— Хватит мне выговаривать, — огрызается она. Хорошо еще, что не плачет.
Иду, опустив голову, держу под руку Софи. Иду к лесу.
Краем глаза вижу, как Кардан соскакивает с седла и ветер треплет его черные волосы. Он смотрит в моем направлении и на мгновение останавливается.
Я замираю, но не бегу.
Не могу бежать.
Не гремят копыта, не несется конь во весь опор, никто не спешит схватить и покарать.
К огромному моему облегчению, Кардан видит всего лишь двух направляющихся к лесу служанок — может, за дровами, а может, за ягодами.
Чем ближе опушка леса, тем труднее дается каждый шаг.
А потом Софи падает на колени и поворачивается к поместью Балекина.
Вырвавшийся из груди звук больше всего напоминает похоронный плач.
— Нет. Нет, нет, нет, нет. Нет. — Она качает головой. — Этого не может быть. Этого не было.
Хватаю ее под мышки и рывком поднимаю на ноги.
— Шевелись или брошу тебя здесь. Ты понимаешь? Я оставлю тебя здесь, а принц Кардан найдет и утащит в крепость.
Осторожно оглядываюсь и вижу его самого. Он спешился и ведет коня к конюшне. Никасия осталась в седле и, закинув голову, громко смеется над чем-то. Он тоже улыбается. Именно улыбается, а не ухмыляется, как обычно. Сейчас Кардан совсем не похож на жестокого злодея из книжки. Обычный парень, вышедший на прогулку под луной со своей подружкой.
Софи, пошатываясь, плетется вперед.
— Теперь нас не поймают, ведь мы уже так близко.
С первым шагом под сень деревьев на усыпанную сосновыми иголками землю я выдыхаю, кажется, все скопившееся внутри напряжение, но все равно не даю Софи присесть, пока мы не достигаем речки. Переходим ее вброд. Вода холодная, ноги вязнут, и получается не слишком быстро, но так нужно. Сейчас самое важное — скрыть наши следы, и ради этого стоит постараться.
На другом берегу Софи наконец валится на землю и дает волю слезам. Смотрю на нее и думаю, что же делать дальше. И почему я такая раздражительная и сварливая, а не добрая и сочувствующая. Вот и сейчас меня гнетет одна и та же мысль, что любая задержка обернется бедой и нас поймают.
Заставляю себя присесть на изъеденное термитами бревно. Пусть выплачется, а я подожду.
Но минута летит за минутой, а слезы не кончаются. Подхожу к ней, опускаюсь на колени в болотистую траву.
— До моего дома уже близко, — говорю я, стараясь быть убедительной. — Надо только пройти еще немного.
— Замолчи! — кричит она и машет рукой, прогоняя меня.
Меня захлестывает гнев. Хочется кричать и ругаться, схватить и встряхнуть как следует. Чтобы не сорваться, прикусываю язык и сжимаю изо всех сил кулаки.
— Ладно. — Перевожу дух. — Все слишком быстро, понимаю. Но я действительно хочу тебе помочь. Я могу вытащить тебя из Фейри. Сегодня же вечером.
Девушка снова качает головой.
— Не знаю. Я ничего не знаю. Была в «Горящем», а потом подошел какой-то парень и сказал, что есть работа — передать закуски для одного богатенького чудака в палатке с кондиционером. Предупредил, чтобы ничего не брала. Мол, если что-то возьмешь, то будешь служить мне тысячу лет...
Она умолкает, но теперь я знаю, как ее заманили в ловушку. Все происходившее, должно быть, показалось ей шуткой. Она, наверно, посмеялась, он поулыбался. А потом... Может, Софи проглотила парочку креветочных чипсов или прихватила что-то из столового серебра — неважно.
— Все в порядке. Все будет хорошо.
Софи смотрит на меня и как будто впервые видит по-настоящему. Видит, что я одета в такое же, как она, платье, но и замечает во мне что-то другое.
— Кто ты? Что это за место? Что с нами случилось?
Я спрашивала, как ее зовут, так что теперь, наверно, надо и самой представиться.
— Меня зовут Джуд. Я выросла здесь. Одна из моих сестер может перенести тебя через море в человеческий город, который недалеко отсюда. Потом позвони кому-нибудь, чтобы за тобой приехали, или обратись в полицию, и они найдут твоих близких. Вот и все.
Софи ненадолго задумывается.
— Это какое-то... А что случилось? Я помню кое-что... невероятное... невозможное. И я хотела... Нет, я не могла этого хотеть...
Она умолкает, и я не знаю, что сказать. Не представляю, чем могло закончиться ее недосказанное предложение.
— Пожалуйста, скажи, что все это мне только привиделось. Что этого не было на самом деле. Иначе я просто не смогу жить.
Софи оглядывается, словно пытаясь убедить саму себя в том, что это просто лес, что в нем нет ничего магического, а раз так, то и все остальное самое обычное. Глупо, конечно. Все леса — магические.
— Идем. — Мне совсем не нравятся такие разговоры, но и лгать лишь ради того, чтобы девушке стало легче, бессмысленно. Так или иначе, ей придется принять, что она попала в ловушку и провела какое-то время у фейри. И у меня нет лодки, чтобы перевезти бедняжку через море, а есть только коньки из крестовника. — Сможешь пройти еще немного? — Чем быстрее она вернется в мир людей, тем лучше.
Мы уже приближаемся к владениям Мадока, когда я вспоминаю про накидку, оставшуюся в поленнице возле Холлоу-Холла, и снова проклинаю себя за невнимательность. Подвожу Софи к конюшне, открываю пустое стойло и устраиваю ее там. Девушка тут же падает на сено. Думаю, одного взгляда на здоровенную жабу хватит, чтобы рассеять ее недоверие ко мне.
— Ну вот и пришли. — Бодрый тон дается с немалым усилием. — Я пойду за сестрой, а ты жди здесь и никуда не уходи. Обещаешь?
Она смотрит на меня испуганными глазами.
— Нет, не могу. Не могу смотреть на... это.
— Придется потерпеть. — Независимо от меня, в голосе слышатся жесткие нотки. Захожу в дом и торопливо поднимаюсь наверх. Только бы не нарваться на кого-нибудь. Бесцеремонно, даже не постучав, толкаю дверь и врываюсь в комнату Вивьен.
Повезло. Моя старшая сестра лежит на кровати и пишет письмо зелеными чернилами, добавляя на поля рисунки — сердечки, звездочки и рожицы. Поднимает голову, откидывает свои черные волосы и смотрит на меня.
— Интересный у тебя сегодня наряд.
— Я сегодня наделала глупостей.
Вивьен поднимается, соскальзывает с кровати.
— Что случилось?
— Увела девушку-служанку из дома принца Балекина, и теперь мне нужна твоя помощь. Пока никто не хватился, надо переправить ее в мир людей, — объясняю я, запыхавшись, и снова ругаю себя. Как нелепо все получилось. Как глупо и рискованно. Ему ведь ничего не стоит найти другую девушку, готовую заключить заманчивую сделку.
Но Вивьен не ругает меня и не корит.
— Хорошо. Подожди, я только обуюсь. Думала, ты скажешь, что убила кого-то.
— А с чего ты так подумала?
Она только фыркает. Находит ботинки, завязывает шнурки и смотрит на меня.
— Джуд, это ты Мадока можешь обмануть вежливой улыбкой, но я-то вижу оскаленные зубы.
Что тут скажешь?
Вивьен надевает длинное, отороченное мехом зеленое пальто с застежками в виде лягушек.
— Где девушка?
— В конюшне. Я тебя отведу и...
Сестра качает головой.
— Вот уж нет. Прежде всего переоденься. Потом спускайся к обеду и веди себя так, как будто ничего не случилось. Если придут с вопросами, скажи, что все время была в своей комнате.
— Меня никто не видел!
Вивьен смотрит на меня холодно.
— Никто? Ты уверена?
Кардан, вернувшийся домой ровно в тот момент, когда мы шли к лесу. Стражи, которым я солгала.
— Не совсем. Но никто ничего не заметил. — Если Кардан узнал меня, легко я не отделаюсь. Такого шанса он не упустит.
— Я так и подумала. — Вивьен предостерегающе поднимает руку с длинными пальцами. — Джуд, это небезопасно.
— Я все-таки пойду. Девушку зовут Софи, и она сильно напугана.
Сестра хмыкает.
— Да уж могу себе представить.
— С тобой она не пойдет. Ты такая же, как они. — Больше всего я боюсь, наверно, что сорвусь, не совладаю с нервами. Эффект адреналина слабеет, оставляя меня один на один с последствиями моего безумия. Но если уж Софи с подозрением отнеслась ко мне, то нетрудно предсказать, как подействуют на нее кошачьи глаза Вивьен. — Ты — одна из них.
— Напоминаешь на случай, если я забыла?
— Надо идти. Я с тобой. Не будем сейчас спорить на этот счет — времени нет.
— Тогда пойдем.
Мы вместе спускаемся по лестнице и уже подходим к двери, когда она вдруг хватает меня за плечо.
— Знаешь, нашу маму ты не спасешь. Ее уже нет.
Чувство такое, словно мне отвесили пощечину.
— Здесь не то...
— Неужели? Разве не это ты делаешь? Разве та девушка не замещение мамы?
Стряхиваю ее руку с плеча.
— Я всего лишь хочу помочь Софи. Только Софи.
Луна поднялась уже высоко, и ее свет серебрит листья. По пути Виви собирает букетик крестовника.
— Отлично. Пойдем за твоей Софи.
Девушка на месте, там, где я ее оставила. Сидит
на сене, раскачивается и тихонько сама с собой разговаривает. Мне сразу становится легче — все-таки не сбежала, и нам не надо искать ее в лесу. И слуги Балекина не явились и не утащили ее с собой.
— Ну, мы готовы. — Я натужно улыбаюсь.
— Да. — Софи поднимается. Лицо заплаканное, но слез уже нет. Похоже, она в шоке.
— Все будет хорошо.
Девушка не отвечает, но покорно следует за мной к тому месту, где нас ожидает Виви с двумя поджарыми пони. У животных зеленые глаза и шелковистые гривы.
Софи смотрит на них, потом на Виви и начинает отходить от меня в сторонку.
— Нет, нет, нет. Пожалуйста, не надо. Не надо больше. Нет.
— Магии здесь лишь чуточку, — пытается образумить ее Виви, но Софи видит лишь пушок на острых кончиках ушей и глаза, сияющие в темноте золотом. — Самая капелька. Зато ты никогда больше никакой магии не увидишь. Вернешься в мир людей, дневной, нормальный мир. Другого пути отсюда нет. Мы полетим.
— Нет. — Голос у Софи разбитый.
— Пойдем к берегу, — предлагаю я. — Ты увидишь огни, может быть, даже корабли. Увидишь, куда попадешь, и тебе сразу станет лучше.
— У нас мало времени, — напоминает Виви и многозначительно смотрит на меня.
— Здесь недалеко, — уговариваю я. А что еще делать? Разве что стукнуть ее по голове или попросить сестру, чтобы немножко заколдовала упрямицу. Оба варианта опасны.
Снова идем через лес, и пони тащатся за нами. Софи, похоже, успокоилась. На ходу поднимает несколько гладких камешков, смахивает с них пыль и кладет в карман.
— Ты помнишь свою прежнюю жизнь? — спрашиваю я.
Она кивает, но отвечает не сразу и, лишь помолчав, снова поворачивается ко мне и так странно, отрывисто и хрипло, смеется.
— Всегда хотела, чтобы в мире была магия. Ну не смешно ли? Хотела быть Пасхальным кроликом или Санта-Клаусом. И еще Динь-Динь. Но теперь ничего этого не хочу.
— Знаю. — Я действительно знаю. И раньше хотела многого. Каждый год чего-то нового. Но в душе больше всего хотела, чтобы это все было не по-настоящему.
У края воды Виви садится на пони и сажает перед собой Софи. Я забираюсь на второго. Софи с опаской смотрит на лес, а потом переводит взгляд на меня. Похоже, ей уже не страшно. Может, действительно поверила, что самое худшее осталось позади.
— Держись крепче, — говорит Виви, и ее конек прыгает с обрыва в пустоту.
Мой устремляется за ним.
Восторг от полета переполняет меня, и я широко и радостно улыбаюсь. Внизу видны белые шапки волн, впереди, словно усыпанная звездами загадочная страна, светятся огни города.
Поворачиваюсь к Софи, хочу ободрить ее, но она не смотрит в мою сторону, и ее глаза закрыты. А потом девушка начинает клониться вбок, отпускает гриву пони и падает. Виви пытается схватить ее, но уже поздно. Софи летит беззвучно через ночное небо к зеркальной тьме моря, и, когда падает, мы слышим только далекий плеск.
Ошеломленная, я немею. Все вокруг как будто замедляется. Перед мысленным взором ее потрескавшиеся губы, в ушах ее голос: «Пожалуйста, скажи, что все это мне только привиделось. Что этого не было на самом деле. Иначе я просто не смогу жить».
Вспоминаю, как она собирала и опускала в карманы камешки.
Я не слушала ее. Не хотела слушать. Хотела только спасти.
ГЛАВА 18
Просыпаюсь с тяжелой головой. Уснула, только когда выплакала все слезы, и вот теперь глаза опухли и покраснели, в висках стучит пульс. Прошлый вечер вспоминается как жуткий, лихорадочный кошмар. Сегодня уже не верится, что я проникла в дом Балекина и увела одну из его служанок. Еще меньше верится в то, что она предпочла утонуть, но не жить с памятью о фейри.
Допиваю чай с фенхелем и одеваюсь, когда к двери подходит Гнарбон.
— Прошу прощения. — Он коротко кланяется. — Джуд, нужно сейчас же...
Таттерфелл машет на него рукой.
— Она не готова с кем-то там видеться. Вот оденется, и я ее пришлю.
— Принц Дайн ждет внизу, в кабинете генерала Мадока. Мне приказано привести ее даже в домашнем платье, а при необходимости принести. — Говорить такое Гнарбону определенно неприятно, но всем ясно, что отказаться невозможно.
Холод страха сковывает живот. Как же я не подумала, что уж принц-то, располагающий маленькой армией шпионов, первым узнает, что я натворила. Вытираю руки о бархатную кофту и, вопреки всем приказам, натягиваю брюки и обуваюсь. Меня никто не останавливает, не торопит. Даже в моем нынешнем, уязвимом положении важно сохранить остатки достоинства.
Принц Дайн стоит у окна, за рабочим столом Мадока. Стоит спиной ко мне, и мой взгляд машинально перескакивает на меч, свисающий с ремня и почти полностью скрытый тяжелым шерстяным плащом. Поворачиваться ко мне он не спешит.
— Я допустила ошибку. — Хорошо, что Дайн стоит там, где стоит. Разговаривать легче, когда он не смотрит на меня. — И я понесу любое наказание, которое только...
Принц поворачивается, и в его искаженном гневом лице я, неожиданно для себя, вижу сходство с Карданом. Рука падает на стол, сотрясая все, что на нем стоит.
— Не я ли принял тебя на службу и наградил великим даром? Не я ли пообещал тебе место при моем дворе? И однако же ты воспользовалась всем, чему я научил тебя, чтобы поставить эти планы под угрозу.
Опускаю голову и упираюсь взглядом в пол. Власть у него, и он может сделать со мной что угодно. Все, что угодно. Даже Мадок не в состоянии защитить меня. И я не только ослушалась его, но и продемонстрировала верность чему-то совершенно чуждому принцу. Я помогла смертной девушке. Я сама повела себя как смертная.
Прикусываю губу, чтобы не поддаться слабости и не молить о прощении. Я не могу позволить себе говорить.
— Рана оказалась не такая опасная, какой могла оказаться, но будь лезвие подлиннее, удар стал бы смертельным. И не думай, я знаю, что именно такой удар ты и готовила.
Ошеломленная этим заявлением, я вскидываю голову. Вот так сюрприз! Несколько неловких для обоих секунд мы смотрим друг на друга. Глядя в его серебристо-серые глаза, я вижу нахмуренный лоб и глубокие, недовольные морщины. Я отмечаю это все, чтобы не думать о том, как едва не призналась в преступлении большем, чем то, о котором он узнал.
— Ну? — Дайн первым нарушает молчание.
— Он хотел заколдовать меня чарами и заставить спрыгнуть с башни.
— Значит, теперь он знает, что ты неуязвима для чар. Все хуже и хуже. — Принц выходит из-за стола. — Ты — мое творение, Джуд Дуарте. Ты будешь наносить удары, только когда я прикажу. Во всех остальных случаях воздерживайся от любых действий. Понятно?
— Нет, — машинально отвечаю я. Это же нелепость. — Мне что же, нужно было уступить? Даже во вред себе?
Дайн зол, но был бы в ярости, если бы знал, что я натворила вчера.
Он бросает на стол кинжал.
— Подними.
Я ощущаю давление чар. Пальцы сжимают рукоять кинжала. Меня словно окутывает какая-то дымка. Я знаю и в то же время не знаю, что делаю.
— Через секунду я попрошу тебя проткнуть кинжалом руку. Хочу, чтобы ты вспомнила, где у тебя кости и вены. Хочу, чтобы ты проткнула руку с наименьшим ущербом для себя.
Голос убаюкивает, навевает сонливость, гипнотизирует, но пульс все равно ускоряется.