Аманда Стивенс - Забвенное
Аннотация
Вайолет
Ильза
Ри
Амелия
notes
1
2
3
4
5
6
Аманда Стивенс - Забвенное
Перевод: So-chan
Сверка: So-chan
Редактура: Darling, Aleftina
Худ. оформление: Solitary-angel
Книга переведена специально для сайта WorldSelena: https://www.worldselena.ru
Аннотация
Ри Хатчинс, будущая выпускница университета Эмерсона, проходит практику в одной из лучших психиатрических клиник страны, возглавляемой известным доктором Николасом Фарранти. Как-то вечером в её смену умирает пожилая пациентка Вайолет Тисдейл, находящаяся на постоянном лечении в больнице уже очень много лет. Сразу после этого Ри становится невольной свидетельницей одного очень неприятного разговора, касающегося умершей. С того самого мгновения девушку начинают преследовать странные видения, которым она из-за своего скептицизма никак не может найти объяснения, но зерно сомнения уже посеяно в её душе.
Теперь Ри и её новый знакомый Хайден Прайст, охотник за привидениями, должны разгадать мрачные тайны не одного поколения известных семейств Чарльстона. Только, потревожив покой живых и мертвых, сама Ри оказывается в смертельной опасности…
Вайолет
В ту скорбную минуту, когда душа Вайолет Тисдейл отошла в мир иной, возле её кровати дремала изнурённая напряжённым графиком Ри Хатчинс. На её коленях лежал кожаный том «Зова предков»[1] с загнутыми уголками, который мисс Вайолет хранила на тумбочке. Ри часто спрашивала себя, сколько раз за время своего заключения в психиатрической больнице имени Милтона Г. Фарранти эта сухонькая старушка восьмидесяти лет слушала историю о приключениях Бэка. Никто не помнил, сколько лет она здесь уже пробыла. Не считая одежды и туалетных принадлежностей, книга была единственной личной вещью мисс Вайолет, хотя надпись на форзаце гласила:
Моей дочери Ильзе по случаю её десятилетия. 3 июня 1915.
Без всякого сомнения, потрёпанную книгу подарил кто-то из бывших сотрудников больницы или пациентов, потому что никто не мог вспомнить, когда у мисс Вайолет в последний раз были посетители.
Ри проснулась из-за резкого холода. Моргнула люминесцентная лампа для чтения. Часы на тумбочке остановились ровно на полдевятого (хотя о последнем она вспомнит намного позднее). На улицу опустились сумерки, а значит Ри проспала почти целый час. Мисс Вайолет лежала, откинувшись на подушки. Глаза остекленели, рот приоткрылся в вечном молчании. Она скончалась совсем недавно: Ри проверила пульс, и запястье оказалось ещё тёплым.
Она отложила книгу и поднялась позвать медсестру. Труди Макинтайр пришла сразу же со стетоскопом и зеркалом. После беглого осмотра она ушла уведомить необходимые инстанции о происшедшем. Ри не знала, что ещё делать, поэтому выскользнула из палаты за медсестрой.
— Что насчёт родственников?
Исполнительная Труди, проработавшая в больнице уже долгое время, выглядела измождённой, глаза её запали.
— Насколько мне известно, у неё никого нет. Доктор Фарранти сам обо всём позаботится. В подобных случаях он лично занимается организацией похорон.
При одном лишь упоминании имени доктора сердце Ри затрепетало. Николас Фарранти был вне её круга общения и слишком стар для каких-либо серьёзных романтических увлечений, но это не мешало Ри и остальным студенткам психиатрического отделения университета Эмерсона ловить каждое его слово. Не то чтобы она находила экспериментальную и возрастную психологию увлекательной только из-за профессора, но помимо обаяния и харизмы у доктора Фарранти было нечто большее, чтобы сделать свои занятия по-настоящему увлекательными. Его семья занимала значимую нишу в области изучения возрастной психологии со временем деда доктора Милтона Г. Фарранти, ученика Вильгельма Вундта, отца современной психологии.
Милтон открыл факультет в начале 1900-х годов, и вот уже на протяжении почти целого века больница Фарранти оставалась одной из лучших частных психиатрических лечебниц в стране. Ри повезло, что её приняли сюда волонтёром, потому что даже неоплаченные должности занимались с молниеносной скоростью, как правило, аспирантами, чьи семьи имели гораздо больше влияния.
Следуя за Труди к её рабочему месту, Ри боролась с необъяснимым желанием обернуться.
— Мы можем хотя бы просмотреть документы? Должен же быть хоть кто-то, желающий узнать о кончине мисс Вайолет.
Труди тяжело вздохнула и подняла взгляд.
— Солнце, я проработала здесь более четверти века, и за всё это время ни одна живая душа не нанесла старушке визит. Её родственники либо давным-давно скончались, либо им наплевать. В любом случае это не моё дело. Как я уже сказала, организацией похорон займётся доктор Фарранти. Он всегда так заботился о мисс Вайолет.
Ри не могла с этим поспорить. Частная палата мисс Вайолет: спальня, ванна и гостиная – располагалась в южном крыле больнице, в тихом солнечном месте, а из окна открывался чудесный вид на мирный сад. Ри представила, как мисс Вайолет год за годом сидела на кровати и наблюдала, как сезоны сменяют друг друга. Вот она ждёт весны, а вот — когда зацветут фиалки под окном.
Труди взяла толстый пакет со стола и протянула его Ри.
— Вот. Если хочешь сделать что-нибудь полезное, отнеси это в кабинет доктора Фарранти. Он, скорее всего, уже ушёл, так что просто оставь пакет на столе его ассистента.
Ри обернулась и вгляделась в коридор.
— А мисс Вайолет?..
— А что с ней?
— Грустно бросать её одну вот так.
Лицо Труди смягчилось, и она по-матерински похлопала Ри по руке.
— Ты сделала для неё всё, что могла. Заботилась лучше, чем кто-либо за многие годы. Пришло время её отпустить.
Конечно, Труди права. Ри сама не понимала, почему приняла смерть мисс Вайолет так близко к сердцу. Она проработала в лечебнице всего пару месяцев, и, учитывая возраст мисс Вайолет, её смерть нельзя было назвать неожиданной. Принимая во внимание её состояние, некоторые назвали бы её кончину благословением. Несчастная наконец-то отмучилась.
Однако, поднимаясь по лестнице на второй этаж, где находился кабинет доктора, Ри никак не могла избавиться от гнетущего ощущения. Скрип кроссовок прозвучал как шёпот, и она снова машинально обернулась и пристально посмотрела назад. Никого…
Наружная дверь в кабинет была открыта, и Ри быстро заглянула внутрь, прежде чем войти. Просторная приёмная оказалась шикарнее, чем она ожидала: обставленная со вкусом в приглушённых тонах, с мебелью из мягкой коричневой кожи и густыми восточными коврами на полу из тикового дерева. Она вошла и положила пакет прямо в центр стола, чтобы помощник доктора первым делом увидел его, когда придёт на следующее утро.
Лишь повернувшись к выходу, Ри заметила, что двойные двери, которые вели в кабинет доктора Фарранти, тоже были открыты, пусть и на щёлку. Один только звук его голоса остановил её, и она задержалась, желая не подслушать, а насладиться богатым тембром его баритона.
Раздался второй голос, разговор продолжился. Доктор был в ярости. Ри не посмела шевельнуться, испугавшись, что предательский скрип расшатавшейся половицы выдаст её присутствие.
— … вы не должны были сюда приходить!
— О, поверьте мне, Николас, мой рассказ стоит особого визита. К тому же, я подумал навестить Вайолет. Недавняя кончина моего отца позволила мне осознать, что ей недолго осталось. Надеюсь, вы закончили последний трактат.
По спине Ри побежали мурашки.
«Что связывает этого человека с мисс Вайолет?»
— Ваша забота трогает до слёз, — с сарказмом ответил доктор Фарранти.
— Как и ваша. Семейство Фарранти всегда так прекрасно заботилось о моей тёте.
«Тёте?! Значит, у неё всё-таки есть родственники. Но почему они объявились только сейчас?»
— Она прожила долгую, и — как я верю — спокойную жизнь.
— Вот какими оправданиями вы тешите себя перед сном.
— А чем тешитесь вы, Джаред? Вы и ваш отец могли забрать её в любую минуту и организовать должный уход на дому.
— Вы бы никогда не позволили этому осуществиться.
— Но вы и не пытались. Не будем строить из себя святую наивность. Соглашение устраивало всех участников.
— Именно поэтому я здесь. Уверен, вы знаете о планах насчёт «Дубовой рощи».
— Каких планах? — голос Фарранти зазвучал жёстче.
— Камилла Эшби желает провести реставрацию кладбища к двухсотлетию университета. Вынашивает планы попасть в национальный реестр. Конечно, ей потребуется одобрение комитета. Вы же знаете, что в этом городе без их разрешения нельзя и крыльцо покрасить. Однако вы также знаете Камиллу. У неё большое влияние в этих кругах, и она не сдастся без боя.
— Когда дата голосования?
— Скоро, я думаю. Камилла уже утвердила имя реставратора, некой Амелии Грей. Если рекомендации окажутся достойными, а расценки разумными, у комитета не найдётся причин не одобрить её кандидатуру.
Так и не сдвинувшись с места, Ри нахмурила лоб.
«Амелия Грей. Откуда я знаю это имя?»
— Мне всё это не нравится, — пробормотал доктор Фарранти. — Реставрация может привлечь внимание прессы. Вдруг сыщется проныра, который захочет разузнать, почему «Дубовая Роща» была заброшена. Такое внимание приведёт к катастрофическим последствиям.
— Для вас — возможно. Но я решил рассматривать это как наш шанс.
— Шанс?! Да вы часом не рехнулись?
— Вам виднее, но по мне, безумие, как и красота, в глазах смотрящего. — В голос мужчины прокрались весёлые нотки. — Возьмите себя, к примеру. Вы всю жизнь посвятили работе мозга, но сами пребываете в альтернативной реальности. Так сосредоточены на себе, настолько укоренились в собственном мирке, что не сумели понять, как изменились наши отношения после кончины моего отца.
— К чему вы клоните?
— Меня не заботит, что натворили наши семейства два поколения назад. Мне ни капли не интересно скрывать правду, будь то во имя Тисдейлов, «Дубовой Рощи» или нашего общего грязного секретика. При жизни старика я уважал его желания. Но он скончался, а сам я в незавидном положении, задолжав огромную сумму денег одним очень неприятным джентльменам.
— И каким боком это касается меня? — прошипел доктор Фарранти.
— Вы же заинтересованы в сохранении секретов. Если правда о моей тёте когда-нибудь выплывет наружу, то великое наследие Фарранти рассыплется, как карточный домик. Лечебницу закроют, все регалии отберут, а имя вашего деда вычеркнут из учебников истории. Подумайте, какое внимание привлечёт этот скандал. Вас подвергнут остракизму, даже могут посадить в тюрьму.
— Шантаж. — Несмотря на бархатистую плавность, тон доктора потряс Ри до глубины души.
— Какое грубое слово из уст столь уважаемого человека.
— Сколько?
— Полмиллиона. — Мужчина выдержал паузу. — Для начала.
— Это неподъёмная сумма.
— Только не для вас. Готов поклясться, вы сберегли каждый пенни своего наследства.
— Я хоть и не спустил своё состояние в карты, как это, видимо, сделали вы, но содержание больницы выливается в астрономическую сумму. Не говоря уже об исследованиях. Я не богач.
— Не сомневаюсь, вы сможете наскрести пол-лимона. В противном случае… — он предостерегающе замолк, – вы сами озвучили альтернативу. Реставрация «Дубовой рощи» с большой долей вероятности привлечёт внимание прессы. Парочку имён в правильное ушко, и можете навсегда распрощаться с репутацией.
Тишина.
— Вы блефуете. Даже после смерти отца вы не посмеете предать орден.
— Времена тайных обществ прошли, «Орден гроба и когтя» всё равно что кастрирован, — с издёвкой произнёс мужчина. — Его члены уже вряд ли сильные мира сего, как это было раньше. Так что у меня есть возможность попытать удачу.
— Значит вы больший дурак, чем я предполагал.
— А вы мегаломан[2] с пятой Ахиллеса. Николас, ваша величайшая сила одновременно и величайшая слабость такая же, как у вашего деда и отца. Если её имя будет предано огласке…
— Ваша тётя уже немолода. Не втягивайте её в эти жалкие интриги.
Мужчина рассмеялся.
— Я говорю не про Вайолет, а про её мать. Даже покоясь в сырой земле, Ильза Тисдейл имеет власть уничтожить вас… и вы это прекрасно понимаете.
Стоило незнакомцу произнести это имя, как на плечо Ри легла ледяная рука.
Ри в ужасе обернулась, не сомневаясь, что кто-то вошёл в приёмную, а она этого даже не заметила. Её поймали с поличным за подслушиванием личного разговора, и на ужасающую секунду её сердце остановилось.
Но за спиной никого не оказалось.
Её накрыла волна облегчения, несмотря на дрожь, вызванную порывом воздуха. Наверное, это включился кондиционер, а она стояла перед ним. Это объясняло, почему она вдруг покрылась мурашками.
Не обращая внимания на озноб, Ри приказала себе уйти, прежде чем её действительно поймают. Но она осталась стоять на месте, окаменев от ужаса, что из-за непроизвольного шума выдаст себя доктору Фарранти и его собеседнику. Услышанное ею было чистейшим шантажом — если только шантаж может быть чистым. Разговор потряс всё её существо, и она знала, что вернётся к нему позже, прокручивая в голове каждую отвратительную деталь.
«Но что я могу сделать? Какой бы уродливой ни сложилась ситуация, она не имеет ко мне ни малейшего отношения».
И всё-таки она не могла избавиться от дурного предчувствия. Она знала, что подслушанные угрозы и недомолвки навсегда изменили для неё образ Николаса Фарранти. Однако… сейчас не время зацикливаться на «павшем герое». Нужно выбираться отсюда.
Ри собралась уже уйти, но тут вспомнила про пакет на столе. Если доктор Фарранти его сегодня увидит, то поймёт, что в приёмной кто-то был. Пара слов с Труди Макинтайр, и в разговоре всплывёт имя Ри, и тогда академическое порицание и немедленное увольнение из больницы могут стать наименьшими из её бед.
Прошмыгнув обратно к столу, Ри взяла пакет и замешкалась. По недовольным голосам в кабинете она поняла, что её не услышали. Ри прокралась через комнату (к счастью, шаги заглушил плюшевый ковёр) и уже собралась выскользнуть в коридор, как услышала, что двери за её спиной открываются, а голоса становятся громче.
Ри отчаянно попыталась продумать пути к отступлению. Она не успеет добежать до лестницы, а в приёмной негде спрятаться. Развернувшись, она отошла к двери и сделала вид, как будто только что вошла и замерла в притворном удивлении, когда из кабинета доктора Фарранти вылетел незнакомец.
Он выглядел на сорок пять лет, высокий, жилистый и с такой неприметной внешностью, что мог легко затеряться в толпе. Но у Ри была прекрасная память на лица, которую она унаследовала от покойного отца. Она машинально запомнила его черты: слабо выраженную линию челюсти и подбородка, отёки вокруг глаз, указывающие на склонность к алкоголизму. Как только их взгляды пересеклись, в голове Ри молнией пронеслась мысль, что она смотрит прямо в глаза шантажиста.
Он скользнул по ней взглядом, оценивая и отвергая как не стоящую внимания, пересёк комнату и прошёл мимо в коридор. Ри обернулась бы, но её внимание было приковано к доктору. Он стоял в дверях своего кабинета с искривлённым от ярости лицом.
— Вы кто? — властно спросил он.
— Ри… Хатчинс, — произнесла она, надеясь, что он не заметил нервной запинки.
Она сделала глубокий вдох, стараясь взять себя в руки.
— Одна из медсестёр попросила меня оставить вот это на столе вашего ассистента, — сказала она и протянула пакет.
— Как долго вы здесь стоите?