударила его по плечу, и он усмехнулся — в обмен на мой второй шанс.
— Она не хотела, чтобы я проходила. Она думала, что я потерплю неудачу. Ты сам так сказал.
— Ну, ты доказала, что она неправа. — Он чокнулся своим кубком об мою чашку с воды и выпил.
— Итак, все развернулось в соответствии с твоим грандиозным планом. Теперь тебе нужно пройти третье испытание.
— Да. Я просто должен пройти. И для этого тебе нужно просто «пройти». — Ирония была ясна. Это не было бы «просто». Он уставился в свой пустой кубок. — Но, какой ужас она выпустит на тебе завтра, хм? Какую злость она потребует от меня? Это та часть, о которой я не позволял себе думать, когда придумал этот блестящий план.
— Значит, твое испытание после моего? Предполагается, что я прохожу?
— Наверное, да.
Я подняла колени и положила подбородок на них. Я не знала никого в Судазии, поэтому не было никакой опасности, что королева заставит меня причинить боль, кому-то о ком я забочусь. Но все равно. — Я не хочу проходить, если это означает убить кого-то. Мне приходилось убивать раньше, и я дала клятву, что буду искать свет… Я махнула рукой. — Может быть, это звучит странно…
— Это не так. — Он повернул свое тело так, чтобы сидеть боком на одной согнутой ноге, его рука сжалась позади меня, когда он наклонился ближе. — Я мог бы закрыть глаза на страдания Горана и убить его. Позже, иногда мне этого хотелось. Когда моя семья должна была оставить свою жизнь, свое наследие, позади и перебраться в полуразрушенную лачугу с протекающей крышей, тогда я хотел, чтобы я был сильнее.
— Жестокость — это не сила. — Когда я сказала эти слова, мне вспомнилось, что однажды Аркус сказал что-то подобное после того, как я убежала, а он нашел меня в метель. Он сказал: «Тирания — это не сила». В то время меня это удивило, мысль о том, что таинственный, невоспитанный Ледокровный придерживал мнения в согласии с собой. Память дала мне поворот тоски по родине.
Я ждала, когда Кай согласится, но он, казалось, занялся тем, чтобы его глаза смотрели на меня. Тепло медленно распространялось по моей коже, и я была рада, что мой румянец не будет виден в тусклом свете. Было странно, что я могла думать об Аркусе в один момент и чувствовать тепло от взгляда Кая в следующий. Аркус жил в моем сердце, но я не знала, когда увижу его снова, или если у нас какое-нибудь будущее вместе. Он сказал мне, что мы должны немного отпустить друг друга, и я попыталась это сделать. Кай был здесь, и он был теплым, обаятельным и соблазнительным, привлекая меня в свое течение. Я посмотрела на пол, пытаясь разобраться в запутанном клубке мыслей и чувств.
— Подискутируем в другой раз, возможно. — Он намотал прядь моих волосы вокруг пальцев, очарованный тем, как завивается кончик. Он поднес локон к лицу и вдохнул, прежде чем убрать его мне через плечо, его рука погладила мне спину. Я беспомощно дрожала. — Во мне слишком много вина, чтобы философствовать.
— Ты кажешься мне достаточно трезвым — ответила я легкомысленно, хотя мое сердце подняло повышенный ритм при прикосновении его длинных пальцев по моим лопаткам. — Надеюсь, ты не собираешься использовать опьянения в качестве предлога для флирта.
— Мне никогда не нужен повод для флирта, хотя я предпочитаю называть это «цена твоего очарование» — более веское оправдание чем мне нужно, чтобы дышать. Ты более опьяняющая, чем вино, леди Руби.
Я засмеялся, чтобы скрыть то, как его слова послали сладость по моим венам, и как я должна была сконцентрироваться, чтобы оттолкнуть это чувство. — И ты флиртуешь почти столько же, сколько дышишь.
— Ты ведь не возражаешь, правда? — мягко спросил он.
— Хотела бы я, чтобы ты рассказал мне раньше о третьем испытании, — быстро сказала я. Улыбка Кай выросла. Он знал, что меняю тему.
— Ты понимаешь, что произойдет, если королева узнает, что я раскрыл даже мельчайшие детали испытаний? Извини, если это потребовало некоторое время, прежде чем я доверялся тебе достаточно, чтобы рисковать жизнью ради тебя.
Я медленно выдохнула. — Ты прав. Прости. Но, Кай… что мне делать? Если я не смогу делать все, что она мне скажет, разрешат ли тогда тебе пройти?
— Я не знаю. Но знай: будет цена, если ты не пройдешь. Ты не уйдешь, не потеряв что-то, о чем ты заботишься.
— Может быть, тебе не следует идти. Что, если она решит повесить мою неудачу на тебя?
Его руки сжали мои плечи и скользнули с осторожностью к моей шее и в мои волосы, большие пальцы поглаживали мои щеки, оставляя тропы теплоты на моей коже. Его взгляд упал на меня, темный и тяжелый, но его рот искривился с одной стороны. — Ты хочешь сказать, что заботишься обо мне?
— Конечно, да, — прошептала я, не желая лгать после того, как он открылся мне. — Ты мой друг.
— Просто твой друг?
Его голова медленно, медленно, приблизилась ко мне. Я могла бы оттолкнуть его.
Я этого не сделала.
Внезапно я не могла дышать, и мне было все равно. Мне нужен был комфорт — нет, волнение — его поцелуя. Я устала бороться с чувством легкости, которое у меня было в его присутствии, знанием того, что мы были такими похожими, настолько взаимодополняющими. Наши миры не расходились. Мне не нужно было хоронить свою природу, саму мою суть, чтобы быть с ним. Это может быть намного проще, чем когда-либо, с…
Мысли бежали, когда губы Кая встретились с моими. Они были теплыми и твердыми, ласковыми, но уверенными, двигались с нежной ссадиной, назад и вперед, посылая искры через чувствительную плоть, которая внезапно стала центром моей вселенной. Его язык вышел, чтобы коснуться складки, где соединялись мои губы, и мое дыхание резко сжалось, открыв рот. Волнующая радость этого зажгла что-то внутри меня, а затем я пыталась подобраться ближе, мои пальцы ныряли в густые, яркие волны его волос. Он крепче прижал меня к себе, его грудь, словно жесткая стена по сравнению с мои мягким телом, его сильные руки крепко держали меня, словно не хотели отпускать.
Он прижал меня спиной к матрацу, его вес заставлял матрац просесть, и его губы нашли свой путь к моему горлу. Я застонала, и это как-то привело меня в чувство.
— Подожди, что мы делаем? — выдохнула я.
— Я не думал, что мне придется это объяснить, — пробормотал он.
Я толкнул его в плечо, и он немедленно сел. Мы оба тяжело дышали, он провел руками по волосам, что превратило их в комичные колючки.
— Тебе пора идти, — сказал я.
— Сперва, — сказал он мягко, протягивая руку, чтобы провести большим пальцем над моей нижней губой, — каков твой ответ?
Все, о чем я могла думать, это теплота его прикосновения, и как мои губы покалывали при нежном контакте.
— Какой был вопрос? — спросила я, изо всех сил пытаясь прийти в себя.
Он довольно усмехнулся, и томный звук, казалось, прошелся невидимыми пальцами по моей коже. Его голос был мягким, но вызывающим. — Я просто твой друг?
Я покачала головой, выходя из чувственного тумана, который он соткал вокруг меня. Он ждал, но мое замешательство заставило меня молчать.
Я чувствовала к Каю больше чем дружбу. Я не могла отрицать этого, но я и не была готов признать это. И как бы я ни старалась отпустить Аркуса, мысли и воспоминания о нем всегда были внутри. Он был частью меня. Я не была готов отпустить это.
Через минуту Кай встал и подошел к двери.
— Будут расплата, птенчик — сказал он, поворачиваясь в дверном проеме. — В завтрашнем испытании, конечно. Но после этого со мной.
Глава 17.
На следующее утро я проснулась с мчавшимся сердцем. Кошмар исчез настолько быстро, что я могла схватить его только по кусочкам. Я бродила по темным коридорам, кричала имя Аркуса и слушала, как он отвечает, каждый раз повторяя мое имя, уходя все дальше и дальше. Я знала, что, если я не дойду до него вовремя, он будет потерян для меня навсегда. И руки, которые тянулись со стен, тащили меня вглубь, чтобы я не смогла обнаружить его снова.
Я налила стакан воды из кувшина стоящего на тумбочке и выпила волнующимися глотками, ожидая, пока мое сердце успокоится. Кошмар и мое третье испытание были смешаны в моих мыслях, как, будто первый был плохим предзнаменованием для второго. Я напомнила себе, что не стоит быть суеверной и надела тунику и штаны, ожидая, когда Кай придет ко мне, как обычно.
Когда он не появился, я пошла к нему в комнату и обнаружила ее пустой. Я позвала его по имени, как, будто он мог материализоваться из воздуха, но не было ничего, кроме затянувшихся запахов мыла и сандалового дерева. Я смотрела на тщательно убранную комнату, чувствуя себя потерянной. Кай был со мной на пути к каждому испытанию. Может мастера специально разделили нас?
Я попыталась избавиться от беспокойства, когда одна ехала в школу, мой живот, завязывал себя в узлах. Я сосредоточилась на своем дыхании, проглотив комок страха в горле. После того, как Кай рассказал мне о своем третьем испытании, я думала, стоит ли проходить его самой. Он, казалось, считал свое решение не убивать старого друга как провал, но я рассматривал его как проявление характера. Он отказался стать убийцей только для того, чтобы пройти испытания. На его месте я бы сделала то же самое. Только после этого последствия — потеря земли и богатства его семьи — заставили его усомниться в своем выборе. Как он будет поступать на этот раз?
Если я потерплю неудачу в третьем испытании, мне придется покинуть Судазию с пустыми руками. Даже без книги, знание мастеров могло помочь мне победить Минакса; в противном случае он останется свободным. Мне пришлось взвесить цену на сохранение моих принципов — пути, по которому моя мама и бабушка хотели бы, чтобы я шла — против сохранения королевства.
Я надеялась, что королева не попросит меня убивать. Я должна была делать этот выбор на арене, и я не хотела делать его снова.
Мастер Даллр снова провел меня на холм к храму Сюд, где я произнесла короткую молитву. Затем я последовала за мрачной процессией мастеров, тащившихся пешком по бесплодным лавовым полям в общем направлении к Сюд, изрыгающему вулканическому монстру, названному в честь богини южного ветра. Я продолжала оглядываться назад, пока шла, надеясь, что Кай бежит за нами, чтобы догнать. Он не появился.
Мы подошли к разрушенной стен, что, возможно, когда-то было жильем. Внутри лестница вела к подземным туннелям. Меня послали в одиночку.
Факелы освещали мне дорогу, и, как описал Кай, это было долгое время, прежде чем я дошла до конца: широкая, отзывающаяся эхом комната, вырезанная из черного камня, река лавы, разделяющая обе стороны, как кровавая рана. Мой пульс нерегулярно бился в шее. Капля пота стекали с моих волос вниз по моей щеке.
Река была всего в нескольких футах. С разбегу, я, вероятно, могла бы перескочить такое расстояние. Но я сомневалась в этом.
Только свет лавы освещала пространство. Внезапно наступила ослепительная вспышка света. На противоположном берегу реки двое мастеров зажгли огонь на своих ладонях, осветив свои оранжевые мантии и придав им вид живых факелов. Свет и тень дрожали над их торжественными лицами.
В центре между мастерами материализовалась фигура из темноты, ее золотая филигранная корона сияла отраженным огнем, как подземное солнце. На ней была оранжево-красная мантия, с расклешенным шлейфом, края которой искусно сшиты, имитируя пламя. На ее шее и запястьях висели золотые цепи, украшенные драгоценными камнями, и каждый из ее пальцев подмигивало кольцам. Она изящно двигалась, едва не плавала над грубым полом, темно-красным туманом, наполненным роем сверкающих светлячков. Она остановилась у края реки.
— Ты стоишь на перепутье, — произнесла королева Налани мелодичным звонким голосом. — Позади тебя, твое одинокое прошлое. Родившись, изолированно и отрезано от своего народы, ты была вынуждена полагаться только на свои силы, свои собственные советы, свою одинокую мощь — твою жизнь было также легко потушить как одинокую свечу. Твое выживание — это триумф.
Я сглотнула. Я ожидала, что она что-нибудь скажет, но это звучало так, как, будто она сочинила речь специально для меня. Или, может быть, нет, и я просто чувствовала, что это так. В любом случае, я ощущала каждое слово глубоко, как, будто она вытащила мысли, и впечатления из моей души и произнесла их вслух.
— Перед тобой, твое будущее, — она указала на мастеров. — Шанс примкнуть своей силой к другим, жить среди тех, кто умрет за тебя, принять традицию, которая намного больше чем ты сама, соединить свой огонь с пламенем, поглощающим твоих врагов, даже когда твое старое я исчезнет, оставляя твои мелкие влечения и скудные устремления в пользу больших причин.
Она сделала паузу. Ожидание и страх сильно напрягли мои нервы. Я осознала, что мое дыхание слишком быстрое, и почувствовал, боль от ногтей, вжатых в нежную кожу моих ладоней.
— Если ты пройдешь, — сказала она, — ты станешь мастером Огненной Крови. Как только ты перейдешь этот порог, возврат к твоему предыдущему существованию невозможен. Ты будешь изменена, трансформирована — твое старое «я» будет отброшено в пользу более сильного «я». Ты родишься заново.
Она махнула рукой, и мастера погасили их огонь. Комната снова была освещена только светом лавы.
— Ты многого добилась, — продолжила королева, — но необходимо сделать важный шаг, чтобы достичь финального приза. Нет никакого улучшения, кроме как жертвоприношения, никакой выгоды, кроме потери. Чтобы сформировать новое «я», ты должна отказаться от старого и сломанного. Ты должна убить те части себя, которые ослабляют тебя. И при этом ты поднимешься выше, чем ты себе представляешь, став жизненно важным аспектом бесценного драгоценного камня. Ты присоединишься к наследию, одному из самых почитаемых защитников королевства, одному из моих самых важных слуг. — Свет от лавы мерцал. Выражение королевы потемнело. — Но сначала ты должна заслужить мое доверие.
Она сделала небольшой жест, и мастера отступили в тень в полном повиновении, как, будто она держала нити, которые контролировали их.
— Испытание простое: слушаешься меня и проходишь. Откажешься, выполнить мой приказ, и терпишь неудачу. Выбор твой.
Она отошла в сторону. Мастера зажгли огонь на их ладонях и двинулись вперед, между ними была фигура.
Мое сердце замерло. Я надеялась на другое испытание на послушания, которое не предполагало бы ничьей смерти, но это было точно так, как описал Кай. Какого-то несчастного заключенного вытаскивали передо мной, и королева приказывала мне его казнить. Могу ли я это сделать? Я убивала прежде, чтобы спасти себя, но это было совершенно иначе. Этот заключенный был беспомощен, неспособен сопротивляться. Даже если я сделаю это, чтобы попытаться спасти Темпезию от Минакса, оправдывает ли это убийство невинного человека? Стоит ли становиться убийцей?