На меня словно опрокинули ведро ледяной воды. Вспыхнувшая ярость исчезла. Исчезли сомнения, неуверенность, мысли. Впервые мир стал таким, каким был, без розовых очков и предположений. Я видела его.
Седой загородил ее собой и я уткнулась в мужскую грудь, вдохнув, такой знакомый и кружащий голову запах.
- К... кто я? В кого ты превратил меня? - спросила я, отступая и тут же поняла, что вопрос поставлен неправильно, - В кого я позволила себя превратить?
Он не ответил, не потому что не мог, а потому что не хотел. Наверное, впервые я поняла, что такое настоящая ненависть, безвкусная, всеобъемлющая и холодная.
И он это почувствовал, губа демона задралась, обнажая клыки.
- Не хочу тебя видеть. Никогда, - еще шаг назад, я подняла руки к ушам и одно за другим вытащила колечки, - Женись, заведи гарем, наплоди детей. Все что угодно. Только ко мне не подходи.
Я взвесила сережки на ладони, стараясь подавить сожаление, от привычек трудно избавляться, посмотрела на Тамарию и швырнула колечки поверх плеча Кирилла, прямо ей в лицо.
- Это к набору.
Швырнула и потянулась к кольцу. Ногти царапали кожу.
- А иначе что? - клыкасто усмехнулся он, - Убьешь меня?
Пальцы соскользнули с золотистого ободка, который не сдвинулся ни на сантиметр. Мне не удавалось даже ухватить его. Кольцо, словно часть капкана, не желало отпускать попавшуюся конечность. Плохо, придется разбираться с подарком. Но это позже.
- Нет, - ответила я, опуская руку, - Уеду, мир большой.
- Вперед, - рявкнула Прекрасная, колечки валялись на полу, но я чувствовала ее жадное желание коснуться золотого металла.
- Но не настолько чтоб я не нашел тебя. - Кирилл не смотрел на Тамарию, он не отрывал взгляда от меня, еще несколько минут назад это казалось бы лестным.
- Не настолько, - повторила я, - Поэтому уеду туда, где ты меня найдешь, но не достанешь.
- Например? - его голос был спокоен и холоден, рычание, е недавно сотрясающее горло, утихло. Мы стояли и разговаривали, как на приеме, а не в комнате среди трупов, перемазанные чужой кровью.
- На запад, к Видящему. Как думаешь, ему понравится идея возродить традицию по обмену игрушками?
Кирилл ринулся вперед, и я знала, что он это сделает, что не снесет оскорбления. Мы больше не были даже подобием людей. Зверь напротив зверя, одна оскаленная морда напротив другой.
- Нет, Кир, не сейчас! - закричала Прекрасная, хватая его за плечо и пытаясь оттащить.
Пытаясь сделать то, что ей не по силам. Миг отчаянного предвкушения. Каково это будет, впиться в его лицо? Попробовать на вкус его кровь? Вместо рыка с губ сорвался стон.
Не знаю, чем бы все закончилось - смертью, сексом или жертвоприношением, но в этот отчаянный миг рывка Седого и моего предвкушения, на алтаре очнулся Простой. Сперва, поднял одну руку, затем вторую, а потом рывком сел и оглядел окружающий беспорядок и хрипло резюмировал:
- Ты полный псих, Кир.
Оба демона остановились.
Медленно, как в замедленной съемке Седой повернул голову к камню.
- Не может быть, - прошептала Тамария, отпуская плечо Кирилла.
Напряжение, разлитое в зале, схлынуло, оставляя после себя усталость и опустошение. Взгляд скользнул по руке Кирилла, на которой заострились когти.
Что я делаю? Чего хочу добиться? Быть убитой Седым? Неужели это то, к чему я шла столько лет? Нет, это не может быть правдой.
- Ты? - спросил хозяин севера у демона на алтаре.
А я поняла, что не хочу знать ответ, не хочу слышать их голоса, не хочу видеть лиц. Мое место не здесь - осознание на грани откровения.
Я развернулась и бросилась к двери. Прочь из зала, из цитадели, из мира демонов и жертвоприношений. Игрушка все еще хотела жить, а это удушающее место и его обитатели не оставляли не единого шанса.
Дверь захлопнулась и ледяной воздух ласково коснулся разгоряченных щек. Солнце уже поднялось над горизонтом, отмеряя начало нового дня, моего первого настоящего дня на стежке. Ночь жертвоприношений закончилась.
Я миновала наружный переход, и холод зимнего утра сменилось серым теплом цитадели, коридор сменился лестницей, та круглой площадкой, потом снова коридором. Бежать и не останавливаться.
Размеренно стучавшее сердце я услышала за два пролета, так же как и шумное дыхание. Он был доволен и очень хорошо пах. Он чувствовал меня, так же как и я его. Когда становишься нечистью, жизни становится трудно тебя чем-либо удивить. Я знала, кого увижу, когда сверну за угол, и он знал. Мы встретились в одном из коридоров серой цитадели, как встречались сотни раз до этого. И в его руках все еще был зажат атам. А к моей все еще был примотан стилет. Идиллия...
- Ольга, - поприветствовал меня Александр.
- Так вот кто развлекал гостей хозяина, - сказала я, осматривая его залитую кровью одежду. Значит, жертвоприношение для остальных закончено. Кому еще Кирилл мог доверить его, как не ему. Хотя какое мне до этого дело? Никакого. Дела Седого меня больше не касаются.
- Так вот кто развлекал хозяина, - в тон мне ответил вестник Седого.
Мое рваное платье, кожу, туфли покрывало не меньшее количество крови, чем его. Мы оба служили сегодня интересам демонов.
Я прошла мимо, улавливая тонкий аромат тлена исходящий от грязного тела. Мужчина стоял, его сердце билось, но я не чувствовала в нем ни единой капли жизни. Словно у серой стены стоял не бывший человек, а каменная статуя. Эта добыча была мертвой.
Больше никто не произнес ни слова, не было нужды. Вестник никогда не был врагом, бывший офицер даже нравился мне. Но вместе с этим новая Ольга Лесина, та в кого я превратилась, знала что он мертв. А с мертвыми не дружат и не разговаривают, их отпускают, или возвращают мертвым.
Лестницы кончились, поворот, еще поворот. Серые стены расступались, я не боялась заблудиться или оказаться в западне. Не сегодня. Сегодня мир рухнул. Сегодня он будет построен заново. Я толкнула дверь, точно, зная где окажусь. Просторное помещение гаража, наполненное колеблющими полумрак тенями. Поправка - полный мрак, сквозь который я видела, как днем.
Я повернулась к нему раньше, чем он сделал первый шаг.
- Хозяйка, - сдержанно поприветствовал ботар, - Чем могу служить?
Нет, поправила я себя не ботар, визирг, живой дух, заточенный в мертвое дело. Зрелище вызывающее тошноту. Возьмите живого человека и зашейте в труп медведя, с каждым стежком, с каждым проколом иглы, убеждайте его, что теперь он получит силу и ловкость зверя. Здорово, да? Особенное если представить себя на месте таково вот осчастливленного человека.
- Я возьму машину и уеду, - попросила я, - Или...
- Конечно, - склонился он, - Обойдемся без "или". Ключи на приборных панелях. Последняя в пятом ряду не заправлена, а в первой почти сожжено сцепление.
- Уходи, и запомни, - сказал я, и когда тьма развернулась, - Я тебе не хозяйка.
- Как прикажете, "не хозяйка", - я знала, что он смотрит на меня, - Но я бы на месте "хозяйки" не спешил отказываться от привилегий. Ведь дело не в том, как называют вас другие, важно то, кем вы называете себя.
- Ты решил советовать не только Седому?
- Моя работа давать советовать Седым.
Он ушел неслышно и тихо. "Хозяйка" - чужое слово с чужих уст, казалось насмешкой. Я со злостью ударила по фаре ближайшего автомобиля, зазвенело стекло.
"Очень по-человечески" - резюмировал внутренний голос, голос новой Ольги, и подначил, - "Давай, тебе же хочется. Хочется драться, крушить и кричать от восторга. Сколько можно сдерживаться? Да и зачем? Давай, разбей ему тачку в хлам, пусть поплачет над ее останками"
- Очень по-человечески, - пробормотала я, поднимая руку и без всякого удивления разглядывая ровную кожу, ни одного пореза, - Да Кирилл пройдет мимо, и не заметит, даже если я разнесу весь гараж. Ушедшие, я разговариваю сама с собой.
"Так и приходит шизофрения" - скорбно согласился внутренний голос.
- Во всем этом не осталось ни капли здравого смысла.
В словах советника была правда, я вполне могла воспользоваться преимуществами ненастоящего титула, почему нет, не только же демонам пользоваться мной.
Я открыла дверь, ключи лежали на панели около руля, как и сказал советник. Мотор заурчал, стена, казавшаяся монолитной, быстро приближалась.
Вот будет весело, если без колечек Серая Цитадель не выпустит "хозяйку", и меня живописно размажет по серому камню. Мысль мелькнула и исчезла. Я многое чувствовала этой ночью, многое, но только не страх. Высокая машина влетела в камень, который за секунду до удара, стал полупрозрачным, и выскочила на грунтовую ухабистую дорогу. Я посмотрела на эмблему на руле и едва не расхохоталась. Четыре кольца, да, они меня просто преследуют.
Я выкрутила руль, когда новое чутье подсказало, что надо нажать на тормоз. Машину тряхнуло, задняя дверца открылась, я уловила запах весенней травы и болотной тины. Пашка выругалась, пытаясь затащить на заднее сиденье Мартына. Даже с переднего сиденья я чувствовала сладковатый запах смерти и крови шедший от парня. Очень знакомой крови.
Дверь закрылась, мы встретились глазами с явидью в зеркале. Ее медных светилось отражение моего желания убраться отсюда, и как можно скорее. Нечисть обходится без слов.
Ушедшие сколько раз я должна внутренне построить это, чтобы понять теперь это относится и ко мне. Единственная целая фара осветила утреннюю дорогу.
- Он вытащил Простого, и похоже собирается сдохнуть вместо него сдохнуть, - пояснила Змея.
Парень захрипел и мне понадобился миг, чтобы понять, это не агония, а смех. Тихий настоящий, на грани отчаяния. И оно напоминало лимонный леденец.
- Я вытащил не Простого, - прохрипел Март, - У меня нет такой власти над песочной кровью.
- Бредит, - констатировала Пашка, придерживая темноволосую голову на коленях.
- Ты не можешь исцелить себя? - спросила я сворачивая на боковую дорого, огибающую поселок.
- Не.. мог...могу. Ничего не осталось, - парень закрыл глаза, - Как же хреново, даже когда я выпил отцовские яды было легче. - Он закрыл глаза и захрипел, - Ольга... игрушка... ты...
- Тихо, Март, - попросила явидь.
- Я вытащил Седого, - не обратил внимания на его слова парень, - А не восточника. Подумай об этом. Ты... ты вогнала серебро, но убила не тело, а что? - он закашлялся, и несколько минут не мог ничего произнести, - Кто твоя семья? Кто ты?
- Я Ольга Лесина. Точка. И я больше никому не позволю усомниться в этом.
- Ты...
- Молчи, - зажала ему рот Пашка, но он мотнул головой сбрасывая руку, - Ради низших, замолчи, неразумный мальчишка.
- Все равно сдохну, либо от истощения, либо от, - он снова хрипло засмеялся, - руны, - дрожащей рукой он растер правую ладонь, там алел рубец обещания Простому.
- Юково вернулось, - охнула Пашка, касаясь своего затылка и отдергивая пальцы. - И мы должны быть там до заката.
- Будем, - пообещала я, нажимая на газ, - Обещаю.
Конец 3 главы.
4. Не сотвори себе кумира
Ветер - охотник умирал. И это была половина беды. Вторая половина лежала на соседней койке и тоже собиралась перейти грань. Марья Николаевна тяжело дышала изредка вздрагивая всем телом и бессвязно бормоча.
- Она попала под удар южан, когда несла икону, - пояснил Константин, набирая прозрачную жидкость в шприц.
- Под удар чего? - спросила я, вглядываясь в белое восковое лицо моей бабки.
- Валя... валя, - пробормотала она
- У одного из падальщиков был артефакт, и он успел его активировать прежде, чем его глаза загорелись, - черный целитель, склонился над старухой и ввел в вену иглу.
- Только не говори, что он, - я кивнула на охотника, - закрыл ее собой.
Он оттянул поршень, капля алой крови попала в шпиц.
- Не скажет, - прохрипел лежащий на кровати мужчина.
- Слишком быстрый метаболизм, - пробормотал Константин, вводя обезболивающее в старую руку и выпрямляясь, - Его кровь не подвластна моей магии.
Бабка затихла. На меня не отрываясь смотрели серые глаза, даже сейчас на пороге смерти лицо Тема оставалось бесстрастно.
- Он не закрывал ее собой, он оттолкнул ее в сторону, сломал две кости.
- У меня приказ, - прошептал Тём, - Старуха должна жить.
- В итоге под удар попали двое вместо одного, - констатировал экспериментатор.
- Артефакт сохранился? Определили, что за магия?
- Он был одноразовым, старик сейчас колдует над останками, но пока ничего.
- Тогда отчего они умирают?
- О боли, человек, - ответил вместо него охотник, - Мы умираем от боли.
Его лицо оставалось спокойным, но вот глаза не врали. Там в серой глубине Ветер кричал. От него пахло прогоревшим пеплом. Тём был почти мертв.
- Всему есть предел, даже его выносливости, - целитель со шприцем склонился теперь над Тёмом и ввел обезболивающее.
- Сколько? - спросила я.
Черный целитель поднял голову, охотник закрыл глаза, впадая в забытье.
- Мартын, - позвал он.
В комнату вошел парень, его лицо все еще носило кровавый отпечаток руки Седого, но даже он успел потускнеть, рубцы идущие от скулы к виску почти исчезли, мастерством его отца можно только восхищаться. Черный целитель вытянул зеленого, когда два дня назад мы ввалились в его дом.
Парень поставил на прикроватный столик картонную коробку с ампулами и потер руку, он теперь часто так делал, бессознательно касался выжженной на ладони руны. Тонкий картон был надорван с одной стороны, сквозь дыру просвечивал стеклянный бок ампулы.
- Морфин, - пояснил Константин, - Она стара, ее тело дряхло, а я и так уже вколол... - он махнул рукой.
- Сколько? - повторила вопрос я.
- Еще две дозы и она уснет навсегда. Пять - семь часов. Можно растянуть, - он сомнением посмотрел на старуху, - Но она начнет кричать и тогда с вероятностью семьдесят процентов не выдержит сердце. Плюс мы не знаем, как скажется на разуме человека пребывание в..., - он не мог подобрать слово, они все не могли, а многие до сих пор не верили в собственное уничтожение, - в небытие. Семь часов, Ольга. Охотник продержится дольше. Но финал неизбежен.
- Мне жаль, - добавил Март.
- Мне тоже, - я встала, - Дай мне эти семь часов Константин.
- Не имею обыкновения врать по пустякам, - проговорил мне в спину целитель.
Я хлопнула дверью и сбежала с крыльца. Где-то ниже по улице ревела цепная пила, пахло железом, гарью, кровью, свежеспиленным деревом и жареным мясом. Кто-то закричал, ему ответили руганью. Стежку медленно восстанавливали после атаки. Ругань сменилась смехом, и я ускорила шаг. Они могли позволить себе смех. Они были победителями, отразившими атаку. Отряд Седого подоспел вовремя, чтобы отыграться на недобитках, тех, кто уже бежал обратно, прочь от сил иконы. Юково понесло потери, но устояло, разрушенные дома восстанавливали. И мало кто осознавал, что еще недавно их не существовало в нашем мире. А может, им просто не было до этого дела, нечисть не боится, особенно прошлого.
Мой дом стоял на прежнем месте, крыша с правой стороны была чуть опалена, снег успел частично растаять, поперек дороги валялся чей-то труп, второй день валялся, но особого интереса не вызывал. Весна только началась, холод частично сковывал запах.
Я посмотрела на дом Веника и толкнула свою дверь. Все изменилось. Не только Юково, а все.
Дом пах сосной, подгорелым хлебом и водой, словно где-то рядом развесили влажную после стирки одежду. И еще вернувшись из небытия он стал чужим. Я прошла в спальню. Кровать, шкаф, постеры на стенах. Почему раньше они казались манящими и загадочными?
Я провела под этой крышей одну ночь. Пялясь в потолок и разглядывая картинки курортов в темноте. Поняла одно простую вещь, мне придется заново привыкать к этим стенам, учиться заново любить их, стремиться под их сень.
Стараясь отогнать разочарование, спустилась в подвал, третий раз за последние сутки. Полки были на месте, диван тоже, подушки, книги, почти все как я оставила, если забыть, что прямоугольное помещение давно стало семигранником, если забыть, что на стене еще недавно горел знак опоры, если забыть...